17
Новая заря и новый свет
Каждый день подчиненные главнокомандующего отбирали для него двух пленников, от которых можно было узнать что-нибудь важное. Хект допрашивал их неизменно в присутствии Мадука и его людей.
– Титус, – сказал Хект, – что-то мне это не нравится.
– Вы о чем, мой господин?
– Может, этих пленников выбирают специально, чтобы они рассказали мне именно то, что я хочу услышать?
– Вам мало плохих новостей? Или мало непокорности?
– Ладно, забудь. Сколько еще это продлится?
– Что?
– Осада Кастрересона.
– Все зависит от коннектенцев, так? Если вы не хотите жертвовать жизнями солдат.
Офицеры уверяли Хекта, что Белый Город можно взять в любой момент, – пусть только главнокомандующий отдаст приказ. Но тогда погибнут тысячи людей и сам Кастрересон, вполне вероятно, придется разрушить.
– Я не тороплюсь. Пока не тороплюсь.
– Можно договориться с ними. Безупречного-то здесь нет.
– Все никак не зауважаешь нашего хозяина?
– Ни в жизнь.
– Только не болтай об этом на людях. Типы из Конгрегации повсюду. Коннектенцы не успевают их приканчивать – тут же появляются новые.
– Вечно забываю, что большой мир так разительно отличается от нашего тесного круга.
– Не забывай. У тебя семья, между прочим. А где Бехтер? Я его уже несколько дней не видел.
Хотя обычно Бехтер всегда болтался под ногами в самый неподходящий момент.
– На обходе – проверяет, как идут работы. Он же участвовал в осадах еще в Святых Землях.
– Тебе удалось добыть полезные сведения из надежного источника? Как вообще с источниками?
Консент раздосадованно покачал головой.
– Местные дэвы и дейншо говорить отказываются. Они уезжают – в Терлиагу, Платадуру, куда угодно, лишь бы подальше от Конгрегации.
Хекта удивляло, с какой легкостью король Питер Навайский, герой Чалдарянской Реконкисты, принимал в своих владениях неверных. Он ничуть не скрывался и следил, чтобы им не причиняли вреда.
– Питер видел, чего вам удалось добиться в Кальзире, – сказал Консент.
– Значит, он понял, что я использую его же собственные методы. Во время кальзирского священного похода за него сражалось множество праман. А теперь он набирает рекрутов на Шиппене и в Кальзире. И у него неплохо получается.
Пайпер слышал, что две тысячи завербованных на Шиппене праман недавно переправили на Артесипею, – у Питера явно был интерес и там.
У Хекта появилось дурное предчувствие: ведь на Артесипее сейчас находился Костыль с отрядом ша-луг.
– Бехтер идет. Он вам еще нужен?
– Да.
Хект прошел с десяток ярдов, чтобы с другого угла посмотреть на барбикан перед главными кастрересонскими воротами. Грозное когда-то сооружение превратилось в гору щебня, и патриаршие солдаты брали оттуда камни для катапульт. Телохранители следовали за Пайпером по пятам.
Только самые зарвавшиеся члены Конгрегации осмеливались жаловаться на осадные методы главнокомандующего. В ответ на яростные тирады Пайпер предлагал им взяться за мечи и возглавить штурм. Пока предложением этим никто не воспользовался.
– Главнокомандующий хотел меня видеть?
– Да, сержант. Я тут все вспоминаю о человеке в коричневом. Ты его замечал в последнее время?
– Уже несколько недель не видел. А это важно?
– Да нет. Просто я тоже его не видел.
– Ты понимаешь, что ему надо?
– Нет, но, думаю, я знаю, кто он такой. Или кем он был.
– Был?
– Он, возможно, призрак.
Или ему удалось вознестись. Хотя Хект пока не хотел никому ничего рассказывать.
Бехтер нахмурился: подобные разговоры противоречили тому, во что свято верили члены Братства Войны.
– И снова реальность расходится с тем, во что нам хочется верить, – сказал Хект.
Все в его армии, кроме членов Конгрегации по искоренению богохульства и ереси, в последнее время терзались такими сомнениями. Вера слабела.
В Конгрегации же считали, что Господь лишь испытывает ее, являя пастве противоречившие учению знаки.
Пайпер Хект не раз задумывался: а зачем Господу, чей бы он ни был, могло такое понадобиться. Слишком уж мелочно для владыки всего сущего.
– Прозек вернулся, – сообщил Бехтер.
– Рассказывай.
– Пришел как раз тогда, когда ты меня вызвал, так что я только поздороваться с ним успел. Да еще кое-какие меры принять, чтоб он не привлекал внимания.
– Я думал, он погиб.
Из Племенцы новости доходили едва-едва, да и те неутешительные: фальконеты взорваны, артиллеристы ранены, Прозек пропал. Перевал теперь был открыт, но что сталось с чудовищем, так никто и не знал наверняка. Возможно, оно где-то отлеживалось и зализывало раны.
В Граальской Империи поступок принцессы Элспет вызвал настоящую бурю.
Хекта мучили кошмары.
– Пусть немного отдохнет, а потом сразу пришли его ко мне.
Встречи с главнокомандующим, причем без должной обходительности, потребовали Джервес Салюда и принципат из Апариона, хотя до этого они неделями не давали о себе знать и исподтишка шпионили для коллегии. Хект решил, что причиной их внезапного интереса к нему стало появление Драго Прозека.
Однако принципаты его удивили.
– Мы получили известие из Брота, – холодно произнес Салюда, который, с тех пор как стал принципатом, разговаривал только в такой манере. – Нам настоятельно советуют заняться наконец Кастрересоном более решительно.
Таким незамысловатым образом Джервес Салюда намекал, что Безупречный теряет терпение.
– Неужели? А я думаю, он дал бы мне прямое указание, если бы захотел. Раньше он не стеснялся.
– Но осада не может продолжаться вечно.
– Не может и не будет. Наделяю вас полномочиями отправиться туда и предложить им сдаться. Прямо сейчас.
Такое предложение явно удивило обоих принципатов. До сих пор с Кастрересоном не велось никаких переговоров – ни тайных, ни явных.
– И каковы же условия?
– Доверяюсь вашему здравому смыслу.
На самом деле Пайпер просто-напросто хотел поскорее их спровадить: Бехтер как раз привел Драго Прозека для доклада. К тому же Хект понимал, что в Белом Городе еще не настолько отчаялись, чтобы сдаваться.
Всего в двадцати милях стояло войско королевы Изабет, да и ее брат потихоньку зашевелился.
Уже на пороге Джервес Салюда оглянулся и смерил Хекта долгим внимательным взглядом.
Тот лишь пожал плечами.
– Нелегко пришлось в дороге? – спросил он Прозека.
– Да, мой господин. Старался не привлекать внимания, особенно после Дешара. Нас там не особо жалуют.
– И с распростертыми объятиями не ждут. Присядьте, устраивайтесь поудобнее. Сержант, принеси ему все, чего попросит. Ну, рассказывайте.
Бехтер вышел, а вместо него вошел Титус Консент. Прозеку в его присутствии явно было не по себе, но, повинуясь взмаху руки главнокомандующего, он начал свой рассказ.
– Почему же вы не нагнали остальных?
– Не доверял им. Принцесса, конечно… Может, она и искренняя. А вот ее приближенные… Я догадался, что они задумали с нами сделать. Как только мы расправимся с чудищем.
– И что же?
– Они же мигом всех заперли – хотят выпытать секрет огненного порошка и фальконетов.
– Понятно, – улыбнулся Хект. – Но ценные сведения могли сообщить им лишь вы один.
– Точно так, мой господин. Хотя мои артиллеристы не такие уж невежды. Просто они сильны в практике, а вот с теорией у них туговато.
Как и все солдаты. Им нет дела, как работает та или иная штука, лишь бы работала, когда вокруг свистят неприятельские стрелы.
– Но нет худа без добра, мой господин, – продолжал Прозек. – В Племенце их вылечат. Почти всем артиллеристам нужен был хороший лекарь. А оба фальконета взорвались. Да и весь огненный порошок я израсходовал.
– А что с тем чудовищем? С Орудием Ночи?
– Убить его не удалось, только вряд ли оно снова нас потревожит. Теперь оно ненамного сильнее того человека, которым было раньше. Мы его порядком изувечили – еле ползло.
– Прекрасно. Расспрошу принципата Делари. А потом придется хорошенько подумать, как расправляться с такими тварями побыстрее.
– У меня в пути было вдоволь времени подумать. В общем, появились кое-какие мыслишки.
Хект терпеливо выслушал Прозека и искренне поразился.
– Потрясающе! И дорого, немыслимо дорого.
– Денежки-то не мои. Да и сто́ит оно того, если вы действительно хотите покончить с Тиранией Ночи.
– Лейтенант Консент, поколдуйте-ка с финансами, чтобы мы могли воплотить идеи господина Прозека в жизнь. Что же до остального… ускорить частоту выстрелов… Это следует обсудить с литейщиками. А вот ловушки… Этим мы займемся – можно попробовать прямо здесь. В Коннеке в последнее время развелось видимо-невидимо Орудий.
