Глава 2
16 марта 1995 года, четверг, 12-30 по Киеву, Город.
Алексей Александрович Гуров, врач-психиатр, вышел из квартиры как обычно, ближе к обеду. С утра работы у него не было, всех клиентов Алексей Александрович к этому приучил. Он был совой и, засиживаясь допоздна, не мог отказать себе в том, чтобы встать с постели попозже.
Гуров тщательно закрыл дверь квартиры и подошел к лифту. Несколько секунд подождал, пока лифт освободится, затем нажал кнопку вызова. Лифт подъехал, открылась дверь. Когда Гуров уже вошел в лифт, с лестницы донесся мужской голос:
– Подождите, пожалуйста!
Гуров придержал дверь лифта и подождал, пока в лифт вошел высокий, крепкого сложения мужчина.
– Я услышал с верхнего этажа, что лифт остановился у вас. Спасибо, что подождали! – сказал вошедший.
– Не за что! – ответил Гуров и нажал на кнопку первого этажа.
– Вы случайно не Алексей Александрович Гуров? – внезапно спросил вошедший.
– А что? – насторожился Алексей Александрович.
– Если не ошибаюсь, вы до девяносто первого года работали в группе «Сверхрежим»? – спросил мужчина и нажал на кнопку «стоп». – Нам нужно поговорить.
– Нам не о чем говорить, – резко сказал Гуров и попытался нажать кнопку.
– Ну, не о чем, так не о чем, – примирительно сказал мужчина и резко ударил Гурова ребром ладони по горлу. Тот захрипел и сполз на пол. Ударивший наклонился к Алексею Александровичу и тихо сказал: «Вежливее надо быть, доктор!» Потом ударил еще раз. Гуров вздрогнул и обмяк.
Убийца нажал кнопку двенадцатого этажа. Когда лифт остановился, он вытащил за шиворот тело Гурова и посадил его, оперев спиной о стену. Потом вернулся в лифт и спустился на первый этаж.
Возле дома никого не было. Убийца не торопясь пересек двор и подошел к киоску возле дороги. Перебросился несколькими словами, внешне лениво выбрал себе сигареты, расплатился, принял сдачу. Распечатал пачку, вынул сигарету и прикурил. Посмотрел на часы. Медленно прошел к газетному лотку и стал выбирать газету, но выбрать не успел. У него за спиной затормозил «ЗИЛ». Убийца подошел к кабине.
– Все в порядке? – спросил Андрей Иванович.
– Точно по расписанию. Командир группы взглянул на часы:
– Давай в кузов, с добровольцами особо не болтай. Через полчаса мы должны быть на месте.
– Куда после этого?
– Есть два-три варианта. Все будет зависеть от того, куда повезут твоего крестника. И повезут ли его куда-нибудь вообще.
– Лучше бы повезли, у него во дворе охрана, без стрельбы не обойдется, а там кругом полно народу, в двух шагах детский сад.
– Я думаю, его повезут за город, – сказал командир, – куда конкретно – сообщат позднее.
– Лады, я в кузов.
– Роман, – окликнул командир собеседника, когда тот уже отошел от кабины.
– Что? – вернулся Роман,
– У тебя сигарета есть?
Роман протянул начатую пачку. Командир убедился, глядя в зеркало заднего вида, что Роман залез в кузов, и приказал трогаться.
– Приняли еще одного пассажира, – сказал в микрофон водитель «нивы», следовавшей за «ЗИЛом», – продолжаю наблюдение.
16 марта 1995 года, четверг, 14-10 по Киеву, Город.
Я чувствовал себя достаточно необычно, когда с сумкой в руках спускался по лестнице вслед за Петровым, который не застегнул плаща и пистолет свой снял с предохранителя. Но еще больше я проникся ответственностью момента, когда увидел, что водитель «жигуленка», приехавшего за нами, стоял возле машины тоже в расстегнутой куртке и очень внимательно осматривал окна нашего дома и подходы к нему.
– А ну, красивая, поехали кататься, – продекламировал я, забросив сумку и усаживаясь на заднее сиденье.
– Любите путешествовать? – спросил Петров, занимая место возле водителя.
– Обожаю, почти так же, как сидеть дома.
– Я вас понимаю, – заявил Петров, – сам такой. Дома хочется в поездку, в командировке – очень тянет домой.
