Доктор Маура Айлз не любила коктейльные приемы. На ее вкус, не существовало ничего мучительнее, чем весь вечер ходить кругами по комнате, набитой незнакомыми людьми, и тем не менее она была здесь, стояла под тираннозавром-рексом с бокалом шампанского в руке. Кости тираннозавра, слава богу, не ждали от нее ни улыбки, ни светского разговора – и в том и в другом Маура была исключительной неумехой. Найдя убежище в нетребовательном обществе ти-рекса, она в десятый раз перечитывала информационную табличку и радовалась тому, что не конкурирует с ордами детей, обычно толпившихся у ног динозавра. Сегодня здесь собрались только взрослые – на официальном приеме в честь благотворителей Бостонского музея науки, и Маура, будучи членом организационного комитета, никак не могла улизнуть до начала торжественной части. Она стоически улыбалась и прихлебывала шампанское, а мимо нее проплывали мужчины в смокингах и женщины в вечерних платьях, они беседовали и объединялись в группы с легкостью, которая никак не давалась Мауре.

– Вы с тираннозавром удивительно разговорчивы, – раздался голос.

Маура повернулась и увидела улыбающегося ей привлекательного темноволосого мужчину. Хотя она и надела туфли с четырехдюймовым каблуком, незнакомец смотрел на нее сверху вниз с высоты своего роста, он казался хорошо сложенным и спортивным в сшитом на заказ смокинге. Она прочла имя на беджике – Эли Килгур. Золотая точка над именем подсказала, что мистер Килгур жертвует музею крупные суммы.

– Я вижу, вы член организационного комитета, – сказал он, прочтя ее имя на беджике точно так же, как она прочла его. – Превосходное мероприятие, доктор Айлз.

Она улыбнулась в ответ:

– Моей заслуги в этом нет. Я только выписала чек и одолжила мероприятию свое имя. – Она пожала ему руку. – Спасибо за ваши щедрые дары музею. Нужно у всех детишек в городе разжечь любовь к науке.

– А докторская степень перед вашим именем… – Он показал на ее беджик. – Вы доктор медицины или философии?

– Медицины. Я патологоанатом. А вы?

Он скромно пожал плечами:

– Ничего столь впечатляющего. Пожалуй, мое основное занятие – поддержка начинаний, которые кажутся мне важными.

Его слова и объясняли золотую точку на беджике. У него не было работы, потому что явно были деньги.

– А какие начинания кажутся вам важными? – спросила она.

– Ну например, привлечение молодых людей к занятию наукой. Потому-то мы с вами сегодня здесь в наших танцевальных туфлях.

– Танцевальных? – Она поморщилась. – Скорее хромательных. Это туфли на два часа.

Он посмотрел на ее высокие каблуки:

– А что происходит через два часа?

– Либо я их скидываю, либо кому-то приходится нести меня домой.

– Обе перспективы представляются мне довольно волнующими.

Маура рассмеялась, удивляясь тому, что флиртует с привлекательным незнакомцем. Она быстро убедилась: обручального кольца на его пальце нет. И вечер тут же стал интереснее: шампанское вдруг повкуснело, приятное тепло залило щеки.

– Так вы здесь одна? – спросил он, оглядывая зал в поисках ее спутника.

– Да. Выполняю свой гражданский долг.

– А мистер Айлз существует?

– Нет, к сожалению, – вздохнула она. – А миссис Килгур?

– Если не считать моей матушки, другой миссис Килгур нет. И слава богу, потому что сегодня я, не испытывая чувства вины, могу насладиться разговором с красивой женщиной в ошеломительном платье.

– Похоже на отработанный прием, – с улыбкой сказала Маура.

– Сегодня я говорю искренне. – Он посмотрел на ее пустой бокал. – Позвольте, я принесу вам выпить. Если вы пообещаете не исчезнуть.

Она протянула ему бокал:

– Спасибо, вы избавили меня от необходимости хромать к бару.

– Вернусь через секунду. Скажите ти-рексу, чтобы не шалил.

Он зашагал прочь с ее бокалом с уверенностью человека, который знает, как себя держать среди толпы, облаченной в смокинги. Как только он исчез из виду, ожила система громкоговорителей:

– Добрый вечер, леди и джентльмены! Меня зовут Джордж Гилман, я председатель организационного комитета. Я рад – сегодня здесь так много людей, небезразличных к судьбе музея и тем возможностям, которыми он обогащает наш город, пробуждает интерес в наших детях и удивляет нас чудесами науки…

Двухчасовые туфли Мауры почти выбрали свой лимит. Маура прислонилась к колонне, пытаясь снизить нагрузку на занемевшие пальцы ног. Джордж Гилман закончил вступительную речь. Микрофон взял директор музея и заговорил о просветительской и научной миссии – обо всем том, во что истово верила Маура. Она не сводила глаз с выступающего, но слов его почти не воспринимала – ее отвлекал гул толпы, жар собственной кожи. И внимание некоего незнакомца.

Он неожиданно вернулся.

– Прошу, – прошептал он, передавая ей наполненный бокал. – Что я пропустил?

– Вступительную речь.

– Ти-рекс не пытался с вами флиртовать?

– Он был паинькой, – сказала она, сделав глоток шампанского.

– Вы обедали?

– Канапе оказались довольно сытными.

– Я пришел с опозданием – мне не досталось. А потому…

– Да? – Она посмотрела на него.

– Когда речи закончатся, позвольте мне отвезти вас куда-нибудь перекусить.

Он смотрел на нее так, будто ее и собирался съесть. Шампанское придало ей храбрости, даже бесшабашности, но некий блеск в его глазах заставил ее задуматься. Она отхлебнула еще шампанского, давая себе время взвесить приглашение.

– Мы едва познакомились, Эли.

– Верно. Но у меня особая золотая точка. – Он указал на свой беджик. – Разве это не в счет?

Теперь она не могла не улыбнуться. Если где и можно познакомиться с респектабельным человеком, так это на приеме в Музее науки. Какой бы блеск ни видела она в его глазах, что бы ни включало ее внутреннего сторожа, теперь оно исчезло.

– Когда закончатся речи, – сказала она.

– Конечно. Мы и пришли сюда их послушать.

– А потом я хочу узнать о вас побольше. Чем вы еще занимаетесь, кроме благотворительности?

– Расскажу за десертом. И я знаю подходящее местечко. Французское кафе неподалеку. Клубничные пирожные там ничуть не хуже, чем в Париже. Совсем рядом – можно и пешком.

– Ой-ой. – Она посмотрела на свои туфли. – Даже и не произносите этого слова.

Он сочувственно кивнул:

– Могу предложить другой способ добраться туда. Тыкву. Лимузин. Носилки.

– Даже тыква меня устроит.

Теперь к микрофону подошел основной докладчик. Известный ученый-климатолог из Массачусетского технологического института. Маура допила шампанское, готовясь к блестящей лекции о неминуемом близком конце – к рассказу о тающих ледяных шапках на полюсах и исчезновении фитопланктона. Хотя она и была в шелковом платье на бретельках, ей показалось, что в зале вдруг потеплело, а воздух словно застыл.

– …И как эта страна может адекватно реагировать на глобальные вызовы, если экзаменационные баллы наших школьников так упали?

Она почувствовала руку на своем локте и заглянула в лицо Эли.

Тот взял ее пустой бокал и поставил на ближайший поднос.

– Я думаю, вам нужно подышать свежим воздухом, – сказал он.

– …И вот где мы оказались сегодня – в стране, которую быстро затмевают научные школы, набирающие силу в Азии, где…

Свет пробивался сквозь опущенные веки. Маура отвернулась от слепящего сияния, но солнце все равно светило ей в лицо, как инфракрасная лампа, грозя обжечь кожу. Во рту было так сухо, что казалось, будто от жажды даже болит голова. И треклятый телефон все звонил и звонил.

Она открыла глаза и прищурилась – солнечный свет проникал сквозь окно гостиной. «Почему я не в кровати?» Она попыталась сосредоточиться на окружающей обстановке, увидела свой журнальный столик, персидский ковер, книжный шкаф. Все на своих местах. Кроме ее самой. «Как же я умудрилась уснуть на диване?»

Телефон затих.

Застонав, Маура села, но ей тут же пришлось уронить голову – комната закружилась перед глазами. Она села, согнувшись пополам и поддерживая голову руками, и только теперь поняла: на ней все еще вечернее платье, которое она надевала вчера на прием в музее. Шелковая материя смялась за ночь, одна туфля на высоком каблуке лежала под столиком. Куда подевалась вторая, она понятия не имела.

Она снова медленно выпрямилась, и теперь комната не поплыла. Маура увидела на полу свою сумочку и лежащий рядом ключ. «Вероятно, я сумела доехать до дому, – подумала она. – Отперла дверь и рухнула на диван. Только почему я ничего не помню?»

