Глава 30
Метка
Алара и Димитрий вернулись на следующий день – разочарованные, измученные, не слишком разговорчивые. Димитрий проигнорировал наши взгляды и скрылся в своей комнате с новым блоком сигарет. Выслушав выговор Габриэля, Алара рассказала нам о тщательных поисках Орудия. Но я уже знала, чем закончится история, и слушать не хотела, потому что положение Джареда становилось еще безнадежнее.
Я ушла в библиотеку с книгой Фэйт, стараясь не думать о руке Джареда, скользнувшей по моей шее. Я понимала, что совсем не Джаред хотел меня задушить, но именно его голос звучал и звучал в моей голове.
Я погрузилась в чтение, изучая самые старые и наиболее поврежденные записи, пока не добралась до страниц, заполненных рукой самой Фэйт. В глаза бросились слова «ночные кошмары».
Кошмары становятся все хуже. Иногда не сплю несколько ночей подряд, надеясь одолеть их. Но когда наконец закрываю глаза, они меня уже поджидают. И я начала рисовать их. Как только заканчиваю картину, кошмар отступает. Но начинается новый. Мне все кажется, однажды я нарисую что-то – и ужасы закончатся. Я засну в ту ночь и вообще ничего не увижу.
Я перевернула несколько страниц, нашла еще одну запись.
Сегодня папа объяснил, в чем моя специализация. Он увидел одну мою картину: маленький мальчик в шортах хаки и красном блейзере, мальчик мертв, лежит на улице. На его лбу вырезан символ, а над ним нависла смутная фигура. Во сне я знала, что это демон.
И даже знала его имя.
Азазел.
Я вздрогнула.
Азазел.
Имя, данное Габриэлем хлысту.
Папу поразил мой рисунок. Но при этом он выглядел таким гордым, будто я нарисовала не мертвого ребенка, а «Мону Лизу». Потом он показал мне фотографию в газете. На ней было то же самое, что на моем рисунке, кроме туманной фигуры.
Судя по всему, моя специализация – вызов духов и предвидение.
Папа сказал, что может научить меня начитывать заклинания, но я не хочу вызывать демонов или ангелов и управлять ими. И те и другие кажутся мне в равной мере чужими, у меня нет желания встречаться с ними. Но предвидение пугает еще сильнее. Папа говорит, это дар. А значит, научиться такому нельзя. Если ты из тех, кому «повезло», как говорит папа, образы сами придут к тебе. Образы будущего. Если бы он сам их видел, то знал бы: никакого везения в этом нет.
Я попыталась представить, каково это – предвидеть смерть ребенка до того, как она случится, а потом увидеть на фотографии то, что уже нарисовала. Чудо, что Фэйт не лишилась рассудка и не стала совсем сумасшедшей, неся такое бремя. Я вспомнила, как Лукас, Джаред, Прист и Алара сообщили мне, что моя специализация – заклинания.
Когда думали, что я одна из них.
У нас с Фэйт было так много общего. Способность вызывать, а возможно, и управлять ангелами и демонами. Только теперь она не казалась мне «специализацией».
Не важно. Никакой специализации у меня нет.
Я вернулась к книге, отгоняя ненужные мысли.
В прошлую ночь сон был очень странным. Сначала появились слова, чего прежде никогда не случалось. И я даже видела дату.
Под крыльями ястреба родится голубка,
Не черная, связанная вековым прошлым,
А белая, готовая разорвать наши путы.
И освободить нас.
30 июля.
Дата мне знакома.
Наверное, я неправильно поняла.
30 июля. Мой день рождения.
А дальше начались картины. Алекс держит младенца с крошечным больничным браслетом на запястье. Он в роддоме, и я знаю: это его дитя, я вижу карточку двери отдельной палаты: «Кеннеди Роза Уотерс. 30 июля».
Под записью Фэйт нарисовала девочку со снежно-белыми голубиными крыльями, стоящую на краю утеса. Это напомнило мне о рисунке, над которым я работала, когда умерла мама. Девушка застыла над обрывом, со сложенными зачаточными крыльями… Девушка, которая боится летать.
