Глава 29

«Орегон» являл собой настоящее чудо военно-морских сил всего мира. Внешняя его потрепанность и обветшалость была лишь внешней. Более того, над этим изрядно постарался не один десяток инженеров, конструкторов и прочих умелых людей. Но вот ветхость и плачевное состояние «Сидры» никто нарочно не задумывал. Десятки лет бегал этот танкер по волнам Средиземноморья, доставляя нефть покупателям и принося своим хозяевам огромную прибыль. Однако хозяева были достаточно скупы и старались придержать каждую копейку, которую могли сэкономить на своем судне. Едва ли танкер когда-либо стоял на капитальном ремонте. Если что-то ломалось, поломку наспех чинили давно отслужившей свой век деталью, или засмаливали, или заколачивали, или перевязывали, или попросту плевали на нее. Когда сломался механизм по очистке сточных вод, их стали сбрасывать прямо в открытый океан. Система вентиляции едва вызывала слабое перемещение горячего затхлого воздуха в рулевой рубке и прочих надстройках, а не охлаждала его. Туго приходилось поварам в этой ситуации, еда портилась неимоверно быстро.

Черный корпус во многих местах проела ржавчина, оголяя металл. А единственная дымовая труба настолько закоптилась, что не было и намека на прежнюю желто-зеленую расцветку.

Единственным более-менее современным приспособлением на танкере являлась спасательная шлюпка, подвешенная за бортом у носа. Да и то она появилась лишь недавно по настоянию капитана, стоило ему услышать о пункте их следования.

Шириной в сто двадцать футов и длиной в три футбольных поля, «Сидра» был поистине огромным кораблем, хотя даже он казался малюткой по сравнению с гигантским танкером, стоявшим на якоре у терминала «Петромакс». В настоящее же время вследствие своей ветхости он был способен перевозить всего лишь до ста четырех тонн нефти.

Хотя «Сидра» стоял уже в порту Нуакшот недели три с лишним, вряд ли кто-нибудь из местных обратил внимание на то, что эта черная глыба внезапно начала отдаляться от берега и взяла курс на запад. Как только Дэниел Сингер прибыл из Анголы, «Сидра» тут же на всех парах отправился в путь. Он преследовал мощные тропические ветра, кочующие по всей Атлантике. Как ожидалось, именно они должны были спровоцировать сильнейший в истории человечества тропический ураган. И именно его так ждал Дэниел Сингер. Еще не приступив к осуществлению своего коварного плана, он уже знал, что этому урагану суждено стать венцом всей его деятельности. Этим он как раз и проверит, насколько совершенны новейшие технологии прогнозирования погодных условий, о которых в последнее время так громко кричат виднейшие метеорологи всего мира.

Дэниел Сингер старался как можно реже посещать свою каюту. Отсутствие системы кондиционирования давало о себе знать: в каюте находиться было попросту невыносимо — горячий затхлый воздух недвижимым туманом повис под потолком. Поэтому практически все время он проводил на крыле капитанского мостика, где на скорости в семнадцать узлов хотя бы чувствовался слабый ветерок.

По радиоволне «Би-би-си» только что передали, что вооруженные силы Анголы накрыли атаку Самуила Макамбо. В ходе решительного контрнаступления им удалось ликвидировать около сотни повстанцев и более четырехсот взять в плен. Тут Сингер призадумался над тем, вошел ли в число пленных полковник Абала, единственный из банды Макамбо способный опознать его в лицо. Хотя какая теперь была разница? В любом случае скоро по всему миру распространится слух о его причастности к этому делу: слишком много свидетелей. Ну и что? Он наймет самых именитых адвокатов, каких только сможет найти, и добьется, чтобы его дело перевели на рассмотрение в Международный Суд в Гааге. Там ему не составит труда прикрепить к делу преступление, совершаемое человечеством против природы, повернув, тем самым, весь судебный процесс в выгодное для себя русло. Тогда уже никто не сможет обвинить его в акте терроризма или в чем-либо подобном.

