Эпилог

Реми вывела взятый напрокат «ситроен» на гравийную дорожку с растущими по сторонам деревьями. Через сто ярдов они подъехали к покрытому белой штукатуркой двухэтажному сельскому дому со стрельчатыми окнами в обрамлении черных ставен. Реми припарковала машину возле ограды из штакетника и заглушила мотор. Справа от дома расположился прямоугольный огород; рыхлый чернозем словно ждал, когда его засеют. Брусчатая дорожка вела от ворот к крыльцу.

— Если мы все правильно рассчитали, — сказала Реми, — ее ждут большие перемены.

— К лучшему, — ответил Сэм. — Она это заслужила.

Когда все было позади, они еще два часа выбирались из пещер наружу: Реми, которая взвалила на себя большую часть их вещей, карабкалась впереди, втыкая крюки и крепления. Она предлагала сбегать за помощью, но Сэм наотрез отказался ее отпускать. Вместе спустились, вместе и поднимемся.

В конце концов они вылезли на поверхность. Сэм остался ждать на берегу, а Реми сбегала в гостиницу за подмогой.

Следующий день супруги провели в больнице городка Мартиньи. Важные органы не были задеты, но Сэм чувствовал себя так, словно побывал в роли боксерской груши. Его подержали два дня — для порядка, а затем выписали. Еще через три дня они с Реми вернулись в Сан-Диего, где Сельма объяснила, как Холкову и Бондаруку удалось проследить за ними до Сен-Бернара. Холков вышел на одного из охранников, присланных другом Руба, и поставил бедняге ультиматум: либо тот устанавливает программу-шпион, либо его двух дочерей похищают. Поставив себя на место охранника, Сэм и Реми решили его не наказывать. Полицию вмешивать не стали.

Следующим утром Фарго занялись процедурой передачи кариатид греческому правительству. Для начала Фарго позвонили Эвелин Торрес, которая немедленно связалась с директором Археологического музея в Дельфах. А дальше закрутилось, понеслось, и уже через неделю греческое Министерство культуры спонсировало экспедицию в пещеры перевала Большой Сен-Бернар. На второй день исследований ученые натолкнулись на боковую пещеру. Внутри лежали десятки скелетов спартанцев и персов, а также оружие и предметы одежды.

По словам Эвелин, пройдет еще много недель, прежде чем экспедиция попробует извлечь статуи из пещеры, но министерство уверено, что кариатиды рано или поздно попадут на родину и займут свое законное место в залах музея. А ученым всего мира еще до конца года придется пересмотреть свой взгляд на многие эпизоды греческой и персидской истории.

Гедеон Бондарук умер, так и не взглянув даже одним глазком на свои обожаемые и вечно ускользающие кариатиды.

Как только Сэм полностью встал на ноги, они вновь занялись утраченной коллекцией Наполеона. Согласно легенде, Наполеон приказал своему виноделу, Анри Эмилю Аршамбо, изготовить двенадцать бутылок вина сорта лакано. Сэм и Реми знали, где находятся пять из них: одна разбита Манфредом Бемом и утеряна навсегда (судя по осколку из болота Покомок, найденному Тедом Фробишером); три найдены ими — на борту «Саламандры», в церкви Святого Варфоломея и в катакомбах семьи Традонико в Опртале; и наконец, последняя, украденная Холковым с борта «Куницы» на Ромовом острове, предположительно спрятана в особняке Гедеона Бондарука — вопрос, который еще предстояло решить между собой правительствам Франции и Украины. Что же касается Сэма и Реми, то они вернули свои бутылки в Министерство культуры Франции в обмен на поступившее в фонд Фарго пожертвование на общую сумму семьсот пятьдесят тысяч долларов. Четверть миллиона за бутылку.

Один вопрос остался без ответа: что же случилось с остальными семью бутылками, которые не использовались в решении загадки? Были они утеряны или ждали своего часа в одном из тайников? Сэм и Реми решили, что ответ мог дать человек, с которого и началась легенда об утраченной коллекции, капитан «Сокола» и контрабандист Лионель Арьенн, которого Лоран предположительно нанял, чтобы тот помог спрятать бутылки.

Насколько им было известно, Наполеон собирался посвятить в семейную тайну одного Лорана, и эти двое пошли на все возможные ухищрения, чтобы о бутылках никто не узнал. Тогда зачем Лоран нанял случайного капитана, первого встречного из гаврской таверны?