Она встала. Ее шатало как пьяную, но на нетвердых ногах она все же добрела до кухни, выпила два стакана воды – глотала жадно, капли стекали по подбородку на шелковое платье. Ее это ничуть не волновало. Утолив наконец жажду, Маура оперлась на стол и так почувствовала себя устойчивее. Сильнее. В голове по-прежнему пульсировало, но она уже в достаточной мере проснулась, чтобы ощутить первые уколы страха. Кухонные часы показывали тридцать пять минут двенадцатого. Она вспомнила: сегодня воскресенье, но даже по выходным она никогда не спала так долго.

«Что случилось со мной вчера вечером? Почему я ничего не помню?»

Она посмотрела на свое платье. Оно помялось и местами пропиталось водой, но в остальном казалось целым. Ее не ограбили, ведь сумочка и ключи…

«Моя сумочка».

Она метнулась в гостиную, принялась рыться в вечерней сумочке: визитница, губная помада и кошелек. Застегнутый кошелек. С возрастающим чувством паники она открыла его, с облегчением увидела на месте все свои кредитки. Отсутствовали только права. Нет, права не пропали – они лежали на дне сумочки.

Раздался звонок в дверь.

Маура повернулась, сердце ее вдруг забилось как сумасшедшее. Может быть, ответы ждут ее на крыльце? Хотя она только что и выпила два стакана воды, горло, когда она открывала дверь, по-прежнему жгло, на сей раз от тревоги.

Детектив Джейн Риццоли сняла солнцезащитные очки и нахмурилась, оглядывая наряд Мауры.

– Я думала, вечерние платья до полудня не надевают, – сказала Джейн.

Маура поднесла руку к пульсирующей голове:

– Боже мой, Джейн, я совершенно ничего не понимаю.

– Что случилось?

– Не знаю. Не знаю, что случилось.

Джейн вошла в дом и закрыла за собой дверь.

– Кажется, тебе лучше сесть, – сказала она, ведя Мауру к дивану. – Я целый час звоню. Где ты была?

– Здесь. – Маура посмотрела на белые диванные подушки и неожиданно рассмеялась. – Да, вот прямо тут. Здесь я и проснулась.

– На диване? Наверное, провела безумную ночь.

Голова у Мауры раскалывалась, и она зажмурила глаза. Она и так знала: Джейн разглядывает ее беспощадным профессиональным взглядом, а этого Мауре сейчас хотелось меньше всего. Она опустила голову на руки.

– Почему ты приехала?

– Ты не отвечала на звонки.

– Сегодня воскресенье. Я не на связи.

– Я знаю.

– Так зачем я тебе понадобилась?

Молчание было ей ответом. Маура подняла голову и увидела – Джейн смотрит на нее. Обычно скальпелем работала Маура, но сегодня вскрытие делала Джейн, а Мауре ох как не нравилось быть объектом исследования.

– Я приехала с места преступления, – сказала Джейн. – Олмстед-парк. На берегу Мадди-ривер, чуть южнее пруда Леверетт, найден труп.

– Нет, я за это не возьмусь. Сегодня – нет. Зачем ты мне рассказываешь?

– У нас есть основания полагать, что ты его знаешь.

– Кого – его?

– В том-то и дело: нам пока неизвестно, кто это. При нем не обнаружилось ни телефона, ни бумажника. В данный момент он – неопознанное тело.

– С чего ты взяла, что я его знаю?

– В его нагрудном кармане нашли твою визитку.

– Она могла там оказаться по самым разным причинам. Я раздаю свои визитки всем, кто имеет дело с…

– Маура, на обратной стороне написан твой адрес.

Маура замерла, пытаясь думать в тумане, который окутал ее мозг. Она редко кому сообщала личные сведения о себе – номер телефона и, уж конечно, домашний адрес. Она слишком высоко ценила свою личную жизнь.

– Убитый – он как выглядит? – тихо спросила она.

– Темноволосый. Лет сорока с небольшим. Хорошо сложен. Пожалуй, его можно назвать привлекательным.

Маура подняла голову:

– Как он одет?

– Забавно, что ты спрашиваешь, – сказала Джейн, глядя на вечернее платье Мауры. – На нем отличный смокинг. По крайней мере, был отличный, пока кто-то не разрезал его ножом.

Маура вскочила на ноги.

– Извини, – выдохнула она и бросилась в ванную.

Она едва успела добежать до унитаза, как ее начало рвать. Одной водой – те два стакана, которые она так быстро выпила, вышли из нее до капли. После рвоты ее охватили слабость, дрожь, она едва услышала стук в дверь.

– Маура? Ты там жива, Маура?

– Я сейчас… через минуту.

Маура неуверенно поднялась на ноги и уставилась на себя в зеркало. Ее обычно аккуратно расчесанные волосы спутались. Лицо, перечеркнутое напомаженными губами, болезненно побледнело.

Мертвец в смокинге.

Она включила кран и дважды вымыла лицо, стирая все следы косметики. Наклонившись над раковиной и плеская воду на щеки, она вдруг вспомнила лицо. Улыбающегося ей темноволосого человека. Она вспомнила буйство красок, женщин в вечерних платьях. И бокал шампанского.

Она стояла прямо, вода капала на платье. Платье, которое она больше никогда не захочет надеть. Она расстегнула молнию и скинула с себя шелк. Стащила колготки и нижнее белье, желая освободиться от всего, казавшегося ей грязным. Отравленным. Но, даже бросив одежду в угол, она понимала: это вещественное доказательство и стирать ее нельзя. Пока нельзя.

И душ принимать нельзя.

В спальне она надела джинсы и футболку, но стоило им прикоснуться к ее немытому телу, как они тут же стали нечистыми, поскольку нечистой была сама она. Возможно, была.

Когда она вернулась в гостиную, Джейн разговаривала по сотовому. Она кинула взгляд на Мауру и тут же отключила телефон.

– Я хочу увидеть тело.

– Его сейчас, вероятно, везут в морг.

– А фотография у тебя есть?

– Да, я сделала одну. Подумала, тебе, наверно, нужно будет посмотреть. – Джейн нашла фото в своем телефоне, но прежде, чем дать его Мауре, спросила: – Ты уверена?

– Я должна знать, он ли это.

Она взяла телефон Джейн и уставилась на лицо мертвеца. Вспомнила, как на нем играла улыбка, когда мужчина протягивал ей бокал с шампанским. Вспомнила беджик с золотой точкой.

– Эли Килгур, – сказала она.

– Так его зовут?

– Да. Я познакомилась с ним вчера вечером на приеме в Музее науки. Он благотворитель.

– Хорошо, значит, имя у нас есть. – Джейн взяла свой телефон, не сводя глаз с Мауры. – Ты не хочешь рассказать все остальное? Я же вижу – тебе есть что рассказать.

– Мне нужно в больницу, Джейн.

– Ты больна?

– Не исключено – надо убедиться… – Маура подошла к креслу и рухнула в него. – Не думаю, что оно случилось. Но я должна пройти обследование. На изнасилование.

– Ты не знаешь?

– Я не помню! – Маура уронила голову на руки. – Я не помню, как попала домой. Не помню, как заснула на диване.

– А что ты помнишь?

– Прием. Как мы с ним познакомились. Мы вышли из музея. У меня кружилась голова. Помню, мы вошли в паркинг, а потом… – Она тряхнула головой. – А дальше я не помню.

– Но ты каким-то образом добралась до дому. Твоя машина здесь?

– Я не проверяла.

Джейн вышла из гостиной, вернулась через несколько секунд:

– Твоей машины в гараже нет.

– Но ключи здесь. – Маура показала на пол.

– Кто-то тебя привез. Открыл дверь и перетащил на диван.

«Тот же самый человек, который подсыпал мне какую-то дрянь в шампанское? И который теперь мертв – убит ножом?»

Джейн успокоительно положила руку на плечо Мауры:

– Я тебя отвезу в больницу, ладно? Мне нужна твоя одежда. Та, что ты надевала вчера вечером.

– На полу в ванной. Там все – нижнее, колготки. – Маура вздохнула. – Я знаю правила.

– И еще ты знаешь, какая у меня проблема. Человека, с которым ты вчера познакомилась, находят убитым. А ты не можешь вспомнить, как закончился вечер.

Маура посмотрела на нее:

– Пожалуй, проблемы у нас обеих.

Джейн привыкла видеть Мауру собранной, владеющей собой – «королеву мертвых» не могли смутить даже ужасы секционного стола. И потому Джейн переживала шок, глядя на Мауру, – та, такая уязвимая, сидела на смотровом столе в больничном халате. Маура поморщилась, когда ей в вену вонзилась игла и в пробирку потекла темная кровь.

– Проверка на наркотики? – спросила Джейн.

– Доктор Мурата распорядился сделать несколько анализов мочи и крови.

Больше медсестра ничего не сказала, она сняла жгут и приложила ватку к месту прокола:

– Все. Как только подпишете выписной бланк, вы свободны, доктор Айлз. Мы вам позвоним, когда будут результаты.

Она вышла с пробирками и задернула за собой занавеску.

– Спасибо, Джейн, что не оставила меня одну, – прошептала Маура.

