Глава 14
Чего-чего, а предприимчивости, упорства и отваги Жао было не занимать, поэтому он принял все меры, чтобы больше не упустить искателей сокровищ и следовать за ними по пятам до тайника. Следовать, конечно, скрытно, терпеливо прячась, пока не наступит момент решительно заявить свои права на золото, подкрепив их вескими аргументами превосходства силы и хитрости.
Отобрав из своих головорезов пятнадцать самых надежных, Быстрорукий поднялся по реке и совершил стремительный бросок к железной дороге — на станции от верного человека он получил сведения, что русские и старый Вок сели в поезд. Сойти они могли только в одном месте: там, где кратчайший путь к горам Белые Облака. Старик наверняка хорошо знает местность и не станет терять времени, пускаясь в обход, тем более с ними две женщины. Он несомненно изберет самый короткий маршрут, а Жао будет поджидать их на станции назначения, а потом отправится следом. И кладоискатели, сами того не подозревая, приведут его к заброшенному древнему пещерному городу.
Конечно, есть риск — старик может знать иные пути, но Быстрорукий справедливо рассудил, что до гор и пещерного города он в крайнем случае доберется самостоятельно, наняв местного проводника, если, паче чаяния, не удастся дождаться русских или они вновь ускользнут от него.
Жао разместил своих людей в пригороде, изменил внешность и целыми днями околачивался на маленькой пристанционной площади, встречая поезда и высматривая среди пассажиров знакомые лица. Наконец его терпение было вознаграждено: кладоискатели прибыли!
Спрятавшись в дешевенькой харчевне, Жао через открытое окно неотрывно наблюдал за ними: все вместе, никто не отстал и не потерялся. Отлично! Большой одноглазый белый дьявол тут, вместе с сестрой и приятелем, не спускавшим с девушки влюбленных глаз, за ними старый Вок с племянницей и пропавший Фын.
Последний особенно обрадовал бывшего полицейского: сама милостивая судьба отдает в его руки сразу всех тех, кому известна тайна клада. Однако радоваться рано — сначала нужно довести дело до конца.
Проводив прибывших до крестьянской телеги и убедившись, что они выехали из городка, Быстрорукий вернулся к своим людям и приказал собираться в путь. Но вдруг возникли непредвиденные осложнения. Узнав, куда им предстоит отправиться, бандиты взбунтовались, не желая рисковать, — все были порядком напуганы известием о свирепствующей в провинции черной болезни.
— Ты не пойдешь? — безошибочно определив заводилу, строго спросил у него Жао.
— Нет, — твердо ответил тот. — И дру…
Договорить он не успел: выхватив спрятанный под одеждой маузер, бывший полицейский выстрелил ему в живот и моментально направил ствол на стоявшего рядом.
— Ты?
Не дав ему раскрыть рта, Быстрорукий снова нажал на спусковой крючок. Пуля вошла в сердце. По опыту он знал: любое непослушание в отряде нужно давить немедленно, еще в зародыше, и самым жестоким способом. К тому же эти люди все равно смертники: сами того не ведая, они идут к собственной кончине, поскольку Жао не собирался делиться золотом ни с кем. Даже с Чжоу и Ай Цином, если бы они остались живы. Глупо делить на части то, что можешь получить целиком!
Остальные предпочли выступить из городка: лучше уж рискнуть и при удаче стать богатым, чем прямо здесь поймать пулю, вылетевшую из маузера бешеного главаря, зверевшего при виде крови. Порядок был восстановлен, но Быстрорукий не обольщался насчет своих подчиненных — они могли затаить злобу и при случае жестоко отомстить. Поэтому он постоянно был настороже, пока не убедился, что ему действительно вновь удалось овладеть ситуацией и полностью ее контролировать.
Итак, он вывел на старую дорогу небольшой отряд из тринадцати человек при трех вьючных лошадях. Сам Жао был четырнадцатым. Покачиваясь в седле низкорослой чалой кобылки, он ехал в арьергарде и настороженно следил за своим пестрым воинством. Впереди, примерно на расстоянии половины дня пути, тащились на крестьянской телеге кладоискатели, разматывая незримую нить, держась за кончик которой Жао надеялся добраться до золота.
Быстрорукий, желая удостовериться, что телега никуда не делась, время от времени заставляя кобылу подниматься на какую-нибудь возвышенность, подносил к глазам трофейный японский бинокль и нетерпеливо отыскивал на дороге легкое облачко пыли. А потом стало гораздо легче: преследуемые шли пешком, а в отряде Жао имелись отменные следопыты.
