ГЛАВА 17
Отель представлял собой старое шестиэтажное здание недалеко от Колизея. Их номер занимал едва ли не четверть верхнего этажа, стены опоясывал балкон из кованого железа.
Кайл был все еще заторможен из-за лекарств, но, толкая его кресло-каталку, Макс слышал бормотание, а значит, он будет в сознании уже через час или два.
— Здравствуйте, — послышался голос из номера.
— День добрый, — ответил Макс. — Доктор Дженнер?
— Он самый.
Дженнер вышел в фойе из гостиной. На нем были черный костюм в едва различимую полоску и белый шелковый свитер. Макс также заметил на его как-то неестественно выгнутых руках кожаные перчатки.
Определить возраст психиатра с точностью он не мог. Лысины заметно не было, лишь пара седых прожилок. У глаз и рта виднелись следы морщин, но их, казалось, разгладили хирургическим путем. С его-то заработком Дженнер мог позволить себе лучших пластических хирургов в мире, и тем не менее на его лице остался след довольно коряво проделанных операций.
Особого значения это не имело, но Макса такое несоответствие все же удивило. Он протянул руку.
— Макс Хэнли.
Дженнер поднял руки в перчатках.
— Обойдемся без рукопожатий. Мои руки обгорели в авто катастрофе в детстве.
— Ну что вы, все в порядке. Это Эдди Сэн, он из компании, спасшей моего сына, а вот и сам Кайл.
— Рад знакомству, доктор, — вставил Эдди. — Извините, мы не могли сказать название отеля, пока вы не прибудете в Рим. Безопасность прежде всего.
— Я все понимаю.
Дженнер провел их в одну из трех спален номера. Они уложили Кайла в больничной сорочке на исполинскую кровать с пологом и зашторили его. Макс погладил рукой щеку сына. В глазах его было море любви, боли, безнадежности и самобичевания.
— Мы вернем его, — заявил Адам, несомненно уже сотни раз видевший подобное выражение лица. Застекленные двери балкона в гостиной были распахнуты, и тишину нарушал гул ночного Рима. За крышей стоявшего напротив здания виднелись стены и арки известнейшей достопримечательности города. Вмещая почти пятьдесят тысяч человек, Колизей не уступал в размерах современным стадионам.
— Я так понимаю, все прошло как по маслу, — сказал Дженнер. У него был какой-то неуловимый акцент, будто его воспитали не говорившие по-английски родители.
— Вообще-то нет.
— Правда? Что же случилось?
Да и глаза, подумал Макс. Что-то в них было. За модными очками психиатра карие глаза как-то странно выглядели. Как правило, Макс мог моментально прочитать характер собеседника по его глазам, но только не доктора Дженнера.
— Респонсивисты обзавелись вооруженной охраной, — ответил вместо Макса Эдди.
Адам со вздохом опустился на диван.
— Я боялся, что этот день настанет. Том и Хайди превратились в окончательных параноиков. Был лишь вопрос времени, когда они обзаведутся оружием. Мне очень жаль. Стоило поделиться с вами своими опасениями.
Эдди махнул рукой:
— Никто из наших не пострадал, все нормально.
— Не скромничайте, мистер Сэн. Я бывал в бою и понимаю, через что вам пришлось пройти.
Вьетнам, подумал Макс. Значит, они примерно одного возраста. Что ж, одной загадкой меньше.
— И как все это делается?
— Вообще-то, я пригласил бы всех родных и близких Кайла, и мы устроили бы ему интервенцию, чтобы он осознал нашу поддержку. Но, думаю, первые пару сеансов мне придется поговорить с парнем наедине. Он будет в шоке, когда очнется и поймет, что произошло, — Дженнер выдавил слабую улыбку, — и уж поверьте моему опыту, этот шок моментально сменяется яростью.
— Кайл совсем не жестокий, если что, — заверил его Макс. — В отличие от его старика, у него довольно мягкий характер.
— Обычно на всякий случай я все же прописываю своим подопечным успокоительное, пока шок не пройдет. — Дженнер махнул рукой на прикроватный столик со старомодной врачебной сумкой рядом с букетом цветов.
— И скольким вы уже помогли, доктор?
— Можно просто Адам. Более чем двумстам беднягам.
— Безупречно?