– Тебе лучше?

– Теперь, когда вроде бы ясно, что меня не… – Маура смолкла, так и не произнеся этого слова. – Я хотела увериться.

– Тем не менее нужно будет проверить твою вчерашнюю одежду, а еще все собранные физические следы.

Маура нахмурилась:

– Хочешь взять у меня пробу из-под ногтей?

Прежде чем Джейн успела ответить, зазвонил ее сотовый.

– Извини, – сказала она, выходя.

Она прошла по коридору достаточно далеко, чтобы Маура не слышала ее.

– Риццоли, – сказала она в трубку.

– Я по поводу имени, которое ты назвала, – Эли Килгур, – сказал ее напарник детектив Барри Фрост.

– Ты нашел родственников?

– Даже лучше. Я нашел его самого. Мистер Килгур жив-здоров и обитает со своим партнером на Бикон-стрит.

– Партнер – мужчина?

– В точку. Он сказал, что он – благотворитель Музея науки, но не смог прийти на прием, поскольку его ждали в другом месте. Человек, с которым вчера познакомилась доктор Айлз, видимо, взял беджик из остававшихся на столе.

– Классический способ явиться без приглашения. Но вообще-то, это дело рискованное. Нужно иметь в виду: в таком собрании все друг друга знают.

– Я позвонил в музей, и они передали мне записи с камер наблюдения. Вчера к ним пришли четыреста гостей, и затеряться в такой толпе не составило труда. Видать, человек поднаторел в таких делах, если уж заявился в смокинге. Черт побери, а у меня даже и смокинга нет.

– Значит, мы вернулись в самое начало. Кто такой наш неопознанный труп?

– Доктор Айлз накануне разговаривала с ним – и она ничего не знает?

– Она говорит, что ничего не помнит. А машина Мауры? Ты ее нашел?

– Да. Машина все еще в паркинге музея, там, где Маура припарковала ее вчера. Машина заперта, ничего необычного не видно.

– Если машина осталась в музее, значит он привез ее домой.

– Так где же его машина? Близ тела никаких машин нет, – сообщил Фрост.

Джейн припомнила географию Бостона и поняла: если прямо из музея незнакомец повез Мауру в ее дом в Бруклине, то тело его оказалось как раз на пути туда. Ей не понравилось то, куда могла завести такая логика. А вела она к версии, согласно которой неизвестного убили и выкинули из машины на пути к дому Мауры. А значит, во время преступления та была вместе с убийцей.

Или она и есть убийца.

– Посмотри машины близ дома Мауры, – сказала Джейн. – Все, которые покажутся подозрительными, проверь.

– Ты же не думаешь, что…

– У нас нет другого пути, Фрост. Нет выбора.

В коридор из смотровой вышла Маура в своей одежде.

– Пока она наш единственный подозреваемый, – констатировала Джейн.

Машина стояла по другую сторону улицы напротив дома Мауры – черный «бьюик-лакросс» с массачусетскими номерами, зарегистрированными на Кристофера Сканлона из Брейнтри. Никто из соседей про машину ничего не знал, все говорили одно: утром, когда они проснулись, она там уже была.

– Не заперта. Ключи в зажигании, – сказал Фрост. – И посмотри, что там у нас.

Он показал на пол под пассажирским сиденьем, и сердце у Джейн упало, когда она увидела женскую туфлю на высоком каблуке. Точно такую же она приметила под журнальным столиком в гостиной Мауры.

– Сюда едет эвакуатор, – сообщил Фрост. – Лаборатория наверняка обнаружит в тачке отпечатки пальцев Мауры.

– Господи боже, с каждым часом все хуже и хуже.

– Будь это кто-то другой, мы бы уже зачитывали ей права.

– Но это не кто-то другой, – напомнила Джейн, – это Маура.

– И мы оба знаем нескольких полицейских, которые с удовольствием отправили бы ее за решетку.

Кое-кто из полицейских считал, что Маура перешла черту, дав некоторое время назад показания против одного бостонского копа, на основании которых тот получил срок.

– Что у нас есть на этого Кристофера Сканлона? – спросила Джейн.

Фрост вывел файл на экран своего смартфона:

– Возраст сорок один, рост шесть и два, вес сто восемьдесят фунтов. Волосы каштановые, глаза голубые. – Он показал ей фотографию с водительских прав. – Похоже на нашего мертвеца.

– Который, таким образом, перестает быть неопознанным телом.

– И еще. Судмедэксперт отправил отпечатки пальцев убитого в Автоматизированную систему идентификации отпечатков пальцев. Сканлон есть в базе данных. Два ареста, и оба за посягательство на половую свободу и побои.

– Он насильник? Были приговоры?

– Нет. Похоже, наша жертва была очень плохим мальчиком. Из тех, что умеют уходить от ответственности.

Но не на сей раз, подумала Джейн, переходя улицу к дому Мауры.

Маура все еще сидела на кухне, где Джейн оставила ее несколько минут назад. Ее чашка кофе была нетронута, и она даже не посмотрела на Джейн, когда та вошла.

– Ну – его машина? – спросила Маура.

– Похоже. Настоящее имя Кристофер Сканлон. Живет – жил – в Брейнтри. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Я уже сказала: вчера я видела его в первый раз.

Джейн не могла отвести глаз от деревянной колодки с кухонными ножами. Она уже отметила: одного ножа не хватает.

– Вустхофским ножом? – тихо спросила Маура.

– Что?

– Его убили вустхофским ножом? Фирма-изготовитель моих кухонных ножей – «Вустхоф».

– Орудие убийства не найдено.

– Тогда возьми мои, чтобы сравнить с характером ранения. Отпечатки пальцев, кровь. И не забудь нож в посудомойке. – Она подняла голову, посмотрела на Джейн. – Это твоя работа – ты должна ее делать. Я понимаю.

Джейн села за стол:

– Тогда ты понимаешь и то, что…

– Я подозреваемая. – Маура иронически рассмеялась. – Некоторые бостонские полицейские будут очень довольны. Великий и всемогущий судмедэксперт… ненавидеть ее – одно удовольствие.

– Неправда.

– Они с радостью укажут: убийство у нас – семейное хобби. Яблочко от яблони.

– Твоя мать и ты – разные люди.

– Моя мать монстр. Как ты думаешь, нам позволят поселиться в соседних камерах?

– Прекрати, Маура. Бога ради.

– Я просто называю вещи своими именами.

– В тебе говорит та дрянь, которой он тебя вчера опоил. Ты от нее вырубилась и теперь готова ручки поднять. – Джейн подалась вперед и горячо проговорила: – Я этого не допущу.

Несколько секунд они смотрели друг на друга.

Маура с улыбкой откинулась на спинку:

– У всех должна быть своя Джейн Риццоли.

Джейн встала и пододвинула стул к столу:

– И у этой Джейн Риццоли есть дела.

Кристофер Сканлон жил в арендованном таунхаусе на две спальни. Дом стоял на зеленой улице Брейнтри. Мистер Сигел, агент по аренде, встретивший детективов у дома, все покачивал головой и приговаривал:

– Ужасно, просто ужасно.

Они поднялись по ступенькам к входной двери.

– Не арендатор, а мечта. Недвижимость содержал в безукоризненном состоянии. – Агент махнул рукой в сторону подстриженного газона. – Сами видите, какой вылизанный дворик.

– И никаких проблем с ним у вас не было? – спросил Фрост.

– Никогда. Он снял жилье месяцев девять-десять назад. Финансовая проверка дала блестящие результаты. Превосходная кредитная история. На банковском счете сто тысяч долларов. Заплатил за три месяца вперед. – Сигел отпер дверь. – Любой агент мечтает о таком арендаторе.

Пока не узнает, что его арендатор – насильник.

Джейн и Фрост, войдя в квартиру, увидели диван, обитый черной кожей, телевизор с большим экраном, журнальный столик, сверкающий стеклом и хромом. Казарма, подумала Джейн. И никаких тебе мягких тонов. Если здесь и жила какая-то женщина, то в этом холодном отполированном интерьере она не оставила ни малейшего следа.

– Видите, какой здесь порядок? – спросил мистер Сигел. – Все содержалось в идеальном состоянии.

– Безусловно, – сказала Джейн, разглядывая громадную фотографию в рамочке на одной из стен: леопард со сверкающими глазами, притаился в траве, мощные мышцы напряжены, изготовлены к прыжку. Совершенный хищник.

– Насколько я понимаю, вы ищете какие-нибудь зацепки? – спросил мистер Сигел.

Джейн и Фрост, продолжая осмотр квартиры, перешли из кухни в кабинет, в большую спальню – все помещения были обставлены в строгом черно-белом стиле.

– У вас есть сведения о его ближайших родственниках? – спросил Фрост.

– Он никогда не говорил о родственниках. И жил один.

– Друзья? Контакты?

– Я всего лишь агент по аренде. Завязывать дружеские отношения с арендаторами не входит в мои обязанности. – Он нахмурился, когда Джейн открыла ящики комода. – А как его убили? Ограбление или что-то другое?

