СЕКРЕТЫ И ЛОЖЬ

Чад — самый крупный и богатый город во всех Диких Землях. Свободный город, подчиняющийся лишь собственным законам, управляемый собственным Советом и не принадлежащий ни одному из великих королевств. У Инквизиции нет власти в свободных городах, и Чад — не исключение. Танкуил находился здесь с позволения правящего Совета, чтобы допросить пленника, но не питал на свой счет иллюзий, понимая: ему здесь не рады.

Еще издалека Танкуил увидел, насколько это большой — почти как Сарт — и оживленный город. Корабли и лодки самых разных форм и размеров наводнили Радужную бухту, покачиваясь на тихих волнах. Мачты в количествах столь больших, что арбитру было лень считать, тянулись к небу — одни высоченные, словно шпили, другие значительно ниже. Кас остановился у борта и объяснил, что временами — например, когда рядом проходит великое стадо — Чад переполнен и кораблям приходится целыми днями ждать свободного места у пристаней. Танкуил решил: он чертовски благодарен великому стаду, что в это время года его не бывает. Чем раньше он ступит на твердую землю, тем лучше.

— Почти прибыли. Все в порядке, как я и обещал. Никаких пиратов или морских змей, — сказал капитан, остановившись у привычного места Танкуила.

Тот столько времени провел, оперевшись именно на этот участок бортового ограждения, что матросы уже стали называть его «пристанищем арбитра». На всей «Насмешке моря» не было человека, который бы рано или поздно не пришел пообщаться с мракоборцем. Для моряков, похоже, это было сродни игре: кто сможет дольше всех говорить с охотником на ведьм. Танкуил меньше всего стремился заиметь компанию, но приходилось терпеть.

— Даже жаль, что не удалось увидеть морского змея, — отозвался он. — Чисто для того, чтобы доказать твою неправоту.

Капитан рассмеялся и ткнул Танкуила в спину. За эти три недели они провели много времени в беседах, и арбитр не мог не признать, что ему понравился старый моряк. Временами он был даже чересчур дружелюбным и честным, обожал хлопать людей по рукам или по спине, говорил то, что думал, и любил закрученную в бумагу травку.

— В следующий раз, как увидишь Вэнса, передай ему, что мой долг выплачен, хорошо? — попросил капитан.

— Инквизитора Вэнса.

— Ну да, старшего. Хотя младший ничем не лучше.

— По правде говоря, я бы с радостью больше никогда не видел обоих, — с ухмылкой сказал Танкуил. — Но он обязательно узнает, что я добрался быстро и без проблем.

— Ага, хорошо, — кивнул капитан, а затем отправился орать на какого-то беднягу из команды.

А Даркхарт остался размышлять, чем морской волк мог быть обязан человеку вроде инквизитора Вэнса. Он попробовал представить великого инквизитора на этом самом корабле, быть может, на этом самом месте, представить матросов, которые подходят к нему и говорят с ним, — но не сумел, поскольку, если верить слухам, даже другие инквизиторы боялись Артура Вэнса.

Когда корабль пришвартовался, Танкуил смог увидеть, насколько загружен порт. Матросы сновали буквально везде: одни работали, другие чего-то ждали, третьи собирали плату, а четвертые группами направлялись, естественно, к ближайшим борделям. Когда неделями живешь на корабле в компании одних мужиков, неудивительно, что в голове только и остаются мысли о теплой постели да хорошенькой девчушке. Хотя Танкуил слышал, что в некоторых борделях в Диких Землях даже не заботятся о кроватях — женщины обслуживают мужчин прямо в общем зале, как животные на воле.

