ГЛАВА 22
Хуан Кабрильо развалился в хозяйском кресле на фальшивом мостике «Орегона». Хотя кожа сиденья была подрана, чтобы кресло выглядело таким же обшарпанным, как и весь неприкаянный сухогруз, он сделал его на заказ подогнанным по фигуре настолько точно, что оно было самым удобным на корабле. Центральным креслом в оперативном центре может без зазрения совести пользоваться любой вахтенный офицер, а вот это кресло предназначено только и исключительно для Кабрильо.
Солнце садилось прямо по бакборту, изумляя впечатляющей игрой красок и света, усиленной стратосферной завесой вулканической пыли, извергаемой сопками далеко на севере, на полуострове Камчатка. Мостик еще не остыл после дневной жары. Металл был по-прежнему теплым на ощупь, и пояс шортов Хуана промок от пота. Рубашки он не надевал, а обут был в легкие мокасины. При такой скорости, с которой «Орегон» пожирал морские мили, приоткрытая дверь впустила бы на мостик целый ураган, так что помещение оставалось жарким и душным.
Не желая рисковать, прокладывая маршрут через Восточно-Китайское и Японское моря, где воды забиты кораблями не меньше, чем лос-анджелесские улицы автомобилями в час пик, Хуан решил повернуть на восток, как только судно миновало самый северный из островов Филиппинского архипелага, и дальше шел вдоль Тихоокеанского побережья Японии. Судоходство здесь более упорядоченно, так что незачем тревожиться, что какое-нибудь судно сообщит о корабле, пронесшемся через эти воды на скорости свыше пятидесяти узлов. Пока системы подавления средств радионаблюдения работают, тревожиться следует только о визуальных наблюдениях. Еще два-три часа, и токийские морские пути останутся позади, плотность судоходства разительно снизится, избавив их от необходимости без конца вилять вокруг автомобилевозов, контейнеровозов и десятков других судов, бороздящих тихоокеанские маршруты.
На каждом крюке они теряют всего несколько минут, но время — единственная роскошь, которой Хуан больше не может себе позволить. Прошло уже два дня, Эдди по-прежнему там, а скудные сообщения, доходящие от русских вулканологов, застрявших в местном административном центре Петропавловске, внушают немалую тревогу. Полуостров содрогается от почти непрерывных землетрясений, и уже три вулкана вдоль одной цепи изрыгают пепел и ядовитые газы. Пока что никаких смертельных случаев, но большинство населенных пунктов на Камчатке настолько далеки, что вести могут дойти лишь через несколько недель.
Единственное светлое пятно — если это можно назвать светлым пятном — то, что передатчик Эдди продолжает посылать сигнал, который Хали принимает через спутниковую антенну. Но даже тут не обошлось без проблем. Согласно спутниковым данным, он находится на берегу в тени одного из извергающихся вулканов. Хуан мог бы поинтересоваться у доктора Хаксли, долго ли батареи передатчика продержатся после смерти владельца, но знал ответ и без того. Эдди мог умереть неделю назад, а на «Орегоне» об этом никто и не узнал бы.
— О чем размышляем?
Хуан резко развернулся, еще не успев узнать голос, с искаженным от гнева лицом оттого, что ему помешали.
— Ой, простите, — проговорила Тори. — Я вовсе не хотела вас напугать.
— Я вовсе не напуган. — Хуан вновь устремил взгляд на горизонт, словно хотел приблизить его усилием воли.
— Я думала, вам не помешает. — Тори протянула ему бутылку пива «Сан-Мигель», которое Хуан считал единственной достойной статьей экспорта Филиппин.
На ней была белая льняная юбка, сине-зеленая рубашка поло и босоножки. Ее темные волосы были зачесаны назад, подчеркивая изящную линию высоких скул, а искусно наложенная косметика подчеркивала и без того чарующую синеву ее глаз и полные губы. Откровенно разглядывая ее, Хуан чувствовал, что сам является предметом столь же пристального интереса. Она оценила и ширину его плеч, и крепкие грудные мышцы, и ромбики на животе, заметные даже в позе небрежной расслабленности. Но когда ее взгляд скользнул дальше к югу, к его искусственной ноге, она поспешно отвела глаза.
Благодаря привычке прятать протез от глаз людских и не носить шорты на публике, Хуан редко попадал в неловкое положение с тех пор, как остался без ноги. И хотя они были едва знакомы, внезапный дискомфорт Тори заставил его отчетливо почувствовать, что на нем протез, — тем более что эта модель даже не пытается имитировать живую конечность: сплошь стальные трубки и черный углепластик. Кабрильо вдруг пожалел, что не надел длинные брюки или хотя бы протез, более-менее напоминающий человеческую ногу.
Сняв ноги с поручней под передними окнами, он сел в кресле поровнее, чтобы спрятать ногу. И то, что мнение Тори так много для него значит, одновременно и огорчило, и заинтриговало его.