– Идет следствие, – сказала она.

– Его застрелили? Зарезали?

Проигнорировав вопросы, Джейн занялась ноутбуком на прикроватной тумбочке. Включив, увидела: он защищен паролем.

– У меня такое чувство, будто ограбление тут ни при чем, – сказал мистер Сигел. – Мне есть о чем беспокоиться? Ну, например, не замешан ли он в чем-нибудь противозаконном?

Агент нахмурился, видя непроницаемое выражение лица Джейн, и застонал:

– Господи боже! А ведь я думал: уж слишком он хорош – не может такое быть правдой. Арендную плату вперед за столько месяцев. Он был наркодилером или кем-то еще?

– Риццоли! – крикнул Фрост из ванной.

Фрост стоял на коленях перед шкафчиком под раковиной. Он поднялся, держа в руке пакетик с застежкой-молнией.

– Посмотри, что я нашел. Засунуто подальше от глаз, за всякую бытовую химию.

В пластиковой упаковке она увидела блистеры с названием фармацевтической компании – «Рош». Джейн посмотрела на Фроста:

– Флунитразепам.

– Это вроде как рогипнол? – заметил мистер Сигел. – На кой черт он ему понадобился?

– Я могу предположить только одну причину, – отрезала Джейн, поворачиваясь к агенту. – Расскажите мне все о Кристофере Сканлоне.

– Я уже говорил: он был хорошим арендатором.

– Да-да, я слышала. Платил вовремя, стриг газон. Женщин он сюда не водил? Соседи не жаловались на шум?

– Нет. Никогда. Никаких вечеринок. Никакой громкой музыки. И вообще он редко бывал здесь по вечерам. Я думал, он ездит к любовнице. Но он сказал, что у него нет любовницы.

Зазвонил телефон Фроста, и тот вышел из ванной, чтобы ответить.

– А его работа? Вы сказали, он программист.

– Мелкий предприниматель, работал на дому – так он мне сказал. Я решил, нет нужды запрашивать его налоговую декларацию – у него столько денег на счете. Вы считаете, это неправда? Он не работал программистом?

– Я не знаю, где правда, а где неправда, когда речь идет о мистере Сканлоне.

Джейн знала наверняка только одно: его таблеток хватит, чтобы усыпить несколько десятков женщин.

В дверях снова появился Фрост.

– Не выйдешь? Нужно поговорить, – сказал он Джейн.

Видя мрачное выражение на его лице, она сразу же последовала за напарником из таунхауса. Детективы остановились на тропинке, где мистер Сигел не мог их услышать.

– Некоторые подробности двух арестов Сканлона, – пояснил Фрост.

– Почему его не осудили?

– В первом деле его зафиксировала камера наблюдения бара – он уезжал с жертвой, некой Китти О’Брайан, двадцати шести лет. К сожалению, она сообщила о преступлении лишь неделю спустя. Обвинения пришлось снять, поскольку Китти ничего не помнила. К тому же она в тот вечер сильно напилась, и дело рассыпалось бы в суде. Несколько месяцев спустя она совершила самоубийство. Взяла пистолет отца и выстрелила себе в голову.

– Сканлон погубил жизнь несчастной девушки, и это сошло ему с рук.

– Отец ее был вне себя от горя. Гарри О’Брайан на людях говорил: он убьет Сканлона. И за это бедняге О’Брайану было предъявлено обвинение.

– Значит, Гарри О’Брайан явный подозреваемый. Если О’Брайан его убил, то я перед арестом пожму старику руку.

– Мы с тобой оба пожмем ему руку.

– А второй арест Сканлона? Как ему удалось уйти от ответственности в другой раз?

– Тут все сложно, – вздохнул Фрост.

– Только не говори, что дело тоже закончилось самоубийством.

– Нет, вторая жертва жива. Полтора года назад Сара Шапиро, тридцати двух лет, на приеме в художественной галерее познакомилась с неким человеком. На следующее утро она проснулась дома и поняла: ее изнасиловали. Одна женщина в галерее обратила внимание на странное поведение Сары, когда та уходила со Сканлоном, и записала номер его машины. Так его и нашли.

– И почему это дело не закончилось приговором?

– Сканлон сказал, что он всего лишь подвез Сару до дома.

– Если ее изнасиловали, то разве на ней не обнаружили его ДНК?

– Вот тут-то самая странная часть дела. На Саре обнаружили мужскую ДНК, но не Сканлона. А бойфренда у нее не было.

Джейн уставилась на Фроста:

– Ее изнасиловал кто-то другой?

– Тут появляется второй человек. – кивнул Фрост. – Его профиль ДНК уже имелся в Объединенной базе ДНК в связи с пятью разными нападениями в Массачусетсе.

– Серийный насильник.

– Хуже. Его последняя жертва в прошлом месяце найдена задушенной. Наш неизвестный теперь перешел на убийства. И похоже, Кристофер Сканлон доставлял ему жертв.

Гарри О’Брайану было шестьдесят два года, но человек, открывший дверь, выглядел гораздо старше: глаза его ввалились, плечи сутулились, словно под грузом скорби.

– Я знал, что полиция в один прекрасный день захочет со мной поговорить, – сказал он. – Значит, Сканлон снова отметился?

– Мы так считаем, – сказала Джейн.

– Такие монстры, как он, никогда не завязывают. Продолжают и продолжают, губят жизни других людей. – Гарри посторонился, пропуская их внутрь. – Входите, детективы. Расскажите, как мне помочь вам покончить с этим ублюдком.

Дом был старый, и Джейн почувствовала его возраст, входя в гостиную, через застоявшийся запах пыли, плесени и затоптанных ковров. Ее взгляд в первую очередь привлекло множество фотографий на стене: изображения одной и той же темноволосой девушки по мере ее взросления. Вот снята она девочкой, сидит на качелях. Вот тинейджером, в одеянии выпускника школы. Вот молодой женщиной, обнимающей улыбающегося мужчину. Джейн вздрогнула, узнав в мужчине на фотографии Гарри О’Брайана – более молодую, счастливую версию того сломленного горем человека, который стоял сейчас в комнате вместе с ними.

– Китти столько всего могла дать миру, – сказал он, глядя на фотографию дочери. – Не только свое большое сердце, но и свой звонкий смех. Такая умная девочка, первая в моей семье поступила в колледж. Работала по вечерам, днем училась. Только-только получила кандидатскую степень по истории. Тем вечером пошла праздновать. Закончила празднество в баре и выпила многовато. Тут-то он и… – О’Брайан сглотнул. – Она никак не могла смириться со случившимся. Когда обратилась в полицию, почти все улики были утрачены. Она все время винила себя. Такая умненькая девочка. И такая глупенькая.

– Она не виновата в том, что случилось, – сказал Фрост.

– Вы думаете, я не повторял ей это тысячу раз? – ответил О’Брайан; гнев его неожиданно прошел, он уронил голову. – Она взяла мой пистолет. Я и себя виню в случившемся. Я видел, она в глубокой депрессии. Почему я не избавился от пистолета?! Но я и подумать не мог, что она… – Он покачал головой и вздохнул. – Столько людей чувствуют себя виноватыми, тогда как виноват один Сканлон. Тот, кто погубил мою маленькую красавицу. Моего единственного ребенка.

– Кристофера Сканлона уже нет в живых, – сказала Джейн.

– Как? – вскинул голову О’Брайан.

– Его тело нашли в Олмстед-парке.

– Его убили?

– Да, убили. Вчера вечером.

О’Брайан помолчал секунду-другую, осмысливая новость.

– Хорошо. Я рад – кто-то его прикончил еще при моей жизни. – Он сделал паузу. – Вы поэтому здесь?

– Когда-то вы угрожали мистеру Сканлону.

– Можете не сомневаться. Жаль, что я не прикончил его собственными руками. Мне не хватило духа. – В его голосе слышалось отвращение к самому себе. – Не смог себя преодолеть.

– Вы, вероятно, знаете мой следующий вопрос, – сказала Джейн.

– Пожалуй, знаю: где вы были вчера вечером?

– Не хотите на него ответить?

– Да. Был у знакомой в Свампскотте. Пообедал у нее, посмотрел несколько дивиди, выпил лишнего. Домой приехал, вероятно, вскоре после полуночи.

Джейн посмотрела на изнуренное лицо О’Брайана и не смогла представить его засиживающимся допоздна в обществе женщины.

– Как зовут вашу знакомую? – спросила она.

– Моника Варгас. С нами и ее мать была. Моника есть в телефонной книге, можете ей позвонить и убедиться.

– Позвоним.

Вторая жертва Кристофера Сканлона, Сара Шапиро, беседовала с детективами менее охотно. Она, чуть приоткрыв дверь и не сняв цепочку, подозрительно посмотрела на них.

– Я не хочу об этом говорить, – отрезала она.

– Мы расследуем убийство, миз Шапиро, – пояснила Джейн.