Но вместо нежеланных, ненужных крыльев, как на моей картинке, на рисунке Фэйт крылья девушки расправлены, они прекрасны… И они способны нести ее.
Не знаю, сколько раз я перечитала эту страницу и чем сильнее впечатлилась: известием, что Фэйт предсказала мое рождение, вплоть до даты и имени, или мыслью о том, что я и была белой голубкой.
Записи Фэйт меняли дело. Кажется, мне действительно предназначена особая судьба. И возможно, я еще могла вписаться в историю друзей.
Позже, вечером, я пошла повидать Джареда. На этот раз не одна.
Элль плотнее закуталась в парку:
– Как здесь холодно!
Лукас обнял ее за плечи и потер ей руки:
– Чем сильнее демон, тем холоднее вокруг него.
Но даже минусовая температура не подготовила меня к тому, что ждало нас в конце туннеля.
Демон стоял в центре Капкана Дьявола, раскинув руки, словно впитывал всем телом солнечный свет. Новые шрамы смешались со старыми, создав некую карту боли, которой он и не чувствовал. За его спиной стену клетки покрыли безумные письмена – буквы, цифры, слова и символы, они наползали друг на друга или завивались спиралями.
Прист показал на надпись на тюфяке:
– Это ассирийский язык, точно!
Габриэль застыл у решетки и не сразу обрел дар речи.
– Шумерский. Аммонитянский. Минойский. Арамейский. Нужно разобраться, о чем тут говорится.
Разрозненные рисунки, сделанные чудовищным созданием, заполняли и пол: волки с ястребиными головами, с человеческими руками, твари в масках, похожие на кентавров, с когтистыми руками, сжимали мечи и боевые топоры.
– В книге, что ты читала, встречалось похожее? – спросила я Элль.
Элль посмотрела на меня как на сумасшедшую:
– Какая книга?
– Которую тебе дал Димитрий.
Элль нахмурилась:
– Я не знаю, о чем ты говоришь. С тобой все в порядке?
Я посмотрела на Лукаса. Может, она не хотела говорить при нем?
Алара резко вздохнула и показала на подобие демонической азбуки морзе.
– Энохейский, язык света и тьмы! – воскликнула она. – Язык ангелов и демонов.
Андрас медленно повернулся к Аларе:
– Только ведьма может употреблять такие слова, чтобы описать язык Лабиринта.
Алара расправила плечи и подошла к решетке:
– Я не ведьма.
Демон захохотал:
– Ты имеешь дело с чарами и оберегами, элементами и землей. Такие, как ты, заканчивают в пламени в обоих мирах. Но в Лабиринте мы не сжигаем ведьм на кострах. Вы сами поджигаете друг друга. И когда твоя душа превратится в пепел, князь тьмы соберет его, чтобы спалить снова. – Андрас улыбнулся Аларе. – Твоя бабушка, пожалуй, уже там, горит потихоньку. Я почти ощущаю вонь ее души.
– Моя бабушка не в аду! – огрызнулась Алара.
Демон склонил голову набок:
– Ты уверена?
Алара выхватила из-за пояса пистолет для пейнтбола, тонкое лицо исказилось от ярости.
Прист схватил ее за руку:
– Он пытается залезть тебе под кожу. Заглянуть в душу.
Алара ткнула в Андраса дрожащим пальцем:
– Поверь, именно я убью тебя, грязная задница, слышишь?
– Ты говоришь о Джераде, – тихонько произнесла я.
Похоже, сама она этого не осознавала.
Алара резко развернулась, уставилась на меня, показала на решетку:
– Вот это – не Джаред!
– Так, давайте возьмем себя в руки. – Габриэль посмотрел в туннель в ожидании Димитрия. – Андрас – Владыка Разлада, забыли? Он пробуждает гнев и раздоры. А мы его кормим.
– Заткнись, Габриэль! – буркнула Алара.
Демон подошел к исписанной стене. Он отвернулся, и мы увидели спину Джареда. Каждый квадратный дюйм его кожи был покрыт такими же непонятными символами. Но больше, чем надписи, пугали места, где они были нанесены: Джаред не мог дотянуться до нижней части спины скованными впереди руками.
В памяти вспыхнула апокалиптическая картина Фэйт: изображение юноши в клетке, с символами на спине. И теперь, глядя на Джареда, я видела эту картину во плоти.