Бочки и ящики, сумки и пассажиры, рабы и товары — все это непрекращающимся потоком выгружалось с кораблей. Танкуил видел ящики, полные провизии, шелка или других тканей, связки оружия всех форм и назначений. Одним капитанам платили, чтобы они привозили товары только определенным торговцам, другие же просто загружали свои суда чем подешевле, чтобы продать это добро прямо тут, на причале. Купцы сновали туда-сюда, оценивая товары, предлагая цену за них и договариваясь о количестве. Капитаны, поторговавшись, приказывали своим командам выгружать необходимое, и сделку можно было считать состоявшейся. После этого в дело вступали люди купцов, которые забирали ящики и тюки в город. За всеми действиями неусыпно следили как городская стража, так и маленькие жадные портовые чиновники, не забывающие взимать положенный налог. Забавно, но в свободных городах на деле ничто не было по-настоящему свободным.

Когда корабль пристал к пирсу, капитан первым шагнул на трап и сразу же принялся спорить с портовым управляющим. Вслед за ним матросы начали разгружать судно. Подгадав момент, когда путь будет свободен, Танкуил сошел на пристань. Он слышал, как Кас желает ему удачи, но проигнорировал парня и зашагал навстречу свободному городу Чаду.

Едва ступив на пирс, Даркхарт сразу же оказался окружен людьми. Одни предлагали ему свои услуги, другие пытались втюхать товары. Некоторые продавали самих себя. Они наседали со всех сторон, и казалось, конца им не будет — сколько бы Танкуил ни оставлял за спиной, перед ним всегда возникали новые. Но что хуже, арбитр чувствовал, как дрожит в кармане его рука. Уже три недели он ничего не воровал, и теперь, в новом и чуждом для него месте, жажда взять что-то, ему не принадлежащее, разыгралась с новой силой.

Но даже в давке и шуме толпы Танкуил ощутил, как чья-то рука изнутри коснулась его плаща. Касание легкое и мимолетное — другой бы его и не заметил, — но Даркхарт знал технику воровства в совершенстве. Молниеносным движением он схватил руку, которая уже держала его кошелек, и выкрутил ее. Раздался жалобный визг — и на землю упала девочка, а ее локоть был выгнут под опасным углом. Чуть больше силы — сломается, как сухая ветка. Толпа вокруг расступилась, а пара особо ретивых товарищей предпочла украдкой улизнуть и затеряться в толпе.

— Какие-то проблемы? — раздался неподалеку громкий и властный голос, принадлежащий, судя по всему, стражнику, окруженному группой таких же дюжих молодцев.

Танкуил выдернул кошелек из руки девочки и спрятал обратно в карман. Толпа вокруг рассосалась, уступив место стражникам в красных дублетах с металлическими нагрудниками и деревянными дубинками. Мракоборец отпустил девочку, и та уставилась на него испуганными глазами. Она была совсем юной, лет двенадцати или около того, и носила довольно дорогую одежду, правда, по стилю больше подходящую мальчику. В Пяти Королевствах или в Акантии Танкуил принял бы ее за избалованного отпрыска какого-нибудь знатного рода, но здесь, в Чаде, знати не существовало — только разодетое ворье.

— Воровала, да? — спросил стражник, свирепо ухмыляясь.

— Я вот думаю, что делают с ворами в Чаде… — протянул Танкуил.

— Как и везде. Наказывают.

— Воров загоняют в рабство, — выпалила девочка, совсем поникнув.

— Молчать! — рявкнул стражник. — Доброму господину нет дела до таких, как ты.

Танкуил с трудом сдержал стон. Не успел он сойти на твердую землю, как уже обрекает ребенка на пожизненное рабство. Естественно, слухи разлетятся быстро, и скоро все будут судачить об арбитре, который, едва прибыв в город, сразу же осудил невинное дитя.

— Уверен, девочка вроде тебя должна знать дорогу к убежищу Инквизиции, — сказал Танкуил. — Где-то рядом с террасой ремесленников, возле ратуши.

— Ага. — Слова рвались изо рта малышки так быстро, что налезали одно на другое. — Я знаю это место. Я могу отвести тебя туда.

— Тогда хорошо, — делано улыбнулся Танкуил. — Мне жаль, но здесь произошла ошибка. Она ничего не крала, лишь предложила свои услуги проводника по вашему замечательному городу. Будучи здесь впервые, я, пожалуй, приму ее предложение. Простите, что отняли ваше время.