– Если Сканлон мертв, я устрою праздник. Больше мне нечего сказать.

– У вас имелись все основания желать ему смерти.

– Абсолютно верно.

– А значит, у нас есть все основания для разговора с вами. Я знаю, вам нелегко вспоминать о том несчастье. Но вы, конечно, понимаете, что поговорить с вами мы обязаны.

Сара вздохнула и наконец сняла цепочку и открыла дверь:

– Давайте покончим с этим. А потом я открою бутылочку шампанского.

Квартира у нее оказалась изумительная: окна от пола до потолка с видом на Коммонуэлт-авеню. Мебель и предметы искусства подобраны со вкусом, полки черного дерева заставлены дорогими книгами по искусству.

Отметив явный интерес Джейн к ее библиотеке, Сара спросила:

– Интересуетесь искусством, детектив?

– Просто знаю, что мне нравится.

– Большинство не может сказать и таких слов.

– Вы владеете галереей?

– На Ньюбери-стрит. Но вы наверняка уже это знаете.

Сара уставилась перед собой.

– Так он меня и нашел, – тихо сказала она. – На приеме в галерее друга. Из всех приглашенных выбрал именно меня. Так лев выбирает ягненка.

– Извините, что возвращаем вас к тем мучительным воспоминаниям, – сказал Фрост.

– Возвращаете? – Сара отрицательно покачала головой. – Они меня никогда не покидают. Он казался таким обаятельным. С такой готовностью принес мне бокал вина. А проснувшись на следующее утро, я поняла, что со мной случилось, хотя и ничего не помнила. Но я перенесла все до конца. Все сделала правильно, как полагается жертве изнасилования. Не принимала душ, сразу поехала в больницу и написала заявление в полицию. Одна из гостей видела, как я ковыляла в машину Сканлона, и ей хватило сообразительности записать номер. Когда мне показали фотографию, я его сразу узнала. Я заявила полиции: меня опоил именно Кристофер Сканлон.

– Но изнасиловал вас не он.

На лице Сары появилось напряженное выражение.

– Я все время повторяла: тут какая-то ошибка. В лаборатории подменили образцы ДНК. Или образец был загрязнен. Но нет, вину возложили на меня. Ненадежный свидетель. Женщина, обвинившая невиновного в нападении.

– А второго человека вы в тот вечер не помните?

– Я много чего не помню. Иногда в памяти вспыхивает что-нибудь. Лицо человека. Я не знаю, где тут реальное воспоминание, а где игра воображения. – Она резко рассмеялась. – Так же как и мои обвинения – они тоже игра воображения. Ни один прокурор не пожелал взять это дело, после того как они получили результаты анализов ДНК.

– Вы уверены, что на приеме познакомились именно с Кристофером Сканлоном?

– Абсолютно. Позднее я узнала, что стала не единственной его жертвой. Была и другая – Китти О’Брайан. Она только-только защитила кандидатскую и праздновала в баре. Я прочла о Китти, когда она покончила с собой, и тогда поняла: Сканлон выбирает определенный тип женщин. Уверенных. Состоявшихся.

И привлекательных, подумала Джейн, глядя на Сару Шапиро. Те же самые слова она могла сказать и применительно к Мауре. Ее мороз подрал по коже, когда она представила себе, как хищник выбирает Мауру в толпе. Кружит над жертвой. Маура каким-то образом избежала судьбы Сары и Китти. Не подверглась сексуальному насилию.

Жертвой в конечном счете оказался Сканлон.

– Так кто же это сделал? – спросила Сара. – Кто его убил?

– Вот это я и пытаюсь выяснить, – сказала Джейн.

– А у меня есть мотив.

– Вполне объяснимый.

– К счастью, у меня есть и алиби. Вы сказали, что его убили вечером в субботу?

– Верно.

– В субботу вечером ко мне приезжала подруга. Она осталась у меня ночевать. Мы поели. Много говорили. Спать легли около полуночи.

– Как зовут вашу подругу? – спросил Фрост, вынимая блокнот.

– Джулия Чан. – Сара достала адресную книгу, нашла Чан. – Я вам дам ее номер телефона. Вы ведь наверняка захотите с ней переговорить.

– Ну, их алиби мы подтвердили, – констатировал Фрост. – Джулия Чан провела вечер с Сарой Шапиро. А Моника Варгас сказала, что Гарри О’Брайан был в ее доме в Свампскотте. Следовательно, обоих можно вычеркнуть из списка подозреваемых.

В управлении бостонской полиции шла утренняя летучка, за столом в конференц-зале сидели Джейн и Фрост, детективы Мур и Кроу, а также начальник их подразделения лейтенант Маркетт. С момента обнаружения тела Сканлона прошло больше сорока восьми часов. Орудие убийства оставалось ненайденным; вскрытие подтвердило: причиной смерти стали множественные колотые раны спины и груди, бешеное нападение, свидетельствующее о неконтролируемой ярости.

– Значит, мы возвращаемся к доктору Айлз, – сказал лейтенант Маркетт.

– Я все время твержу: на этом мы и должны сосредоточиться, – поддакнул Кроу.

Он никогда не пытался скрывать неприязнь к Мауре: ее авторитетность раздражала его. Или ему угрожал ее ум?

– Ее туфлю и отпечатки пальцев обнаружили в машине убитого. Камеры наблюдения музея зафиксировали, как они вместе выходят…

– Маура не шла – она чуть ли не падала, – вставила Джейн.

– И его машину мы находим напротив ее дома. Если хотите знать мое мнение, я скажу: они ушли из музея вместе, она заколола его в Олмстед-парке, а потом уехала домой на его машине.

– В полусознательном состоянии?

– Ее рассказ о полном беспамятстве уж слишком удобен, вам не кажется? Кроме того, нет никаких свидетельств того, что имело место сексуальное насилие, спермы на ней не обнаружено. Если Сканлон пошел на то, чтобы опоить ее и отвезти домой, почему же он не взял главный приз?

Джейн взбесили его столь презрительные рассуждения об интимных подробностях испытания Мауры. Они говорят не о жертве, они говорят о ее подруге. Она подалась вперед на стуле, уперев кулаки в стол.

– Тогда почему нет крови на ее платье? Ну-ка ответь мне. Невозможно ударить ножом человека пятнадцать раз и не замазаться кровью.

– Она переоделась.

– На ней было то же платье, что и на видео с камеры наблюдения.

– Если его убил кто-то другой, после того как завез ее домой, то как он попал в Олмстед-парк? – возразил Кроу. – Машина осталась стоять у ее дома.

– Явно была и другая машина, – сказала Джейн. – В этом деле замешан кто-то еще. Он и отвез Сканлона в Олмстед-парк, а там убил.

– Ну да, таинственный второй человек, о котором ты все время твердишь.

– Неизвестный, чью ДНК обнаружили на Саре Шапиро. Второй человек есть.

– Или Сара Шапиро просто ненормальная. Наврала о том, когда в последний раз трахалась с бойфрендом, а потом обвинила невиновного.

– Сара вовсе не показалась мне похожей на ненормальную, – вставил Фрост. – Она серьезный профессионал, и у нее есть голова на плечах.

Кроу посмотрел на Фроста и рассмеялся:

– Так говорит наш доморощенный эксперт по женщинам.

Это был удар ниже пояса: от Фроста ушла жена и он все еще тяжело переживал разрыв с нею. Фрост хотя и напрягся, но не ответил тем же, считая подобное ниже своего достоинства.

– Ты так зациклился на Мауре – просто подтягиваешь факты под свою теорию, – сказала Джейн.

– Это ты называешь ее Маурой, – заметил Кроу. – Значит, с объективностью проблемы у тебя. – Он повернулся к Маркетту. – Трудно вести следствие, когда главный подозреваемый – твой друг.

– Она не подозреваемый, а жертва.

– Вот такой подход ей от нас и нужен, – сказал Кроу. – Слушай, я ведь не возражаю: Сканлон заслужил то, что получил. Кто бы его ни убил, он всем нам оказал услугу. Может быть, он пытался ее изнасиловать. Доктор Айлз потеряла контроль над собой и совершила маленький акт правосудия. В конце концов, она зарабатывает на жизнь, разрезая людей. И у нее хватит ума изобрести хорошую историю для прикрытия.

Джейн оглядела сидящих за столом:

– Этот бред невозможно принимать всерьез.

– Мы должны учитывать все предположения, Риццоли, – заметил Маркетт. – Что у нас есть еще? – Он посмотрел на детектива Мура. – Что с машиной Сканлона?

Мур, самый спокойный детектив подразделения, неизменно ровным тоном сказал:

– Криминалисты все еще работают по сотовому, найденному под передним сиденьем. Модель «Тракфон», защищен паролем, мы пока не смогли снять с него информацию. Но то, что его нашли засунутым глубоко под сиденье, говорит: пользовались им редко.

– Для звонков партнеру.