— Хотел бы я сказать да, но это не так. Некоторые доходили до самоубийства, кто-то возвращался в секту. Это печально. Людей завораживают якобы благородные поступки респонси- вистов, но со временем группа оказывает на них все большее и большее влияние, особенно разлучая их с любимыми. После такого порой бывает чрезвычайно сложно помочь им вернуться к обычной жизни.
— Почему же люди это допускают? — спросил Эдди, хотя и сам знал ответ. Точно так же было и в китайском квартале, где он рос. На тебя давили, принуждая присоединиться к банде, и после этого уже не отпускали.
— Все из-за одиночества, чувства отчужденности. Респонсивисты дают им возможность почувствовать себя частью чего-то большего, помогают найти смысл их существованию. По тем же причинам многие прикладываются к бутылке или садятся на иглу, да и процесс реабилитации похожий.
— Мать Кайла сказала, что в секте он не дольше пары месяцев, так что, думаю, с ним все будет в порядке.
— Длительность здесь ни при чем, — возразил Дженнер, — важно то, насколько они успели запудрить ему мозги. Был у меня случай, когда женщина всего две недели посещала собрания респонсивистов, а ее муж забеспокоился и решил нанять меня. В итоге она ушла от него и теперь работает секретарем у главы их лагеря в Греции — того самого, откуда вы только что спасли сына. Пэтти Огденбург. Забавно, как в память врезаются наши неудачи и напрочь забываются наши успехи.
Макс и Эдди понимающе закивали. Обоим это было хорошо знакомо.
— Я вот чего понять не могу, — начал Эдди, — каким образом столь успешная женщина, как Донна Скай, купилась на эту чушь?
— Да так же, как и все остальные. Все награды и поклонники не оградят от одиночества. Зачастую знаменитости еще больше отдалены от реальности и легко внушаемы. Там, снаружи, она окружена фанатами, а в организации она просто Донна. Хотя ее слава идет на пользу привлечению новых членов.
— Этого мне никогда не понять, — простонал Макс.
— Вам и не нужно, — подбодрил его Дженнер, — затем вы и наняли меня. От вас Кайлу требуется лишь отцовская любовь и забота.
— Вы что-нибудь слышали о центре респонсивистов на Филиппинах? — Эдди решил сменить тему.
Дженнер задумался.
— Не припомню. Не удивлюсь, если они содержат там свои клиники, но… А, нет, погодите-ка. Да, прошел слушок о строительстве нового лагеря. Полагаю, они купили участок земли, но застроить еще не успели.
— А насчет аренды круизных кораблей?
— Вы про «Золотой рассвет»? Кошмарная трагедия. Видно, это было одно из их так называемых «морских убежищ». Они уже несколько раз проделывали такое за последние пару лет. Просто арендуют целый корабль, ну или как минимум бронируют половину кабин, где и проводят собрания, обсуждая идеи движения. Я посетил одно из них ради интереса. Мне это показалось очередным способом привлечения новых членов и вымогательства денег.
Дженнер встал.
— Надо бы проверить, как там Кайл.
Как только он вышел из комнаты, Макс подошел к серванту, в котором бутылки алкоголя выстроились в ряд, точно солдаты на параде. Он плеснул виски и жестом предложил Эдди выпить с ним. Тот покачал головой.
— Да брось, — Макс сделал глоток, — мы же не на задании.
— Это не важно. Так что скажешь?
— Думаю, нам с ним очень повезло. Он свое дело знает. А тебе как?
— Согласен. Линда молодец, что нашла его. Уверен, с Кайлом все будет в порядке.
— Спасибо, что присмотрел за ребенком, — пошутил Макс, вкладывая, впрочем, куда более глубокий смысл в эти слова.
— Ты бы сделал то же самое для любого из нас.
Зазвенел сотовый Макса, он вытащил его из кармана и посмотрел на экран. Председатель.
— Мы на месте, живы-здоровы, — ответил он, не церемонясь с приветствиями.
— Рад слышать. Дженнер с вами?
— Да, мы с Эдди как раз обсуждали, как нам с ним повезло.
— Вот и хорошо.
— А как там на «Орегоне»?
— Только что говорил с Лэнгстоном. Надо было попросить У Джулии вазелин: уж очень мне влетело за наш прорыв через Коринфский канал.