– Можно и без особых подсчетов сразу сказать, что серебра не хватит, – заявил Консент. – Во всяком случае, пока Кладези производят волшебство. Может даже статься, что, если мы насядем на Ночь, положение лишь ухудшится.
– Объясни.
– Кладези иссякают. Это циклический процесс, и сейчас, похоже, мы переживаем момент сильнейшего спада. А значит, люди все больше вынуждены тесниться на маленьких территориях со скудными ресурсами. Война же за эти ресурсы только ухудшает положение, потому что сама их и уничтожает. Уже сейчас можно наблюдать механизм в действии: люди, впервые за много веков, забеспокоились о хлебе насущном.
– И как это все связано с Тиранией Ночи?
– Кладези питают созданий Ночи. А значит, и их ресурсы истощаются. Мы убиваем создание и тем самым уменьшаем конкуренцию – другим достается больше пищи.
– Мне кажется, я понимаю.
– Я не смог объяснить толком.
– Напротив, все ясно. А кормятся ли сильные создания Ночи более слабыми? Как рыбы или насекомые?
– В каком-то смысле – возможно.
– И если мы уничтожим слабых, станут ли голодать сильные?
Консент пожал плечами.
– Прозек, ни во что не лезьте, – велел Хект. – Восстанавливайте силы и обдумывайте свои идеи. Возможно, я вас назначу главным по хорошим идеям.
Прозек вопросительно оглянулся на Редферна Бехтера, но тот ничего не сказал.
– Видел Кловена Фебруарена? – поинтересовался Делари.
– Да поговаривали тут о каком-то невидимке, который шпионит за кастрересонскими вельможами. Но если это и был он, то мне он никаких полезных сведений не передавал.
– Я волнуюсь.
– О чем?
– Чем он там занимается, меня мало беспокоит. Фебруарен как погода. Сделать с ним ничего нельзя, остается лишь смириться. Нет, в Броте творится неладное.
Разумеется, политика. Как бы Хект хотел не иметь к политике никакого отношения. С другой стороны, если бы все жили со всеми душа в душу, он бы остался без работы.
– Именно поэтому мы так редко видим Салюду, Линчцкого и Донето?
Пинкус Горт приезжал в лагерь уже дважды и скоро собирался навестить их вновь, а вот принципат Донето не появлялся ни разу.
– Возможно, – согласился Делари. – Донето держится в тени, а остальные ошиваются здесь, в основном только чтобы шпионить за нами.
– Я их сегодня послал к воротам – предложить кастрересонцам сдаться. Но видимо, тамошним богачам пока мало досталось.
– И напугали мы их недостаточно.
– Хотя и натравили на округу рекрутов.
– Они не сдадутся, пока Изабет стоит всего в дне пути от Белого Города. Знаю, ты не хочешь враждовать с королем Питером, но, чтобы добить Кастрересон, нужно лишить их надежды. Пока бротские политические интриги не выбили почву у тебя из-под ног.
Напав на королеву Изабет, Пайпер будет действовать в интересах тех, кто послал его из Дринджера в Фиральдию. Особенно если вспомнить о том, что Безупречный теперь так славно ладит с Граальской Империей.
– Хотелось бы избежать лишних смертей и разрушений.
Хект вполне готов был перейти к решительным действиям. Планы давно составлены – именно планами и занимались в штабе, пока артиллерия обстреливала Кастрересон, солдаты патрулировали Бург и Новый город, караульные нападали на всех, кто входил в Белый Город и выходил из него, а войсковые инженеры подкапывались под стены и возводили башни, пытаясь запугать жителей, но одновременно готовясь к решительному броску.
– Сначала, полагаю, придется разобраться с Изабет.
– Задача непростая.
– Знаю. Питер не отпустил бы ее сюда без своих лучших воинов. В войске королевы сейчас от восьмисот до тысячи человек. Половину, по всей видимости, прислал герцог Тормонд.
– Тяжелая конница.
Да. Нужно как-то лишить их такого серьезного преимущества. Неподготовленная пехота, даже и превосходящая числом противника, мало что может поделать против шеренги закованных в броню кавалеристов на боевых конях.
– Слышал. У меня есть кое-какие идеи.
Но вряд ли они окажутся полезными: навайцы уцелели в многочисленных стычках с праманами Аль-Халамбры и знали праманские уловки.
Жаль, что с ним нет сейчас Бюля Смоленса и Пинкуса Горта: им обычно превосходно удавалось воплотить в жизнь его планы.
Пора выяснить, чего на самом деле стоит Хаган Брокк.
Пробные атаки вызвали необычайное оживление в Белом Городе. Каждый раз защитники бросались в бой и старались как можно сильнее досадить солдатам патриарха, если те не отступали.
А Хект каждый раз через какое-то время приказывал своим отступить. Он изматывал врага, нападал то там, то здесь, чтобы кастрересонцы замаялись бегать туда-сюда.
Обстрел не прекращался ни на минуту. Даже самые упрямые и самые глупые жители Белого Города должны были понимать, чем все закончится.
В один прекрасный день главнокомандующий решит, что проломы уже достаточно широки, и пошлет своих людей на приступ. А кастрересонцы не смогут отбить нападение во всех местах сразу. Но их все еще не покидала надежда. Сквозь кольцо врагов в город доходили утешительные вести.
– Знаю-знаю, – ответил Консенту Хект. – Но полностью прекратить сообщение мы не можем. Со временем новости в Кастрересон будут доходить неутешительные.
После наступления темноты из лагеря потихоньку выходили отряды. К радости шпионов, они захватывали городки и крепости на северо-западе, где во множестве встречались мейсаляне и преданные Вискесменту чалдаряне. Там, где жители отказывались уступить воле Безупречного, патриаршие солдаты действовали жестоко, но главной их задачей было – постепенно сосредоточиться выше по течению Лаура, вдоль Северного тракта, ведущего в Каурен – столицу герцога Тормонда, располагавшуюся всего в полудюжине миль. Из этой позиции стянутые силы главнокомандующего могли ударить по кауренцам или же создать угрозу королеве Изабет в Моэла-анде-Ларже.
Во главе их Хект поставил Хагана Брокка. Тот станет действовать нарочито неосторожно, чтобы его маневры заметили. А дальше все будет зависеть от реакции герцога Тормонда и королевы Изабет.
Патриаршие отряды, подходившие к Изабет с востока, тоже будут неосторожны, и их тоже непременно заметят.
– Это опытные воины, они живут войной, – объяснил Хект Консенту. – И скорее всего, мечтают проучить нас, но и опасность тоже осознают. В ловушку не сунутся.
– Тогда зачем вы все это делаете?
– Я вырабатываю возможности. И эти возможности они непременно увидят. Останутся сидеть на месте – и я постепенно возьму их в кольцо. Тогда их единственной надеждой станет герцог Тормонд. Или же придется сражаться.
– А Тормонд только болтать и способен.
– Ну, пока он еще ничего не предпринял.
– Но если они нападут на Брокка, мы не узнаем об этом вовремя и не успеем выслать подмогу.
– Узнаем. Наши разведчики сидят у них под самым носом.
У Хекта был уже даже список всех навайцев, служивших королеве Изабет.
– Но где с ними сражаться? Там нет подходящего места.
– Именно. Поэтому лучше всего лишь истомить их. Будем ждать, пока они не выкинут какую-нибудь глупость. Раньше меня.
– Возможно ли такое?
– Титус! Да ты никак сострил? Думаю, мне нравится эта твоя новая черта. – Хект улыбнулся, но потом сразу сделался серьезным. – Возможно, ты и прав. Меня поджимает время. В Броте что-то происходит, а от меня пытаются все скрыть.
– А меня вы расспросить не догадались?
– Нет, – отозвался Хект после небольшой паузы. – Зачем это мне спрашивать своего главного шпиона? Неужели я слишком увлекся тем, что происходит у меня под носом? Что тебе известно?
– Те дэвы, которые раньше делились со мной информацией, уже не так охотно сотрудничают. Но кое-кто все еще надеется, что сотрудничество с патриаршим войском окупится. Они сообщают мне о важных делах.
– И?
– В Броте почти все уверены, что Безупречный умирает. Его приспешники хотят проверенного преемника. Похоже, их кандидатом станет фидуциар Жосеран Кьюто.
Дирециец человек Питера Навайского. Интересные грядут времена.
– Наваец? Мы же до сих пор расхлебываем последствия тех выборов, когда патриархом стал человек не из Брота.
– Я просто пересказываю, что слышал, – пожал плечами Консент. – Говорят, так пожелал Питер. А денег у него хватит.
– Понимаю. А меня почему держат в неведении?
– Потому что у вас армия. И поэтому вы можете в случае чего наложить вето. Если вам что-то не понравится. Как военачальники Древней Империи.
Хект усмехнулся. Что бы сказали на это Гордимер и эр-Рашаль? Шпион, от которого они решили избавиться, может повлиять на то, кого изберут главным врагом каифата Аль-Минфета.
– А вы подумали, кого хотите видеть на месте Безупречного, если он все-таки умрет? – спросил Консент.
Хект вгляделся в его лицо. Неужели Титус его прощупывает? Непохоже.
– У меня тут других забот полно.
– Забот всегда полно.
– Где принципат Делари? Я его что-то давно не видел.
– Я тоже. Но он в лагере. Может, по Арманду скучает.