– Когда вскроем телефон, вероятно, узнаем личность Хищника номер два, – сказал Мур. – Я проверил другие дела по общей базе ДНК. Все изнасилования, в которых появлялась та неизвестная ДНК. Они происходили на протяжении четырех лет не дальше тридцати миль от Бостона.

Он постучал по клавиатуре своего ноутбука и развернул экран к Маркетту – тот увидел фотографии трех женщин.

– Вы можете заметить общие черты у этих жертв, и у Сары Шапиро, и у Китти О’Брайан. Все они образованные, состоявшиеся женщины. Все они познакомились с насильником на закрытых мероприятиях, например коктейльных приемах или бизнес-конференциях. Большинство из них перед изнасилованием были замечены в обществе мужчины, подходящего под описание Сканлона.

– Но его ДНК не обнаружена ни на одной из них, – напомнил Маркетт.

– Да, не обнаружена, – кивнул Мур. – Вероятно, Сканлон их похищал, но не насиловал.

Маркетт нахмурился:

– Он действовал всего лишь в роли поставщика.

– Может быть, этим и объясняется то, что он не нуждался в работе, – сказал Фрост. – Он заявлял, будто работает программистом, но мы не нашли ни одного подтверждения его словам. Он умер, имея триста тысяч долларов на различных счетах. Вот в чем заключалась его работа. – Фрост показал на фотографии жертв на экране. – И видимо, ему хорошо платили за его труды.

– Неудивительно, – согласился Маркетт. – Сканлон берет на себя весь риск. Светится на публике. Довозит жертв на своей машине до их домов.

– Адрес легко узнать по водительским правам, – заметил Фрост.

– Вот тут-то и появляется второй человек. Женщины без сознания, значит они не видят, кто их насилует. На них остается ДНК, не имеющая отношения к Сканлону, а потому если его и арестовывают, то предъявить ему обвинение в изнасиловании не удается. Идеальное партнерство, в котором Сканлон выступает в роли наемного работника.

– А его наниматель, кто бы он ни был, явно не беден и неплохо платит работнику, – сказал Фрост. – Но может быть, Сканлон пожадничал. Может, он пытался шантажировать босса. Вот и мотив для убийства.

– Тогда почему Сканлон продолжал на него работать? – спросил Маркетт. – Мне представляется, именно этим он и занимался в субботу вечером. Он появился на том приеме в поисках новой жертвы.

И выбрал женщину того самого типа, который нравился его боссу, подумала Джейн. Умную. Привлекательную. Состоявшуюся. Именно такую, какой является Маура Айлз.

– Он хочет только лучшее, – тихо сказала Джейн, разглядывая лица на ноутбуке Мура. – Может, он боится таких женщин. Или зол на них. И вот он завоевывает их подобным образом, приводит к общему знаменателю. Тут вот что интересно: почему он сам не мог искать таких женщин? Зачем рисковать, привлекая к делу партнера?

– Может, он обезображен, – ответил Фрост. – И сам не способен их соблазнить.

– Или слишком известен, – предположил Мур. – Человек, мгновенно узнаваемый.

Второй вариант встревожил Джейн. Власть и деньги, подумала она. Неужели они противостоят такому человеку? Убийце, который платил другому за риск, а сам сидел в ожидании очередной жертвы.

Ею могла стать Маура.

Но вечером в субботу между партнерами что-то пошло наперекосяк. На приеме все началось хорошо: Сканлон выбрал жертву и подсыпал рогипнол в ее бокал. Его жертва с каждой минутой все хуже держалась на ногах, и он поспешил отвести ее в машину. Он нашел в сумочке Мауры права и записал адрес на обороте визитки, а потом сунул ее в нагрудный карман. Он довез ее до дома в Бруклине, открыл ее ключом дверь, отнес в дом, положил на диван – она была без сознания и не могла защитить себя от насильника.

Но его напарник по какой-то причине не овладел ею. Может быть, он вообще не появился тем вечером? Или решил дождаться другого случая?

Ведь теперь он знал, где ее найти.

Маура вошла в морг ближе к вечеру, увидела, как замер с чашкой в руке перед кофейником доктор Костас. Она увидела своего секретаря Луизу – та смотрела на нее поверх монитора компьютера. Ничего не сказав, Маура прошла мимо стола Луизы в собственный кабинет и закрыла дверь. Все они наверняка слышали новость про нее: среди медиков и копов почти не бывает секретов. Маура не присутствовала при вскрытии Кристофера Сканлона, но знала, что аутопсию делал доктор Бристоль, а значит ему были известны обстоятельства его смерти. Он знал, что в кармане убитого нашли визитку с адресом Мауры, что машину Сканлона отыскали у дома Мауры, что в машине обнаружены ее туфля и отпечатки пальцев.

Но больше всего мучило ее не то, что все эти чертовы подробности указывали на нее как на подозреваемую, – нет, сильнее ее мучили подробности, указывавшие на нее как на жертву. На доверчивую женщину, очарованную и опоенную хищником. Хотя ее не изнасиловали, она испытывала стыд оттого, что ее будто выставили напоказ точно так, как любую жертву насилия, и сегодня Мауре потребовалось все ее мужество, чтобы прийти на работу. «Вот как нужно наносить ответный удар, – подумала она. – Первым делом открой свое лицо».

Луиза постучала и вошла в ее кабинет, закрыла за собой дверь.

– Как вы? – спросила она. – Я так волновалась. Мы все волновались.

– Я в порядке, Луиза.

Маура спокойно включила свой компьютер, словно этот день не отличался от всех других дней, когда она исследовала чужие раны, а не свои собственные.

– Правда?

Луиза работала в бюро судебно-медицинской экспертизы очень давно, Маура даже не помнила того времени, когда Луиза не встречала ее весело по утрам, не приносила ей кофе. В бюро, где каждый день разражались трагедии, у Луизы всегда находилось доброе слово, утешительная улыбка. Но сегодня Маура не хотела никакого сочувствия от Луизы.

– Мне нужны результаты вскрытия Кристофера Сканлона, – сказала она.

Эта просьба испугала Луизу.

– Того самого… кто…

– Я знаю, кто он такой. Можете принести?

– Да, конечно. – Луиза открыла дверь, собираясь уходить, но оглянулась на Мауру. – Если хотите поговорить, если вообще что-нибудь нужно – я рядом.

Луиза явно думала, что Мауре не терпится, чтобы ее обняли, подставили плечо, на котором она могла бы поплакать. Но больше всего Мауре требовалась информация. Любая информация, которая помогла бы ей восстановить события тех не сохранившихся в памяти минут. Кто знает – может быть, она в тот вечер убила человека.

Она уже немало знала о Кристофере Сканлоне. Знала о двух его арестах на основании обвинений двух женщин, рассказавших пугающе похожие истории. Сканлон познакомился с ними на многолюдных собраниях и предложил принести выпивку. И Китти О’Брайан, и Сара Шапиро проснулись у себя дома несколько часов спустя, не помня о случившемся. В обоих случаях обвинения были сняты.

Китти О’Брайан так и не оправилась от психической травмы. Спустя несколько месяцев она покончила с собой, положив душераздирающий конец истории.

Нет, не совсем конец.

Маура нашла в Интернете статью об отце Китти, Гарри О’Брайане, который угрожал убить Сканлона. На фотографии она увидела бесконечную скорбь на лице Гарри, впавшие глаза, затравленное выражение. Его лицо так ошеломило ее, что она едва заметила, как Луиза положила отчет с результатами вскрытия Сканлона ей на стол и тихонько вышла.

«Гарри О’Брайан. Почему твое лицо кажется знакомым?»

Она открыла отчет и прочла описание ран Сканлона. Доктор Бристоль насчитал пятнадцать ножевых ранений различной глубины в спине и груди. Она перешла к выводам и поразилась заключению, сделанному Бристолем.

Раны имели разную ширину и глубину, и потому патологоанатом предположил, что использовались два ножа.

Нападение в состоянии крайнего возбуждения. Два разных ножа.

Насколько она знала, орудие убийства так и не нашли. Ее собственный драгоценный набор ножей бостонская полиция изъяла, и теперь их исследовали в криминалистической лаборатории. Неужели это сделала она? Снова и снова вонзала нож в спину и грудь Сканлона? Она знала: под воздействием золпидема пациенты водят машину, едят, совершают осмысленные действия и, кажется, пребывают в полном сознании, но после пробуждения ничего не помнят. Не могла ли и она под воздействием рогипнола автоматически совершать похожие действия? Или некий монстр, спавший в ней до поры до времени, выпущенный из самого темного уголка подсознания, проснулся и овладел ею?

«Может быть, я в конечном счете не так уж сильно отличаюсь от матери».

Потрясенная такой вероятностью, Маура закрыла глаза, пытаясь найти в памяти хоть какую-то зацепку. Она видела сверкание, слышала голос, похожий на далекое эхо. Но ничего существенного, ничего такого, за что могла бы уцепиться.

«Если его убила я, то я должна узнать место, где это случилось».

Она вышла из кабинета, более чем формально попрощалась с Луизой, снова почувствовала на себе взгляды коллег, идя по коридору, – возможно, они задавались вопросом, не она ли в самом деле убийца? Даже она сама не знала ответа.