Поиск ответа на этот вопрос занял ровно две недели. Первой остановкой стала библиотека Ньюберри в Чикаго. Там Сэм и Реми провели три дня, перебирая документы из коллекции Спенсера, вероятно, самого крупного сборника оригинальных материалов по Наполеону в США. Оттуда они полетели в Париж, где провели в общей сложности четыре дня — три из которых в Национальной библиотеке Франции и архивах замка Вансан. Наконец, вооружившись блокнотом линованной бумаги, от корки до корки исписанным заметками, а также копиями свидетельств о рождении и смерти, удостоверений об увольнении и записями о переводах из одной части в другую, супруги поехали на запад, к Руану, столице провинции Нормандии. Там, в подвалах провинциального архива, они нашли последнее звено. Цепь замкнулась.

В сентябре 1818 года сержант Леон Арьенн Пелетье, обладатель многочисленных наград, гренадер-ветеран наполеоновской резервной армии, который во время итальянской кампании 1800 года служил под началом Арно Лорана, по неизвестной причине был отправлен в отставку. Пелетье возвращается домой, в Бокур, местечко, расположенное в ста пятнадцати милях к востоку от портового города Гавр. Спустя два месяца он исчезает из Бокура, чтобы возникнуть в Гавре с новым комплектом документов, и покупает трехмачтовое судно «Зодиак». Корабль стоил в восемь раз больше той суммы, которую сержант французской армии мог заработать за всю свою жизнь. Переименовав корабль в «Сокол», отставной сержант занимается контрабандой оружия и алкоголя, зарабатывая не слишком большие деньги, и, что поразительно, ни разу не попадает в поле зрения французских властей. Двумя годами позже, в 1820-м, Арно Лоран заходит в паб и нанимает Лионеля Арьенна и его «Сокол». Через год Арьенн приплывает в Гавр, продает «Сокол» и возвращается домой, в Бокур, где медленно, но верно пропивает и проигрывает все свое состояние.

Итак, факты указывали на то, что секретом сифносских кариатид владели всего три человека — Пелетье, Лоран и Наполеон. Сэм и Реми так и не узнали, что заставило Пелетье-Арьенна раскрыть тайну на смертном одре, и, вероятно, никогда не узнают. Как никогда не узнают и то, при каких обстоятельствах эти трое обнаружили спрятанные спартанцами колонны древнего храма.

Сельма закончила перевод дневника (он же шифровальный блокнот), найдя ответы еще на два вопроса. Через десять месяцев после того, как Лоран и Арьенн забрали вино с острова Святой Елены и почти год провели в разъездах, мотаясь по свету и пряча бутылки, до них дошло известие о смерти Наполеона. Их сердца были разбиты. Убитый горем Лоран, которого печальная новость застала по дороге в Марсель, перед возвращением в порт схоронил три бутылки в замке Иф. Остальные бутылки канули в Лету, а вскоре забылось и императорское вино. Утраченная коллекция стала легендой.

Что же касается причин, по которым сын Бонапарта, Наполеон Второй, отказался от поисков сокровища, припрятанного для него отцом, Лорану было из-за чего расстраиваться. Отказ принца поверг Лорана в уныние. Со времени их с Арьенном возвращения во Францию и до самой своей смерти в 1825 году Лоран буквально забросал Наполеона Второго письмами, в которых слезно умолял выполнить волю отца, но Наполеон Второй и слышать ничего не желал: ему неплохо жилось при австрийском дворе, и он не понимал, зачем ему навязывают дурацкую игру, похожую на детские прятки. «Младшенькому» элементарно недоставало амбиций.

Выяснилось, что в Бокуре до сих пор живет наследница сержанта Леона Арьенна, дальняя родственница по имени Луиза Фоке. Вот уже год, с тех пор как родители Луизы разбились насмерть в автокатастрофе, она едва сводила концы с концами, изо всех сил стараясь сохранить заложенную-перезаложенную семейную ферму. Практически все средства девушки уходили на выплату процентов по закладным.

— Как она к этому отнесется? — спросила Реми.

— Сейчас выясним. Так или иначе, но ее жизнь вот-вот изменится.

Они выбрались из машины и зашагали по дорожке к входу. Реми дернула за кожаный шнурок, звякнул колокольчик. Вскоре дверь открылась, и на пороге их встретила миниатюрная женщина со светло-каштановыми волосами и вздернутым носиком.

Реми представила их с Сэмом и спросила, говорит ли Луиза по-английски.

— Да, я говорю по-английски.

— Можно зайти? У нас есть информация о вашей семье, а точнее, о Леоне Пелетье, вашем предке. Вам знакомо это имя?

— Вероятно. Отец как-то показывал фамильное генеалогическое древо. Заходите, прошу вас.