– Может.
Сам Хект по Осе Стилу не скучал ни секунды.
В Белом Городе заметили, что армия патриарха постепенно редеет, и решили устроить еще одну отчаянную ночную вылазку. Главнокомандующий ее предвидел. Каждая такая вылазка непременно предварялась собиравшимися на крепостной стене зеваками.
Наутро склоны холма усеяли многочисленные тела. Хектовых пехотинцев среди них был мало.
Всю ночь без устали трудились воскресшие Орудия. Солдаты докладывали о странных звуках, об отвратительной вони, но своими глазами видели чудищ немногие.
– Они уже достаточно измотаны? – спросил Хект у своих подчиненных. – Падут под нашим натиском?
– Наши тоже измотаны, – отозвался Консент. – Те, кто отлучался из лагеря и не участвовал в бою, притомились, выполняя отвлекающие маневры.
А еще им удалось отвоевать несколько опорных точек на крепостной стене.
– Пусть принципаты в последний раз предложат им сдаться. В чем дело?
Прибыл посыльный. Он доложил, что королева Изабет снялась со стоянки и теперь все ее войско направлялось на восток, а это ни много ни мало две с половиной сотни рыцарей с оруженосцами, пехотинцы и почти восемь сотен севенфекских и терлиагских наемников, которых каким-то образом удалось собрать Тормонду, – всего около двух тысяч человек, почти все опытные воины.
Хект еще раз пробежал глазами письмо.
– Идут прямо на нас, – сказал он. – Полагаю, хотят посмотреть, что мы предпримем. Не торопятся. Это хорошо.
Если бы Изабет торопилась, то опередила бы новость о своем наступлении. Пайпер спешно разослал гонцов – к Хагану Брокку, к разведчикам, следившим за королевой, и к тем, кто держал под наблюдением Моэла-анде-Ларж.
Начался медленный и замысловатый танец. Каждый танцор ждал, пока другой оступится.
Войско Изабет, преодолев двенадцать миль, остановилось в общинных полях под небольшим городком Омодель. Разведчики доложили, что поля эти прекрасно подходят для кавалерии.
– Пусть посидят. И поостынут, – решил Хект, зная наверняка, что скоро начнется снегопад. – Выслеживайте шпионов. Заманивайте в ловушку фуражиров. Путь Брокк не дает им покоя.
Пайпер ждал, а тем временем все больше солдат скрытно покидало лагерь.
Белый Город по-прежнему неустанно обстреливали.
Хаган Брокк сделал ложный выпад в сторону Моэла-анде-Ларжа. Главнокомандующий подозревал, что враг ждал этого нападения. Как только Брокк убедился, что штаб-квартиру королевы не взять с налета, он отступил и отправился к Каурену. По пути его солдаты, как обычно, жестоко подавляли любое сопротивление. За два дня они захватили шесть городов и крепостей, а еще три сдались сами.
Солдаты армии патриарха, разорявшие земли вокруг Кастрересона, разбили лагерь в трех милях от лагеря Изабет. Но в драку не лезли.
С наступлением темноты в воздухе разливалась жуткая вонь, слышались ругань и перешептывание созданий Ночи, которые все больше проявляли себя. Коннекские Орудия стягивались к месту событий, терзая людей, но еще больше мучая друг друга.
Так утверждал принципат Муньеро Делари, который теперь, в преддверии возможной схватки, чаще показывался на глаза.
Старик собрал отряд из пушкарей, чьи фальконеты были утрачены во время боя с гигантским червем, и теперь они под руководством Делари сооружали и испытывали ловушки. Часть из них изобрел Драго Прозек, но многие были придуманы еще на заре Древней Империи.
Проще всего было ловить слабые Орудия. Часто по той простой причине, что они отчаянно пытались спастись от более могущественных. Делари надеялся взять в плен духов помельче и с их помощью приманить больших.
– Что же вы за волшебник такой? – недоумевал Хект. – Я-то думал, главная цель любого колдуна – собрать себе стадо тварей побольше да попротивнее, чем у остальных.
– У тебя неверные сведения. Тебе стоит побольше времени проводить со своим дедушкой, – невозмутимо отозвался принципат, ничего, впрочем, не объяснив. У Делари было странное чувство юмора, и Хект никогда не понимал, шутит он или говорит серьезно.
Навайцы терпеливо ждали. Пайпер приехал в стоявший неподалеку от армии королевы лагерь и взял на себя командование. На самом деле ему просто очень хотелось убраться из Кастрересона. Он попытался спровоцировать навайцев и устроил несколько ночных вылазок, но его людям не удалось прорвать их оборону. Уцелевшие фальконеты зарядили каменными ядрами и выстрелили по самому богатому шатру, но в цель снаряды не попали, одна пушка взорвалась, и грохот распугал лошадей самих патриарших воинов. Навайцы никак не отреагировали.
Хект потихонечку начал брать неприятеля в кольцо, его солдаты стреляли в любого, кто отходил от навайского лагеря. Отряды патрульных зорко высматривали гонцов. Тех, кто выходил из Белого Города, пропускали. Послания старались по возможности перехватывать. Однако все они были зашифрованы, и разгадать шифр не удалось даже Титусу Консенту. Сами же гонцы, разумеется, его не знали.
– Пусть остаются здесь, – сказал Хект. – Холодно только. У нас есть еда, а у них нет. Пересидеть нас им не удастся.
И пусть их терпение подтачивают все более отчаянные мольбы из Кастрересона.
Главнокомандующий не собирался атаковать врага, у которого имелась тяжеловооруженная конница.
На четвертый день ожидания пришла новость о том, что армии патриарха удалось закрепиться в Кастрересоне и захватить нескольких верховодивших там вельмож.
Стало понятно, что дело близится к развязке.
В тот же день пришли вести и от Хагана Брокка, его люди показались под стенами Каурена. Сожгли несколько деревень и усадеб, так, чтобы пожары были видны с крепостной стены, особенно усердствуя там, где речь шла о собственности герцога Тормонда. Из города немедля выехало огромное и весьма недружелюбно настроенное войско, и Брокк отступил. Но свое дело он сделал.
Главнокомандующий как раз пытался выведать что-нибудь у принципата Делари, и тут откуда ни возьмись появился Титус Консент. Делари, казалось, был чем-то удручен.
– Вам незачем здесь сидеть, – сказал ему Хект. – Я могу отправить вас в Шивеналь, а оттуда вы переправитесь в Брот и уже через неделю будете нежиться в банях во дворце Чиаро.
– Будущего это не изменит. Да и прошлого тоже. Лейтенант Консент принес важные новости, прибереги свое сочувствие для него.
– Что случилось, Титус?
– Навайцы что-то затевают. Выслали разведчиков.
Вскоре после этого разговора армия Изабет покинула свой лагерь. Рыцари двинулись в сторону патриарших войск, а состоящая из наемников пехота повернула на восток. За рыцарями шли их собственные пехотинцы. А еще оруженосцы, слуги, конюхи и много всякого другого народа. Всего около трех сотен человек. Хект надеялся, что будет меньше.
Кавалерия остановилась на расстояния полета стрелы от патриаршего лагеря. Там рыцари спешились и начали наступление, каждого закованного в броню воина прикрывало двое пехотинцев.
Хект не знал, что делать. Арбалетчиков у них было мало, и их он оставил в Кастрересоне.
– Нужно уходить. Прямо сейчас. Откроем отвлекающий огонь. Жгите огненный порошок – побольше дыма. Ветер как раз в их сторону.
Удалось уйти, хоть и с большим трудом. Навайцы не рвались их преследовать, а может, просто не хотели лезть в едкий дым от огненного порошка.
– Видели, как их дым отпугнул, мой господин? – спросил нагнавший Хекта Прозек.
– Конечно. Это же я и придумал.
– Надо сделать такой, чтобы серы было побольше. Как раз для подобных случаев.
– Вот и займись. Назначаю тебя еще и командиром алхимического отряда.
Армия патриарха снова воссоединилась уже дальше, на востоке. Отосланная туда пехота весь день вступала в стычки с королевскими наемниками. Те дожидались своих хозяев, Хект не стал лезть на рожон.
Но и навайцы тоже не спешили.
– Война будет долгой и изматывающей, если не случится ни одной битвы, – сказал Титус Консент.
– Эта долгая и изматывающая война уже идет. Вот уже несколько лет эти люди разоряют земли друг друга.
– Мы можем превратить эти края в пустыню.
– И тогда Господь полюбит нас еще больше. Ясное дело.
Редферн Бехтер, слушая их разговор, хмурился. Он и сам был старым циником, но такие беседы попахивали ересью. В поисках поддержки он оглянулся на Мадука, но глава личной охраны лишь пожал плечами. Богословские диспуты в его обязанности не входили.
– Проявлять неуважение к умственным способностям патриарха – это не ересь, сержант, – заявил главнокомандующий, – не богохульство. Это даже неповиновением назвать трудно. Мы же выполняем его приказы, просто иногда сомневаемся, правильно ли он расслышал глас Божий, нашептывающий ему в ухо.
Однако старого вояку это объяснение не успокоило. Всю свою жизнь он служил Господу и церкви.
– Тех, кому мы велели укрыться в холмах, беспокоят создания Ночи, – сказал он.