Машина тронулась с места, но проехать нам удалось всего метров сто – сто пятьдесят. Потом из-за соседней пятиэтажки выкатилась «девятка» и очень надежно перекрыла проезжую часть. Надо отдать должное, я был единственным в нашей машине, кто не схватился за пистолет. У меня его просто не было. Поэтому, как наименее занятый из всей нашей компании, я успел рассмотреть, кто выпрыгнул из «девятки».
– Не стрелять! – завопил я. – Это ко мне.
Из блокировавшей нас машины вышел Боря, человек Давида Абрамовича. То, что Давид Абрамович ко мне неплохо относился, еще ничего не значило. Но о своем желании поговорить с Борей я уже заявил, пистолеты так и остались в кобурах, и мне пришлось выходить из машины. Под недовольным взглядом Петрова.
– Здравствуй, Боря! – почти радостно приветствовал я знакомого.
– Привет, – ответил Борис, не отрывая взгляда от нашей машины, – у тебя все нормально?
– Почти все! – сказал я. – Разве что цвет лица подкачал.
– Слышали о твоих неприятностях. Меня Давид Абрамович чуть не растерзал за то, что я тебя до самой квартиры не довел.
– Ничего, не переживай, меня встретили и проводили.
– А потом две ночи караулили дом. Я тебе ни позвонить не мог, ни зайти. Ты куда собрался?
Я оглянулся на машину, помахал рукой Петрову:
– За мной заехал приятель, мне нужно будет пару дней пожить в другом месте.
Борис не возражал, тем более, что именно это и просил передать мне Давид Абрамович. С Зимним он никак не мог связаться и поэтому хотел предложить мне пожить на своей даче.
– Я уже приглашен, – сказал я, – я поживу у приятеля.
Боря еще раз пристально посмотрел в лобовое стекло нашей машины:
– Ты точно уверен, что нет никаких проблем? Я не хочу получить от шефа еще раз по голове. Может быть, все-таки пересядешь ко мне?
Я чуть было не согласился. Петров не вызывал у меня особенной симпатии, но от него я рассчитывал получить куда больше информации, чем от Давида Абрамовича. Кроме того, я просто не был уверен, что Петров и его водитель будут приветствовать такое изменение моих планов на ближайшее будущее. У них испорченные нервы и пистолеты под мышками. А что у них в багажнике и в голове – я даже представить себе не мог.
– Все в порядке, Боря, передай привет Давиду Абрамовичу.
– Лады, – сказал Боря, – если что – звони, телефон Давида Абрамовича у тебя есть. Держи мобильный, потом отдашь.
Я сильно вырос в своих глазах. Впервые в жизни я стал обладателем, пусть временным, мобильного телефона.
Боря пожал мне руку, кивнул моим попутчикам и вернулся в машину. Пока я усаживался на свое место, «девятка» развернулась и уехала. Я, пожалуй, немного преувеличил нервозность Петрова, он целых полторы минуты не задавал мне вопросов. Только когда я поинтересовался его мнением о возможной погоде на завтра, Петров не выдержал:
– Кто это был?
– А разве вы не знакомы? Он так вежливо с вами раскланялся. Я уж было решил, что вы старые приятели.
Петров немного помолчал. Он явно считал про себя, чтобы успокоиться. Я бы за такой отрезок времени успел не торопясь досчитать до двадцати. Нет, до двадцати пяти.
– Еще десять минут назад мне казалось, что вы осознали всю сложность и опасность ситуации. Эта выходка могла стоить вам жизни.
– Да? И почему же тогда вы не пристрелили его сразу? Это бы решило все наши проблемы.
– У него в машине сидели еще три человека.
– Тогда что же вы ко мне цепляетесь? У вас все равно не было выхода. Ну, кроме перестрелки. Это был мой знакомый.
– Этот ваш знакомый мне очень напомнил боевика.
– А я и не утверждал, что он член опекунского совета. Я в его личные дела не лезу. Между прочим, из нас двоих более информированным в этой области должны быть именно вы. Ву компране? В смысле, ферштейн?
Петров не оценил моих лингвистических познаний, отвернулся и некоторое время молча смотрел на дорогу. Если он снова считает, то на этот раз не меньше, чем до сотни,
– Что он вам дал? – наконец спросил Петров.
– Телефон, чтобы я мог ему позвонить через пару часов.
– Дайте, я его хоть осмотрю, на всякий случай, – предложил Петров.
– Только не поломайте.
16 марта 1995 года, четверг, 12-15 по местному времени, Босния.
Скату и Блоку разрешили прогулку. Это было странно, но укладывалось в общую схему. За пленными следили, но не беспокоили.