Помня, как ему повезло с рисунком на палубе сампана, Быстрорукий тщательно осматривал место каждой стоянки кладоискателей, но постоянно разочаровывался: он находил лишь пепелище костра, остатки пищи и окурки. Ничего способного пролить свет на дальнейшие планы маленького отряда не было. Правда, на глаза внимательному Жао попадались непонятные знаки: то нацарапанные чем-то острым на скалах, то выложенные из мелких камешков на земле, то вырезанные на пустой консервной жестянке. Однако, сколько он ни пытался разгадать их, ничего не получалось.
Казалось, разговаривают слепой с глухим: кто-то кому-то о чем-то сообщает, а вот кто кому и о чем — загадка.
«У них, оказывается, тоже не все гладко и просто, — покачиваясь в седле, размышлял бывший полицейский. — Рано или поздно станет наконец ясно, кто и кому подает сигналы, но до этого что-то непременно должно произойти у моих “поводырей”. Вот только что и когда? И как это отразится на моих собственных планах?..»
Сколько он ни ломал голову над таинственными кружочками, черточками и крестиками, понять их значение ему оказалось не под силу. На всякий случай он устроил засаду, но только потерял зря время: никто не шел следом за его группой. Потом он самым тщательным образом осмотрел в бинокль всю окрестность, но не обнаружил никаких признаков появления чужих людей. Под знойным небом, отстав друг от друга почти на дневной переход, медленно двигались к заветным горам только кладоискатели и его небольшой караван. И больше ни одной живой души на многие ли.
Вскоре начались неожиданности: ни с того ни с сего вдруг пала чалая кобыла. То ли наелась дурной травы, то ли пришло ее время. Жао пришлось дальше идти пешком. Оставшиеся лошади были нагружены до предела, а перекладывать снаряжение на плечи своих головорезов Жао не решался, опасаясь нового взрыва недовольства. Не станешь же без конца размахивать маузером — так и самому недолго поймать пулю.
Потом сдохла еще одна лошадь, и часть поклажи пришлось тащить на горбу. За оставшимися животными Быстрорукий приказал следить и ухаживать, как за любимыми женами, пригрозив немедленно расправиться с виновным в небрежении. Но бандиты и сами прекрасно понимали, что куда лучше шагать налегке, чем корячиться по жаре с мешками и вьюками на плечах. Поэтому лошадей берегли как зеницу ока.
Перед рассветом разведка обычно подбиралась поближе к стоянке кладоискателей и выжидала, пока они проснутся и выйдут из лагеря, чтобы определить направление их движения. Один раз соглядатаи рискнули подойти чуть ли не вплотную к костру и, узнав об этом, Жао разъярился: чересчур услужливые идиоты готовы все испортить, встревожив ничего не подозревающих русских и старика! Правда, все обошлось, но в дальнейшем ограничивались наблюдением в бинокль.
Когда бывшему полицейскому доложили, что после очередной ночевки из лагеря вышли не шесть, а всего пять человек, Жао не на шутку встревожился: в чем дело? Кто пропал? По словам разведчика, белые и женщины ушли. Значит, исчез Фын? Неужели эта змея опять ускользнула?
Схватив бинокль, Быстрорукий взобрался на скалу и впился глазами в цепочку людей, медленно шагавших по пыльной дороге. Расстояние было велико, но сильная оптика позволяла достаточно хорошо разглядеть фигурки уходивших. Ага, вот большой белый дьявол — его ни с кем не спутаешь. Впереди старик Вок, женщины и второй русский. Действительно, Фына нет.
Едва дождавшись, пока они отойдут подальше, Жао кинулся к месту их ночевки. Слишком много загадок: непонятные значки на камнях и пустых жестянках, а теперь еще исчезновение бандита. Кому понравится, если постоянно возникают вопросы, на которые нет ответа?
Как и ожидал Быстрорукий, были обнаружены оставленные кем-то метки: все те же крестики, кружочки, стрелочки, повернутые остриями вверх и вниз. Абракадабра, не похожая ни на криптограммы каторжников, ни на условные знаки торговцев опиумом или живым товаром. Явно эти письмена предназначены не ему, но кто их автор и адресат, что они таят в себе — уж не угрозу ли его замыслам? Ладно, еще будет время поразмыслить об этом. Сейчас важно разобраться с Фыном.
Жао приказал все тщательно осмотреть, и вскоре его позвали к расщелине в скалах. Бывший полицейский терпеливо ждал, пока уберут щебень, сохраняя на лице выражение равнодушного спокойствия. Вскоре открылось тело Фына. Убитый лежал вниз лицом, и рана на спине была хорошо видна. Быстрорукий помрачнел и дал знак восстановить все в прежнем виде.