– Каким образом?
– Устраивают всякие мелкие каверзы. Пока, во всяком случае. То вино скиснет, то пиво выдохнется, то осы налетят, то лошадей кто-то распугает.
– А где у нас принципат Делари? Он ведь сюда раньше нас должен был добраться, я его первым отправил.
– Я его отослал в Кастрересон, – пояснил Бехтер. – Решил, что вы не захотите подвергать его опасности.
– Конечно же. Вот проклятие! Нет, ты все правильно сделал, просто неудачно получилось. Я хотел расспросить его, почему вдруг Ночь на нас внезапно ополчилась.
– Так ли это? – спросил Консент. – Готов поспорить, что нашему неприятелю она причиняет столько же неудобств.
После наступления темноты стычки прекратились. Навайцы разбили лагерь и шатры поставили как можно теснее. Значит, Ночь действительно донимала обе стороны.
После полуночи явилось нечто могучее. Амулет обжег запястье Хекта. Повсюду разнеслось ужасающее зловоние. Лошади и мулы рвались с привязи.
Главнокомандующий вызвал Драго Прозека.
– Пришла очередь фальконетов.
Спустя десять минут грохнула первая пушка. Одного выстрела оказалось достаточно.
Ощущение чьего-то незримого присутствия тут же пропало. Артиллеристы доложили, что слышали перед выстрелом торопливое шуршание, будто кто-то удирал в испуге.
Потом началась суматоха к западу от стоянки. Вспыхнули огни, послышались приглушенные вопли.
Но вскоре все стихло.
– Пусть несколько пушкарей останутся на страже, – велел Хект Прозеку. – Стрелять можно без моего особого разрешения, только пусть не расходуют зря огненный порошок и заряды на воображаемых чудищ.
Прозек кивнул с мрачным лицом. Он-то прекрасно знал, что артиллеристы, когда они на взводе, будут сначала стрелять, а уж потом, если уцелеют, беспокоиться, не разгневается ли главнокомандующий.
Хект отправился в палатку, которую наспех соорудили для него телохранители, но выяснилось, что поспать ему вряд ли удастся.
В углу, едва различимый в полумраке, сидел Кловен Фебруарен.
– Я думал, вы нас покинули, – сказал Хект.
– Я всегда поблизости. Где-то рядом. А ты наловчился убивать Орудия.
– Их проще убивать, чем людей, – эмоций меньше.
– Отныне вокруг тебя всегда должны стоять заряженные фальконеты.
– Неужели?
– Ночь тоже понимает, что тебе проще убивать ее создания, чем людей. Но не понимает, что джинна уже выпустили из бутылки и назад его не загонишь. А она еще не успела оправиться после того случая, когда человек научился пользоваться огнем.
Пайпер кивнул. Он страшно устал, а до рассвета оставалось меньше, чем хотелось бы.
– Вы вечно объявляетесь накануне каких-нибудь ужасов. Что нам грозит на этот раз?
– На этот раз ничего, я просто мимо проходил. Хотел предупредить тебя: будь осторожнее с Изабет. Она оказалась в трудном положении. Ей нужно показать, что она что-то делает, но что – этого ни она, ни ее военачальники не знают. В своей Диреции они к такой войне не привыкли. Там они знают, кто их враг. Да и местные чуть что не переходят на другую сторону.
Хект ни о каких предательствах и вероломстве не слышал – разве что подобное случалось тут во время тех мелких междоусобных войнушек, которые прекратились в Коннеке после вторжения гролсачцев и арнгендцев.
– Ничего такого тут не было.
– Еще будет. Вы берете крепости и города, и они присягают на верность Безупречному и церкви, но стоит им почуять твою слабость, мигом переметнутся.
Об этом Хект не подумал. Волшебник прав: коннектенцы присягали Броту вовсе не из любви к Безупречному V.
– Разумно.
– И еще один совет. Если что-то задумал – действуй быстро. Грядут большие перемены. И отлавливай всех попадающихся по пути артесипейцев. Это они виноваты, что воскресают создания Ночи. Они – третья сила в этой войне, коннектенцам не друзья, но помогают им, потому что их главный враг – ты.
– Почему?
Старик склонил голову и словно бы задумался о чем-то.
– Им нужно убить тебя ровно по той же причине, что и всегда. Определенные Орудия уверены, что именно ты послужишь их уничтожению.
– Но все мои столкновения с Ночью начинались с того, что нападала именно она.
– Забавно, да? Получается, что Ночь сама навлекает на себя несчастье, стараясь его предотвратить.
– Но ведь подобное случается везде и всегда, разве нет? То там, то тут какой-нибудь герцог, князь или граф, стремясь опередить противника, первым наносит удар.
– Везде и всегда, – усмехнулся Фебруарен. – И зачастую именно так и следует поступать – бей первый, пока они не ударили, чтобы опередить тебя.
– Я устал, а вы, как обычно, изъясняетесь весьма туманно. Так что я пошел спать. А вы можете по-прежнему оставаться на своем наблюдательном посту.
– Ехидничаешь? Интересно, – ухмыльнулся старик, все его зубы до единого были на месте, несмотря на почтенный возраст. – Валяй. Побуду твоим ангелом-хранителем.
Рано утром главнокомандующий получил известие: свежие силы – очередная порция рекрутов, прибывших на сорок дней из Фиральдии, – атаковали Белый Город (поскольку никто им этого не запретил), прорвавшись через проломы в стенах в Новом городе. Защитники не были готовы к штурму, и теперь патриаршие воины бесчинствовали на улицах Кастрересона.
– Нужно обуздать их, пока жажда наживы не передалась и офицерам, – сказал Хект.
– А что же неприятель? – спросил Титус Консент.
– Вести скоро дойдут и до них. И тогда им придется решать: бросить Кастрересон на произвол судьбы или помчаться туда на помощь?
– Если нам удастся захватить Изабет, мы полностью овладеем ситуацией.
– Да. Но я бы на это не рассчитывал.
Хект решил отходить к Белому Городу. Наемники-пехотинцы иногда напоминали о себе, но в серьезное сражение не ввязывались. Рыцари ехали следом, все еще надеясь воспользоваться своим преимуществом и пустить в ход кавалерию. Вскоре подул ветер, а после полудня начал моросить дождь, почти сразу перешедший в ледяной ливень. До оборонительных сооружений, спешно воздвигнутых для защиты от конницы, солдаты Пайпера добрались довольно скоро.
Навайцы атаковали, правда без особого рвения – скорее из необходимости. При виде них кастрересонцы приободрились и стали защищаться еще упорнее.
Дождь перешел в снег.
После наступления темноты королевские войска отступили. Ночью главнокомандующий нанес несколько ответных ударов и понес более тяжелые потери, чем рыцари. Но утром навайцы отступили к Моэла-анде-Ларжу, не зная, что он уже захвачен: накануне утром Хаган Брокк взял замок, застав врасплох дежуривший там гарнизон.
Но Брокк сдаст крепость без боя, если до него дошел приказ главнокомандующего.
Хаган доложил, что ему удалось захватить пленных, которые, возможно, весьма заинтересуют Хекта.
Пайпера разбудили пушечные выстрелы. Было три залпа, и все с разных сторон. Он отправился искать Драго Прозека, а когда нашел – все было уже кончено. Артиллеристы выкапывали маленькие тусклые яйца, оставшиеся от мертвых Орудий.
– Как быстро все меняется, – пробормотал Хект.
Пушки против созданий Ночи теперь стали вполне обычным делом.
– Простите, что разбудили, мой господин, – извинился Прозек, стряхивая с волос снег. – Но тихо тут не получится.
– Я-то думал, они от нас отстанут. После того, что мы сделали.
– Глупость – неизлечимый недуг, мой господин. Вечером я установил несколько ловушек нового типа. Посмотрим, как они сработают.
– Продолжайте в том же духе. Проверьте, чтобы все яйца передали принципату Делари. – С этими словами он повернул в сторону своей палатки.
– Мой господин, нам нужны боеприпасы, – окликнул его Прозек. – Осталось только девять особых зарядов. Четыре я сам сделал из расстрелянной картечи.
– Что-нибудь придумаем. Кстати, отличная работа.
Хект прошел уже половину пути, когда со стен Кастрересона в небо взмыло несколько сияющих стрел, едва различимых сквозь метель.
В лагере началась суматоха. Полусонные солдаты выходили посмотреть, откуда такой шум. А когда понимали, сами начинали вопить от радости. Силам патриарха удалось захватить главные ворота Кастрересона изнутри.
Все ринулись в Белый Город за поживой.
Хект даже не пытался их остановить – его бы просто-напросто затоптали.
– Иногда нужно оставить все как есть, само успокоится, – сказал он Титусу Консенту утром.
– Не все с ума посходили. Кое-кто остался на своем посту. – Дэв указал на Хектовых телохранителей, у которых были такие лица, словно они мучились от запора.
Даже бывалые рыцари Братства Войны хотели урвать себе кусок.
– Прекрасно. Кто-то же должен оставаться на страже, чтобы нас не застали со спущенными штанами. А это еще что?
По мосту через Лаур, беспокойно оглядываясь по сторонам, ехали всадники.
– Посланцы.
– И не робкого десятка, если решились ехать ночью.