– Такое впечатление, что нас действительно рассматривают как гостей, – тихо сказал Блок, – мило беседуют, практически ни о чем не спрашивают. О вас они тоже знают многое?
– Все, обо мне они знают все, – ответил Скат, – и это очень странно.
– Вы полагаете, что вы для них менее заметная фигура, чем я? Или в вашей конторе дела с конспирацией обстоят лучшим образом?
– Ничего подобного. Все мы одним миром мазаны. Тем более, что меня они вели очень плотно уже достаточно давно.
– Вы хотите сказать, что это из-за вас нас взяли настолько легко? Вы знали, что за вами шли, и тем не менее спокойно потащили всех за собой? Это не профессионально и не очень порядочно по отношению к остальным, – Блок говорил не торопясь и не глядя на собеседника. И это не было попыткой уйти от прослушивания – оба знали, что как бы тихо они ни разговаривали и как бы уединенно ни выглядело место прогулки, каждое их слово будет зафиксировано. Американец просто констатировал происходящее. Если об этом заговорил русский, значит, он полагал, что ничего нового наблюдатели не узнают.
Скат выглядел совершенно безмятежным. Блока это немного беспокоило, но делать все равно было нечего.
– Я с вами совершенно согласен, мистер Блок. В обычной обстановке я бы сам действовал иначе. Мы бы играли с нашими хозяевами как взрослые, и в случае моего задержания со мной поступили бы так же, как и с сербской группой. Тем более, что остановить меня уже пытались.
Блок меланхолично созерцал окружающие лагерь горы.
– Как вы полагаете, Скат, долго продлится наш горный курортный отдых?
– У вас много дел?
– Мне не нравится, когда за меня решают, – не меняя ленивого выражения лица, сказал Блок, – я просто ненавижу, когда мной манипулируют. Мы с вами знакомы не так давно, и симпатизировать друг другу вроде бы не с чего. Но тем не менее, мы должны ощущать себя хотя бы союзниками.
– У нас с вами разные ощущения, Блок. И постарайтесь не расходовать на меня ваше обаяние. Сегодня днем вы нравитесь мне куда меньше, чем накануне.
Скат встал с камня, отряхнул брюки.
– Вы, Блок, обвиняли меня в непрофессионализме. Возможно, я и произвожу впечатление дилетанта, но не надо изображать из меня идиота. При нашей с вами профессии, да еще в достаточно зрелом возрасте, наивно рассуждать об ущемленном самолюбии и нежелании смириться с грязными методами работы спецслужб… И еще одно – для вас я должен бы оставаться Иваном Драгуновым, или, в крайнем случае, Барином. Похоже, что с вами зачем-то поделились информацией. Вы мне не скажете – зачем? Быть союзниками нам не светит. Теперь вы работаете, а я являюсь наблюдателем.
Скат развел руками.
– Такая странная жизнь. Прав был тот, кто вел со мной утреннюю беседу, – все меняется очень быстро. Настолько быстро, что мы даже не успеваем этого заметить.
Блок ничего не ответил. Он отвернулся от Ската и покачал головой. Из дома вышел Илья.
– Господа, не нужно так волноваться. Худой мир лучше доброй ссоры. Мне не хватает только, чтобы перессорились мои гости. Время обеда. Потом снова вернемся к деловым переговорам. У нас очень насыщенная программа. Если все пойдет нормально, никто не пострадает.
16 марта 1995 года, четверг, 14-20 по Киеву, Город.
Трое незнакомых вынырнули из-за угла. Марат покосился на них и на всякий случай сунул руку под полу кожанки. После того, как позавчера пропали Жук и Толян, а вчера нашли Палтуса и Слона убитыми, все начали психовать. Пропал Зимний. Вначале все решили, что ему закрыли глаза, но под вечер он перезвонил и сказал, что с ним все в ажуре. «Может быть, и в ажуре, – подумал тогда Марат, – только Палтусу и Слону от этого не легче». Слишком много стало происходить разного. Если кто надумал воевать с Зимним, то это придурок или очень крутой. А таких Марат не мог себе представить.
Неизвестные приблизились метров на пятнадцать и сворачивать вроде не собирались. Марат решил стукнуть в окно, чтобы предупредить, но тут из-за угла появился Роман и приветственно взмахнул рукой. Марат автоматически поднял руку в ответ. Один из троих рывком преодолел оставшиеся метры и ударил Марата ножом. Подхватил его и удержал на весу, пока не подошли двое других. Роман ускорил шаг и присоединился к группе.