Другое не давало ему покоя. По оценкам «Би-би-си», общий объем нефти, пролитой в океан, составил всего около двенадцати тысяч тонн. Так какая же это экологическая катастрофа? Он рассчитывал на более широкие масштабы. Ее должно было пролиться уж никак не менее миллиона тонн. Теперь обширного бензолового облака не получится, какой толк тогда во всей этой затее с ураганом, если ядовитые испарения не смогут попасть на юго-восточное побережье США? Ну, ничего. Я им еще покажу. Этот шторм, сильнейший в истории всего человечества, падет на их головы наказанием за все, что они сотворили. Конечно, если бы ураган принес с собой еще и ядовитые вещества, эффект был бы куда масштабнее. Однако и так, предчувствовал он, паника этих никчемных людишек превзойдет все его ожидания. Ведь люди сегодня так уязвимы.

Когда шторм закончится — нет, лучше на пике его активности, он свяжется с какой-нибудь радиостанцией и произнесет свою пламенную речь. Он расскажет о том, как в отдаленной части Земли недавно по чистой случайности остановили надвигавшуюся катастрофу. Это станет еще одним примером того, насколько привыкли люди бросать свои жизни на волю случая. Однако природа так легко не отступится: им удалось предотвратить бедствие в одном месте, однако в другом им все так легко с рук не сойдет. Человечество получит по заслугам.

Боковым зрением рядом с собой Сингер увидел Адониса Касседина, капитана корабля. Как не подходило это красивое мифологическое имя его опухшему небритому лицу с маленькими красными крысиными глазками. Видимо, большую часть своей никчемной жизни он провел в драках с собутыльниками, поскольку нос его, будучи не раз сломанным, далеко съехал со своего изначального месторасположения, так что грязные заляпанные очки держались теперь практически на одном рваном ухе.

— Только что со мной связался капитан контейнерного судна, находящегося в ста милях впереди нас. — Уже прошло несколько часов, как село солнце, и от него разило запахом перегара. Когда же успевали они заглотить по паре бутылок какого-нибудь дешевого джина? Даже глазом моргнуть не успеешь, а они уже навеселе. Благо, что хоть язык у него не заплетался. Стоя на крыле мостика, капитан лишь слегка покачивался, вторя мягким колебаниям волн. — Он сообщил что-то про северо-восточные ветра четвертой степени, с которыми они уже столкнулись.

— Да, это шторм. В океане зарождается ураган, — объяснил Сингер. — И почти в том самом месте, где нам и нужно. Конечно, неплохо было бы, если бы центр находился немного ближе к побережью, однако он не так уж далеко, так что эти ветра еще успеют соединиться с мощными здешними ветрами.

— Я могу вас доставить в этот центр, — ответил Касседин, — только мне все это не нравится.

Опять двадцать пять. Сингеру сейчас и так много крови попортил провал Макамбо, так теперь еще и этот пьянчуга. Сколько раз ему можно объяснять?

— Вы сами видите, что корабль в плачевном состоянии. Он очень стар. Корпус его прогнил уже во многих местах, а то, что находится в его трюмах, выделяет слишком много тепла. Фактически в нашем распоряжении гора плавящегося металла.

— Я вам уже показывал отчет специальной комиссии, проверка которой показала, что корабль еще обладает вполне приличной термоемкостью.

— Да что мне эти комиссии! — махнул рукой Касседин. — Кучка каких-то обряженных новичков, что строит из себя профессионалов, а на деле и знать ничего не знает о море и кораблях. Вы хотите проникнуть на этом корабле прямо в сердце урагана, а я вам говорю, что судно развалится на части, стоит нам подойти к нему еще ближе. Сингер, пользуясь своим преимуществом в росте, начал потихоньку надвигаться на болтливого грека в надежде заставить его присмиреть.

— А теперь послушай меня, ты, проклятый пьянчуга! Я плачу тебе столько денег, сколько тебе и во сне не снилось. Так что, если захочу, на этом корабле мы попадем не только в сердце урагана, но и на луну. От тебя лишь требуется молча выполнять свои обязанности. И чтобы я больше не слышал твоего писка о том, что ты думаешь или что тебе кажется. Я ясно выразился?

— Я лишь говорю…

— Я ясно выразился? — рявкнул Сингер. — Что я только что тебе сказал? Теперь убирайся с моих глаз, пока меня не стошнило от твоего запаха!

