Ей семьдесят девять, и, с одной стороны, разговаривать с ней трудно. Она пришла на обед, за столом нас только двое; ест она гораздо больше, чем должна, по моим представлениям, есть старая женщина: даже несколько раз попросив добавки основного блюда и десерта, продолжает копаться в коробочке с изюмом своими узловатыми пальцами, раскладывает изюминки на чистой тарелке, нервно выстраивает их рядком и забрасывает в рот, не переставая говорить, а когда они вываливаются изо рта на нижнюю губу, запихивает их обратно. Существует только четыре или пять вещей, о которых она расположена говорить, она забывает имена людей и названия предметов, о которых хочет говорить, а когда пытается описать предмет, название которого забыла, забывает и название того, с помощью чего хотела описать первый предмет, название которого забыла. Она закрывает глаза, откидывает голову назад, постукивает своими скрюченными пальцами по скатерти и посреди объяснения из-за того, что попытка длится так долго, вообще забывает, с чего начала, и надолго замолкает или уходит совсем в другую сторону. Она говорит с закрытыми глазами, ее жесткие седые волосы связаны на затылке тонким шнурком, потом она открывает глаза и кричит на своего мирно сидящего пса, велит ему лечь рядом, а когда пес ложится, хлопает его по голове, все больше раздражаясь, и пес от страха закатывает глаза. С другой стороны, даже при том что у нее есть только четыре или пять тем, она их никогда не исчерпывает, потому что начисто забывает, что сделала некое замечание или задала вопрос и уже получила на него ответ. Поэтому она спрашивает снова, я снова отвечаю, она снова делает то же самое замечание, и это с некоторыми перерывами продолжается на протяжении всего обеда и после него. Я никак не могу втолковать ей истинное положение вещей: истинное положение вещей и ее память о них существуют независимо друг от друга; я не знаю какого-то ее приятеля, но она весь вечер спрашивает, знаю ли я его, тем не менее иногда она рассказывает мне что-нибудь о Великой депрессии, об апартаментах, которыми владела в городе, о том, как ее муж вел постоянную колонку в местной газете и она не знала лучшего колумниста, чем он, и все это является частью одной длинной истории. Она вспоминает все, что когда-то случилось, хотя и смутно; но к нашей следующей встрече напрочь забудет, что уже рассказывала мне это.