Утром они выступили из лагеря довольно рано, но к тому времени, когда четверо полярных странников выбрались из мешков, лейтенант Бауэрс уже завершал свои изыскания и уверенно указал направление, в котором они должны продвигаться. Скотт усомнился в его правильности, однако лейтенант вежливо, но в то же время довольно твердо заявил:

— Быть навигатором вы поручили мне, сэр, поэтому извольте выполнять мои рекомендации.

Скотт поначалу недовольно хмыкнул, почувствовав, что его лишают права руководить экспедицией, но потом неожиданно обронил:

— Ладно, полагаюсь на вас, лейтенант. Признаться, так мне даже легче.

— Для меня это не было тайной, сэр, — многозначительно произнес Бауэрс.

Однако окончательно сомнения Скотта развеялись лишь тогда, когда лейтенант заметил впереди гурий, который указывал на место их былой стоянки.

— Мы ночевали там восемнадцатого декабря, сэр, — напомнил он капитану.

— Господи, как же мало мы продвинулись из-за этих блужданий между трещинами, валунами и провалами! — ужаснулся Скотт. И, против ожидания группы, запретил устраивать здесь стоянку, объявив: — Теперь, когда мы убедились, что находимся на верном пути, нужно совершить еще два-три броска, на сей раз прямо к складу. Первый из этих бросков — вон до той возвышенности, что виднеется чуть правее нас. Именно там ждут нас плотный завтрак и часовой отдых после него.

Возражений не последовало. Но сам вид гурия, этого создания их собственных рук, настолько растрогал полярных странников, что каждый из них постарался обнять это снежное строение или хотя бы дотронуться до него руками.

— Что там говорят ваши записи, Бауэрс? Как далеко от этой стоянки находится склад?

— Здесь мы ночевали на следующую ночь после сооружения склада. Так что еще два дня придется продержаться.

Когда они достигли этой возвышенности, все выглядели настолько уставшими, что в ожидании, пока закипит чайник, все уже дремали, прислонившись друг к другу. Первым спохватился Бауэрс, который всех растормошил сообщением о том, что настала пора раздачи сухарей и пеммикана. Раздача — это было святое, поэтому все мгновенно встрепенулись и потянулись к своим кружкам и к чайнику.

А вот, что произошло после завтрака, — этого Скотт так до конца и не понял. В течение какого-то времени они шли по старому следу, но как только след исчез, они тут же умудрились сбиться с курса, взять намного восточнее его и вскоре оказались в настоящем лабиринте из провалов, трещин и обледенелых валунов.

Первым занервничал Эванс. Он вдруг потребовал, чтобы они вернулись назад, на равнину, и отыскали старый след экспедиции.

— Его уже нет, этого следа, унтер-офицер, — мягко возразил Бауэрс. — Мы вышли на плато, на котором ветры и бураны уничтожили следы и нашей группы и вспомогательных партий, возвращавшихся в базовый лагерь. Со следами покончено, прошло слишком много времени.

— Тогда нужно обойти этот провал и попытаться взойти вон на ту возвышенность, — указал Отс рукой в сторону невысокого плоскогорья. — Не исключено, что оттуда мы увидим флаг склада.

— Зачем нам опять подниматься на какую-то возвышенность? — возмутился Уилсон. — Мы только что с огромным трудом спустились с одной из них.

— И что же вы предлагаете? — остался верен своей выдержке навигатор. — Указывайте ваш маршрут.

— Почему бы нам не принять влево и не попытаться обойти эти завалы и провалы вон по той равнине?

— Которая вновь уведет нас далеко от старого маршрута. Мы и так несколько раз с величайшим трудом возвращались к нему.

— Так, может, пора проложить новый маршрут? — огрызнулся Эванс.

— Исключено, джентльмены. К старому маршруту нас привязывают склады с провизией. Отклоняться от него, чтобы затем искать склады вслепую, — слишком рискованное мероприятие.

Еще несколько минут Скотт терпеливо ждал, пока у полярных странников иссякнут аргументы, а когда понял, что к единому мнению они так и не пришли, приказал продолжать движение в сторону видневшейся вдали горной вершины. По крайней мере есть хоть какой-то устойчивый ориентир. Но в том-то и дело, что путь к ней опять преградил нескончаемый лабиринт трещин. Проплутав еще до девяти вечера, полярники признали свое поражение и после некоторых пререканий друг с другом решили устроить себе ночлег прямо между двумя бездонными, источавшими могильный холод провалами.

После более чем скромного ужина, во время которого голодные мужчины лишь разбередили свой аппетит, Бауэрс предложил Скотту пройтись и обсудить ситуацию.

— Почему бы вам не обсуждать ее в нашем присутствии?! — возмутился Отс.

— Это мое право, с кем я желаю обсуждать наше положение, — парировал Скотт. — Я был свидетелем спора, во время которого вы пытались определить наш дальнейший маршрут.

— Но любое из наших предложений было лучше того, которое мы в конечном итоге избрали. Какой дьявол повел нас к этой горе?

— Мы вынуждены ориентироваться на нее, поскольку в ее окрестностях находится наше спасение — склад с провизией, — ожесточился начальник экспедиции. — Или вы считаете, что способны добраться до базового лагеря натощак?