Что ж, еще один человек, знавший тайну клада, унес ее в могилу. Но что за трагедия разыгралась в лагере, кто всадил нож под лопатку бандиту? Стоило ли тащить его за собой по адской жаре в этакую даль, чтобы потом прирезать и завалить камнями? Странно, почему Фына не убрали сразу, как только он появился на сампане? Зачем русские так долго ждали? А в том, что убийца кто-то из них, Жао не сомневался.
К сожалению, его подручные, уже побывавшие на стоянке, затоптали землю, как стадо свиней, и теперь следы невозможно было прочесть, а значит — и восстановить картину убийства. И еще очень жаль, что этот мерзавец умер такой легкой смертью. Подобной милости он не заслужил. Сам Жао ни за что не дал бы ему так легко умереть и почти мгновенно отправиться на небо, а вернее, в ад, где злобные демоны давным-давно поджидали душу вероломного бандита. Впрочем, важно другое: золотые доллары продолжают неуклонно собирать кровавую жатву, уносят одну жизнь за другой, не дав взамен ни грана драгоценного металла. Ушли в небытие сам Аллен, совершивший ограбление банка, его приятели-гангстеры, Ай Цин, Чжоу, прекрасная Мэй, подлый Фын и множество других. Кто следующий?
Место ночлега кладоискателей Жао покинул в дурном расположении духа, поскольку так и не понял, почему убили бандита. И кто убил? Может, его заколол тот, кто оставлял непонятные метки для неизвестных сообщников? Или все-таки Фына закололи русские? Но не они же оставляют метки? Или они? И они же закололи бандита? Но если так, то… Нет, лучше не думать сейчас об этом, иначе свихнешься. Подождем, пока появится какая-нибудь новая информация, которая поможет разгадать все загадки.
Заброшенную деревню Быстрорукий предусмотрительно обошел стороной, увидев в бинокль, как бежали из нее искатели сокровищ. Что там произошло, помешали разглядеть расстояние и колеблющееся знойное марево, искажавшее предметы так, словно смотришь на них сквозь мутную воду. Но почему они чуть ли не галопом мчались из деревни? Видно, соваться туда было рискованно. А в том, что русские и старик не на шутку рисковали, Жао вскоре убедился, обнаружив на обочине дороги еще один могильный холмик, сложенный из камней.
Двое подручных, повинуясь его приказу, разбросали камни. Увидев покрытое темными пятнами посиневшее лицо умершей китаянки, бывший полицейский велел всем немедленно отойти и безжалостно расстрелял тех, кто открыл могилу.
— У нее черная болезнь! — размахивая пистолетом, заорал он на возмутившихся бандитов — Вы что, тоже хотите подохнуть в жутких корчах? Бросьте здесь эту падаль, а недовольных я положу рядом! Ну, кто?
Услышав о черной болезни, подручные немедленно успокоились, и Жао дрожащей от возбуждения рукой запихал маузер в лакированную деревянную кобуру, висевшую на тонком ремешке через плечо.
Итак, следующим оказались девчонка и два головореза, которым просто не повезло. Теперь в отряде осталось двенадцать человек. Пришлось пообещать сделать каждого из них настоящим богачом, увеличив им долю добычи.
Далеко впереди поднимали ногами пыль русские и старик китаец. Шагая по их следу, Жао молил всех богов, чтобы с Воком ничего не случилось: он проводник, лишь он знает тайну города пещер, и, если старик погибнет, до золота не добраться никому. А горы постепенно приближались, и бывший полицейский опять почувствовал знакомый зуд нетерпения и близкой удачи: он возьмет доллары назло судьбе и любым силам ада! И никто не сумеет помешать, а если какой-нибудь безумец решится встать у него на дороге, пусть пеняет на себя!
Вечером Быстрорукий вновь вернулся к возникшей еще днем мысли: не напасть ли на ничего не подозревающих искателей? Не хватит ли ждать? Нет слов, русские — отважные воины, но их всего двое. Что значат два ствола против его дюжины? Однако отдадут ли они ему Вока живым? Сам бы он такого никогда не допустил.
— Чего тебе? — недовольно буркнул Жао, отрываясь от своих размышлений. Перед ним стоял разведчик, отряженный наблюдать за ночлегом русских.
— Они уходят, — бесстрастно сообщил тот.
— Как?! — опешил бывший полицейский. Куда несет белых дьяволов ночью? Неужели заметили преследователей и хотят оторваться от погони под покровом темноты?
— Старик зажег самодельный факел, и они снялись, — подтвердил разведчик.
— Подъем! — вскочил Жао. — Немедленно выступаем! Нельзя дать им скрыться!