Элль придвинулась к Лукасу:
– Мы забрались на территорию экзорцистов.
В туннеле послышались шаги, показался Димитрий.
– Где ты пропадал? – резко спросил Габриэль.
– Пришлось добавить каменной соли в баки. Концентрация снизилась. – Димитрий расстегнул молнию на потрескавшейся кожаной сумке и выложил на пол стопку пыльных журналов и книг в потертых переплетах.
– Ты принес колокольчики?
Димитрий показал на лежавшие в сумке колокольчики; их было не меньше дюжины.
– Колокольчики? – Прист уставился на Димитрия. – Это и есть твой план?
Димитрий сунул один колокольчик ему в руку:
– Они алтарные, висели в самых известных в истории церквах, включая Ватикан. Андрас набирается сил, и мы должны ему противостоять. Их звуки ослабят его.
Колокольчик выскользнул из рук Приста и со звоном покатился по туннелю. Остальные вывалились из сумки, будто их притянуло магнитом. Они покатились по каменному полу и собрались в кучу, они карабкались друг на друга, как крысы, взбирались на стену.
Когда колокольчики добрались до потолка, они разделились и расползлись над нашими головами.
– Ох, боже мой!.. – Элль попятилась.
Оглушительный металлический звук наполнил небольшое пространство, и все зажали уши.
Кроме Андраса.
Он стоял в центре Капкана Дьявола и размахивал скованными руками, словно дирижировал демоническим оркестром. Он закрыл глаза, наслаждаясь звуками, которые, по идее, должны были поставить его на колени.
Распылители на потолке зашипели, соленый дождь хлынул на тело демона. Столбы пара поднялись от его кожи, и колокольчики умолкли.
– Осторожно! – закричал Димитрий.
Колокольчики еще на мгновение задержались в воздухе, а потом посыпались вниз. Один ударил меня в плечо, остальные грохнулись на пол вокруг меня.
Габриэль выпрямился и раскрутил хлыст. Кости взвизгивали и извивались от удара по решетке.
Андрас прищурился:
– Твои игрушки не помогут тебе справиться со мной, Габриэль!
Демон сложил лодочкой скованные руки, наполнил ладони святой водой. От воды поднимался пар, но Андрас поднес пригоршню к губам и сделал глоток.
Алара задохнулась, Димитрий и Габриэль были ошеломлены.
Допив воду, Андрас посмотрел на нас черными шариками глаз.
– И кто теперь победитель, Габриэль? – Демон протянул вперед скованные руки. – Душа этого мальчика питает меня, как и души девушек, которых я убил до того, как нашел тебя, Кеннеди. – Он ткнул пальцем в мою сторону и улыбнулся. – Девушку, которой я хочу овладеть… И она этого хочет.
Меня пробрало крупной дрожью.
Андрас, насквозь мокрый от святой воды, приблизился к решетке:
– Как думаешь, кто завоюет твою душу?..
Его глаза стали светло-голубыми, как у Джареда. Тело демона дернулось, словно он на мгновение утратил равновесие.
– Беги! – прошептал Джаред.
Но я застыла на месте, боясь, что малейшее движение оборвет протянувшуюся между нами нить.
Джаред несколько раз дернул головой, и чернильная тьма снова залила его глаза.
Прист попятился в туннель, и Элль, едва передвигая ноги, последовала за ним.
– Надо убираться отсюда. Этот монстр не Джаред.
Андрас резко повернулся к нему:
– Согласен, Оуэн, я не Джаред. Он совершенно другое чудовище. – Теперь Андрас уставился на Лукаса. – Я не прав, Лукас? Почему бы тебе не рассказать Оуэну, кто на самом деле виновен в смерти его деда?
Лукас смертельно побледнел.
Габриэль всматривался в Лукаса, ожидая реакции.
– Хватит! – рявкнула Алара. – Никто не верит твоей лжи.
Лукас оторвал взгляд от демона, скрывавшегося в теле его брата, и посмотрел на Алару. Повернул между пальцами монетку.
Демон дернул цепи, тянувшиеся от его лодыжек к стене, в попытке подобраться к решетке.