Приняв протянутую бутылку, Хуан прокатил запотевшим стеклом по лбу, прежде чем несколько раз от души отхлебнуть. Джулия перебинтовала его рану так, что больше не казалось, что он натянул на голову подгузник. Пересадку кожи он отложил до окончания миссии.
— Спасибо. Извините, что бросил на вас отсвет смерти. Я просто ушел в собственные мысли.
— Думали о своем человеке? Эдди, верно?
— Да, Эдди Сэн. Один из моих лучших.
— Макс капельку рассказал мне о нем. Вообще-то на самом деле он капельку рассказал обо всех вас, — она улыбнулась. — Ну и коллекцию же пиратов вы тут собрали!
Он хмыкнул.
— Разбойники и каперы все поголовно, и ни разу в жизни я не работал с более замечательной командой. Жаль, что я не смог провести для вас ознакомительную экскурсию и представить вас народу.
— Я знаю, что вам было недосуг. Линда была достаточно любезна, чтобы взять на себя роль гида. И, — она взмахнула ладонями вдоль тела, — позволила мне одолжить кое-какие вещички из вашей «Волшебной Лавки».
— А ваша каюта — там все в порядке?
— В порядке?! — Ее глаза засияли от восторга. — Да она больше моей лондонской квартиры, и если после моего ухода вы хватитесь мраморной ванны, не удивляйтесь. Похоже, вы любите брать от жизни все. Кухня готова поспорить с «Кунардом», а ваш стюард Морис — просто лапочка.
— То, что мы занимаемся дикими делами, вовсе не означает, что мы должны и вести себя как дикари.
— А как вы стали… ну, наемниками, что ли?
Хуан жестом пригласил Тори пересесть в соседнее кресло, принадлежащее Максу и будто бы проглотившее ее.
— Когда холодная война закончилась, я понял, что глобальной поляризации, державшей планету под контролем полстолетия, пришел конец. Назревали региональные конфликты, и потребность в услугах по обеспечению безопасности росла. Потому я и создал «Корпорацию». Что же до «Орегона» — ну, вместо того, чтобы размещать свое предприятие в какой-то стране, законам которой пришлось бы подчиняться, я решил воспользоваться кораблем, дающим нам необходимую степень свободы.
— И все это ради денег?
— Я такой же капиталист, как и любой другой, но очень разборчив в отношении клиентов.
— По-моему, вы разборчивы в ущерб капиталу.
— Морис насплетничал, — снова рассмеялся Хуан.
— Он превозносит вас до небес, — улыбнулась Тори. — Вообще-то как и вся команда. Я слышала, за последние годы вы отклонили не одно весьма прибыльное предложение.
— А не одно и принял.
— Вы же понимаете, о чем я. Это все не ради денег.
— Скажем так, очень приятно получать плату за то, что считаешь правильным. А вот как насчет вас, мадам следователь? Вы пошли работать к Ллойду потому, что компания в своем объявлении в «Файнэншл таймс» пообещала платить больше, чем фондовому маклеру?
— Туше! — Она отхлебнула пива из своей бутылки. — Ну что, у вас есть какие-то гипотезы на предмет того, что происходит?
— Вот именно — гипотезы. А ответов нет. Особенно с той поры, как мы потеряли последнюю ниточку.
— Знаете, Франклин себя так и не простил.
— Они с Эдди лучшие друзья. Он не простит себя, пока не будет знать, что Эдди в безопасности. Да, кстати… — поднявшись из кресла, Хуан взял со стола папку и вручил ее Тори. — Компьютер закончил с этим около часа назад. Вам может быть интересно.
— Что это? — спросила Тори, открывая скрипучую кожаную обложку.
— Перевод того, что мы нашли в портфеле, найденном вами в машине Сингха. В двух словах: здесь список всех кораблей, которые его шайка захватила за последние несколько лет по всему Тихому океану. Полагаю, это поможет вам закрыть не одно дело. Большинство кораблей пошли на слом в «Карамите», но некоторые по сей день ходят по морю под удобными флагами, приписанные к липовым компаниям, принадлежащим Сингху.
— Принадлежавшим, — поправила Тори, не поднимая головы от бумаг.
— К сожалению, — продолжал Хуан, — там нет ничего о том, что корабль-близнец «Мауса» — «Сури» — делал с тех пор, как Сингх купил его. Подозреваю, что он транспортировал и другие корабли, возможно, их огромное множество Сингх вносил в другой гроссбух, чтобы держать данный сегмент своего криминального княжества отдельно.
— А зачем ему такое? — вскинула она глаза.
— Понятия не имею.
— А что, если этот сегмент его криминального княжества был не в его власти?
Хуан подался в кресле вперед, почуяв, что она могла напасть на след.
— Антон Савич?
— Макс сказал мне, что это имя то и дело всплывало во время вашего расследования, хотя, признаюсь, я во время своего ни разу на него не наткнулась.
— Нам удалось узнать только то, что он был чиновником в советском Министерстве природных ресурсов, а после крушения Союза работал в российском его эквиваленте. Мы даже не догадываемся, с какой стати ему путаться с контрабандистом вроде Шера Сингха.