– Все по плану – Максим, ты остаешься здесь, вы оба – со мной, – напомнил Роман и постучал в калитку.
– Кто? – спросили изнутри.
– Это я, – ответил Роман.
Охранник с той стороны щелкнул замком и открыл. Пуля бросила его на спину. Роман пропустил вперед человека с автоматом, потом вошел сам, держа пистолет с навинченным глушителем стволом вверх. За ним следом вошел третий, тоже вынимая из-под куртки АКС-74у.
Во дворе никого не было. Второй охранник стоял возле крыльца и не успел схватиться за оружие. Увидев автоматы, он замер, потом осторожно поднял руки.
– Правильно, – сказал Роман, – но немного не вовремя.
Охранник недоуменно посмотрел на него. Роман дважды нажал на спусковой крючок.
Входная дверь была не закрыта. Роман подождал, пока автоматчики вошли, и тщательно прикрыл за ними дверь. Дом был добротный, рамы двойные и с пуленепробиваемыми стеклами – поэтому длинные автоматные очереди на улице почти не были слышны. Стрельба закончилась быстро. Роман вошел в дом, прошел по коридору, переступив через два тела. В большой комнате лежало еще четверо: трое людей Зимнего и один из автоматчиков. Второй стоял на пороге спальни.
– Как это он? – спросил Роман.
– Повернулся спиной к двери.
Роман кивнул и прошел по комнате, всматриваясь в лица убитых. Застали всех, кроме Зимнего. Роман покачал головой.
– Ладно, уходим.
– Что с ним будем делать? – спросил автоматчик и указал на убитого напарника.
– Пусть лежит, – ответил Роман, – пусть себе лежит.
Вышли во двор, пряча на ходу оружие. Остававшийся у калитки Максим втащил тело Марата во двор. Увидев, что идут только Двое, вопросительно посмотрел на Романа.
– Не повезло, – на ходу бросил Роман, – закрой калитку на ключ и бегом за нами – опаздываем.
Максим нагнал их через три минуты, когда они уже подошли к стоявшему в переулке «ЗИЛу».
Командир отряда стоял на дороге возле заднего борта и курил.
– Как дела? – спросил он.
– Марченко не едет.
– Мужики, что мы по городу катаемся, – выглянул из-под тента один из сидевших в кузове, – три часа уже мерзнем.
– Можешь согреться из фляги, – не оборачиваясь сказал командир, – еще одно дело, и можно ехать.
Максим и второй автоматчик запрыгнули в кузов. Роман задержался возле командира: «Зимнего не было. Остальные – все!»
16 марта 1995 года, четверг, 16-25, Москва.
Игорь Петрович предварительно позвонил по телефону, поэтому в квартиру смог войти без стука – дверь была открыта. Виктор Николаевич назначил встречу на конспиративной квартире не только для того, чтобы соблюсти высокую степень секретности. Его кабинет тоже был надежно защищен от прослушивания, но исчезновение с рабочего места лишало Монстра возможности вызвать Виктора Николаевича к себе официально. Уже было несколько попыток затребовать у Виктора Николаевича подробный отчет о происходящем, а Александра Павловича просто целенаправленно разыскивали. С Виктором Николаевичем уже пытались беседовать три депутата Госдумы, но ему удалось уклониться от разговоров, сославшись на оперативную обстановку и занятость. Официально в настоящий момент Виктор Николаевич проводит допрос одного из фигурантов по делу, никак не связанному с Чечней и Боснией. Он сам мысленно именовал свое положение полунелегальным. Все указывало на то, что нервы у противника уже начинают сдавать.
– Что нового, Игорь? – вместо приветствия сказал Виктор Николаевич.
– В Боснии Скат вышел на Второго Близнеца, но, похоже, захвачен. Группа отошла без потерь. Вместе со Скатом взят и американец.
– Кстати, об американце. Что говорят наши архивы об этом субъекте?
– Не очень много. Работает чаще головой, чем руками. В поле выходит очень редко. Специалист по переговорам и многоходовкам. Его психотип почти полностью совпадает с психотипом руководителя группы американцев, погибших в Чечне, у которых мы изъяли информацию о Центрах и карты районов их дислокации.
– Как мы, в общем, и предполагали. Они шли для переговоров. Вот только остается непонятным – по собственной инициативе или по приглашению. Ну, подождем информацию от Ската.
– Ты не боишься, что он просто не выйдет из лагеря?
– Пока все развивается по плану. Если так пойдет и дальше, то мы можем рассчитывать на удачное завершение, – Виктор Николаевич улыбнулся. – Наблюдение за Монстром что-нибудь дало?