– Я их приведу.
Пинкус Горт ехал из Антье в Кастрересон. Стряслось что-то серьезное. Бронт Донето внезапно отказался от осады, которая вот уже несколько месяцев безраздельно владела его вниманием.
– Сержант Бехтер, нужно как можно скорее занять графский за́мок. Устроим там постоянную штаб-квартиру. Разберись, что понадобится.
– Да, мой господин. Отряд полковника Горта уже показался на склоне холма на том берегу.
– Надеюсь, грязь его не смутит.
– Он расстроится, когда увидит разоренные виноградники.
– Не сомневаюсь, – рассмеялся Хект. – Ты принципата не видел?
– Которого? Бруглиони и апарионeц, как я слышал, собираются уезжать. Бросают нас на произвол судьбы.
– Меня, как всегда, интересует только один принципат – Делари.
– Он в городе. Но и о Бруглиони не забывай. Мадук сказал, что у него, судя по виду, на тебя зуб.
– Палудан Бруглиони и Джервес Салюда так и не простили меня за то, что я бросил их ради службы у патриарха.
Бехтер нахмурился. Он, конечно, не поверил ни единому слову.
Редферн Бехтер разговаривал обычно только о деле, но по сторонам он смотрел, и голова у него работала отлично. Хект опасался, что сержант догадывается о том, о чем ему догадываться не следует. Но ведь именно поэтому Братство и приставило его к главнокомандующему.
А если Джервес Салюда действительно затаил на Хекта зуб, то и он может кое о чем догадаться.
Постоянно находились люди, которым было слишком много известно. И некоторые из них болтали лишнее.
– Пора нам наконец собственными глазами посмотреть на это сокровище, которое мы только что завоевали для церкви. Но сначала повидаюсь с полковником Гортом.
Бехтер, казалось, расстроился.
– В чем дело, сержант?
– Мадук тебя одного не отпустит – только в сопровождении толпы телохранителей. Но тогда кастрересонцы мигом догадаются, что ты важная шишка, и, возможно, нападут.
– Сомневаюсь. Они уже хлебнули сполна и не хотят, чтобы мы обошлись с Белым Городом, как с остальными городами.
– Даже когда наши солдаты действовали безжалостно, случались засады и убийства. Конгрегация изловила далеко не всех еретиков.
– Бог мой, сержант, ты только представь: какие-то людишки воспротивились и не желают, чтобы их грабили и сжигали живьем. Да как можно – это же не по-чалдарянски!
– Командир, ты бы вел себя поосторожнее. Конгрегация с каждым днем все могущественнее. Думаю, они с удовольствием воспользуются возможностью и покарают высокопоставленную особу, чтобы припугнуть остальных.
– Верно говоришь. Передай Мадуку, что я собираюсь перебраться в за́мок.
Там безопасно. За́мок строили с таким расчетом, чтобы в случае чего обороняться даже не от захватчиков, а от самих кастрересонцев.
– Если хочешь, – с явным неодобрением отозвался Бехтер. – И еще кое-что: я снова видел того старика в коричневом. Будь осторожен.
– И как он умудряется? – услышал Хект голос Девятого Неизвестного, когда сержант вышел.
Он даже вздрогнул от неожиданности.
– Это вы как умудряетесь? Выскакивать из ниоткуда?
– Он не должен был меня видеть.
– Вы решили просто так напугать меня до смерти или есть какая-то особая причина?
– Причины нет. Разве что соглашусь с Бехтером: не зли Конгрегацию. Их теперь тут разведется что мух. На Артесипее была битва между праманами, которых король Питер завербовал в Кальзире, и артесипейскими горцами. В ней участвовали твои бывшие соратники. Не обошлось без очень сильного волшебства. Питер победил. Но из-за чего разгорелась битва – до сих пор не очень ясно.
Фебруарен так и лучился самодовольством. Будто бы именно он приложил руку к победе Питера. Но ведь этого не может быть. Или может? Властелин Безмолвного Королевства, конечно, могуч, но даже ему не под силу мгновенно перемещаться на такие расстояния. Или под силу?
Фебруарен улыбнулся уголками губ. Хект подозревал, что старик читает его мысли. Улыбка стала еще шире и превратилась в ухмылку.
– Почему вдруг Джервес Салюда сделался твоим врагом? – вдруг огорошил Пайпера Фебруарен. – Ты верой и правдой служил Бруглиони, наставил их на путь истинный, показал дорогу к былой славе.
– Видимо, дело в принципате Дивино Бруглиони. Это единственное, что мне приходит в голову. Быть может, кто-то из клана Арньена проболтался. А еще кольцо.
Хект и сам удивился, что про него вспомнил. Давным-давно он уже не думал о кольце Бруглиони.
– Какое кольцо?
Значит, перед чарами забвения не мог устоять даже Девятый Неизвестный.
– Поло знает, что кольцо попало ко мне. Я-то сам об этом забыл, но вот он мог вспомнить и кому-то рассказать.
– Поло – тот слуга, который за тобой таскался, пока ты служил у Бруглиони? Его еще покалечило, когда вы с Гортом угодили в засаду.
Хект кивнул.
– Пора исчезать. Бехтер возвращается.
С этими словами Фебруарен повернулся и действительно исчез. И не просто стал невидимым – Хект почувствовал, что старика больше нет в комнате.
– Входите, – отозвался он, когда Бехтер постучал.
Сержант внимательно оглядел темные углы. Должно быть, что-то услышал.
– Телохранители уже собрались. Полковник Горт подъедет с минуты на минуту и отправится с нами. Кстати, о моих предостережениях. С полковником явился Моркант Фарфог.
Хект напряг память:
– Епископ Странга?
– Уже архиепископ. Глава Конгрегации в Коннеке. Искренне верит, что он второй по могуществу церковник после Безупречного. Я слыхал, Фарфог примеривается к трону патриарха.
– Ты шутишь!
– Преемником редко становится самый достойный.
– Но…
– Не переживай, главнокомандующий. Голосов ему не хватит.
Пинкус Горт выглядел уставшим.
– Вымотался как собака, – пояснил он, ковыляя вслед за Хектом на холм. – Реймон Гарит оказался упрямым поганцем. А еще в одно ухо мне гавкал Донето, а в другое вопил Фарфог. Не человек, а куча обезьяньего дерьма, он и не подозревает, как ему повезло, что его не кокнули.
– Ты даже сам не знаешь, насколько ты прав.
– Чего?
– Братство его тоже недолюбливает. Рано или поздно они схлестнутся. Если не вмешается Безупречный.
– Ого, да ты тут все разнес в пух и прах. Стены теперь чинить не один год придется.
– А твоя осада как продвигается?
– Нам точно какое-то колдовство мешает. Или что-нибудь в этом духе. Камни так и отскакивают от стен.
– Ну должен же быть какой-то способ.
– Голодом взять.
– А подкоп?
– Пытаемся – роем в разных местах, но Антье стоит на очень твердом известняке, я такого в жизни не видел. Рано или поздно мы своего добьемся, конечно, если наши начальники проявят терпение.
– Принципат Донето не помогал?
– Это спорный вопрос. Он рвет и мечет и требует разнести Антье, но ничего полезного не делает. Если он и правда весь из себя могущественный волшебник, то умело это скрывает.
– Что, сомнения закрались?
– В каком смысле?
– Такой ли он могущественный. Только и слышишь, мол, Донето – один из самых сильных чародеев в коллегии. Но он никогда ничего не делает.
Разве что та схватка под ипподромом. Но о ней никто не знал, и свидетели вроде как отправились на тот свет.
– Думаешь, он сам распускает о себе эти слухи?
Хект пожал плечами.
– Вот и пришли.
Мадук провел их в большой темный зал в за́мке графов Кастрересонских. Там уже ждало несколько десятков перепуганных местных вельмож. Вдоль стен выстроились самые надежные из Хектовых солдат.
– Стервятники тут как тут.
Одетые в черное члены Конгрегации тоже были в зале.
– Бехтер, выставь-ка этих ворон отсюда, – велел Хект. – Это не церковное дело.
– Ты бы поостерегся, – прошептал Горт. – Они убедили Безупречного, что церковный закон превыше мирского и военного.
Хект понимал. Церковь вознамерилась воспользоваться его победами в Коннеке и насадить повсюду своих людей, чтобы распространить здесь бротское влияние. И вскоре главнокомандующего заменят на менее умелого, но зато более идеологически выдержанного военачальника.
Бехтер с превеликой радостью разогнал святош.
– Надеюсь, ты видишь то же, что и я, – сказал Горт.
– Что именно?
– Братство терпеть не может Конгрегацию.
– Полезная информация. На будущее.
– И я так думаю.
Не обращая внимания на возмущенных братьев из Конгрегации, Хект приступил к своим обязанностям.
– Прошу тишины! Слушайте.
Все замолчали. Кастрересонцы внимательно ловили каждое слово главнокомандующего.
Хект перечислил требования Безупречного – все те же. Еретиков (он назвал их поименно) и неверных надлежало обуздать, обратить в истинную веру или изгнать, а их имущество – передать церкви. Белый Город должен собрать средства на починку крепостных стен, а вельможи – уплатить штраф за свою непокорность.
Штраф этот пойдет в войсковую казну главнокомандующего.