– Я разве лгу, Лукас? Скажи правду своей ведьмочке.
Монета выскользнула из руки Лукаса и покатилась по полу. Алара наблюдала за ней, пока та не упала набок между ее ботинками.
– Лукас? – В тоне Алары послышался страх.
Лукас нахмурился, глубокая морщина залегла между бровями. Он не сводил глаз с монеты, словно предлагал ей решить его судьбу. Орел или решка. Правда или ложь. Но на монете Лукаса обе стороны одинаковы.
– Давайте поговорим наверху, – предложил Димитрий.
– Нет! – огрызнулась Алара. – Я никуда не пойду, пока не получу ответа.
– Это был несчастный случай, – наконец произнес Лукас.
Прист смущенно покачал головой:
– Погоди, о чем мы вообще говорим?
– Он не хотел такого, – с трудом выговорил Лукас.
Прист замер на месте.
– Не хотел – чего? Ты говоришь бессмыслицу. – Демон запрокинул голову и захохотал. – В Лабиринте мы лжем нашим врагам. Но только люди лгут своим друзьям.
Лукас подскочил к решетке:
– Закрой пасть! Или, клянусь Богом, я сам тебя убью!
Андрас улыбнулся:
– Извини. Богу сейчас некогда, Он не сможет сотворить чудо.
Алара схватила Лукаса за руку и рывком развернула к себе:
– О чем он говорит?
– Наш дядя хотел отыскать исчезнувшего члена Легиона. Как я и говорил Фэйт, он верил, что Легион станет намного сильнее, когда все пять членов соберутся вместе. – Лукас говорил с трудом, как и Джаред, когда впервые рассказывал мне эту историю в стенах приюта «Сострадательные сердца». – Джаред вычислил имена всех членов Легиона. Он составил список…
– Список? – В карих глазах Алары вспыхнула ярость.
Габриэль смотрел в пол, он уже знал, чем все закончится.
– Джаред пытался помочь. Хотел, чтобы мы уничтожили его. – Лукас показал на клетку, на демона, который выглядел как его родной брат.
Алара бессильно прислонилась к стене:
– Вот как Андрас нашел их всех!
– Это был несчастный случай, – повторила я.
– Если ты что-то ломаешь нечаянно – это несчастный случай. – Голос Приста набирал силу с каждым словом. – А если убиваешь пять человек – это называется по-другому.
– Оуэн быстро разобрался, – улыбнулся Андрас.
Я, не обращая на него внимания, бросилась на защиту:
– Джаред не знал, что Андрас найдет их всех!
– Ему были известны правила. – Прист ткнул в меня пальцем, закипая. – И ты ничего не можешь сказать в его пользу!
Никогда еще я не видела Приста таким взбешенным, и вряд ли дело в близости демона.
– Это неправда! Моя мама тоже умерла в ту ночь!
– Твоя мать была шпионом.
Онемев, я уставилась на него.
– Довольно! – Габриэль встал между нами.
Алара, которая все так же стояла у стены, посмотрела на нас. Все это время она молчала.
– Погодите! Откуда ты знаешь, что это был несчастный случай? – Она смотрела на меня так, словно мы с ней остались одни в целом мире. – Ты знала?..
Я судорожно сглотнула:
– Джаред хотел сам вам рассказать.
– Ложь! – небрежно бросил Андрас, придвигаясь к решетке. – Я бы знал. Я же целыми днями сижу у него в голове.
– Нет! – Лукас попятился.
Прист метнул на Андраса еще один взгляд, а потом развернулся и бросился к выходу:
– Я лично собираю вещи и убираюсь отсюда.
– И куда ты? – Элль поспешила за ним. – Ты не можешь отсюда уйти!
Димитрий колебался секунду-другую, потом загасил сигарету о стену и пошел за ними.
Габриэль посмотрел на нас:
– Прист ведь это не всерьез, да?
– Я никогда не видела его в таком состоянии, – тихо произнесла Алара. – Но если он сказал, что уходит, он не шутил.
– Это нам сейчас совсем ни к чему. – Габриэль тоже выскочил в туннель и побежал к лестнице.
Алара молчала, пока он не удалился, но потом посмотрела на меня, ее глаза блестели от слез.