— Он слегка рассердился?
— Не то слово, друг мой. Он там пытается убедить греков, что это не был план террористов по подрыву канала. Боже, да они уже НАТО звать собрались.
Макс поморщился.
— А все твой чертов план В.
Хуан загоготал.
— Торжественно клянусь подать в отставку, если когда-нибудь снова дойдет до плана В.
— Ловлю на слове, Эдди свидетель.
— Что с Кайлом? — уже серьезно спросил Кабрильо.
— Скоро очухается после лекарств, а там видно будет.
— У нас тут целый корабль за вас болеет.
— Задача оказалась непростой, — признал Макс, — куда сложнее, чем я представлял.
— Он же твой сын. Может, вы не так близки, но ты все равно его любишь, и ничто не в силах это изменить.
— Просто… я так зол!
— Нет, Макс, это чувство вины. Две разные вещи. И тебе придется смириться с этим, иначе ему не помочь. Такова жизнь. Что-то мы можем изменить, что-то — нет. Надо лишь не терять голову и действовать благоразумно.
— Я чувствую, что подвел его.
— Каждый родитель рано или поздно проходит через это. Это часть воспитания.
Хэнли обдумал слова Кабрильо и кивнул. Когда до него дошло, что Хуан этого не видит, он с неохотой произнес:
— Тут ты прав. Просто это так…
— Тяжело, я знаю. Макс, отправляясь на задание, мы продумываем каждую мелочь, учитываем каждый вариант, чтобы не быть застигнутыми врасплох. И все равно порой все идет наперекосяк. Ты хороший отец, ты все правильно делаешь, ты готов подставить Кайлу свое плечо. Откуда тебе знать, случилось ли бы это, будь ты с ним постоянно? Просто прими ситуацию как есть, ладно?
— Когда-нибудь ты станешь лучшим папочкой в мире.
— Шутишь? — рассмеялся Кабрильо. — Зная, в каком подлом мире мы живем, я бы своего ребенка из комнаты не выпу- скал лет этак до тридцати. Да и после — разве что до калитки во дворе.
— Где вы находитесь?
— К югу от вас. Достигнем Ривьеры завтра ночью и к утру возьмем торговца оружием под наблюдение.
— Я должен сейчас быть с вами.
— Ты должен быть с Кайлом. Не переживай, будь там сколько потребуется, ясно?
— Ясно… — Сэн жестом попросил трубку. — Погоди-ка, Эдди хочет с тобой поговорить.
— Хуан, мы побеседовали с Дженнером, и он рассказал, что респонсивисты арендовали круизные суда.
— Так…
— Может, пустая затея, но, думаю, Эрику с Марком стоит просмотреть данные об этих круизах, поискать что-то подозрительное.
— Неплохая мысль. Что-то еще?
— Сказал, что слышал о возведении нового лагеря на Филиппинах. Но, учитывая, что на «Золотом рассвете» было около четырехсот респонсивистов, строительство наверняка уже на более серьезной стадии, чем он предполагает. Тоже стоит проверить.
— Обязательно.
Из спальни вышел Дженнер, притворив за собой дверь. Театральным шепотом он известил:
— Кайл приходит в себя. Полагаю, вам пора оставить нас ненадолго. — Он извлек из своей сумки цилиндрический предмет размером с банку газировки. — Это блокиратор на ручку двери номера, чтобы ее нельзя было открыть изнутри.
— Хуан, нам пора, — бросил Эдди в трубку и прервал разговор.
Макс уже стоял на ногах.
— Сколько времени это займет?
— Оставьте мне телефон, я позвоню. Через час… может, два. Мы с Кайлом немного побеседуем, а затем я пропишу ему успокоительное.
Макс колебался, переводя взгляд с двери спальни на психиатра.
— Доверьтесь мне, мистер Хэнли, я знаю, что делаю.
— Ладно.
Макс черкнул свой номер на клочке бумаги. Вместе с Эдди они дошли до лифтов в вестибюле. Позади раздался щелчок: Дженнер захлопнул блокиратор на ручке двери.
— Давай перекусим, я угощаю.
— Не отказался бы от чего-нибудь итальянского, — выдавил смешок Макс.
— Прости, дружище, сегодня только китайская кухня.