В считанные мгновения его люди были готовы, но погоня сразу же началась с неудачи: чтобы не спугнуть кладоискателей, шли без огня, и один из головорезов Жао рухнул в овраг и разбился насмерть. Остальные потребовали либо разрешить зажечь факелы, либо оставить безумную затею до утра, поскольку местность изобиловала изготовленными самой природой смертельными ловушками — каменными осыпями, узкими тропами по краям оврагов, острыми обломками скал.
Скрепя сердце Быстрорукий вынужден был уступить и всю ночь не смыкал глаз, дожидаясь рассвета. Как только чуть забрезжило на востоке, он разослал разведчиков в разные стороны, приказав отыскать дорогу и следы беглецов. День прошел в бесплодных поисках и тревоге: русские и Вок словно сквозь землю провалились. И только спустя еще один день удалось обнаружить их около обители монахинь. Увидев в бинокль старика, Жао вздохнул с облегчением — проводник жив! Все, хватит играть в кошки-мышки, хватит томительного ожидания! Как только кладоискатели достигнут гор, он внезапно нападет и захватит Вока…
Опустив бинокль, бывший полицейский довольно усмехнулся.
— Они миновали террасы и прошли перевал.
— Заночуем внизу? — спросил один из стоявших рядом подручных. — А завтра полезем наверх?
— Зачем ждать? — дав сигнал продолжать движение, сердито сплюнул Жао. — Ночевать будем на перевале. До заката успеем подняться, немного отдохнем, подтянемся к ним вплотную и на рассвете атакуем. Запомните, нам нужен только старик, обязательно живой и невредимый!..
— Как мы их остановим? — почесав подбородок стволом револьвера, недоверчиво прищурился Лобанов. — Засада — самое верное дело. Тропа узкая, они обязательно пойдут цепочкой, по одному, а укрыться от огня негде. Для меткого стрелка на четверть часа работы. Вдвоем мы их перещелкаем еще быстрее.
— Ты забыл про лошадей, — усмехнулся Вок. — Кто-то останется с ними внизу.
Капитан и Руднев еще раз осмотрели раскинувшиеся по склону горы террасы рисовых чеков, прикидывая расстояние, с которого можно открыть из револьверов огонь на точное поражение. Да, пожалуй, старик прав: если часть преследователей останется с лошадьми и будет прикрывать подъем, два револьвера против их винтовок — маловато. К тому же неизвестны намерения противника. Вдруг лошадей тоже потащат к перевалу или будут подниматься поочередно, разделившись на группы? Тогда поднявшиеся первыми примут на себя удар, не позволив уничтожить других, а расстояние прицельного выстрела револьвера значительно меньше, чем у винтовки или карабина.
— Не надо стрелять, — настойчиво твердил китаец. — У нас есть более сильное оружие.
— Какое? — недоуменно поднял брови Юрий.
— Вода, — просто ответил старик. — Идите за мной.
Заинтригованные друзья перепрыгнули весело журчавший ручей и, следуя за Воком, подошли к буйным зарослям травы, поднявшей навстречу жаркому солнцу махровые зонтики пышных соцветий. Раздвинув трубчатые мясистые стебли, китаец показал на деревянный сруб с массивной заслонкой из плотно пригнанных толстых досок, наполовину занесенных сором. Рядом был еще один такой же сруб, но его заслонка была поднята. Ударяясь в первую заслонку, струи ручья свивались в небольшой водоворот, бурно устремлялись в отверстие, разгонялись и, вспенившись, начинали скакать по камням, образуя маленькие водопады, искрящиеся мириадами радужных брызг. Здесь ручей менял направление и стекал по каменистому склону.
«А по камням журчат светлые ручьи, несущие прохладу ледников», — вспомнил Саша слова старика, сказанные при первой встрече на сампане.
— Ты сильный, — уважительно склонил голову Вок, легко прикоснувшись к широченной груди Лобанова. — Нужно закрыть вторую заслонку и открыть первую. Тогда вода ринется на террасы.
— Ручей слаб, их не смоет, — критически хмыкнул Саша, наклонившись к древнему сооружению.
— Смоет, — твердо возразил китаец. — Обязательно смоет! Чеки полны до краев, вода просачивалась не один месяц, а когда ил стронется с места и поползет вниз, ничто его не остановит. Он поглотит даже тех, кто останется внизу. Я знаю. Весь склон превратится в огромное грязевое болото, и никто не поднимется на гору долгие дни, пока грязь не просохнет под солнцем.
— Удастся открыть? — Юрий потрогал доски заслонки, на совесть сработанные древними мастерами из твердой породы дерева.