Стражник посмотрел сначала на девочку, а затем на арбитра. Его правая рука сняла дубинку с пояса.

— Слушай, друг. У нас так дела не делаются. Мы видели, что она ворует.

Танкуил чувствовал себя неуютно в окружении толпы, собравшейся посмотреть представление. Девочка вся побелела, понимая, что ее жизнь сейчас висит на волоске. Перспектива провести остаток дней в рабстве и Танкуила напугала бы до дрожи.

— Арбитр, — поправил стражника Танкуил. — Называйте меня арбитром. Плащ, конечно, убитая дешевка, так что смотрите на пуговицы.

— Это не важно. Будь ты хоть самим долбаным императором, мне все равно. У тебя здесь нет власти! — прорычал стражник, сделав небольшой шаг назад.

Танкуил, напротив, шагнул вперед. Девочка держалась рядом.

— О, поверь мне, сила моя всегда при мне. Что до полномочий, то они у меня тоже есть. Правящий Совет Чада наделил эмиссара Инквизиции временными полномочиями в черте города, и так получилось, что я как раз тот самый эмиссар.

— Это правда, — включился в диалог другой стражник. — Совет запрашивал арбитра. Для той, что в тюрьме.

— И сейчас мы уходим, — сказал Танкуил стражникам, недвусмысленно давая понять, что те свободны. — Веди, девочка.

— Ага, — пискнула она и зашагала вперед.

Блюстители закона разошлись в стороны, давая дорогу, и Даркхарт последовал за ней, надеясь не почувствовать затылком удар тяжелой деревянной дубинки. Похоже, удача улыбалась ему. С громким ворчанием стражники двинулись обратно по своим постам, и портовая жизнь вернулась в обыденное русло. Купцы ринулись занимать пустые места, и вновь поднялся шум, способный поспорить с раскатами грома.

Танкуил облегченно выдохнул. Девочка все время посматривала на него, должно быть, гадая, сможет ли улизнуть. Для себя Даркхарт уже решил, что не станет тратить время и гоняться за ней.

— Ты действительно арбитр? — спросила она.

— Да.

— Что-то не сильно похож.

Танкуил пожал плечами:

— Ты тоже не похожа на обычную воровку. Стражники уж очень хотели тебя забрать.

Девочка сплюнула:

— Страже платят за каждого нового раба. Это заставляет их трудиться усерднее. За молодых девушек полагается надбавка. Одну мою подругу однажды взяли, так вот она…

— Тебе лучше следить за дорогой, девочка, — оборвал ее Танкуил.

Еще на борту лодки он вдоволь наслушался историй о «старых друзьях», и все они заканчивались либо утоплением, либо ударом в спину, либо гибелью в пасти кракена. Одна, помнится, завершилась тем, что левиафан утащил в морскую пучину целый корабль со всей командой.

— Конечно. Я не…

— Я дам тебе бронзовую монету, если ты мне расскажешь что-нибудь о женщине в тюрьме.

— У тебя в кошельке явно больше одной бронзовой, я почувствовала.

Танкуил не ответил. Он не собирался спорить с девчонкой, которая только что пыталась его ограбить. Не после того, как он спас ее от судьбы худшей, чем смерть.

— Говорят, она опасна. Стража недавно поймала ее. Она убила четверых солдат, причем одного голыми руками. Бен рассказывал, что видел ее. Он говорил, что у нее в глазах пламя и что она сожгла одного из стражников заживо, просто посмотрев на него. Безумная — так они ее называли. Она дралась мечами, рвала их когтями и зубами, а взяли ее только потому, что она была пьяна. Ее заковали в цепи и бросили в тюрьму в ожидании кого-нибудь, знакомого с такими делами. Это же ты, так ведь?

И снова Танкуил промолчал. Девчушка косила на него глаза, ожидая подтверждения. Вне всякого сомнения, весть о прибытии арбитра разлетится по городу со скоростью лесного пожара. Информация, как всегда, на вес золота.