– Ты должна была мне рассказать, Кеннеди.
– Прости. – У меня сорвался голос.
– Слишком поздно извиняться. – Алара отвернулась от меня и Лукаса.
– Алара! – позвал ее Лукас.
Алара развернулась и ткнула в него пальцем; ее лицо было мокрым от слез.
– Не надо!
Шаги гулко прозвучали в туннеле, когда она уходила, а я так и не нашла нужных слов. Если кто-то и понимал, каково это – знать, что тебе лгал человек, которому ты доверяла, так это я.
– Ничего бы Джаред им не рассказал, – пробормотал Лукас. – Ему было слишком стыдно.
– Он прав, – вмешался Андрас. – А мне даже незачем читать мысли твоего дружка, чтобы понять это. На душе Джареда – клеймо вины, я его увидел при первой же встрече, в доме твоей тети.
Увидел при первой встрече.
Воспоминания нахлынули на меня, как черные пятна, замутняющие зрение.
Джаред стоит перед разбитым окном эркера в доме тети.
Черные шарики глаз ребенка смотрят на него.
В памяти всплыли слова Габриэля: «Если демон пометит твою душу, он всегда сможет найти тебя».
И с леденящей ясностью возникло осознание.
– Вот как ты нас нашел. Когда Джаред посмотрел на тебя в окно, ты пометил его.
У нас не было шансов.
Андрас сделал еще шаг вперед, но я не шелохнулась. Что-то мелькнуло в его взгляде.
– Мне не нужен был Джаред, чтобы найти тебя. Я не его душу пометил в доме Фэйт. – Струйка святой воды прожгла дорожку на щеке демона. – Это была твоя душа.
Лукас тащил меня по темному туннелю.
– Ты не должна позволять ему забираться в твою голову! Это еще одна его ложь!
А что, если нет? Что, если именно мою душу пометил демон? Я ведь тоже смотрела в окно на маленькую девочку.
Он всегда сможет найти тебя.
Я собрала Орудие и освободила Андраса, а теперь он еще и оставил отпечаток демонического пальца на моей душе? Может, это мое наказание? Домашний арест под началом солдата ада. Солдата, что медленно убивает юношу, которого я…
Люблю.
Я чувствовала это каждый раз, когда смотрела на Джареда, каждый раз, когда он прикасался ко мне.
Я люблю его.
Наверху лестницы у меня закружилась голова от флуоресцентного сияния ламп, отраженного стальными стенами. Я потянулась к стене, чтобы опереться, но она оказалась слишком далеко. Или слишком далеко была я.
Колени подогнулись, Лукас подхватил меня, обнял за талию:
– Все будет хорошо.
– Ты ошибаешься. Это я виновата в том, что Андрас нашел нас в Бостоне. Я виновата в том, что он овладел Джаредом. – Я с трудом выдавливала из себя слова. – Именно меня он пометил.
Сколько раз я молилась о метке Легиона?
– Мне хочется, чтобы там была я. Джаред такого не заслуживает, – всхлипнула я.
Лукас судорожно вздохнул:
– Никто из нас такого не заслуживает.
Я вытерла лицо, и Лукас, поддерживая меня, немного расслабил руку.
– Я должен кое-что тебе рассказать, – пробормотал он.
– Эй, а я вас искала… – раздался за спиной голос Элль.
Лукас опустил руку и неловко отодвинулся от меня.
– Мы говорили о Джареде. – Я вытерла нос рукавом.
– Не важно, – резко бросила Элль.
Я услышала гнев в ее голосе, но была не готова к выражению ее лица. Похоже, моей лучшей подруге хотелось меня убить.
– Не хотела вам мешать.
– Ты не помешала. – Лукас обошел меня так, словно я заболела чумой.
Элль умчалась по коридору – сплошной всплеск рыжих волос и черной кожи.
Я прислонилась к холодному металлу стены и медленно сползла на пол. Хотелось кричать, и колотить кулаками в пол, и плакать… что угодно, лишь бы избавиться от мучившего меня чувства.
Я была сломлена, разбита и побеждена.
Шла война, которую мы не могли выиграть. Если еще не проиграли.