Уладив все дела в Кастрересоне, Хект пойдет на Каурен.
Пайпер был убежден, что именно Кастрересон, а не вотчина герцога Тормонда – это ключ ко всему Коннеку. И теперь этот ключ у него в руках.
Он уселся на трон, предназначавшийся для графа Кастрересонского. Офицеры по очереди называли ему имена собравшихся горожан, начиная с советников и высокопоставленных чиновников, отвечавших за повседневные городские дела. Когда-то давно Кастрересон был независимым городом-государством и с тех времен сохранил многие привилегии, на которые веками наслаивались феодальные права и обязательства.
Собравшиеся в зале восемь сенаторов из кожи вон лезли, чтобы угодить Хекту. Трое не явились – как раз те, кого разыскивала Конгрегация. Хекту объяснили, что один якобы погиб в бою, второй скончался от удара, а третий сбежал.
Пайпер наобум выбрал троих:
– Вы ответите перед Конгрегацией за этих людей.
После советников настала очередь богатых вельмож. Это были сливки местного общества. Многие из них относились к городской аристократии, хотя истинные аристократы презирали их за то, что они больше интересовались торговлей, чем войной.
Старое как мир соперничество.
На лицах побежденных Пайпер не заметил ни малейших признаков неповиновения. Свирепость, с которой патриаршие солдаты обрушивались на небольшие города и деревни, принесла свои плоды. Когда все официальные представления были закончены и кастрересонцы принесли клятву верности, Хект произнес короткую речь, в которой обещал простить прошлые прегрешения. Взамен он требовал безоговорочного соблюдения принесенных клятв и грозил жестоко покарать отступников.
Главнокомандующий устало выполнял свои обязанности, но при этом зорко следил за кастрересонцами.
И не заметил среди них ни одного потенциального бунтаря.
Мимо телохранителей прошмыгнул мрачный Титус Консент.
– Дурные вести от Хагана Брокка, – обеспокоенно прошептал он Хекту на ухо.
– Постараюсь закончить здесь поскорее.
Теперь, когда он наконец увидел людей, которые составляли суть Белого Города, дел у него здесь почти не осталось. Планы по захвату земель были составлены уже давным-давно.
– Что с ним? – спросил Хект.
– Выражаясь грубо, ему надавали по шапке, – отозвался Консент. – Брокк, как и было велено, оставил Моэла-анде-Ларж и снова появился под стенами Каурена – так, чтоб его увидели. Потом отправился на восток, но по дороге наткнулся на наемников Изабет. Стычка переросла в серьезную схватку. Оба противника ошибочно решили воспользоваться подвернувшейся возможностью. И преимущество было на стороне Брокка, пока не подтянулись навайцы.
Хект молчал. А что тут скажешь? Такое случается. Никто не совершенен и не застрахован от провалов. И… такое случается.
– Насколько плохи его дела? – спросил наконец он.
– Пока не знаю точно, но плохи. Зато пленников ему удалось сохранить.
– Хорошо. Начну их пытать – может, хоть немного развеюсь и перестану сокрушаться, сколько наших полегло.
– Настроение у вас, как я погляжу, неважное.
– Плохо переношу поражения, как видишь. И домой хочется – Анну и детей уже полгода не видел.
– Вы, мой господин, конечно, один такой страдающий. А почему полковник Горт вдруг почтил нас своим визитом?
– Точно не знаю. Это наверняка как-то связано с принципатом Донето и Моркантом Фарфогом, но Горт нынче не столь откровенен, как раньше.
– Быть может, ему просто захотелось отдохнуть в обществе того, кого он знает еще со старых добрых времен? Когда на нем не лежала такая ответственность.
Хект закрыл глаза и предался воспоминаниям о тех славных деньках, когда он, Горт, Бо Бьогна, Просто Джо со своим мулом Чушкой и еще парочка хороших ребят сидели у походного костра и травили байки – голодные, но зато избавленные от тревог и ответственности.
– Все может быть, Титус. Скажи лучше, как у нас дела? Разбрелись, поди, все? Сколько времени потребуется, чтобы навести порядок и двинуться на Каурен?
– Не хочу встревать не в свое дело, но осмелюсь сказать: нашим ребятам нужен отдых. Их издергали нападки Ночи, и после взятия Кастрересона лучше не стало, несмотря на все старания Прозека.
– Это что такое?
– Вы имеете в виду шум? Видимо, архиепископ Фарфог требует встречи с вами – хочет командовать.
– Командовать буду я – передай ему, пусть убирается. Грабить и спасать заблудшие души. А с войной уж я сам как-нибудь разберусь.
– Не боитесь, что он оскорбится?
– Мне плевать. А тебе?
– В каком смысле, мой господин?
– Конгрегация ведет записи. Они за всеми следят. Уверен, ты у них – подозреваемый номер один.
– Об этом я не подумал.
– Если Фарфог разойдется, не лучшие настанут деньки. Может, помочь ему сделаться патриархом? – Хект ухмыльнулся при виде вытянувшегося от удивления лица Консента. – Патриарх обычно отрезан от мира, ему приходится пробиваться сквозь толпы прихлебателей, чтобы хоть как-то повлиять на жизнь за пределами Кройса. У Фарфога нет качеств, необходимых правителю, он просто настырный. Бюрократическое болото его поглотит.
– Интересная мысль, – усмехнулся Титус. – Избавляться от идиотов, назначая их на важные должности, чтобы собственные слабости их же и сгубили.
– Вроде того. – Хект не был уверен, что Фарфог сам себя погубит, но такой насквозь продажный тип лишь навредит церкви и не сможет развязать очередную большую священную войну. – Когда будешь его выпроваживать, прощупай, насколько архиепископ заинтересован в поддержке армии.
Консенту это предложение не понравилось, но вопросов он задавать не стал.
Хекта разбудил принципат Делари. Интересно, подумал Пайпер, а как это он прошел мимо телохранителей?
– Пайпер, в Броте неприятности. Мне нужно ехать.
– Что стряслось? Салюда и Линчцкий уже отбыли.
– И Донето тоже. У него большое преимущество.
– Так в чем же дело?
– Безупречный умер. Или вот-вот умрет. А его шайка пытается сохранить это в тайне.
– Такие разговоры ходят уже давно.
– Теперь это не просто разговоры. Все отсутствующие принципаты сейчас устремятся в Брот. Хотят добраться до дворца Чиаро вовремя, чтобы поспеть на первое голосование. Мухи слетаются на коровью лепешку.
Те члены коллегии, которые не участвовали в первом голосовании, не могли участвовать и в следующих. Благодаря этому правилу фиральдийским церковникам легче было избирать патриарха из числа своих.
– Вы будто с Гортом вино пили.
– Нет, с дедушкой. Я его редко вижу.
Судя по голосу, встреча с Фебруареном прошла не так уж гладко.
– Мне будет вас не хватать. Ночь наступает, и без вашей помощи я словно голый.
– Ты под защитой. Он по-прежнему будет поблизости, пытаясь перекроить мир в соответствии со своими странными предрассудками.
– Я не о себе волнуюсь, а о тех двадцати тысячах солдат…
– Поговори с ним об этом. А мне нужно спешить. Я сильно отстал.
– Спуститесь на лодке до Шивеналя, а там садитесь на корабль до Брота. Опередите всех на несколько недель. Если бы вы захотели, сами стали бы патриархом.
– Но я не хочу. Отказался бы, даже если бы мне предложили.
– Если сможете, повидайтесь с Анной и детьми. Думаю, для них это будет очень важно. – Хект не знал, что еще сказать. – Я вам передам письмо перед отъездом.
– В Инконже лучше было, – пожаловался Хект Горту. – А тут темно, сыро и воняет.
Он, конечно, преувеличивал. Хотя графский за́мок действительно строили не для удобства обитателей, а «воняло» там из-за того, что многие годы повара пользовались незнакомыми Пайперу приправами.
Они были одни, если не считать пары телохранителей. Горт пробовал местные вина.
– Так что у тебя на уме? – спросил Хект.
– Не знаю, удастся ли взять Антье. Если пойдем на приступ – погибнет куча народу. Голод им там не страшен – еды и питья вдоволь. Да и стены крепкие, не сломаешь. А зима все ближе. В лагере появились больные. Наверняка заразу занесли эти прихлебатели, которых мы развели пруд пруди. Да еще Ночь донимает, и с каждым днем все сильнее. В общем, веселого мало.
– Здесь то же самое. Есть у меня один смышленый малый. Драго Прозек. Так он вроде почти придумал, как их сдержать.
– Я слышал пушечные выстрелы.
– Фальконеты – для Орудий покрупнее. Я приказал отлить еще больше пушек и вдобавок одну новую модель, которая стреляет быстрее остальных. Только вот отливают их в Броте, а мы здесь. Правда, у Прозека неплохо получается с ловушками. Ты бы посмотрел, кого ему удалось изловить: целый зверинец. Такие твари считались вымершими со времен Древней Империи. А некоторых и вовсе раньше никто не видел.
– Они не опасны?
– Не знаю, – пожал плечами Хект. – У меня теперь нет советника по колдовству.
– Делари уехал? Понятно. Донето тоже в таких вопросах помогал. Когда собираешься выступать на запад?