– Почему ты его так зовешь, все хотел у тебя спросить?
– Эту кличку прилепил ему Александр Павлович. Мы решили, что схвачено очень точно. Так что у него?
– Монстр активно проводит встречи с очень многими людьми. Выглядит несколько утомленным. Пытался через свое доверенное лицо войти в контакт с нашими смежниками. Те почувствовали запах пороха и предпочли занять нейтральную позицию. Министерство внутренних дел также в это дело не полезет.
– А король-то голый! – задумчиво сказал Виктор Николаевич.
– Не думаю, не думаю, – не согласился Игорь Петрович.
– Мы же с тобой знаем, что у него есть очень весомый козырь. Очень весомый. От него зависит очень многое.
– А тут уже можно спорить. Монстр может задействовать пациентов Чеченского центра, но как это соотносится с общим сценарием «Шока»? Монстр должен понимать, что его коллеги там, наверху, очень неодобрительно отнесутся к его желанию использовать эту силу в собственных целях. По собственной версии, он только на днях познакомился с возможностями психокодирования и не может пока пустить в дело закодированных. Иначе наружу вылезет, кто стоял за этим проектом. А там уже любой поймет, что «Шок» имел несколько уровней, и результаты может дать самые непредсказуемые. Рано еще Монстру демонстрировать свое умение, но выхода у него, наверное, нет.
– Осталось дня два?
– Не больше.
16 марта 1995 года, четверг, 17-20 по Киеву, район российско-украинской границы.
Вначале мы долго путешествовали по городу. Такого продолжительного катания по улицам родного города у меня в жизни не было. Мы петляли и пару раз проезжали по одной и той же улице. Только первый раз сверху вниз, а второй – наоборот. Пересекли границу города в западном направлении, но потом выехали на объездную трассу и двинулись в противоположном направлении. С трассы свернули на проселок и часа полтора прыгали по колдобинам. Петров молчал, водитель молчал, а я решил не выделяться из коллектива. Командор сам все скажет. Пару раз Петров оборачивался ко мне, но разговора не затевал. У меня возникло время для размышлений, чем я и воспользовался.
Дымченко изложил очень интересную информацию. Все, оказывается, было не так загадочно, как мне казалось. Выходит, Женька сам напросился на ту поездку, которая зачем-то была нужна нашему главному редактору. А потом все последствия пришлось расхлебывать именно мне и Женьке. Это если не считать женькиного приятеля, которого убили. С этого места начинаем высасывать из пальца. Некто, заинтересованный в разглашении информации по запорожскому банку, узнал, что приятель охранника работает в газете. Ничего загадочного пока нет. Некто даже дает охраннику деньги за возможность связаться с Женькой. Почему именно в нашу газету, а не в столичную? Потому, что именно у нас в городе находятся штаб-квартира АОПа и лично господин Лузьев. Значит, реакция на статью должна последовать стремительно. Лузьев просто взял и позвонил своему знакомому главному редактору. А его знакомый главный редактор сделал очень удивленное выражение лица и все свалил на журналиста и редактора отдела. И стал усиленно теребить редактора отдела на тему, как из этой неприятности выбраться. И я, и Женька в этой ситуации выглядели очень естественно. Я был очень злым, а Женька очень испуганным. А после того, как убили охранника, уже никто не мог проследить цепочку поступления информации. Таким образом, выходит, что смерть охранника была выгодна друзьям Лузьева – утечка информации прекратилась. А врагам Лузьева это было выгодно, поскольку заказчика статьи вычислить стало невозможно. Но! Если уж я смог на основе двух разных статей определить, что через банк должны были пройти грязные деньги для приватизации «Электрона», то об этом должны были подумать и другие люди. А кто является единственной связующей ниточкой между банком, Ассоциацией оборонных предприятий и фондом «Свободный воздух»? У меня появилось беспокойство за судьбу Лузьева. В сложившейся ситуации он скорее мешает своим друзьям, чем помогает. Достаточно одной маленькой неприятности в банке или в концерне у Новикова, и Игорек может здорово пострадать. Туда ему и дорога. Что касается меня…
Я героически взялся распутывать стрельбу в поезде. То, что здесь принял участие Вадим, я себя уже убедил. Очень хотелось посмотреть ему в глаза, но с этим придется подождать. Сережа Парамонов. Этот случай значительно тяжелее. Парамонов подключился ко всей этой истории только по моей просьбе. И все выглядело очень естественно. Убей меня Бог, если не окажется, что заказ на эту статью поступил от людей, связанных с Парамоновым. Оба материала появились в одном номере. И должны были привлечь внимание друг к другу. Если бы я даже не нарыл информации и не создал бы статью в своем воспаленном воображении, знающие люди все равно пристально познакомились бы с материалами. Хотя это возможно только в том случае, когда обе эти сенсации между собой связаны, пусть неявно. Если так предположить, то все остальное неплохо укладывается. После выхода злополучного номера я был просто обречен на широкую известность в узких кругах. Либо так, либо эдак, но мной должны были заинтересоваться. И заинтересовались, на что указывает прослушивание моего телефона и телефона редакции. Хотя тут снова только предположения. Я ухмыльнулся в затылок Петрову. Сегодня он косвенно очень сильно подтвердил это мое предположение. Тот еще хитрец Петров! Он настойчиво подбрасывает мне информацию и с большим интересом следит за моей реакцией и жадно выслушивает мои выводы. Как, интересно, он отреагирует на результаты моего автомобильного размышления?