— Надо! — словно бросив камень, решительно взмахнул рукой Вок. — Иначе нам несдобровать. Но сейчас рано: подождем, пока они начнут подниматься к перевалу.
Капитан выбрал подходящее деревце и срубил его, заострив один конец. То же самое проделал и Саша, вырубив слеги себе и Воку, чтобы помочь Юрию поднять заслонку, — втроем, наверное, это будет им по силам.
Спрятавшись за камнями в самой гуще зарослей на краю обрыва, они напряженно следили за цепочкой людей, с каждым шагом приближавшихся к подножию горы. Казалось, уже можно различить детали снаряжения преследователей, но их лица, к сожалению, были закрыты пестрыми платками, предохранявшими от пыли. А так хотелось увидеть, кто идет за ними по пятам, упорно пробираясь к заброшенному пещерному городу. Время ожидания томительно тянулось. Огня разводить не решились, боясь выдать себя дымом или отсветом пламени на кронах деревьев, поэтому перекусили всухомятку — пожевали зачерствелых лепешек и запили их студеной водой из ручья. Покурили в кулак, поскольку один из неизвестных преследователей — начальник отряда, судя по повадкам и болтавшейся на боку лакированной коробке маузера, — частенько подносил к глазам бинокль, внимательно осматривая заросли на перевале. Если он заметит скрывающихся в кустах кладоискателей, вся затея с заслонками окажется напрасной. Но и отойти было нельзя: иначе пропустишь момент, когда преследователи достигнут тропы и начнут подъем. Пустить воду на рисовые чеки надо не раньше и не позже.
Часа через два отряд наконец достиг подножия горы и остановился у тропы, ведущей к перевалу. О чем-то оживленно переговариваясь, преследователи показывали руками наверх — видимо, обсуждали, как лучше начать подъем. Лошадей отвели в сторону, с ними остались двое, а девять человек стали взбираться по тропе, взвалив на плечи часть груза и повесив на шею винтовки.
— Лошадей потащат сюда, — заключил с интересом наблюдавший за действиями неизвестных Лобанов. — Подстрахуют веревками и втянут.
— Вряд ли, — возразил Руднев. — В подмоге они не нуждаются, знают, что нас осталось всего трое, а у них и так значительный численный перевес. Да еще винтовки.
— Ну, это ты брось, — покосился на него капитан. — Откуда им все знать?
— Вспомни лжеплемянницу, — горько улыбнулся Саша, — и блеск стекла, замеченный Фыном. Они давно идут за нами и даже взяли лошадей, чтобы погрузить добычу.
— Пора. — Вок ящерицей отполз от края обрыва и поднял слегу. — Больше ждать нельзя.
Бросив последний взгляд на медленно взбиравшихся по тропе врагов, русские последовали за ним. Подбежав к срубу, Юрий вытоптал вокруг него растительность и острым концом слеги принялся счищать мусор, выковыривать спрессовавшиеся с илом ветки, мелкие камешки и перепревшие листья. С помощью Саши и китайца ему удалось обнажить нижнюю часть заслонки и подсунуть под нее слегу.
— Давайте вместе, — обернулся он. — Разом, по моей команде.
Дружно налегли на жерди, напрягаясь до темноты в глазах. Послышался хруст, и Лобанов, не удержав равновесия, упал на колени. В руках у него остался обломок слеги.
— Тьфу ты, пропасть! — Отбросив его, Юрий ухватился могучими руками за верхний край заслонки и принялся ее раскачивать, пытаясь поднять.
Шея у него налилась кровью, мышцы спины вздулись, но разбухшее дерево не поддавалось.
— Давай, давай! Хо! — налегая грудью на слегу, приговаривал старик. Саша, стиснув зубы, упирался ногами в сырую землю и изо всех сил старался просунуть острый конец палки под заглушку.
Когда уже казалось, что ничего не получится, что надо бросить эту затею и, пока не поздно, занять позицию для неравного скоротечного боя с превосходящим противником, заслонка вдруг зашаталась и медленно, страшно медленно, стала выходить из пазок сруба, открывая доступ воде на рисовые чеки верхней террасы.
— Еще немного, еще… — хрипел от натуги Лобанов, а струи воды жадно лизали его ступни, образуя маленькие водовороты, и с журчанием устремлялись в расширявшуюся щель под заслонкой.
— Шанго! Хорошо! — с облегчением рассмеялся Вок, распрямляя спину. — Быстрее, закроем другую!
Втроем они налегли на вторую заслонку и с превеликим трудом опустили ее. Правда, закрыть до конца не удалось: вода все равно просачивалась, но это уже не имело значения. У первого сруба вырос пенный бурун, доски заслонки, казалось, гудели под напором быстрого ручья, стремившегося на простор террас.