Они прошли на кухню, оформленную в типичном для провинциальной Франции стиле: покрытые желтой штукатуркой стены, обеденный стол из лакированного дуба и серовато-зеленый буфет с несколькими предметами китайской керамики. Окна украшали хлопчатобумажные занавески в веселую оранжевую клетку.

Луиза поставила чайник, и они сели за стол.

— Вы очень хорошо говорите по-английски, — заметила Реми.

— Я изучала американскую литературу в Амьене. Пришлось бросить. Из-за… семейных проблем.

— Мы в курсе, — ответил Сэм. — Жалко, конечно.

Луиза кивнула и выдавила улыбку.

— Вы говорили, у вас есть информация о моей семье.

Сэм и Реми по очереди в общих чертах изложили свою теорию относительно Пелетье, утраченной коллекции и связи бутылок с сифносскими кариатидами. Реми достала из сумочки полдюжины газетных вырезок и подтолкнула их через стол к Луизе, и та пробежала взглядом статьи.

— Я об этом читала, — сказала она. — Так значит, это вы помогли отыскать бутылки?

Сэм кивнул.

— Поверить не могу. Я даже не догадывалась. Ни мама, ни отец никогда ничего не говорили.

— Наверняка они не знали. Помимо самого Наполеона и Лорана только Пелетье был в курсе, и он хранил молчание до самой смерти. И даже тогда не рассказал всего.

— Ему не поверили.

— Кое-кто все же поверил, — с улыбкой сказала Реми.

Луиза ненадолго умолкла, затем изумленно покачала головой.

— Что ж, спасибо за рассказ. Приятно сознавать, что кто-то из членов твоей семьи совершил нечто важное. Поступок моего предка выглядит странным, конечно, но от этого он не становится менее важным.

Сэм и Реми переглянулись.

— Наверное, мы не совсем точно объяснили цель нашего визита, — сказал Сэм. — Дело в том, что далеко не все бутылки были найдены…

Луиза заморгала.

— И вы думаете, что… здесь?..

Сэм достал смартфон и вывел на экран изображение цикады.

— Вы видели где-нибудь в доме похожий символ?

Вместо ответа Луиза встала и подошла к раковине, над которой на крючках была развешана домашняя утварь. Сняв с крючка небольшую пассеровочную сковороду, она поставила ее на стол перед Сэмом. Ручка выглядела как дюймовый стальной цилиндрик. На конце красовался штамп в виде цикады. Штамп один в один повторял тот, другой, из склепа Лорана.

— Отец нашел это на чердаке несколько лет назад, — объяснила Луиза. — Он не знал, для чего оно, и прикрепил к сковороде вместо ручки.

Реми спросила:

— У вас есть подвал?

Исследование прошлого Пелетье не только преподнесло им несколько сюрпризов, но и поставило под вопрос одну из их главных предпосылок, на которой строилась их теория: что Лоран прятал бутылки в одиночку.

Они так привыкли скрываться от преследователей, что и думать стали так же, как Лоран и Пелетье: не прошло и пятнадцати минут, как Фарго нашли то, за чем пришли.

В северо-западном углу подвала, под стеной, соединяющей подвал с погребом, они нашли камень с печатью в форме цикады. Как обычно, Сэм использовал рычаг и вытащил камень, а Реми полезла доставать. Луиза стояла сзади и подсвечивала стену фонариком.

Реми достала руку из отверстия и села на колени.

— Седьмая.

— О боже… — выдохнула Луиза. Реми отодвинулась, чтобы девушка могла сама нагнуться и посмотреть. — Сколько же они тут пролежали?

— Около двухсот лет, — ответил Сэм.

— И что теперь?

Реми улыбнулась.

— Луиза, вы богаты. Выкупите ферму, вернетесь в институт и будете жить долго и счастливо.

Рука в руке Сэм и Реми вышли из дверей и направились к машине.

— Одиннадцать бутылок из двенадцати, — сказала Реми. — Неплохо.

— Да не то слово. Ты только подумай. Эти бутылки пережили кругосветку, падение Наполеона и две мировые войны. Разве не чудо?

— Верно подмечено. Только знаешь, грустно отчего-то.

— От чего же?

— Конец приключению, — печально произнесла Реми.

— Конец? Ага, размечталась, как же! Нас ждут сокровища Пэтти Кэннон — болото Покомок большое, копать не перекопать. Сдается мне, у кого-то уже припасена больша-а-ая лопата…

Реми засмеялась.

— А что потом?

— А потом мы ткнем наугад в карту и отправимся туда!