После того, как я полыхнул в статье своей осведомленностью, мне стали настоятельно скармливать информацию о группе «Сверхрежим», о которой я до того ничего и не слышал. Информацию я об этой группе получил через Владимира Александровича, а затем от Олега Юрьевича в поезде. Потом снова через Владимира Александровича. Петров, в самом начале нашего знакомства, прокомментировал эту ситуацию следующим образом: меня кто-то использовал для прикрытия суеты вокруг остатков группы. И он, Петров, был первым, кто произнес название «Сверхрежим».
Во какой детектив получается, если предположить, что Парамонов работает на россиян, но Петров, скорее всего, работает на украинскую сторону. Билеты в Москву я покупал через человека нашего главного редактора. А обратно мне их доставал Парамонов. И в обоих случаях я ехал вместе с Ниной. Предварительный вывод – Парамонов и Главный имеют общих знакомых.
Если Олег Игоревич действительно нацеливал меня на «Сверхрежим», то можно предположить, что он связан с Парамоновым. Хотя… Это не факт. Ситуацию следует обдумать тщательнее. «Твою мать!» – внятно сказал я, когда машину подбросило, и толчок отозвался на моих швах. Петров оглянулся, но, не обнаружив особых разрушений, снова отвернулся. Он вообще стал очень неразговорчив после нашего отъезда.
Итак, продолжим. В Москву я повез свои наблюдения по двум темам – «Электрон» и АОП плюс «Белое братство». Там я эти наблюдения и оставил, Взамен мне были вручены анонсы кучи секретных документов, заставляющих предположить, что в России готовится чуть ли не установление военной диктатуры. Анонсы я, слава Богу, выбросил, но мои бумаги вполне могли попасть в чужие руки после того, как Святослава забрали в больницу. Должны же были его отвезти в больницу после аварии. Тут мне стало стыдно. Я забыл о Святославе. Человек так много для меня сделал. Обеспечил мне, совершенно незнакомому типу, проход в Останкино, целый день со мной потерял, познакомил с этими самыми секретными бумагами и все это на глазах Парамонова, который, как мы уже знаем, работает в тихой организации, которая приняла меры к тому, чтобы я понял свою ошибку с публикацией статьи о стрельбе. Тут я еще раз сказал: «Твою мать!», хотя машина прыгнула не очень сильно. Петров хмыкнул и не обернулся. А я сидел на заднем сиденье обшарпанного «жигуленка» и прикидывал, как будет выглядеть телевизионный журналист Святослав Иванов в военной форме. Ведь он наверняка коллега Парамонова. Сережа вывел меня на него и обеспечил возможность плотно пообщаться. Как он заботливо уводил Носалевича от нашей пары.
А может быть, и эта авария была частью спектакля? Не похоже. Парамонов не знал, во всяком случае, я ему не говорил о том, что меня уже просили заняться делом об убийстве Лушниченко. Тем более, что в моем восприятии это убийство ну уж никак не связывалось с не известной мне тогда еще группой «Сверхрежим». Вернее, названия этого я не знал, но о существовании ее я уже слышал. Едем дальше. Парамонов и Святослав пытаются передать мне информацию. Информацию очень скандальную, и хотят передать ее мне, человеку, который засветился перед шпионским сообществом не без их помощи. И это никак не связывается со «Сверхрежимом». Разве что попутчиком у меня в купе, кроме загадочной Нины, оказывается еще и словоохотливый Олег Игоревич. Правда, отработал в этом направлении на все сто процентов. И еще кто-то из них попытался меня подставить с пакетиками сахара. Кому это выгодно? Черт его знает, честно подумал я и стал поглядывать на дорогу. За окном шли дикие и лесистые места.
