Водитель не ответил на оклик Кирилла. Всего минуту назад сказал, что все у него нормально, а теперь промолчал. Это плохо.

Кирилл пригнувшись перебежал к крыльцу, замер на мгновение.

– Что там у тебя?

Тишина.

Кирилл сжал зубы, поднял пистолет двумя руками. На уровень лица. Шаг. Еще. В доме что-то стукнуло. Это лесник. Он словно ненормальный, не пригибаясь прошел через двор и вошел в дом.

Сколько до угла? Метра три. Кирилл сделал еще шаг и услышал чей-то голос. Одно слово. Кирилл не разобрал какое. Очень спокойный голос. Чужой.

Кирилл выглянул из-за угла, увидел водителя, хотел окликнуть его, но тут под ногами словно взорвалось.

Огненный столб ударил снизу вверх в живот водителя, отбросил его на спину. Водитель даже не вскрикнул. Тело его ударилось в стену сарая и упало.

Кирилл метнулся назад, за угол. Черт. Этот тип лежит возле самого угла. Чуть не нарвался. Кирилл почувствовал, как заколотилось сердце, навел пистолет на угол. Вниз, к земле. Потом попятился, поднял ствол пистолета.

Сейчас этот парень должен подняться. Он больше не будет лежать на земле. У него получилось это один раз. Теперь он будет либо уходить, либо атаковать. И от дома он теперь не отпустит. Они так и не открыли калитку.

Если даже ему удастся перебежать двор, то его достанет пуля на заборе, или возле калитки.

Или он сейчас обходит дом, чтобы выйти Кириллу в тыл? Не паниковать. Не паниковать.

Сзади, на крыльце открылась дверь.

Кирилл оглянулся. Выдохнул. Это Петрович. Теперь они смогут взять противника в клещи.

Лесник медленно, очень медленно спустился по ступеням.

– Петрович!

– Что?

– Он пришил…

– Ну и что?

– Давай так, ты обойдешь его сзади, а я…

– А чего ты шепчешь?

– Так ведь…

– Все шепчите! Ты зачем Кунака убил? – Петрович вплотную подошел к Кириллу.

– Кого?

– Собаку мою. Зачем?

– Так ведь он… – Кирилл попытался отступить, но лопатки уперлись в стену.

– Он… А моего сына тоже убили. Его за что?

– Петрович! – Кирилл сказал это уже в полный голос, – Ты что? Он вон там, за углом.

– За углом… – Петрович отвернулся от Кирилла, – за углом.

– Аккуратно только, – напомнил Кирилл.

– Что? – Петрович остановился.

– Он может…

– Что он может? Сына моего убить? Собаку мою убить? Меня убить? – спросил Петрович не оборачиваясь.

– Хрен с тобой, делай что хочешь! – сказал Кирилл.

В конце концов, чего он беспокоится? Нарвется лесник на пулю – его дело. Может, оно и к лучшему будет. Нужно просто идти за ним осторожно. И сразу же после его выстрела – атаковать. Просто разрядить обойму. Пусть Краб сам берет его живым. Хватит.

Неужели правду сказал лабух? Неужели всех, кто был в подвале, убьет этот парень?

– Что ты сказал? – спросил лесник.

– Делай что хочешь!

– Спасибо, – ружье в его руках выстрелило.

Черт! Все разом распалось на кадрики, медленно сменяющие друг друга. Сноп огня из дула, толчок в живот, медленный, но неумолимый, тело Кирилла словно взлетает, он с изумлением видит, как удаляется от него лицо лесника. Падение.

Но он не чувствует боли. Просто понимает, что в живот ему ударил заряд из охотничьего ружья, что заряд этот отбросил его тело на ступеньки крыльца, что тело ударилось о ступеньки и замерло… Но боли нет. Нет.

– Зачем ты убил Кунака? – спросил Петрович и погрозил пальцем, – Не нужно было.

Аккуратно перезарядил ружье.

– И сына моего не нужно было убивать. Слышь? – Лесник повысил голос, – Не нужно было!

Все вокруг исчезло для него. Были только кровавые лохмотья вместо лица сына, и был мертвый пес. И были те, кто это сделали. Делай что хочешь, подумал Петрович.

Он прячется за углом. Ну и хрен с ним. А сын лежит в доме. А Кунак лежит во дворе. А Кирилл лежит на крыльце. А ты… Ты будешь лежать…

Петрович дошел до угла, оглянулся на лежащего Кирилла. Делай что хочешь.

Теперь за угол. Петрович шагнул, поднимая ружье к плечу. Где ты там? Зачем ты убил…

Первая пуля ударила в ногу. Петрович потерял равновесие и стал падать. Вторая пуля пробила кисть руки, расщепила ложе ружья. Ружье отлетело в сторону.

Петрович упал на бок, лицом к лежащему человеку. Еще две пули попали в грудь. И остановили сердце. Петрович вдохнул, а выдохнуть не смог.