Стоял теплый летний вечер, и в Олмстед-парке Маура увидела бегунов, которые добросовестно трусили по дорожке вдоль реки; влюбленные парочки сидели на берегу пруда. Она пошла по тропинке вдоль Мадди-ривер к тому месту, где, согласно отчету вскрытия, обнаружили труп. Найти его оказалось нетрудно: яркая вспышка полицейской ленты все еще огораживала заросли кустов. Маура узнала скамейку на берегу реки, два сомкнувшихся кронами дерева, которые видела на фотографии места преступления. Она разглядывала развороченную ногами криминалистов землю, параллельные канавки в земле – след, оставленный колесиками тележки, на которой вывозили тело.

Судя по отчету, во время нападения Сканлон находился на мощеной дорожке. Потом его тело оттащили вниз по крутому берегу и оставили почти у самой воды – камни там все еще имели бурый цвет. Там он умер, истекая кровью, подумала Маура. А здесь, на тропинке, где она стоит сейчас, ему наносили удары ножом.

Она закрыла глаза и попыталась представить, как это место выглядело в темноте. Попыталась отыскать в своей памяти след пребывания здесь. Вспомнить, как она держала нож, снова и снова вонзала его в тело.

Маура услышала треск веточки и открыла глаза. Повернулась: в нескольких ярдах от нее среди деревьев стоял человек. Давно ли? Вероятно, она была настолько одержима идеей найти место преступления, что просто не заметила его. Она тут же обратила внимание на тишину уединенной части пруда. Ни бегунов трусцой, ни отдыхающих пар. Только она и человек, смотревший на нее из-за деревьев.

Незнакомец двинулся к ней, и когда вышел из тени на солнце, Маура обратила внимание на его седые волосы и хромоту, словно у человека болела нога. Страх прошел, и она осталась на прежнем месте, а неизвестный медленно приближался к ней.

– Вы из полиции? – спросил он.

– Нет. Нет, я просто пришла посмотреть…

– Значит, вы слышали, что здесь случилось. Убили мужчину в субботу вечером. Об этом во всех новостях говорили. – Он остановился рядом с ней, устремил взгляд на речку. – Представить себе: его убили прямо здесь.

Она некоторое время разглядывала его лицо и вдруг поняла, почему оно ей знакомо.

– Вы – Генри О’Брайан.

Он вздрогнул, посмотрел на нее, и ей показалось, она увидела подобную же вспышку узнавания в его глазах. Но нет, невозможно, подумала она, – они никогда не встречались.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил он.

– Я знаю, ваша дочь – одна из его жертв. – Она махнула на реку, где нашли тело Сканлона. – Я читала статью в «Глоуб». О том, что вы угрожали ему, после того как она…

Ее голос смолк.

Он закончил за нее мучительную мысль:

– После того как она покончила с собой.

– Я вам очень сочувствую, мистер О’Брайан. Даже представить себе не могу, как ужасно потерять собственного ребенка.

– Никто не может, пока оно не случается. И тогда вы ни о чем другом не можете думать, не можете чувствовать ничего другого. – Он посмотрел в сторону реки. – Я пришел плюнуть на его могилу. Вы думаете, я плохой человек?

– Думаю, вы скорбящий отец.

Он кивнул, его худые плечи ссутулились.

– Я полагал, мне станет лучше, когда я узнаю о его смерти. А я чувствую только… облегчение.

Он посмотрел на нее, и снова Мауру охватило странное чувство узнавания. «Я откуда-то знаю его. И думаю, он знает меня».

– А вы почему здесь? – спросил он.

– Хотела посмотреть, где его убили.

– Вы его знали? – Он помолчал, потом тихо спросил: – Неужели и вам досталось от этого ублюдка?

Она не ответила, но не сомневалась: О’Брайан прочитал ответ на ее лице. «Да, мне досталось от него. Но вопрос в другом: досталось ли ему от меня?»

– Запомните это мгновение, – сказал он. – Смерть монстров всегда нужно праздновать. Я боялся, что не доживу до этого счастливого часа, но вот я здесь. А он горит в аду.

Последние три слова подожгли бикфордов шнур воспоминания. Не сами слова, но голос, дрожащий от ярости. Маура слышала его прежде.

– Извините, – сказала она, отступая.

Он посмотрел прямо на нее, вперился взглядом в ее лицо. Увидел слишком многое.

Из-за поворота появились два бегуна. И тут Маура решила, что наступил удобный момент для отступления. Она быстрым шагом пошла назад, к пруду Леверетт, туда, где люди. Только раз она остановилась, оглянулась и увидела: О’Брайан стоит на том же месте, но по-прежнему не сводит с нее глаз.

Она ехала домой, вцепившись дрожащими руками в баранку. И только когда завела машину в гараж и закрыла двери, дыхание ее стало выравниваться, сердце перестало колотиться как сумасшедшее.

Первым делом Маура позвонила Джейн.

– Гарри О’Брайан, – выпалила она. – Ты его допрашивала?

– Конечно, мы его допрашивали, – сказала Джейн. – Откуда ты про него знаешь?

– Я читала, что он когда-то угрожал Сканлону. После самоубийства Китти О’Брайан о нем писали в газетах. Я думаю, он тут как-то поучаствовал. Я узнала его голос.

– Ты с ним разговаривала? Что, черт побери, ты делаешь?! Вмешиваешься в ход следствия?!

– Мы случайно встретились в Олмстед-парке. Я поехала посмотреть на место преступления, думала, может, вспомню что-нибудь. И там был О’Брайан. Мы обменялись несколькими словами, и меня вдруг как обожгло. Я слышала его голос прежде. Может быть, в ту самую ночь.

– В субботу?

– Ведь такое возможно! Хотя я многого и не помню, какие-то обрывки в памяти все же сохранились. Лицо, голос.

– В ту ночь ты не могла с ним пересечься. У него алиби.

– Ты абсолютно в нем уверена?

– Он ездил к знакомой в Свампскотт. Мы с Фростом с ней разговаривали, она клянется, что О’Брайан просидел у нее до полуночи.

– Ей можно верить?

– Она архитектор. И ее мать присутствовала. Судя по всему, вечер дочка устроила, желая познакомить маму с Гарри. Алиби железное, Маура.

Но и повесив трубку, Маура не могла отделаться от уверенности, что тем вечером слышала голос Гарри О’Брайана.

Она села на диван в гостиной, вытянулась на подушках, пытаясь вызвать еще одно воспоминание. Здесь она проснулась утром в воскресенье. А предыдущей ночью кто-то уложил ее на диван. Произносили ли здесь какие-то слова – слова, которые она все еще могла помнить? Маура закрыла глаза.

В дверь позвонили.

Маура резко села, сердце стукнуло в груди. Она заставила себя подняться, заглянуть в глазок.

На крыльце стояла молодая темноволосая женщина, невысокая и хорошенькая.

Маура глубоко вздохнула, чувствуя, как страх отпускает ее. Открыла дверь:

– Слушаю вас.

– Извините, что беспокою, – сказала женщина. – Я ищу дом Дэвида Чатуорта. Знаю, он живет где-то здесь, но у меня в сотовом сел аккумулятор. Не могли бы вы дать мне на минутку вашу телефонную книгу?

– Конечно. Подождите, – ответила Маура.

Она пошла на кухню, где лежала телефонная книга. Пройдя половину пути, Маура услышала, как захлопнулась входная дверь.

Услышала за спиной приближающиеся шаги.

Джейн, встревоженная разговором с Маурой, села за письменный стол. «Меня словно обожгло» – так Маура описала свою реакцию на О’Брайана, уверенная, что она с ним встречалась. Но встреча не могла произойти в тот субботний вечер, так как О’Брайан находился в доме знакомой в Свампскотте.

Она открыла файл с записью разговора с Моникой Варгас – женщиной, к которой ездил О’Брайан. Тридцать пять лет, архитектор, живет во впечатляющем доме с видом на море. Она без запинки рассказывала о визите О’Брайана, уверяла Джейн и Фроста, что О’Брайан приехал около шести, пообедал с Моникой и ее матерью, а потом они втроем смотрели на дивиди фильмы Вуди Аллена. О’Брайан покинул их дом около полуночи. Моника дала полицейским телефон матери на случай, если они захотят получить еще одно подтверждение.

Да, железное алиби.

Но теперь, думая о том разговоре, Джейн вспомнила подробности о Монике, которые внезапно показались ей важными. Ее самообладание, ее красота. Привлекательная женщина, профессионал, уверенная в себе и состоявшаяся.

Как Сара Шапиро и Китти О’Брайан. Как Маура Айлз.

Она повернулась к компьютеру, собираясь поискать что-нибудь о прошлом Моники, но тут зазвонил телефон.

– Нам наконец удалось снять защиту со смартфона Сканлона, – сказал Фрост.

– И у нас есть доступ к его звонкам?