– До Москвы еще не доехали? – спросил я Петрова.
– Еще и Тулы не было, – спокойно ответил Петров.
– Нам еще долго трястись? – продолжал я расспросы. Раз уж Петров взялся меня катать, то пусть хотя бы экскурсию проводит.
– Вы как относитесь к пешим прогулкам? – вопросом на вопрос ответил Петров.
– Если вы хотите меня высадить с тем, чтобы я шел домой пешком, то лучше сразу пристрелите!
– Домой вы вас отвезем, со временем. Я о пешеходной прогулке спрашиваю потому, что километров пять нам придется пройти – дальше машина не проедет.
– И скоро нам маршировать? Машина затормозила.
– А вот прямо сейчас и пойдем. Вы не переживайте, тут все время идти по ровному. Дорога неплохая и грязи почти нет.
И это он говорит после того, как заявил о полной невозможности полевого образа жизни. Я решил, что счастья на свете не бывает, а порядочного человека найти практически невозможно. Я очень вежливо поблагодарил водителя за приятное путешествие, забрал сумку и вылез из машины. Петров о чем-то переговорил с водителем, тоже вылез из машины и открыл багажник. Оттуда он тоже извлек сумку. Закрыл багажник, поставил сумку на землю и извлек из нее автомат. Покосился на меня, хмыкнул. Вставил магазин и передернул затвор.
– Ну что, пойдем? – бодро сказал он.
– Вы автомат на предохранитель не поставили, – напомнил я.
– Знаю, – ответил Петров и пошел вперед. Я пошел следом.
16 марта 1995 года, четверг, 18-40 по Киеву, Восточная Украина.
Старший сержант милиции Юрий Браташ всегда старался взвешивать свои поступки. Работа в ГАИ давала ему очень много возможностей для пополнения семейного бюджета, но эти возможности Браташ старался использовать очень аккуратно. Он старался не доить машины на автострадах. С одной стороны, «дойка» приносила реальную прибыль регулярно, с другой стороны, нашлось бы слишком много желающих вытеснить Браташа с хлебного места. Браташ конфликтовать по мелочам не любил. Но и упускать свой шанс не собирался. После того, как между Россией и Украиной неожиданно возникла граница и появились таможенники, Браташ понял, что неизбежно появятся и контрабандисты. В связи с этим дежурство на проселочных дорогах стало довольно прибыльным. Деньги поступали неплохие, но Браташ великолепно понимал, что все деньги не заработаешь, а посему всегда делился со своим напарником, младшим сержантом Касьяненко. Так было безопаснее.
Последние два дня выдались безрыбные, и на сегодняшний вечер Браташ возлагал особые надежды. Из своего жизненного опыта он вынес, что неудача не может тянуться вечно. После двух постных дней должно было наступить разговение. Поэтому, когда Касьяненко, прислушавшись, вдруг сказал, что идет машина, Браташ не испытал ничего, кроме удовлетворения – то, что это потенциальные клиенты, он не сомневался.
Браташ не торопясь вылез из патрульных «жигулей» и встал почти на середине дороги. Касьяненко расположился за машиной.
– Грузовик идет! – сказал Касьяненко.
– Похоже, «ЗИЛок», – кивнул Браташ.
Потрепанный «ЗИЛ» с брезентовым тентом вынырнул из-за лесополосы. Скорость он не превышал, это было видно и невооруженным глазом. На этом проселке разогнаться особой возможности и не было. Браташ подождал, пока «ЗИЛ» подъедет поближе, и помахал жезлом, указывая на обочину. Грузовик затормозил и послушно съехал на указанное место. Браташ уверенно двинулся к машине, но не к водительской дверце, а к дверце пассажира. Обычно в таком случае клиенты сразу понимали, что права и путевые листы можно не предъявлять, нужно сразу переходить к делу.
На этот раз на лице пассажира не появилась дежурная заискивающая улыбка. Он спокойно ждал старшего сержанта, даже не пытаясь выйти из машины.
«Засранец! – подумал Браташ. – Не знает, с кем связался!» – и, на ходу обернувшись к Касьяненко, сказал:
– Посмотри, что у них в кузове.
