Глава 16

Когда Сэм и Реми вышли из здания аэропорта, «Вольво» Сельмы уже стоял у края тротуара. Реми скользнула назад, к смирно сидевшему Золтану и обняла его, трепля по голове. Тот в ответ лизнул ее в лицо.

– Hianyoztal, Золтан.

– Что ты сказала? – переспросила Сельма.

– Что скучала по нему. По тебе тоже, но ты ведь не венгерский пес.

– И я по вам, – ответила та. – Привет, Сэм.

– Привет, Сельма. Спасибо, что встретила.

– Не за что. После случая в университете без вас стало как-то совсем тоскливо, мы с Золтаном места себе не находим. Дэвид Кейн звонит каждый день, но я сказала, что, пока вы не появитесь, это бесполезно.

– Да, кстати – мы дома ненадолго, – тут же разочаровал ее Сэм. – Нам нужно слетать в Испанию. Но сперва, прежде чем перейти к следующему шагу, соберемся все вместе, с тобой и Дэвидом, и обменяемся информацией.

– Ясно. Как приедем, займусь поиском билетов, – вздохнула Сельма. – Жаль, что вы так быстро. Пока вас не было, рабочие закончили покраску, так что все готово. Дом снова принадлежит вам, и только вам.

– То есть никаких плотников, маляров, электриков? Никого?

– Ни единого человека. Я наняла команду уборщиков, чтобы не осталось даже намека на следы от пуль, даже микроскопической капли крови или осколка стекла. Дом как новенький.

– Спасибо, Сельма, – сказала Реми. – Мы тебе очень благодарны.

– И постараемся больше не устраивать пальбу в гостиной, чтобы и дальше все оставалось таким же, – добавил Сэм.

– Можешь еще уделить мне немного времени перед встречей с Кейном? – попросила Реми. – Мне нужны все данные о Бартоломе де Лас Касасе и четырех известных кодексах.

– С удовольствием, – откликнулась Сельма. – Я собирала информацию по майя еще с того времени, как вы позвонили из Мексики.

Шесть часов спустя прибыл Кейн, и все уселись за столом для совещаний на нижнем этаже. Фотокопия записки, сделанной рукой Лас Касаса, лежала перед ними.

– Ну что, дадим слово Реми? – предложил Сэм.

– Я только хотел бы поблагодарить сперва Сельму, которая догадалась сделать снимок, прежде чем передать листок мне, – вставил Дэвид.

– Дрезденский кодекс, прежде чем о нем стало широко известно, был скопирован неким итальянским исследователем. Мадридский – до того, как он попал в Музей Америки в испанской столице, – переписал французский аббат. Парижский – тот же самый итальянец. После этого кто-то из сотрудников Национальной библиотеки случайно выбросил оригинал в мусорную корзину, повредив его, так что копия оказалась весьма кстати.

– Интересный набор совпадений, – пожал плечами профессор. – Но к чему вы ведете?

– Мы знаем, что наш кодекс побывал в руках у Бартоломе де Лас Касаса. Записка доказывает это, как и то, что он понимал ценность книги и необходимость сохранить ее.

– Он вообще был горячим защитником прав индейцев и верил в значимость их культуры. Известно также, что он изучал их языки, говорил на нескольких, – добавила Сельма.

Дэвид Кейн хлопнул себя по лбу.

– Ну конечно! Вы считаете, есть шанс, что Лас Касас создал копию?

– Наверняка мы утверждать не можем, но проверить определенно стоит.

– Предположение смелое. Насколько я знаю, нет никаких сведений о том, что он переписывал книги майя. Ему доводилось лишь видеть, как их сжигают.

– Именно поэтому он не упоминал о сделанных им копиях, – возразила Сельма. – Тогда в огонь бросали не только книги.

– После того как Лас Касас покинул миссию в Рабинале, – продолжила Реми, – он стал епископом мексиканского Чьяпаса. Оттуда вернулся к испанскому двору, где стал советником в делах, связанных с туземным населением колоний, имел в этой сфере большое влияние. И вот далее идет самая многообещающая часть. После смерти Лас Касаса в тысяча пятьсот шестьдесят шестом году его обширная библиотека по завещанию была передана коллегии Сан-Грегорио в Вальядолиде.

Кейн помолчал, раздумывая.

– Да, пожалуй, ваши выводы верны. Каждый европеец, осознававший ценность кодекса, стремился обязательно его скопировать. Даже и сейчас я практически первым делом отфотографировал ваш экземпляр. И как я мог отдать снимки этим мошенникам?!

Сельма поторопилась вернуться к исходной теме разговора.

– Итак, мы согласились, что, имея доступ к кодексу, Лас Касас постарался бы сделать копию. Она почти наверняка хранилась среди других его книг и бумаг; вряд ли он передал ее, скажем, в распоряжение двора. Это собрание, как мы знаем, сейчас в Вальядолиде. Библиотека учебного заведения в Испании – куда лучшее место для рукописи, чем жаркие и влажные джунгли Гватемалы. Если она действительно когда-либо существовала и все это время пролежала там, то вполне могла сохраниться.