– Ко всему. И ты не поверишь, что мы нашли.

Войдя в криминалистическую лабораторию, она увидела возбужденное лицо Фроста. Он сидел перед монитором компьютера, а принтер выплевывал распечатанные листы.

– Он почти не звонил с этого телефона. Но зато отправлял с него эсэмэски. – Фрост показал на экран. – Они все здесь – первая отправлена четыре года назад. Их всего около дюжины. И все отправлены одному получателю.

Джейн уставилась на дату последней эсэмэски.

– Одну Сканлон отправил вечером в субботу. В восемь тридцать.

– Посмотри, что он написал.

Фрост щелкнул по заголовку, и появился текст – всего одно предложение. Адрес в Бруклине. Адрес Мауры.

– Так Сканлон сообщил своему партнеру, где найти новую добычу, – догадалась Джейн, возбужденно хлопнув Фроста по спине. – У нас есть второй преступник!

– Постой. Ты должна увидеть кое-что еще. Другие тексты. – Он прокрутил список. Видишь даты? Вот здесь – полуторагодичной давности, время нападения на Сару Шапиро. А вот, немногим раньше, – на Китти О’Брайан.

– Таким образом, у нас есть запись о каждом нападении. Адреса всех жертв.

– Верно. А теперь посмотри сюда.

Он кликнул по заголовку девятимесячной давности. Джейн уставилась на адрес – Свампскотт.

– Это же Моника Варгас! Она тоже была жертвой?

– Только она не заявляла об изнасиловании, – ответил Фрост. – И Джулия Чан, которая обеспечила алиби Сары Шапиро. Ее адрес тоже здесь есть. Они каким-то образом соединились. Нашли друг дружку. Тут целая коллекция жертв, и одни прикрывают других. Таким образом, все алиби теперь под сомнением.

– А значит, Гарри О’Брайан мог убить Сканлона. Он мог быть… боже мой!

Джейн выхватила из кармана сотовый.

– Что?

– Маура говорила с О’Брайаном сегодня вечером. Она его узнала.

– Ему это известно?

Джейн повесила трубку и сказала:

– Она не отвечает.

Когда детективы подъехали к дому Мауры, уже опустилась темнота. Свет внутри не горел, а входная дверь оказалась не заперта. Джейн и Фрост переглянулись в мрачном предчувствии. Они оба вытащили оружие, и Джейн толкнула дверь. Она проскользнула внутрь первой, прошла в гостиную.

Внезапно загорелся свет.

Гарри О’Брайан прикрывался Маурой как щитом, прижав ствол к ее виску.

– Бросайте оружие, О’Брайан! – приказала Джейн, подняв свой пистолет.

Она услышала, как Фрост двигается рядом с ней, краем глаза увидела в его руках пистолет.

– Мы не хотим насилия, детектив, – прозвучал еще один голос, и Джейн с удивлением увидела Сару Шапиро, поднимающуюся с кресла. – Гарри просто старается уладить это дело раз и навсегда.

– Убив свидетеля? Единственного человека, который помнит, что он приходил сюда в ту ночь? – Джейн посмотрела на О’Брайана. – Вы следили за Сканлоном. Ах да, вы это делали ради справедливости. Негодяй заслужил смерти, и любое жюри присяжных отнесется к вам сочувственно.

– Я не хочу в тюрьму, – сказал О’Брайан.

– Об этом нужно было думать до того, как вы его убили.

– Я его убил? – Он отрицательно покачал головой. – Я же вам говорил, я ездил тем вечером к знакомой.

– Она вас прикрывает. Ваше алиби развалится в суде.

– Нет, не развалится. Мы построили крепость, детектив. Вы пока не поняли, потому как не закончили свою работу.

– Я знаю, вы все замешаны. И я знаю, ваши теперешние действия вам не помогут. – Она покрепче сжала рукоять «глока». – Бросайте пистолет.

– С какой стати? Мне терять нечего.

– А вашу жизнь?

О’Брайан горько рассмеялся:

– Моя жизнь кончена. Она кончилась в тот день, когда умерла Китти. Я просто подчищаю хвосты.

– Вроде Сканлона?

– И его напарника.

Он знает о существовании второго человека.

– Мы найдем его напарника, Гарри. Клянусь вам. И он заплатит за все.

– Да, я знаю, вы найдете.

– Бросайте оружие – поговорим. Мы вместе будем его искать. Справедливость восторжествует.

Он, казалось, взвешивает ее слова, Джейн читала в его глазах внутреннюю борьбу. Неуверенность.

– Она всегда опаздывает, – тихо сказал О’Брайан.

– Кто опаздывает?

– Справедливость. Иногда приходится ее подтолкнуть.

С этими словами он с такой силой толкнул Мауру, что та упала на диван. Он поднял пистолет, прицелился в Джейн.

Выстрелы раздались мгновенно – огонь открыли Джейн и Фрост. Пули попали в грудь О’Брайана, его отбросило к книжному шкафу. Он простоял так несколько мгновений, глядя на них с неуместной улыбкой на губах. Пистолет выпал из его руки, а сам он медленно осел на пол, и Сара с криком и рыданием упала рядом с ним на колени.

Он не произвел ни одного выстрела.

Маура присела рядом с телом, проверила пульс, стала делать искусственное дыхание. Но Джейн, посмотрев в глаза О’Брайана, увидела, что свет уходит из них. Его было не спасти.

Еще через день они нашли тело.

Отследили получателя эсэмэсок Сканлона, им оказался обитатель великолепного особняка в Ньютоне, некто Уильям Хиткоут, сорока двух лет. Они нашли мистера Хиткоута в его серебристом «мерседесе», он сидел, завалившись на бок, а машина стояла в гараже при доме. Он вот уже несколько дней как умер, то есть, вполне вероятно, в тот же день, что и Сканлон. Причину смерти долго искать не пришлось: единственный выстрел в правый висок. Пули из пистолета «смит-вессон» калибра 9 мм. Пистолет, похищенный, как выяснилось, год назад в Майами, мертвец держал в руке.

В багажнике обнаружился пластиковый мешок с двумя кухонными ножами, на лезвиях обоих засохла кровь. Наверняка кровь Сканлона, подумала Джейн, глядя, как криминалисты прикрепляют бирки к пакетам с вещдоками. Все улики нашлись здесь же, и они не оставили у полиции никаких сомнений. Хиткоут убил Сканлона в Олмстед-парке, потом приехал домой и покончил с собой. В течение одного кровавого вечера оба хищника отправились на тот свет.

Джейн, как и Маура, ни на одну секунду не поверила этой версии.

Вдвоем они стояли на подъездной дорожке у дома Хиткоута, глядя, как эвакуатор увозит «мерседес» в криминалистическую лабораторию. День клонился к вечеру, надвигались черные тучи, и в воздухе стояло предчувствие грома.

Но для Мауры гроза уже закончилась.

– Гарри вел себя как настоящий герой, – сказала она Джейн. – У него и в мыслях не было меня убивать. Он пришел в мой дом с незаряженным пистолетом.

– Мы же не знали. Выбора у нас не оставалось.

– Конечно не оставалось. Он все так и задумал. Хотел уйти громко, чтобы не забыли про его дочь. И ему не пришлось бы отвечать ни на какие вопросы. – После паузы Маура добавила: – Он умирал от рака.

– Он сам тебе сказал?

– Нет. Доктор Бристоль сегодня утром делал вскрытие. Тело Гарри пронизано метастазами. Я думаю, он знал о близкой смерти и сам выбрал, как ему уйти.

«Отчего меня теперь мучают кошмары? – подумала Джейн, глядя на темнеющее небо. – Когда убиваешь человека, на твоей душе остаются пятна, даже если убийство было вынужденным. Даже если жертва сама хотела, чтобы ты нажала на спусковой крючок».

– Мы обе знаем: тут имел место заговор, – сказала Джейн. – Гарри и те жертвы – они вместе спланировали все случившееся. Они прикрывали друг друга. Насколько я понимаю, они все наносили удары Кристоферу Сканлону. Пятнадцать колотых ран, два разных ножа. И ни одного отпечатка пальцев.

Джейн разочарованно вздохнула:

– Я знаю, что случилось, но ничего не могу доказать.

– А хочешь ли?

– Ведь ты сама всегда цепляешься за факты, ищешь истину. Но в данном случае готова пренебречь истиной.

– Я ведь тоже могла стать жертвой. Я исполняла роль козы на привязи: меня опоили и уложили на диван, а там – делай со мной что хочешь. Но со мной ничего не сделали, так как они предотвратили насилие. Я не знаю, кто из них заходил в мой дом и сколько их было. Они поймали и убили двух монстров. – Маура посмотрела в глаза Джейн. – И спасли меня.

Может быть, это дороже истины, подумала Джейн, глядя на Мауру, а та села в свой «лексус» и уехала. И тут Джейн вспомнила слова Гарри О’Брайана: «Справедливость. Иногда приходится ее подтолкнуть».

И вы это сделали, мистер О’Брайан. Сделали.