– А в чем, собственно, дело? – неожиданно спросил пассажир. – У нас все документы в порядке, мы ничего не нарушили,
– Вот мы сейчас и посмотрим. Выходите из машины, – приказал Браташ.
Пока водитель и пассажир вылезали из машины, Браташ спросил у Касьяненко:
– Что у них в кузове?
– Тут люди, человек десять.
– Далеко собрались? – повернулся Браташ к водителю.
– На рыбалку.
– На рыбалку, – удовлетворенно повторил за ним Браташ, – в такую пору?
– Что дальше делать? – спросил из-за машины Касьяненко.
– Проверь вещи. Они вроде бы на рыбалку в наши края собрались.
Касьяненко засмеялся и полез в кузов.
– Ваши документы? – наконец перешел к официальной части Браташ.
Водитель сунул ему в руки свои бумаги,
– И паспорта тоже.
– Это еще зачем? – недовольно спросил пассажир.
– Приграничная зона, – пояснил Браташ.
– Ну, как знаешь, – медленно сказал пассажир, и в лице его что-то изменилось. Браташ почувствовал беспокойство. Не отрывая взгляда от руки пассажира, медленно приближающейся к карману, Браташ попятился, попытался нашарить застежку кобуры, но не успел ни расстегнуть ее, ни вытащить пистолет.
Из кузова донесся приглушенный крик, но Браташ не обернулся. Он был загипнотизирован дулом пистолета в руках пассажира.
– Своим делом надо заниматься, – сказал пассажир. Браташ кивнул.
– Сержант, вы тут одни? – поинтересовался пассажир.
– Д-да.
– Не повезло вам, мусора, не повезло, – сказал пассажир, и пуля разнесла старшему сержанту голову.
Из кузова выпрыгнул Роман:
– Что делать со вторым?
– Тебе объяснять?
– Там добровольцы запсиховали.
Командир быстро подошел к заднему борту. Младший сержант сидел, прижавшись к стойке тента, и с ужасом смотрел на автомат в руках Максима. Двое держали Касьяненко за руки, остальные смотрели на это почти с таким же ужасом, как и милиционер.
– Что замерли? – спокойно спросил командир. – Назад дороги нет. Или вы все хотите сесть? Я вас предупреждал – война уже началась.
– Так мы же в Чечню… – невнятно пробормотал один из добровольцев.
– Туда еще попасть нужно. А если не разберемся с ментами – никуда, кроме зоны, не попадем. Снимайте «свистак» с машины. А ты, Макс, присмотри за остальными.
Максим повернулся к остальным сидящим в кузове и демонстративно поправил автомат на коленях.
Касьяненко стащили с кузова и прислонили к машине – ноги его почти не держали. Командир оценивающе оглядел его, потом перевел взгляд на сидящих в кузове:
– Ты, Дима, что-то насчет боевой обстановки говорил сегодня? Давай сюда, спускайся.
– Я, Андрей Иванович… зачем? – начал было здоровяк, но, взглянув в глаза командира, замолчал и спрыгнул на землю.
– Пойдем, – сказал командир и подтолкнул Касьяненко. Тот пошел к «жигуленку», но замер, увидев лежащего Браташа и его изуродованное лицо. Желудок младшего сержанта свело, и его вырвало.
– Давай, Дима, – сказал командир и протянул здоровяку пистолет.
– Не надо, – между приступами рвоты выдавил Сасьяненко.
– Дима!
Дима взял из рук командира пистолет и повернулся к милиционеру. Прицелился ему в затылок, оглянулся на командира. Тот молча наблюдал. Внезапно Касьяненко побежал на негнущихся ногах. Он бежал слишком медленно, пытаясь оглянуться на бегу. Это словно подтолкнуло Диму, и он нажал на спусковой крючок. Пуля ударила младшего сержанта в плечо и развернула его лицом к стрелявшему. Дима механически нажал на спуск еще раз. Вторая пуля опрокинула Касьяненко. Дима сделал три шага вперед и выпустил в корчащуюся на земле фигуру оставшиеся в обойме патроны.
– Очень хорошо, – сказал командир и забрал пистолет, – иди в машину.
Дима недоуменно посмотрел на командира.
– Все в порядке, – сказал командир, – эти сволочи позорили нашу страну. Мы просто их наказали.
Понял?
– Понял, – кивнул Дима.
– Рома, ты здесь все прибери, потом нас на «жигуленке» догонишь, – сказал командир и сел в кабину.
«ЗИЛ» уехал. Роман затащил обоих милиционеров на заднее сиденье, сел за руль и уехал вслед за «ЗИЛом».