– На подготовку уйдет неделя. Да и от погоды зависит. Если зарядят снегопады и дороги развезет, мы, может, и не двинемся никуда, посидим здесь в тепле. Подождем вестей из Брота.
Если патриарх умрет, что станет с его безумными планами по избавлению чалдарянского мира от ереси и неверных? Не сгинут ли они вместе с ним?
А его преемник? Что, если он не разделяет чаяний Безупречного? Тогда ему не нужна такая сильная армия.
– Моим парням зима не по нутру… – сказал Пинкус. – Ой! Вот дрянь! – Он отодвинул в сторону глиняную бутыль.
– Готовишься?
Хект подозревал, что Пинкус Горт слишком расслабился и решил, что солдату нет нужды заморачиваться долгосрочными планами.
– Да похоже, плохо готовлюсь, – признался Пинкус. – Седлако больше делает.
– Тогда ты знаешь, что следует предпринять.
– Зима скоро, а запасов у нас мало. Граф Реймон основательно ободрал окрестных крестьян.
– Пинкус, у тебя там река мимо течет. И дорога на Шивеналь рядом. Я припасы доставляю без всяких затруднений.
Пайпер не удивился, что Горт плохо подготовлен: у него совсем не было хозяйской жилки, именно поэтому за Антье отвечал Клэй Седлако. А тот прекрасно знал свои слабые места и выбирал себе соответствующих помощников.
– У Седлако тоже затруднения? Вы по отдельности дела ведете или вместе?
– По отдельности. Пайп, куда же мне деваться: я хоть жалованье и получаю, но не от патриарха, а от города.
– Это да. Но трудности никуда не исчезнут, грязную работу тоже нужно делать. Или найди себе своего Титуса.
Горт пристыженно кивнул, прекрасно понимая, что Хект имеет в виду. Дружба дружбой, но благополучие солдат превыше всего. Пайпер Хект мыслил именно так, а теперь еще и многозначительно смотрел на стоявший перед Пинкусом кубок с вином.
Хект считал, и не без причины, что Горт слишком уж увлекся винами Антье, а время лучше бы тратить не на вино, а на подготовку к зиме.
– Что будем делать, если Безупречный все-таки умрет? – спросил Горт.
– Может, новую работу придется искать. Если преемником станет Жосеран Кьюто.
– Фидуциар? А почему вдруг он?
– Не знаю. Просто слышал, что он среди главных претендентов. И король Питер его поддерживает.
В комнату вошел Мадук.
– Главнокомандующий, – доложил он, – прибыл Хаган Брокк. Вы просили вас известить.
– Благодарю. Пусть приходит, как только сможет.
– Он в плохом состоянии. Скорее всего, Брокку придется задержаться у братьев-целителей.
– Тогда я сам его навещу. – Пайпер повернулся к Горту. – А ты не собираешься забрать с собой в Антье Фарфога?
– Вот уж дудки. Нет у тебя, Пайп, такой силы, чтоб мне его втюхать. Такого несносного мерзавца я в жизни своей не встречал. По сравнению с ним старик Серифс был сказочной принцессой. Жаль, коннектенцы его не пристукнули, когда у них была возможность.
– Я пока от него бегаю, но вечно так не может продолжаться.
– Тогда тебя ждет приятная встреча. Если нам всем очень повезет, следующий патриарх от него избавится. Проклятие, вот бы выставить его перед коллегией… Да он мигом из себя сделает такое посмешище, что его отправят миссионером в Дринджер. Или еще куда похуже. Сказать мне на прощание ничего не хочешь?
– Найди Прозека. Пусть расскажет, как справляться с созданиями Ночи. Если совсем припрет, скажи Седлако, чтоб послал за людьми из особого ведомства. Уверен, у него найдутся такие знакомые.
– Если он сам не оттуда.
Кловен Фебруарен появился как раз тогда, когда Хект забрался под одеяло. Пуховая перина и одеяло было единственным, что радовало его в графском за́мке.
– А я-то надеялся поспать лишний часок, – простонал он.
– Просто зашел, чтобы предупредить. Мне нужно отлучиться на некоторое время. Поэтому держись своих телохранителей.
Пайпер подозревал, что Фебруарен слишком уж много о себе возомнил. Хотя, возможно, старик и правда предотвратил кучу покушений на жизнь главнокомандующего. Как бы Хект узнал о неудачных попытках?
– Постараюсь запомнить.
– Им достаточно один раз добиться своего. Важно, чтобы этого не случилось.
– Рад, что вы разделяете мою точку зрения.
– А вот ты мою, похоже, не разделяешь, и это меня беспокоит. Очень важно, чтобы ты остался в живых.
Хект согласился. Хотя они с волшебником преследовали разные цели: Фебруарен не питал к Хекту никаких чувств. У него был план, и план этот напрямую зависел от предполагаемого потомка.
– Мне придется отлучиться, – повторил старик. – Так что, как соберешься что-нибудь выкинуть, подумай сперва о своей безопасности. И не забывай об этом ни на минуту.
– Понял-понял.
Фебруарен снова проделал свой фокус – развернулся на месте и исчез, а Хект укутался теплым пуховым одеялом и задумался о том, достаточно ли он подозрителен, чтобы оправдать ожидания Девятого Неизвестного. С этими мыслями он и уснул.
Три тысячи отдохнувших солдат были готовы к выступлению на запад. Хект надеялся вынудить герцога Тормонда совершить какую-нибудь глупость. Ведь тот наконец вспомнил о своем праве сеньора и призвал вассалов на войну. Пайпер не особенно хотел сражаться, но битва подольет масла в огонь политических интриг. А Хект хотел, чтобы огонь этот не угасал, и не важно, верен или уже не верен он в глубине души своему первому хозяину Гордимеру Льву.
После смотра войск Хект отправился навестить Хагана Брокка в лазарете. Брокк очень сожалел о своем поражении в битве с навайцами. Но он и сам заплатил за это поражение немалую цену и едва ли остался бы в живых, если бы не помощь братьев-целителей.
Выйдя из лазарета, Пайпер пошел взглянуть на захваченных Хаганом пленников. Он никак не ожидал, что их будет так много. В плен попало более сорока человек, в основном рыцари и мелкие дворяне. Их со всеми удобствами устроили в Инконже. Тех же, кто представлял для главнокомандующего интерес, поместили отдельно.
– Бо, сто лет тебя не видел!
– Дела-дела, главнокомандующий.
Бьогна нахмурился, бросив взгляд на Хектовых телохранителей. Мадук удвоил свои усилия – не иначе во сне ему являлся Кловен Фебруарен.
– Ты участвовал в походе?
– Да, стал для Брокка Титусом Консентом и убедил его, что нам нужны пленники.
– Но зачем нам столько?
– Почти за всех можно получить выкуп. Но есть и любопытные типы.
– Эти? – спросил Хект, указывая на отдельно помещенных пленников.
– Артесипейцы. Все до единого. Может, толку от них и мало, разве что Конгрегации скормить.
– Зачем?
– Это не просто еретики, а настоящие неверные. Хотят вернуть древних богов. Опасны чрезвычайно. А вон те, в дальнем загоне, совсем другое дело. Эти – кауренцы, которых мы взяли в Моэла-анде-Ларже. Один – епископ Непорочного, второй – вроде праманского священника, а третий – дэв-старейшина. А еще спустя два дня мы в кустах наткнулись на мейсальского совершенного. Мы бы и не поняли, что он совершенный, одежка-то простая, кабы один из кауренцев его не узнал и не сболтнул лишнего от изумления.
Хект внимательно оглядел артесипейцев, которые старательно отводили глаза.
– Кое-кого из них я уже встречал.
Одного он узнал – зевака в толпе, стоял рядом с домом Анны в ту ночь, когда они переехали в особняк принципата Делари.
– Я составлю список вопросов, – решил Хект. – Кто честно ответит, того архиепископу Фарфогу не отдадим. Показывай, что у тебя еще.
Пленные солдаты, как и все пленные, не производили впечатления важных особ.
– Вот этот – самый лучший улов, – кивнул Бо. – Бернардин Амбершель собственной персоной, кузен графа Реймона. Красавчик еще тот, без слез не взглянешь. Он в первых строках списка тех, кого с особым рвением разыскивает Конгрегация. На его счету немало ихних молодчиков. А это совершенный, девчонка с ним. Шли вместе с Амбершелем. Старик утверждает, что это его дочь. Дескать, везет ее в Каурен, чтобы избавить от опасности. Но он врет: у девчонки выговор другой. И Амбершель, и мейсалянин ее оберегают. Видать, важная птица.
– Жаль, Горт уже уехал. Он бы нашел способ использовать этого графского кузена.
– Отправь гонца. Пусть хотя бы знает, что он здесь.
– Ты хорошо потрудился. Ладно, потормоши-ка наших пленников. Пригрози Фарфогом.
Хект посмотрел на старика с девушкой. Ей лет двадцать, не больше. Может, и не уродина даже, если грязь смыть. Вид, правда, уж больно свирепый.
– А у этого Амбершеля не было ли при себе каких-нибудь узнаваемых вещиц? Чтобы в Антье отослать? Убедить их, что он в плену?
– Я узнаю, – отозвался Бо, умолчав о том, что солдаты, захватившие пленных, наверняка отобрали у них все ценное.