До сих пор Роберт свято берег согласие в группе, но теперь полемика вспыхивала все чаще, и он понял, что пора ужесточать свои требования.

— Но и гибель в этом «лабиринте Сатаны» нас тоже не устраивает, господин капитан, — объявил Эванс.

— Так, может, вам известен тот путь, который приведет нас к складу, минуя все эти пропасти? Укажите его, унтер-офицер. Стоит ли скромничать?

— Если бы он и в самом деле был мне известен! — с горечью воскликнул Эванс. — Возможно, я ушел бы один.

— Что-что?! — изумился начальник экспедиции. — Вы о чем это, унтер-офицер?!

— Возможно, я ушел бы один и уже добрался бы до своих, — невозмутимо произнес Эванс каким-то странным для этого богатыря, жалостливым голосом.

— Ну, если уж дело обстоит именно так, то почему бы вам не вернуться и не покорить в одиночку сам полюс? И потом, что-то я не заметил, чтобы вы пришли к единому мнению относительно нового маршрута, джентльмены.

— Мы не утаим от вас решения, которое примем, господа, — еще более сдержанно и вежливо пообещал лейтенант. И Скотт впервые почувствовал, что благодаря своей выдержке и прирожденному такту Бауэрс становится лидером группы. К тому же он по-прежнему оставался самым здоровым и совершенно невредимым.

Когда они отошли от саней, Бауэрс с минуту молча смотрел в сторону вершины, затем перевел взгляд на небо, которое впервые после похода на полюс представало перед полярниками таким высоким и даже… звездным, хотя во время полярного дня звезды обычно не появлялись.

— Вы что-то хотели сказать мне, лейтенант?

— Если вы успели успокоиться.

— Нервы и в самом деле начинают подводить меня.

— Просто чаще напоминайте себе, что вы — англичанин и джентльмен; что вы — всемирно известный полярный исследователь и что чин у вас — капитана первого ранга, а после возвращения наверняка будете возведены в чин контр-адмирала британского флота.

— Почему вы заговорили об этом, лейтенант?

— Мы должны знать истинную цену себе и своей экспедиции, сэр. Это позволит нам, как говорят японцы, сохранить лицо, сохранить свое достоинство, а, прежде всего, сохранить группу. Даже перед лицом гибели.

— Чтобы сохранить группу, нужно ужесточить дисциплину. Именно это я и пытаюсь сделать.

— Правда заключается в том, что нас слишком мало, мы больны и изувечены. Тем более что никто не позаботился о том, чтобы сформировать из нас армейское или флотское подразделение. Впрочем, разговор не об этом.

— Хотелось бы верить, — процедил Скотт. — Какая у нас ситуация с продовольствием, лейтенант?

— Осталось по одной порции на человека, сэр. Поэтому предлагаю: на завтрак ограничиться кружкой чая и одним сухарем, без пеммикана. От второго завтрака следует вообще отказаться, а пеммикан оставить на ужин. Таким образом мы продержимся еще один день. На послезавтра у нас останется всего лишь по два сухаря в сутки. Если учесть, что в предыдущие дни мы питались неплохо, и морозы несильные, то… В общем, в запасе у нас трое суток.

— А сколько миль до склада?

— Мы не знаем, где мы находимся относительно склада и какие преграды ждут нас на пути к нему.

Скотт задумчиво помолчал, вновь взглянул в сторону горы, очертания которой становились теперь едва уловимыми. В эти минуты капитан вдруг явственно понял, что они бессильны против ледового безумия, которое представало перед ним некоей мыслящей сущностью — бездушной и крайне жестокой, что Антарктида не желает выпустить их из своих жестоких объятий, а значит, и в самом деле не выпустит.

— Вы тоже считаете, что я совершил ошибку, направляя группу в сторону горы?

— Все ошибки я считаю нашими общими, сэр. В этом суть моего принципа.

— И все же?

— Окончательные выводы появятся завтра, — передернул плечами Бауэрс. — И зависеть они будут от того, сумеем ли определиться, где находимся мы, а где — склад. И хватит ли у нас сил дойти до него.

Скотт задумчиво кивал почти после каждого его слова, а затем произнес:

— Продуктами распоряжайтесь по своему усмотрению. Направление тоже определяйте сами. — Когда же они вернулись в палатку, капитан коротко обрисовал ситуацию, а потом неожиданно для всех, а, возможно, и для самого себя, предупредил: — Ситуация у нас с вами сложная. Случиться может все, что угодно. Но если бы я вдруг оказался неспособным возглавлять экспедицию, то возглавить ее должен лейтенант Бауэрс. Уверен, что никто из вас не станет оспаривать уместность этого назначения.

Все, в том числе и лейтенант, удивленно посмотрели на Скотта, пытаясь понять, чем вызвано это завещание.

— Для меня это полнейшая неожиданность, сэр, — сразу же предостерег лейтенант своих спутников, что разговор наедине, вне палатки, этого вопроса не касался. — И будем молить судьбу, чтобы ваша предосторожность оказалась излишней.

— Однако капитан прав, — молвил Уилсон. — Предвидеть нужно и самые неожиданные ситуации.