– Слишком много «если», – проговорил Кейн. – Небольшой аргумент в поддержку вашей версии: Лас Касас действительно не стал бы оставлять в Новом Свете никаких изобличающих его бумаг, которые могли бы использовать против него враги – францисканцы и защитники системы энкомьенд. Он обязательно забрал бы все с собой в Испанию.

– Словом, шансы, конечно, невелики, – заметила Реми, – но доводов «за» куда больше, чем «против».

– Скажем так – предположение действительно смелое, но небезосновательное. Его обязательно нужно проверить, – добавила Сельма.

Сэм встал.

– Значит, решено. Сельма, подготовь, пожалуйста, нашу с Реми отправку в Вальядолид. И сделай копию записки, чтобы у нас был образец почерка Лас Касаса.

Сара Эллерсби сидела в огромном кабинете своего столичного особняка. Эмпреса-Герреро располагался в старой части Гватемалы и был когда-то сердцем деловой империи богатой и могущественной семьи Герреро. Те занимали здание еще с колониальных времен, пока последняя гражданская война не обескровила их бизнес и новое поколение не предпочло беззаботную жизнь в Европе.

Особняк находился по соседству с Национальным дворцом – крупные землевладельцы, разумеется, не могли не принимать участия в управлении страной. Весь девятнадцатый и бóльшую часть двадцатого века глава семьи, отодвинув стул красного дерева, просто брал со стойки у двери шляпу и трость, закуривал сигару и отправлялся в резиденцию правительства отстаивать и продвигать интересы компаний Герреро. С фасада здание в стиле барокко, хоть и не особенно высокое, смотрелось более чем внушительно; к массивным двойным дверям пришлось даже приделать электромотор, чтобы легче открывались. Пол был вымощен узорной плиткой, созданной теми же мастерами, что работали в церкви Иглесия-де-ла-Мерсед, потолок терялся где-то в вышине. Через каждые несколько шагов стояло по вентилятору – для субтропического колорита, – хотя температура кондиционированного воздуха, который они лениво перегоняли, не превышала двадцати двух градусов.

Сара подняла телефонную трубку. Антикварный аппарат 30-х годов на столе был подключен к защищенной линии, которую служба безопасности проверяла дважды в день. Подслушивающее устройство изменило бы величину сопротивления, и его бы сразу обнаружили.

– Доброе утро, Рассел. Связь безопасна, можно говорить свободно.

Человек на другом конце имел контракт с одной из ее гватемальских компаний, однако его услугами семья Сары пользовалась еще задолго до приобретения здесь активов. Именно он изображал агента ФБР в Калифорнийском университете.

– Чем могу быть полезен, мисс Эллерсби?

– Дело снова касается того, что мы добыли в Сан-Диего. Сэм и Реми Фарго побывали тут, в Гватемале и смогли пробраться даже на Эстансия-Герреро. Они во всеуслышание порочат меня и мою компанию. По их мнению, плантация марихуаны в поместье принадлежит мне. Как будто я какой-нибудь дешевый наркоделец! Они хотели даже, чтобы полиция обыскала мой дом и прочую собственность, можете себе представить?

– Есть хоть малейшая возможность, что их желание осуществится?

– Разумеется, нет. Но я не могу просто проигнорировать такое. Вчера они вернулись домой. Действовать через местные власти у них не получится, но что эти Фарго предпримут там, я не знаю. Нужно за ними проследить.

– Конечно. Есть два варианта. Можно обратиться к каким-нибудь частным детективам в Сан-Диего. Это означает официальную запись и риск того, что, если дело однажды дойдет до суда, им придется раскрыть личность нанимателя. И…

– Второй вариант, пожалуйста, – перебила она его. – То, что мы провернули в университете, и без того грозит жуткими проблемами с законом. Сэм Фарго внушает мне серьезные опасения – он, похоже, мстителен и просто так этого не оставит. Да и жена ему из одной только ревности не позволила бы. Увидела во мне угрозу их браку – у самой, кроме красивого личика, ничего нет, так стоит рядом появиться кому-нибудь ярче ее, она сразу в панику.

– Что ж… Меня они не знают, так что я мог бы и сам взяться за это дело вместе с одним приятелем. Через пару часов мы будем в Сан-Диего.

– Спасибо, Рассел. Я переведу на ваш счет некоторую сумму для покрытия первоначальных затрат.

– Благодарю.

– Я буду спать спокойнее, зная, что вы лично занимаетесь проблемой. Одной уследить за всеми, кто хочет мне навредить, просто невозможно.

– Будет какой-то лимит по расходам?