— Дин хао! Очень хорошо! — как ребенок радовался старик, не обращая внимания на недовольные крики своей любимицы Цянь, привязанной к дереву, чтобы не мешала. Не привыкшая к такому обращению со стороны хозяина ласковая ручная обезьянка сердилась, что ее оставили одну. Но до нее ли сейчас?
— Сработает? — отряхивая грязные брюки, с сомнением спросил капитан.
— Пошли, будем смотреть. — И китаец первым засеменил к обрыву.
Идущие по тропе еще не почуяли надвигающейся на них смертельной опасности. Строители оросительных сооружений все хорошо продумали: вырвавшаяся на волю вода веером растекалась по склону, быстро заполняя до краев огороженные земляными валами верхние чеки. Они взбухали прямо на глазах, поднимая со дна желто-бурые пласты вязкого ила.
— Там тоже есть заслонки, но их некому открыть, — объяснил Вок. — Землю размоет, и вода пойдет на другие террасы, поползет грязь. Сейчас увидите.
Внезапно вал верхней террасы прогнулся и рухнул, открыв путь потоку ила и воды, с шумом устремившемуся вниз. Цепочка людей на тропе остановилась. Они подняли головы, увидели, что произошло, и заметались, тщетно отыскивая путь к спасению. На них неудержимо ползла грязевая лавина, похожая на гигантский язык доисторического чудовища, не ведающего ни снисхождения, ни жалости, готового без разбора, с жадностью поглотить всех и вся на склоне.
— Убегут? — следя за попавшими в ловушку преследователями, почему-то шепотом спросил Саша.
— Не успеют, — прикинув скорость грязевого потока, злорадно усмехнулся Лобанов.
— Скоро, теперь скоро, — подтвердил китаец.
Так и случилось. В считанные секунды грязевой вал накрыл поднимавшихся по тропе и стремительно покатил дальше, все расширяясь и увеличиваясь в размерах. Мелькнули на поверхности несколько голов утопающих в грязи, слабо донеслись их истошные, полные отчаяния вопли, потом все смешалось, и поток ухнул на очередной уступ. Вода продолжала быстро прибывать, вымывая все новые и новые слои слежавшегося ила. Она несла их к подножию горы, практически не встречая сопротивления.
Двое неизвестных, оставшихся внизу с лошадьми, сначала словно окаменели, наблюдая ужасную картину катастрофы, но быстро опомнились и начали стаскивать со спин усталых животных вьюки, надеясь умчаться верхом от неминуемой смерти. Испуганные лошади рванули, одна унеслась, волоча за собой вцепившегося мертвой хваткой в поводья человека, а другая, дав свечу, сбила хозяина с ног и кинулась в сторону. И тут грязевой вал достиг долины, лениво накрыл не успевшего подняться неудачливого наездника и пополз дальше, вспучиваясь и опадая, как живой взбираясь на камни и скрывая их под собой.
— Все. — Повернувшись спиной к долине, Вок достал трубку и дрожащими пальцами начал набивать ее табаком. — Надо опять закрыть заслонку.
— Зачем? — поднеся ему зажженную спичку, усмехнулся Юрий.
— Когда-нибудь сюда придут люди и будут снова выращивать рис, — тихо сказал старик. — Подумаем о них.
— Хорошо, — согласился Руднев, — но подождем еще немножко. Хуже не будет. На всякий случай…
Спустя некоторое время они пустили ручей по прежнему руслу, развели костер и приготовили похлебку. День клонился к вечеру, все неимоверно устали, но ночевать рядом с «новым кладбищем», как образно выразился Саша, никому не хотелось. Перед тем как уйти с перевала, подобрались к обрыву и опять поглядели вниз, где все еще стекали по склону отдельные жиденькие ручейки и временами жутко шевелилась тускло блестевшая под красноватыми лучами заходящего солнца лавина грязи. Тишина, ни единого признака жизни, только бродит в отдалении ошалевшая от страха кобыла со сползшими набок вьюками.
— Поймать бы, — глядя на нее, мечтательно причмокнул Лобанов. — Пригодилась бы…
— Опомнись, — урезонил его Руднев. — Даже если спустишься, то как втянешь ее наверх?
— А взять только тюки, — не унимался Юрий, и стоило большого труда отговорить его от безумной затеи. Но тут же он загорелся новой идеей, заметив торчащий из грязи ствол ружья.