— Дай мне мою монету.

Даркхарт потянулся к одному из множества карманов своего плаща, вынул оттуда маленький бронзовый кружок и покрутил его в пальцах. Девочка жадно следила за его движениями.

— Получишь, когда я прибуду на место.

Чад был большим городом, разделенным на четыре квартала: гавань, террасу ремесленников, Золотой город и Старый город. Девочка объяснила Танкуилу, что потребуется полдня, чтобы пешком пройти от одного конца города до другого. Арбитр мысленно поблагодарил градостроителей за то, что терраса ремесленников была расположена совсем недалеко от доков.

По дороге они миновали всевозможные виды лавок, мастерских, складов, жилых домов, таверн и сторожевых башен. Стражники толпами сновали по улицам и следили за происходящим голодными глазами. Девочка рассказала, что городская стража насчитывает тысячи человек, и Танкуил с легкостью готов был в это поверить. Рабов было еще больше. Одни избитые, другие в цепях — все как один в ошейниках и с метками. У мужчин знак их хозяина выжигался на левой щеке, а у женщин — на левой руке.

Танкуилу видеть невольников было не в новинку. Сарт тоже строился на спинах тех, чьи жизни принадлежали другим, — правда, еще никогда арбитр не видел настолько плохого к ним отношения. Рабы носили лохмотья, многие были босы. Одни таскали товары для своего господина, другие носили самих господ в огромных, богато украшенных паланкинах, и все это под беспощадным полуденным солнцем. Даркхарта поразило, что с лошадьми в Чаде обращались на порядок лучше.

Девочка не солгала — она действительно знала дорогу и привела Танкуила именно туда, куда ему было нужно. Дом в самом деле находился на террасе ремесленников, не более чем в двадцати шагах от ратуши, где в поисках работы ошивался разномастный люд.

На доме был изображен символ Инквизиции, так что Танкуил бросил девочке монетку, и маленькая воровка испарилась прежде, чем он успел поблагодарить ее. Арбитр со вздохом поднялся по ступенькам, постучал и стал ждать. Это был неприметный, скромный дом: маленький, построенный из камня, как, похоже, и большинство зданий на террасе ремесленников; тяжелая деревянная дверь, два окна, заколоченных изнутри. Танкуил постучал снова. Все еще никакого ответа.

— Ты один из этих, арбитров? — раздался за его спиной голос.

Танкуил обернулся и увидел закутанную в мантию фигуру; из-под капюшона блестели настороженные глаза. Мужчина кашлянул в замотанную руку.

— На мне плащ арбитра, — ответил Танкуил.

— Забавная одежда еще ни о чем не говорит. Хочешь попасть внутрь-придется доказать свою принадлежность.

Танкуил стиснул зубы. Он ненавидел задавать вопросы.

— И кому я должен это доказать?

— Мне, — вздрогнув, ответил мужчина у подножия лестницы, а затем поклонился Танкуилу. — Давно уже я не чувствовал на себе принуждения. Неприятно, как и всегда. Прости за этот тест, арбитр. В прошлом нам приходилось иметь дело с людьми, которые прикидывались членами Инквизиции.

Человек выпрямился во весь рост и распахнул мантию, под которой оказался костюм из темно-красного шелка.

— Я — арбитр Танкуил Даркхарт. А ты, должно быть, клирик, приписанный к Чаду.

— Да, арбитр, — подтвердил мужчина. Его акцент жителя Диких Земель сменился сартским. Он поднялся по ступеням и вставил ключ в замок. — Клирик Мойн. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся.

Внутри дом оказался обустроен добротно, но аскетично. Все в нем служило одной цели — быть местом, где арбитр мог бы спать по ночам.

— Мне нужны еда и постель, клирик Мойн. Завтра ты покажешь мне, где зал Совета, а после этого я осяду в трактире до конца пребывания в городе. Сюда я вернусь, только если мне потребуется больше денег.

— Как угодно, арбитр Даркхарт. Ах да… Добро пожаловать в Чад.