Несколько секунд Сингер и Касседин сверлили друг друга взглядом, пока, наконец, последний не начал пятиться назад. Сингер прекрасно знал, что большинство алкоголиков — очень слабые люди. Их легко можно приструнить. И этот экземпляр ничем от остальных не отличался. Касседин зашел слишком далеко в своем алкоголизме. Он уже не мог побороть эту зависимость, поэтому сделает все, чтобы обеспечить себе неограниченный доступ к спиртному. А это возможно, только если он будет слушаться Сингера.

Как легко управлять людьми, пользоваться ими. Как просто оказалось воспользоваться наивностью экологов Нины Виссер и управлять жадностью Самуила Макамбо. Так же просто было повлиять и на Касседина. И если бы оказалось так же просто открыть человечеству глаза на содеянное им, он бы ни за что не пошел на это ужасное преступление против природы. А как бы все сложилось, если бы Меррик тогда не присвоил себе заслуги Сингера? Если бы не загреб своими широкими руками его достижения, его славу, его деньги?

Все это время люди и не сомневались в том, что это его, Сингера, желание — держаться в тени, ведь он истинный человек науки. Будто он сам напросился, чтобы о нем все забыли или же не узнали о нем никогда. Но какой человек, пребывающий в своем уме, сознательно отказался бы от похвал, грамот, наград за свои заслуги? Сингер хотел этого. Более того, без этого он не мыслил своей жизни. Но на самом старте их карьеры пресса, казалось, замечала лишь одну половинку целого «Меррик и Сингер», телегеничную половинку, притягательно улыбающуюся и разбрасывающуюся направо и налево располагающими байками и анекдотами.

Был ли виноват Сингер в том, что немел за кафедрой при виде битком заполненного лекционного зала? Или в том, что походил на робота под прицелом телекамер? Или в том, что от волнения нес всякую ерунду во время интервью? Люди жестоки. У него не оказалось иного выхода, как перевоплотиться в тень Джеффри Меррика. Его заставили, и иначе быть не могло.

Вновь Сингер очень сильно пожалел, что не взял своего бывшего партнера с собой. Сейчас бы он показал Меррику, к чему привела его бурная «научная» деятельность. Он жаждал взглянуть Меррику прямо в глаза и крикнуть:

— Все это — твоя вина! Ты способствовал загрязнению окружающей среды, и вот к какому результату это привело! Наслаждайся!

Он со злостью плюнул за борт и наблюдал за своим плевком, пока тот не стал частью огромного океана. Вот и Сингер сам был такой же частью чего-то огромного, целостного, того, что скоро его поглотит навеки. Чего мог он добиться, эта маленькая букашка в океане мироздания? Что он хотел изменить?

Себя?

Вернувшись на борт «Орегона», Кабрильо первым делом приказал рулевому держать курс на север, где Африка выдавалась в Атлантику, туда, где горячие ветра, дувшие с Сахары, наконец, испаряли достаточно влаги, чтобы зародиться урагану. И он не возвращался к себе в каюту до тех пор, пока корабль не встал на заданный курс.

Корпус «Либерти» отмыли, ее саму заправили горючим, и теперь она вновь покоилась на своем месте на шлюпбалке.

Обе субмарины пришлось оттирать щетками и растворителем, иначе нефтяные пятна так и остались бы на их поверхности разъедать металл. Батареи снова зарядили, а всю технику, которую пришлось временно извлечь для обеспечения большей вместительности, вернули на свои места.

Пушки, пулеметы и прочее вооружение «Орегона» было тщательно проверено, прочищено и перезаряжено. Специалисты по вооружению занимались чисткой и перезарядкой штурмовых винтовок. Более того, Хуан не забыл об обещании, данном Лэнгстону Оверхольту — найти и вернуть почти пятьсот автоматов, что похитили тогда террористы. Сейчас все они снабжались специальным лейблом с надписью ЦРУ. Ни один член экипажа не стоял без дела.

Однако тяжелее всего в эти минуты приходилось доктору Джулии Хаксли и ее команде. Общей сложностью ей надо было управиться с двадцатью тремя пациентами одновременно: вынуть около тридцати пуль, вернуть буквально вываливавшиеся наружу органы обратно, зашить все раны. Казалось, она никогда не покинет хирургический отсек.