Вытащив из мешка веревку, капитан сделал на конце скользящую петлю и раз за разом упорно пытался набросить ее на ствол, не обращая внимания на призывы оставить бесполезное занятие и резонные замечания спутников, что расстояние до цели слишком велико, а надеяться на слепую удачу просто глупо. В конце концов упорство победило, и петля захлестнулась на оружии. Сильно рванув, Лобанов удивленно крякнул: вместе с ружьем из грязи медленно поднялся мертвец, на шее которого перекрутился ремень винтовки.
— Ай, нехорошо, — испуганно присел Вок. — Брось его, брось!
— Не мешай, — беззлобно рявкнул Юрий и, сунув в руки Саше конец веревки, побежал за другой.
Вскоре он набросил вторую петлю на погибшего и с помощью Руднева вытащил свой страшный трофей наверх. Первым делом капитан снял винтовку. Это оказался вполне исправный винчестер, только сильно забитый грязью. Отложив его, Лобанов осмотрел убитого китайца.
— Треснулся о камень, — показал он на рану на голове покойника, одетого в темный халат, заношенную светлую рубаху и солдатские штаны, заправленные в грубые сапоги со стегаными матерчатыми голенищами.
На поясе погибшего висел полный патронташ, но никаких других вещей или бумаг при нем не оказалось. Не было даже кисета и огнива. Забрав оружие и патроны, Юрий спихнул труп вниз, буркнув, что на привале приведет винчестер в порядок…
Проснувшись утром, Саша открыл глаза и замер, очарованный красотой пейзажа. Вчера, почти в темноте, не было возможности да и охоты рассматривать окрестности — валила с ног усталость, хотелось поскорее лечь и забыться сном, дав отдых измученному телу. Помнится, перешли вброд какую-то мелкую, но очень быструю речушку с ледяной водой, бешено скакавшей по скользким камням, и выбрали подходящее место для ночлега. Высидев у костра до полуночи, Руднев почувствовал, что больше не может, и разбудил сладко похрапывающего капитана.
А сейчас вокруг был сказочно прекрасный лес, насквозь пронизанный лучами яркого утреннего солнца, игравшего в кружевных листьях. Блики света лежали на траве причудливыми пятнами, зеленел мох на валунах, покачивая резными листьями, чуть шевелились под легким ветерком пышные папоротники, а над кронами деревьев проносились птицы, рассекая свежий горный воздух упругими крыльями. Не та ли это «пронизанная светом заросль», о которой говорил старик?
Над огнем уже закипала в котелке вода — Лобанов не терял зря времени. Подмигнув, он подкинул на ладони винчестер, щелкнул затвором.
— Отличная игрушка! И магазин полон!
— А где старик? — спросил Руднев.
— Умывается, — отложив винтовку, улыбнулся Юрий. — Поднимайся, пора перекусить — и в дорогу. Сейчас будет готов чай…
Роща, очаровавшая путников своей красотой, раскинулась на прогретом солнцем пологом склоне, а за ней начиналось беспорядочное нагромождение циклопических камней, между которыми был только один узкий, похожий на лабиринт проход. Он упирался в отвесную скалу, напоминавшую высоченную стену неприступной крепости, построенной в незапамятные времена зодчими-великанами, с легкостью ворочавшими многопудовые громады.
Китаец вступил в лабиринт и уверенно повел русских вперед. Он хорошо ориентировался в сумраке тесного коридора, петлявшего среди мощных глыб, закрывавших солнце. Саша вдруг почувствовал себя муравьем, пылинкой в бесконечном мироздании, ничтожным комочком живой слизи, неведомо как попавшим в царство недвижных каменных исполинов. Что ощущали здесь люди прошлых веков? Размышляли, как нынешние, над собственным ничтожеством или просто боялись непознанных сил природы?..
— Сейчас пойдем наверх. — Старик обернулся, сморщил в улыбке лицо и пересадил обезьянку на другое плечо. — Туда!
— Шутить изволит, — криво усмехнулся Лобанов, поглядев на упирающуюся в небо отвесную скалу. — Уважаемый Вок Вай, наверное, ты забыл, что мы не умеем летать!
— Не надо летать, — не принял шутки китаец. — Так пойдем, ногами.
Вопреки ожиданиям, тропинка не упиралась в скалу, а огибала ее. Они вышли к широкой трещине в монолите, где неизвестные каменотесы вырубили грубые ступени. Немного передохнув, начали головокружительный подъем, страшась поглядеть вниз или, не приведи Бог, оступиться. Упираясь руками и спинами в камень, кладоискатели упорно карабкались к вершине, пока один за другим не выбрались на почти гладкую площадку, со всех сторон окруженную скалами. Лишь справа, по узкому карнизу, тянулась неровная козья дорожка.
— Веревку давай, — потребовал Вок. — Сделай петлю.