– Давай.
Еще два дня удавалось Хекту скрываться от Морканта Фарфога. К тому времени Кастрересон уже полностью покорился патриаршему войску. Когда архиепископ наконец выловил главнокомандующего, разговор у них получился не слишком приятный. Те, кто расписывал Фарфогово скудоумие, отнюдь не преувеличивали. Однако Хект мужественно вытерпел наглого святошу и во время беседы почти не поддался его требованиям и угрозам. Архиепископ вышел от главнокомандующего уверенным, что одержал несколько важных побед, но на самом деле Хект уступил ему лишь в малости.
– Видно Господь его и вправду любит, – сказал после аудиенции Хект Титусу Консенту. – Иначе этого самоуверенного и продажного тупицу давно бы укокошили.
С самого своего приезда в Белый Город Фарфог вел себя омерзительно. Местные пробротские епископальные церковники указывали ему тех, кому хотели отомстить или кого хотели ограбить.
Это был один из самых незабываемых дней для Пайпера Хекта. Утром, когда он осматривал полк в две тысячи человек, который должен был выступить на запад к Каурену, пришла новость о том, что его войска, вступая в мелкие стычки с вражескими наемниками, одержали несколько побед. В результате многочисленные крепости и городки поспешили сдаться на милость главнокомандующего.
Но на этом хорошие новости не закончились. Днем стало известно, что Реймон Гарит внезапно решил прислушаться к голосу рассудка, когда узнал о пленении своего кузена. Мятежный граф готов был вступить в переговоры, хотя сдаваться, видимо, еще не собирался.
Сразу после этих новостей пришли новые. Безупречный V отправился на небеса. В Броте начались приготовления к особым церемониям, которые должны были продлиться целый месяц и завершиться конклавом, где и изберут нового патриарха. Хект приказал совершить необходимые траурные обряды, но велел офицерам не дать врагу воспользоваться их замешательством.
– Пусть наши люди разгуливают повсюду большими группами и будут на виду. Чуть что – пусть действуют жестко. Я не допущу, чтобы все наши усилия в Кастрересоне пошли прахом.
Но это едва не случилось.
Услышав о смерти патриарха, архиепископ Фарфог решил пуститься во все тяжкие.
Сначала Хекту доложили что-то невразумительное. Никто не понимал, что именно происходит. Горожане взбунтовались, но вроде бы солдат не трогали. Пошли разговоры о схватке двух клик епископальных чалдарян. Хект один за другим высылал небольшие отряды, чтобы навести порядок. Но после каждой схватки, которую удавалось погасить, тут же вспыхивало несколько новых.
– Это все Фарфог, – заявил прибывший с докладом Титус Консент. – Решил оттянуться на полную, пока новый патриарх его не уймет.
– Он что – почуял перемены в церковной политике? Знает что-то, что неизвестно нам?
– Может, и знает. Не влезешь же в его дурью башку. Только вот правда ли это?
– Нового патриарха изберут лишь через месяц.
– Значит, и у нас есть месяц. Так?
Хект ухмыльнулся. А ведь верно! У него целый месяц на то, чтобы предопределить будущее.
– Мой господин, – в комнату вошел Мадук, – не хотите подняться на стену? Вдруг решите вмешаться в то, что творит Конгрегация.
То, что он увидел со стены, Пайпера ужаснуло.
– Сколько? – спросил Хект.
– Более трех сотен, господин главнокомандующий, – доложил младший офицер.
Хект смотрел во все глаза. На некоторых несчастных были желтые накидки, в которые Конгрегация обряжала еретиков. Но таких было немного. Пайпер различил знакомые лица – с этими людьми он встречался после взятия Кастрересона. Они не оказывали сопротивления и даже помогали. И у них остались деньги после выплаты положенных Белому Городу штрафов.
– Мадук, возьми отряд Старвена и прекрати это.
– Мой господин, а как же архиепископ?..
– С архиепископом я разберусь. Приведи его ко мне.
Мадуку не удалось спасти всех. Первые два десятка погибли в огне до прихода солдат. Самые фанатичные члены Конгрегации воспротивились людям главнокомандующего, но те действовали с небывалой решимостью. На глазах Хекта Мадук и еще несколько гвардейцев – видимо, все из Братства Войны – взяли архиепископа Фарфога под стражу.
Пленников Конгрегации отпускать не стали: быть может, кто-то из них действительно заслуживал смерти, но не от рук Фарфоговых разбойников.
Хект вернулся в за́мок и стал ждать встречи с этим извергом.
Время шло.
И шло.
– Эй, кто-нибудь! – не выдержал главнокомандующий. – Сколько можно! Где этот болван Фарфог? Почему его до сих пор не привели? Он уже облысеть небось успел! Титус! Титус Консент, где тебя носит?
Но ни Консент, ни Редферн Бехтер, ни Драго Прозек, ни кто-либо еще из тех, кто всегда был под рукой, на его крики не явился. Обеспокоенный главнокомандующий достал меч из ножен.
Наконец, спустя почти полчаса, появился Мадук и его люди. Рыцарь был весь в крови, из десятка полученных ран многие могли стать смертельными. Трудно было даже представить, как он смог идти в таком состоянии. Вероятно, только безмерное мужество и преданность Братству дали ему силы.
– Мой господин, мы попали в засаду, – сказал Мадук. – Повстанцы убили всех братьев из Конгрегации. Им нужен был архиепископ. Его разорвали в клочья, а голову забрали с собой.
– Как скверно, Мадук. Конгрегация…
Но Конгрегации, вполне возможно, не так уж долго осталось. Как и главнокомандующему с его армией.
Дальнейший ход истории зависел от преемника Безупречного V.
Восстание в Кастрересоне длилось ровно одну ночь, и главной его мишенью была Конгрегация по искоренению богохульства и ереси.
– Я по этим мерзавцам скучать не буду, – шепотом признался на следующее утро главнокомандующий своему главному шпиону.
– Но убийство Морканта Фарфога…
– Будут неприятности. Насколько значительные – зависит от нашего следующего патриарха.
Хаган Брокк отвоевал свою поруганную честь, перебив в небольших схватках значительное число наемников королевы Изабет и герцога Тормонда. Его легковооруженные конники изводили дирецийцев, прицельно охотясь на какого-то одного рыцаря или вельможу. Поскольку в королевской армии полно было весьма высокопоставленных особ, гибель или пленение каждого воина было тяжким ударом по Диреции.
Королева Навайская отступила поближе к Каурену – городу своего брата.
Радость после новостей с запада сменилась унынием после новостей с востока. Пайперу доложили, что к графу Реймону Гариту вернулась былая непреклонность. А теперь, когда Бронт Донето отбыл в Брот, осаждавшим доставалось пуще прежнего.
Хект ломал голову над причинами такой странной перемены. Отчего же все-таки граф снова заупрямился?
– А как насчет тех пленников, которых захватил Брокк? – подсказал Титус Консент. – Ведь некоторые сделали ноги, пока мы бегали кругами, услышав об убийстве Фарфога. Возможно, им помогли.
Хект нахмурился и проворчал, что кое-кого неплохо бы за такое утопить или побить камнями.
– Только зря силы потратите и время. Подумайте лучше, кто не сбежал. К примеру, Бернардин Амбершель.
– Продолжай.
– Он же кузен графа Реймона. Мы-то думали, именно из-за него Гарит пошел на попятную. Но вот он снова за старое, а Амбершель по-прежнему у нас.
– Хм… Что же изменилось?
– Вместе с Амбершелем поймали старика и девушку, – сказал Консент. – Готов поспорить, она и есть та самая нареченная графа, про которую столько говорят, деревенская красавица, укравшая сердце Реймона. Сочия или как-то так. И ее ведь вроде как оберегает самый совершенный из всех мейсальских совершенных.
– Тот седой старик… – Главнокомандующий замолчал, а потом сказал со вздохом: – Пока радуешься маленькой победе, случаются большие поражения.
Теперь в руках у патриарших войск был весь восточный Коннек, за исключением Антье. Они грозили Каурену с трех разных сторон. Небольшие отряды, куда входили и члены Конгрегации – ярые продолжатели дела архиепископа Фарфога, подбирались к Альтаю, где обнаружилась невообразимая горная твердыня мейсальских еретиков. Все засыпало снегом – не только в Коннеке, но и в Трамейне, Ормьендене, Гролсаче, Арнгенде и даже в большей части Фиральдии. Покрылась снегом Граальская Империя. Впервые с древних времен снег выпал на Артесипее, и жизнь там приостановилась. Да и война, как и вообще повсюду на берегах Родного моря, тоже приостановилась, сменившись зимней тоской.
И повсюду, где падал снег, заговаривали о страшном Харулке Ветроходце, боге, царств-овавшем еще до древних богов. Перед Харулком Ветроходцем трепетали в страхе теперешние Орудия. Но Харулку, чтобы сместить их, нужны были снега и льды и небывалые холода, лишь тогда Харулк воцарится над зыбкими исчезающими божествами, которые когда-то сместили его самого и его родню. А затем и их самих сместили новые силы. Этих исчезающих божеств воспевали служители тайных культов, мечтавшие возродить сгинувшие Орудия древности.