Как только она сбрасывала в рядом стоящую корзину измазанную в крови пару перчаток, ее помощник тут же подавал новую, чтобы, не теряя драгоценных секунд, она тут же могла приступить к осмотру следующего раненного.

Наконец, спустя пятнадцать часов непрерывного труда, Джулия разобралась с небольшой царапиной от пули на плече Майка Троно. Тот даже не помнил, как получил это смехотворное ранение. В остальном же он был цел и невредим. Как только Майк соскочил с операционного стола, на нем тут же с театральным вздохом разлеглась Джулия.

— Да ладно тебе, Хакс, — подтрунил над ней Троно. — Ты ведь знаешь, получать раны намного тяжелее, чем их лечить.

Она даже не потрудилась открыть глаза, пока говорила:

— Во-первых, заметь, эту твою царапину даже и за рану-то не сочтешь. Меня и кошка посерьезней кусала. Во-вторых, если ты так не уважаешь мой труд, я могу тут же распустить все те швы, что тебе наложила, и оставить тебя здесь истекать кровью. Как тебе этот расклад?

— Ха-ха, ну, а как же клятва Гиппократа?

— А я скрестила пальцы, когда ее давала.

Троно чмокнул ее в щеку.

— Сладких снов, доктор Хакс. Спасибо.

Стоило только Майку покинуть операционную, как тут же чья-то тень загородила Хаксли от яркого света над столом. Открыв глаза, она увидала склонившегося над ней капитана, и по угрюмому выражению его лица поняла, что тому уже доложили о случившемся.

— Я хочу ее видеть.

Джулия моментально соскочила со стола и провела Хуана в дальнюю часть медицинского отсека, в прохладную комнату с единственным столом посередине. В одну из стен были встроены четыре выдвижных ящика из нержавеющей стали. Джулия подошла к одному из них и выдвинула его. В нем находилось тело, помещенное в специальный светонепроницаемый пакет. Хуан слегка надорвал полиэтилен и отступил назад, изучая бледное лицо мертвой Сьюзен Донливи.

— Как это произошло?

— Она выбрала самый ужасный способ уйти из жизни, — ответила Джулия, чувствуя себя в десятки раз более усталой, нежели несколькими минутами ранее. — Она высунула язык насколько смогла вперед и, с силой стукнув подбородком о пол трюма, прикусила его, завалившись вперед. Так что она захлебнулась в собственной крови. Даже представить себе не могу, насколько безвыходно надо себя ощущать, чтобы решиться на этот отчаянный поступок. Она даже рукам не позволила себя спасти. Даже не попыталась.

— Она ведь была связана.

— Ну и что? Она могла хотя бы повернуть голову в последний момент, чтобы не захлебнуться, — Джулия с болью посмотрела на ее тело. — Может быть, она долго не могла решиться на это, но все-таки пересилила себя?

Несколько секунд Кабрильо ни слова не произносил. Ему вспомнилось, как они с Слоун преследовали бандита на скоростной лодке после того, как уже узнали об убийстве Папы Генрика. Тогда этот террорист намеренно разогнал лодку и врезался на всех парах в берег, сделав выбор в пользу смерти, нежели чем быть пойманным и взятым в плен. Сначала Хуан подумал, что бандитом руководил страх пресловутой африканской тюрьмы. Однако позже он понял, что тот пожертвовал собой ради дела. Точь-в-точь как Сьюзен Донливи.

— Нет, — ответил он неожиданно резко. — Она сделала это сразу же, без минуты колебаний.

— Значит, вы уже просмотрели пленки с записью изображений?

— Нет, мне это делать ни к чему. Просто на свете существуют несколько типов людей. А этот я уже изучил хорошо.

— Фанатики?

— Так точно. Покончить жизнь самоубийством, прикусив язык, было одной из альтернатив харакири для японских солдат, попадавших в плен во Вторую Мировую войну.

— Мне очень жаль, Хуан. По кораблю ходит слух, что она скрыла какую-то важную информацию.

— Так оно и есть, — поднял он глаза на Джулию. — Мне нужно поговорить с Джеффри Мерриком. Я думаю, он тоже может знать то, что нам пока неизвестно.