Юрий достал из мешка веревку и сделал скользящую петлю. Следуя указаниям проводника, он встал одной ногой на карниз и посмотрел вперед.
— Каменный палец видишь? — спросил сзади китаец. — Накинь петлю на него. У тебя получится, ты хорошо бросаешь.
Капитан попробовал, но петля соскользнула. Наконец, после четверти часа мучений, ему удалось надежно закрепить веревку.
— Последний обвяжет себя вокруг пояса, — пробуя прочность страховки, объяснил Вок. — Сейчас держите веревку, я пойду первым. Смотрите за мной, как пройти. Вниз не глядеть, не останавливаться, иначе — смерть! Вторым пойдет большой, а ты, — он показал на Сашу, — последним.
Старик разулся, повернулся лицом к скале, осторожно ступил на карниз и бочком пошел по нему, слегка касаясь спиной туго натянутой веревки. Сидевшая у него на плечах Цянь притихла и боялась шевельнуться. Затаив дыхание, друзья следили, как китаец медленно приближается к противоположной площадке, на краю которой торчал обломок камня, похожий на поднятый к небу палец. Наконец Вок миновал его и очутился в безопасности.
Молча стиснув плечо Руднева, капитан скинул сапоги и секунду помедлил. Потом встал на карниз и, почти прилипнув к скале, начал страшный путь. Его огромные ступни не умещались на узкой каменистой тропке, приходилось переносить тяжесть тела на носки и двигаться чуть ли не на цыпочках. Вниз с шорохом сыпались мелкие камешки и исчезали в глубокой пропасти, со дна которой не доносилось ни звука. Саша видел, как взмокла спина Юрия от нечеловеческого напряжения, как побелели пальцы ног, судорожно отыскивавшие малейшую шероховатость в камне. А ладони словно приросли к отвесной стене. Ну, еще шаг, еще, уже рядом «палец», осталось одно движение — и вот наконец Лобанов призывно машет рукой, вымученно улыбаясь бледными губами.
Обвязавшись веревкой, Руднев подошел к карнизу: боязно ступить на него, но идти надо. Глубоко вздохнув, он двинулся вдоль стены и внезапно почувствовал, что силы изменяют ему и нет никакой возможности заставить себя пройти над пропастью. Наступило какое-то странное отупение, голова казалась пустой и звонкой, как туго надутый мяч, глаза застлала радужная дымка, а в глубине сознания возникли слова: вот он, магический сон!
Духи гор не хотят пустить его в заброшенный город пещер, стоит лишь немного качнуться — и наступит освобождение от всего. Короткий полет, последний толчок сердца, бешено разгоняющего по жилам кровь, и тупой удар, которого уже не почувствует угасший разум. Разве удержит его веревка? В лучшем случае он, как маятник, будет раскачиваться над бездной, разобьет голову о стену, искалечится и умрет между землей и небом.
В ушах шумело, словно рядом накатывал на прибрежную гальку пенистый морской прибой, яростное солнце немилосердно пекло голову, ладони… Что с ними? Покрылись пузырями ожогов… Да нет, они пришкварились к раскаленной каменной стене, и ничто теперь не сможет оторвать их! Ничто! Он рухнет в бездну, а ладони останутся…
И тут, как сквозь вату, из неведомой дали донеслись странные голоса: то ли сладкозвучный ангельский хор, в который вплетались мощные басы дьяконов, то ли чарующее, призывное пение сирен… Потом послышались гневные призывы боевой трубы и глухой рокот военных барабанов…
Очнувшись, как от толчка, Саша слегка покачнулся, чудом удержал равновесие, уцепился за выступ стены, перевел дыхание и пошел. Его наполнила ликующая, хмельная радость, и он почувствовал твердую уверенность в собственной неуязвимости: он одолеет неодолимое, он дойдет!
— Боже, как ты напугал нас, — втащив его на площадку, облегченно выдохнул побледневший Юрий. — Когда ты пошатнулся, у меня аж сердце зашлось!
— Долго я стоял? — все еще не веря, что страшный карниз уже позади, спросил Руднев и принялся натягивать сапоги.
— Стоял? — недоуменно поглядел на него Лобанов. — Ты не останавливался ни на секунду.
— Вот как? — озадаченно пробормотал Саша и поднес к глазам ладони: на них не осталось никаких следов.
Внимательно наблюдавший за ним Вок чуть улыбнулся и закинул за спину мешок.
— До вечера надо успеть к пещерам. Не забудьте веревку, она еще пригодится…
На закате, после долгих бесчисленных подъемов и спусков, старик вывел их к ущелью и показал на черный зев отверстия, в которое свободно могла въехать телега.
— Там вход в заброшенный пещерный город…