— А на Камчатке есть какие-нибудь природные ресурсы? Может, во время работы в министерстве ему на стол лег отчет, где упоминалось что-нибудь этакое? Скажем, драгоценные камни, металлы или что-нибудь вроде того?
— Марк Мерфи прочесал кучу баз данных, но не нашел ничего такого в приличных количествах.
И тут взгляд Тори просветлел.
— А что, если это в официальные отчеты не попало? Что, если во время его работы на Советы на его стол лег отчет о какой-то серьезной находке, а он по-тихому убрал его под сукно?
— Такое вполне возможно, — кивнул Хуан. — Мы все считаем, что он понавез туда уйму китайских рабочих рук. Возможно, они нужны ему на каких-то горных разработках.
И тут Кабрильо осенило. Вытащив из кармана мобильный телефон с шифрованием, он набрал номер частной сотовой системы «Орегона». После третьего гудка Марк Мерфи снял трубку.
— Мерф, это Хуан. Ты где?
— В «Волшебной Лавке», ремонтирую свой скейтборд, — ответил специалист по системам вооружений.
— Скачи к ближайшему компьютерному терминалу и выясни, используется ли ртуть в каких-либо горных работах.
Марк, давно привычный к невразумительным запросам, сказал, что займется этим, и дал отбой.
— А при чем здесь ртуть? — поинтересовалась Тори.
— Джулия обнаружила сильнейшее ртутное отравление, когда проводила вскрытие пиратов, попытавшихся напасть на мой корабль, — тех, которые утопили контейнер с теми китайскими мигрантами.
— Вы думаете, они подцепили это на Камчатке?
Кабрильо кивнул.
— Китайцы отравлены не были, только моряки. Если они там частенько бывали, скажем забрасывали рабочих или отбывали охранную вахту, то вполне могли нахвататься.
Воцарилось полное молчание взаимопонимания на пару минут, пока мобильник Хуана не зазвонил.
— Что ты выяснил? — с ходу спросил он.
— Ртуть прекрасно растворяет золото, — отозвался Марк. — С ее помощью можно отделить золото от шлама. В большинстве стран этот метод обогащения под запретом из-за вреда для окружающей среды и здоровья, но он по-прежнему широко используется туземными золотоискателями в Южной Америке.
Хуан одними губами выговорил Тори: «Золото».
— Спасибо, Мерф. Можешь вернуться к своему скейтборду.
Тори откинулась на спинку кресла.
— Итак, Антон Савич использует рабский труд китайцев, поставляемых ему Шером Сингхом, чтобы добывать золото на полуострове Камчатка, скорее всего, под самым носом у российского правительства.
— По-моему, все сходится, — согласился Хуан, делая еще один добрый глоток пива.
— Значит, вот вам и решение загадки. Мы знали, кто и как, а вот теперь знаем и почему.
— Смахивает на то.
Что-то в интонациях Хуана заставило Тори насторожиться.
— В чем дело?
— Да я просто подумал, что раз Шер Сингх вышел из пиратского бизнеса, ваше расследование закрыто. Я не знаю, что мы найдем там, куда направляемся, но если наши стычки с Сингхом и его бандой хоть в чем-то показательны, кровищи будет море.
— И? — спросила она, заранее догадываясь, куда клонит Хуан.
— И вам вовсе незачем идти вместе с нами. Мы потеряем всего лишь какой-то час, чтобы организовать для вас вертолет, когда обогнем северную оконечность Японии и войдем в Охотское море.
Когда он договорил, гнев Тори бушевал не на шутку. Подскочив на ноги, она уперлась ладонями в оба подлокотника его кресла, подалась вперед, глаза в глаза, в каких-то дюймах от его лица.
— Я посвятила этому расследованию последние шесть месяцев. Оно заполнило всю мою жизнь, оно само стало моей жизнью. Мне пришлось буквально драться, чтобы заставить Королевское географическое общество принять меня в состав экспедиции, вот только я ничего не могла поделать, когда пираты напали. У меня были друзья на «Авалоне», а эти звери их перебили до единого, так что и думать не смейте, что я не пройду это дело до самого горького конца, мистер председатель дерьмовой «Корпорации»!
Несколько долгих секунд они мерялись взглядами, ни один из них не желал уступить ни на дюйм. Хуан знал ее силу, постиг ее разум, а теперь был свидетелем и ее страсти. Если бы ему удалось выбросить из головы усиливающуюся к ней тягу, он бы пригласил ее вступить в «Корпорацию» прямо сейчас.
— Просто к вашему сведению, — проговорил он негромким, интимным голосом, — гарантировать вашу безопасность я не смогу.
Тори ощутила, как переменились его интонации, и гнев ее сменился чем-то более мягким и кротким. Губы их по-прежнему разделяли какие-то дюймы, но для них обоих это расстояние стало непреодолимым.
— А я и не прошу. Я только хочу быть там, когда вы положите этому конец раз и навсегда. — Проговорив это, она неохотно выпрямилась.
В горле у Кабрильо вдруг пересохло, и он опорожнил бутылку одним духом.
— По рукам.