— А вот об этом забудьте. Давление у него еще слишком низкое. Я едва успела обработать его рану, как обнаружила, что у него началось заражение. Только недавно мне удалось стабилизировать его состояние. Пока он в себя не приходил. Я могу с уверенностью сказать, что мы не имеем дело с глубокой комой, однако организм по каким-то причинам отказывается работать.

— Джулия, у нас нет иного выхода. Сингер не случайно приказал террористам напасть на нефтяной комплекс именно сегодня утром в определенное время. Он задумал что-то еще. И похитил он Меррика, чтобы тот стал этому свидетелем. На допросе Сьюзен сказала Линде, что Сингер около двух часов провел с Мерриком наедине в тюрьме Дьявольского Оазиса. Могу поклясться, что тогда он ему все и выложил.

— И вы готовы рискнуть жизнью Меррика?

— Да, — незамедлительно ответил Хуан. — Сингер задумал что-то с ураганами. Думаю, он открыл какой-то способ управлять ими, равно как и провоцировать их зарождение. Вы действительно хотите, чтобы я рассказал вам о последствиях этих ураганов? Вы же лично отпросились у меня поехать волонтером в Новый Орлеан, когда на город обрушилась «Катрина».

— Но ведь я там родилась.

— Да, но теперь мы можем избавить чей-то родной город от подобной участи. Джулия, вы заведуете медицинским отсеком на борту «Орегона» и пользуетесь полной автономией. Но это так только потому, что я даю вам эту автономию. Если вы хотите, чтобы я отдал вам приказ, я это сделаю.

После минуты колебаний Джулия согласилась.

Хуан прекрасно знал, что ему бы следовало попросить Линду поговорить с Мерриком, ведь именно она была профессионалом в этой области. Однако здесь ведь речь шла не о допросе пленного, а всего лишь о разговоре с гостем, находящимся, правда, в полубессознательном состоянии.

— Ну что, идем?

Хаксли взяла несколько приборов и инструментов из операционной и направилась по коридору вдоль послеоперационных палат.

Теперь Меррику приходилось делить палату вместе с тремя ранеными африканцами. Его обожженное солнцем лицо было смазано специальным заживляющим гелем, но даже под многочисленными ожогами Хуан отчетливо видел почти мертвенную бледность его кожи. Проверив жизненные показатели, Джулия Хаксли ввела в капельницу стимулирующее вещество.

Веки его по-прежнему были закрыты, но Меррик начал медленно приходить в себя. Признаком этого послужило то, что он попытался облизать свои высохшие губы. Джулия тут же обтерла их влажной губкой. Затем веки его вдруг задрожали и раскрылись. Сначала он взглянул на Хаксли, затем на Хуана, а затем вновь на Хаксли.

— Доктор Меррик, меня зовут Хуан Кабрильо. Теперь вы в безопасности. Мы вытащили вас из плена. Сейчас вы находитесь в медицинском центре моего корабля.

Прежде чем Меррик успел что-либо ответить, Джулия спросила его:

— Как вы себя чувствуете?

— Пить, — прохрипел он.

Она тут же поднесла стакан с водой и соломкой к его рту, и он благодарно выпил пару глотков.

— Как ваша грудь?

Он замер на минуту, словно проверяя свое состояние.

— Я почти ничего не чувствую.

— В вас стреляли, — пояснил ему Хуан.

— Я ничего не помню.

— Сьюзен Донливи в вас стреляла.

— Ее не избили, — произнес он, словно память начала к нему возвращаться, — ее не избили. Это всего лишь был хороший грим, а я-то думал, что они пытали ее.

— Пока вас держали в заложниках, Дэниел Сингер вызывал вас к себе. Вы помните это?

— Вроде бы да.

— И вы с ним разговаривали.

— Где Сьюзен сейчас? — спросил он вдруг.

— Она покончила с собой, доктор. — Меррик на него непонимающе уставился. — Она сделала это, чтобы не дать нам узнать, что задумал Сингер.

— Нефтяные вышки, — голос Меррика превратился в шепот, он отчаянно старался побороть себя и не потерять сознание.

— Все верно. Он задумал спровоцировать широкомасштабный разлив нефти на нефтяном комплексе у побережья Анголы. Что еще он задумал? Он вам говорил?