– Нет, нет. Если они уедут из Соединенных Штатов, пусть за ними следят хоть на краю света. Я хочу знать, где они, чтобы в следующий раз им не удалось появиться незваными у меня на пороге. Но никаких записей о том, кто заказчик. Я не могу позволить, чтобы моя репутация была разрушена.

Рассел, держа трубку у уха, вытащил из шкафа чемодан и раскрыл на кровати.

– Я сообщу, как только появится какая-то интересная информация.

– Спасибо, Рассел.

Отключившись, тот набрал Джерри Руиса, изображавшего во время конфискации кодекса мексиканского министра культуры.

– Привет, Джерри, это Расс. Хочешь опять поработать со мной? Надо кое за кем проследить.

– Где?

– Там же, в Сан-Диего, а оттуда как получится. Объект – семейная пара, и денежки от Сары тоже можем поделить на пару.

– Платит она? Тогда я в деле.

– Подхвачу тебя через полчаса.

Сбросив соединение, Рассел вернулся к чемодану и начал складывать в него одежду, которую использовал для слежки: черные джинсы и кроссовки, темно-синюю ветровку, несколько разномастных бейсболок, свободные туристические брюки защитного цвета, которые легко превращались в шорты, две спортивные куртки, синюю и серую, камуфляжные штаны… По прилете надо будет арендовать машину, потом через пару дней сдать и взять другую. Годы опыта показывали, что малейшее изменение во внешности Рассела делало его практически другим человеком – достаточно, например, надеть шляпу и пиджак, и со стороны уже не узнаешь. Если поочередно меняться за рулем, а время от времени выходить из автомобиля и следить из-за столика уличного кафе, превращаешься буквально в невидимку.

Следующим в чемодан пошло снаряжение – зрительная труба с шестидесятикратным увеличением на небольшом штативе, оружие и боеприпасы. Напарник тоже будет не с пустыми руками. Руис даже в Лос-Анджелесе не расстается с пистолетом и по давней привычке всегда носит в ботинке нож – начинал-то в уличной банде, еще подростком. Потом некоторое время был копом, а в среднем возрасте по странной прихоти природы так посолиднел, что легко может выдать себя хоть за мексиканского политика, хоть за судью. Для такой работы, как теперь, просто идеально – ни за что не заподозрят. К тому же свободно говорит по-испански, что тоже не раз пригождалось.

Конечно, неплохо бы иметь больше времени на подготовку, но и так сойдет. Рассел бросил поверх всего паспорт, пять тысяч наличными и ноутбук, закрыл чемодан и вышел на улицу. Заперев дверь, остановился на секунду подумать, не забыл ли чего, потом сел в машину и отправился за Руисом.

По дороге Рассел не переставал размышлять о поручении Сары Эллерсби. Та должна была вот-вот перейти важную черту и окончательно занять свое место в жизни. Рассел работал на многих заказчиков и видел, как это происходило. Начиналось все с понимания, что они лучше других и должны возглавлять их, организовывать, а в награду, естественно, получать львиную долю прибыли. С приобретенным богатством приходило осознание морального права защищать его и привилегии, которые оно дает. И приумножать – всеми средствами, в том числе просто прибирая к рукам, что плохо лежит, и не брезгуя криминальными источниками дохода. Становясь в результате – пока еще косвенно – виновниками чьей-то смерти, вставшие на такой путь просто закрывали глаза на подобное. У Диего Сан-Мартина, наркобарона, платившего за возможность выращивать марихуану в поместье богатой и влиятельной землевладелицы, руки были, без сомнения, по локоть в крови. Сара мало-помалу привыкала к мысли, что это в конце концов неважно. Ее отца Рассел встретил, когда тот уже сделал решающий шаг, и первым же заданием стало убить человека – конкурента по бизнесу, который готовил иск о нарушении патентных прав.

Сара тоже вот-вот перейдет грань. Еще немного, и она будет готова заплатить за жизни этих Фарго… Пожалуй, стоит заехать в офис и прихватить еще пару вещичек. Припарковавшись позади здания, Рассел поднялся по наружной лестнице, отпер дверь и включил свет. Подойдя к шкафчику с ящиками, он выдвинул один и достал пару острых, как бритва, керамических ножей, не обнаруживаемых металлодетекторами, и кожаный футляр с дорожным набором для инъекций, какие возят с собой диабетики. Вместо инсулина в ампулах был анектин – препарат, который используется при операциях для остановки сердца. Чтобы вновь его запустить, нужен укол адреналина, но это уже не по части Рассела. Открыв футляр, он проверил дату на рецепте – всего месяц прошел, нормально. Набор и ножи добавились к содержимому чемодана.

Дальше Рассел ехал в приподнятом настроении. Когда Сара поймет, чего на самом деле хочет, они с Руисом провернут все быстро и четко. Заказчики высшего класса не выносят заминок и ненавидят ждать. Их воля должна вершиться немедленно, словно воля небожителей.