Совещание у министра обороны было назначено на шесть утра. Но к тому времени главкомам видов Вооруженных сил уже пришлось пробиваться к зданию министерства по улицам, наводненным танками и бэтээрами. Впрочем, угнетали генералов не заторы, к которым они, столичные небожители, давно привыкли. Их раздражала вся эта бронетанковая «тусовка», напоминавшая ни черта не понимающим главкомам какой-то кошмарный сон. Некие фантастические видения.

Их попытки прямо на улицах, у офицеров-танкистов, выяснить, что происходит, тоже ни к чему не приводили. Ни один офицер так толком и не смог объяснить, почему его солдаты здесь, кто отдал приказ о вступлении в столицу и что будет предпринято дальше.

Главкомы, элита генералитета, пытающиеся узнать от своих солдат, что происходит, почему путь к Министерству обороны им преграждают танками, — это было нечто новое для России, а потому очень напоминало генералам кадры из кинохроники, переданной откуда-то из Гватемалы или Гондураса.

Министр обороны Карелин приказал поднять главкомов сразу же, как только вернулся из Кремля в свое министерство. И весь тот период, пока адъютант пунктуально докладывал, какой главком уже прибыл, а какой пока еще находится в пути, он сидел за столом, обхватив голову руками и тягостно уставившись на листик с текстом шифрограммы, которая только что ушла в разбросанные на огромной территории, от западных границ до Курильских островов, войска.

Маршал Советского Союза совершенно не думал о том, что скажет своим главкомам, ибо с самого начала понимал, что даже проводить это совещание не имеет никакого смысла — все, что его генералы могут узнать, они узнают из шифрограммы, которая уже поступила в их штабы. Но в то же время Карелин не мог сидеть в эти часы в министерстве просто так, безвольно прислушиваясь к тому, как Москва содрогается от никогда не виданной тяжести машин, оглушенная гулом моторов и грохотом гусениц.

Кроме того, Карелин хотел увидеть своих главкомов, встретиться с ними, чтобы глаза в глаза; выяснить их реакцию на происходящее.

По-разному маршал представлял себе тот день, когда ему — не доведи господь! — придется выступить на защиту Отечества. Но никогда не думал, что на собственную столицу ему придется бросать танки так же, как его предшественники и сам он бросали их в мирное время на Будапешт, на Прагу, на Кабул…

— Прибыл главком ВВС генерал-полковник Верещагин, — сообщил из приемной по внутренней связи адъютант.

— Хорошо. Докладывать о каждом прибывшем в отдельности.

Еще через пару секунд адъютант должил:

— Прибыли: главком войск ПВО генерал армии Сосновский и главком ракетных войск генерал армии Ветров. — А чтобы выполнить приказ о докладе по каждому генералу в отдельности, сразу же уточнил: — Они прибыли одновременно.

— А что главком ВМФ Росавин? — спросил министр, вспомнив, что Президент находится сейчас на берегу Черного моря и многое будет зависеть от того, как поведут себя экипажи кораблей блокирования, а также Севастопольская военно-морская база.

— Ждем с минуты на минуту. Да, вот только что вошел главком Сухопутных войск…

— Ясно, — прервал своего порученца министр. Даже слышать имя главкома Сухопутных войск ему сейчас не хотелось.

Банников являлся единственным из главкомов, кто прочно был связан с «чрезвычайщиками», поэтому видеться с ним сейчас для министра было так же тягостно, как если бы пришлось видеться с сообщником по заговору.

«Впрочем, почему “если бы”? — одернул себя маршал. — Так оно и есть: сообщник. По заговору. И нечего тут строить из себя девственницу!..»

За то время, которое он провел этой ночью вне своего кабинета, Карелин уже успел понять всю авантюрность замысла шефа госбезопасности Корягина и его соратников. И теперь уже не сомневался, что армия втягивается в грандиозную авантюру, которая может иметь самые трагические последствия не только для столицы, но и для всей страны, а возможно, и Европы.

К тому же получалось так, что авантюра-то была благословлена его, министра обороны, приказом. Потому что все те танки и бронетранспортеры, вся та солдатская масса, которая уже наводняет или в ближайшее время будет наводнять районы столицы и ее пригородов, столицы других союзных республик, в конечном итоге находится в его подчинении.

Пока главкомы томились в его приемной в ожидании встречи с министром, сам он мучительно искал выход из создавшегося положения, и не мог найти его. Причем выход уже не столько для страны, поскольку изменить что-либо в масштабах Союза он уже не способен был, сколько для самого себя.

«В конце концов кому из этих путчистов ты подчиняешься? Корягину? Ненашеву? Министру внутренних дел Пугачу? — в сотый раз спрашивал себя маршал, пытаясь вернуться к тем исходным позициям, на которых зарождался его приказ № 8825 и последовавший вслед за ним приказ начальника Генштаба Михайлова. — По закону, по Конституции, ты подчиняешься Верховному главнокомандующему; ну, еще Верховному Совету. И скажи ты свое твердое маршальское “нет”… Потребуй предъявить соответствующий указ Президента…»

Да, существовал еще премьер-министр Пиунов. Но министр обороны никогда всерьез не воспринимал его как шефа. А уж в таких вопросах, как оккупация столицы собственной страны, запросто мог по-ефрейторски проигнорировать, исповедуя одну из святейших заповедей солдата: «Не спеши выполнять приказ, ибо последует команда: “Отставить!”».

В том, что команда «отставить» последует очень скоро, Карелин уже не сомневался. Но вот с выполнением-то он все же поторопился. Непростительно, по-новобранчески, как последний салага, — поторопился.

Наконец появился адмирал флота Росавин, и всех главкомов пригласили к министру.