— Вы должны остановить его. Эта нефть чрезвычайно токсич… — последние его слова практически затерялись в глубоком вздохе.

— Мы уже остановили его, — ответил Хуан. — Эта его затея провалилась. Скоро нефтяное пятно ликвидируют.

— Корабль, — бессознательно произнес Меррик.

— Да, у терминала стоял какой-то танкер. Но он не представлял никакой опасности.

— Нет. У Сингера есть корабль.

— Зачем он ему нужен?

— Это было открытие Сьюзен. Она рассказала ему о своих экспериментах и успешных результатах. Я-то думал, это всего лишь один из тестов, которые мои практиканты проводят в больших количествах. Только я и предположить не мог, что она в нем так преуспела, — Меррик закрыл глаза, не в силах больше смотреть на свет.

— Преуспела в чем? Джефф. Что открыла Сьюзен? Доктор Меррик!

— Она открыла органический гель, который превращает воду в самое настоящее желе.

— Для чего? — обреченно прошептал Хуан, видя, что Меррик не реагирует на его вопросы.

Секунд двадцать Меррик не произносил не слова.

— Для тепла, — наконец, выдавил он из себя. — Он выделяет огромное количество тепла.

Вот то недостающее звено, которое Кабрильо так долго искал. Для зарождения ураганов и их большей мощности необходимо тепло. И Сингер собирался «подкинуть» это тепло надвигающемуся урагану. И если он сольет этот гель в определенном месте в океане, то тепло, выделенное им, позволит ему спровоцировать зарождение урагана именно в этом месте. Этим и объясняется выбор Сингером именно сегодняшнего рассвета для начала своей ужасной миссии на «Петромаксе». Сингер рассчитал, что северные ветра пригонят токсичные испарения к центру формирования урагана, а тот доставит их к американскому побережью.

Хуан понимал, что воды у западного побережья Африки как нельзя лучше подходят для выброса этого органического геля. Однако территория там достаточно обширна, и поиски наверняка займут несколько часов, а то и более. Нужна дополнительная информация.

— Что за корабль у Сингера?

Танкер более всего подходил для перевозки подобных выделяющих тепло веществ, так как отличался высокой теплоемкостью.

Меррик молчал. Веки его слиплись, а губы слегка приоткрылись. Джулия взглянула на монитор к которому Меррик был подключен, и Хуан отчетливо понял, что ей не понравилось увиденное.

— Джефф, что у него за корабль? — потряс Хуан Меррика за плечо.

— Хуан, — предостерегающим тоном произнесла Хаксли.

Меррик склонил лицо в сторону Хуана, однако не смог разомкнуть век.

— Танкер. Он купил нефтяной танкер.

Линия жизни начала бешено скакать на экране монитора. Джулия оттолкнула Хуана в сторону.

— Мы теряем его. Подготовить все для дефибрилляции!

Она откинула простыни, а один из ее помощников уже прибыл со всем необходимым.

Глаза Меррика раскрылись от боли и ужаса. Он схватил Хуана за руку, силясь произнести еще несколько слов, однако у него ничего не вышло.

Линия сердца превратилась в сплошную прямую.

— Разряд, — крикнула Джулия. Оголенный торс Меррика подпрыгнул под действием тока. Хуан за несколько секунд до этого предусмотрительно отдернул руку, чтобы не получить удар электричеством. Прямая на мониторе также подпрыгнула, а затем вернулась в свое прежнее состояние.

— Эппи! — Один из помощников Хаксли подал ей шприц с эпинефрином. Игла его показалась Хуану слишком уж длинной. Прицелившись между двух ребер Меррика, она вонзила иглу прямо ему в сердце.

— Двести джоулей!

— Заряд идет. Есть заряд! — ответил помощник.

Тело Меррика вновь подпрыгнуло на больничной койке. И линия на мониторе тоже.

— Давай же, давай! — не унималась Джулия, и вот сердце Меррика заработало вновь, сначала с большими перебоями, однако затем сердцебиение выровнялось.

— Приготовить все для вентиляции легких.

Затем, осуждающе взглянув на Кабрильо, она произнесла:

— Стоило ли это того?

Он встретился с ее холодных взглядом.

— Это мы узнаем, когда перехватим танкер под названием «Сидра».