Глава 20
Марион не могла объяснить это. Такого ощущения она не испытывала со школы, с того момента, как ей улыбнулся мальчик, о котором она мечтала. Это было всё. Он никогда не подходил к ней и не разговаривал с ней. Сейчас, сидя за столиком на двоих, она испытывала такое же головокружение, как в школьные годы.
Белл встретил ее у банка Кромвеля точно в пять часов и усадил в такси. Водитель подъехал прямо к восьмиэтажному зданию, в котором находился самый знаменитый в городе французский ресторан «Дельмонико». Они вошли в лифт, поднялись на верхний этаж, и администратор провел их в отдельный кабинет с огромным окном, из которого открывался вид на город и на залив.
Люди, которые могли позволить себе это, думали только о том, чтобы заказать обед из десяти перемен, каждая из которых сопровождалась своим вином. Белл заказал устрицы Рокфеллер с острым соусом карри, за которыми последовал ароматный бульон, осетр, выловленный браконьерами в Великих озерах, лягушачьи лапки а ля цыпленок, свиные отбивные, цыпленок по-киевски, ассорти из жареной дичи, вареный картофель и горошек в соусе.
Марион за всю свою жизнь ни разу не обедала так роскошно. Правда, ее приглашали на обеды с вином избранные городские холостяки с деньгами, но никто не угощал ее с такой роскошью. Она была более чем благодарна, что порции были маленькие, но сожалела, что заранее не ослабила корсет.
На десерт Белл заказал блины «Сюзетт», пылающий деликатес с ароматным апельсиновым соусом. Когда официант стоял перед столиком, поливая блины раскаленной смесью, Марион заставила себя посмотреть Беллу в глаза.
— Можно мне задать вопрос, мистер Белл?
Он обаятельно улыбнулся.
— Полагаю, что мы достаточно узнали друг друга, чтобы ты называла меня Исааком.
— Предпочитаю обращение «мистер Белл», если не возражаешь, — сказала она сдержанным тоном, который сочла правильным.
Улыбка не исчезла.
— Продолжай.
— Как тебе удается позволить себе всё это на зарплату детектива?
Он рассмеялся.
— Ты поверила бы в то, что я экономил в течение многих месяцев, чтобы произвести на тебя впечатление?
— Ни в коем случае, — заносчиво ответила она.
— Банк Кромвеля — самый крупный банк в Сан-Франциско?
Она была изумлена этим вопросом в ответ на ее слова.
— Нет, есть еще два банка крупнее, включая «Уэллз Фарго» Почему ты спрашиваешь?
— Моей семье принадлежит крупнейший банк в Новой Англии.
Она попыталась переварить это, но ей не удалось.
— Тебя огорчит, если я скажу, что не верю тебе?
— Спроси у своего босса. Он подтвердит.
Она смущенно нахмурилась.
— Почему же ты работаешь наемным детективом, если можешь быть президентом банка?
— Так получилось, что мне больше нравится расследование преступлений, чем банковское дело. За письменным столом я чувствую себя в ловушке. К тому же интеллектуальные состязания с разумом преступника интересны.
— Ты преуспеваешь? — спросила она, поддразнивая.
— Побед больше, чем поражений, — честно ответил он.
— Почему я? — спросила она его. — Почему вино и обед с простой секретаршей, вместо того чтобы выбрать девушку из высшего общества, равную тебе по положению?
Белл ответил прямо, без жеманства:
— Потому что ты привлекательна, интеллигентна, и я очарован.
— Но ты ведь не знаешь меня.
— Надеюсь изменить это, — сказал он, поедая ее глазами. — А сейчас довольно разговоров. Приступим к блинам.
Когда они покончили с вкуснейшим десертом, Белл попросил официанта принести два бокала портвейна пятидесятилетней выдержки. Затем сыто откинулся на спинку стула.
— Расскажи мне о Якове Кромвеле.
Еда и вино сделали свое дело. Марион слишком размякла, чтобы заметить ловушку, в которую попала.
— Что же ты хотел бы узнать?
— Откуда он появился, как учредил свой банк, женат ли он? После встречи с ним я понял, что он интересный человек. Слышал, что они с сестрой главные филантропы в городе.
— Я работаю на Кромвеля уже девять лет и могу совершенно определенно заявить, что он умный и перспективный человек, к тому же убежденный холостяк. Он учредил банк в 1892 году, имея очень небольшие активы, и пережил спад девяностых. Он сделал деньги в самые страшные годы депрессии. Большинство банков в городе тогда оказалось на грани закрытия. Но не Национальный банк Кромвеля. Благодаря умелому управлению и соблюдению твердых принципов банковского дела он построил финансовую империю, активы которой составляют много миллионов долларов.
— Изобретательный человек, — восхищенно сказал Белл. — Очевидно, он добился успехов собственными силами.
Она кивнула.
— Развитие Национального банка Кромвеля не назовешь иначе, как финансовым чудом.
— Где же он нашел деньги, чтобы открыть банк?
— Это довольно загадочная история. Он держит рот на замке и ничего не рассказывает о том, чем занимался до организации небольшого банка на Рыночной улице. По слухам, он начал, имея не больше пятидесяти тысяч долларов. Когда я пришла в банк, его активы значительно превышали миллион.
— Для инвестиций какого рода он использует свое состояние?
Она беспомощно подняла руки, сдаваясь.
— Честное слово, не знаю. Он никогда не упоминает о своих личных финансах при мне, не видела я и никаких документов или корреспонденции. Полагаю, он вкладывает свои доходы обратно в банк.
— А какая у него семья? Откуда появились они с сестрой?
И снова Маргарет растерялась.
— Он никогда не говорит о своем прошлом. Только один раз упомянул, что у их отца была ферма в северной Дакоте, в небольшом городке Буффало. Все остальные связи его семьи похоронены в прошлом.
— Уверен, что на это у него есть свои причины, — сказал Белл.
Он не хотел, чтобы Марион зашла слишком далеко, поэтому перевел разговор на собственное детство и воспитание в элитном обществе Бостона. Рассказал об учебе в Йельском университете, о чрезвычайном разочаровании отца, когда он начал работать в детективном агентстве Ван Дорна, а не в семейном банке. Затем Белл вернулся к Кромвелю.
— Кромвель произвел на меня глубокое впечатление как образованный человек. Хотел бы я знать, где он учился.
— Маргарет как-то говорила, что он посещал колледж в Миннесоте, — сказала Марион, покончив с блинами и промокая салфеткой губы.
— Маргарет — красивая женщина, — сказал он, наблюдая за ее реакцией.
Марион постаралась скрыть свою неприязнь к сестре Кромвеля.
— Мне известно, что она занимается благотворительностью в целом ряде учреждений, но мне не хотелось бы видеть ее в числе своих близких друзей.
— Ей нельзя доверять? — догадался Белл.
— Она не всегда говорит правду. Ходят слухи о скандалах, которые мистеру Кромвелю удается покрывать. Странно, но ее выходки не вызывают у него беспокойства. Похоже, они даже развлекают его.
— А он много путешествует?
— О да, часто ловит рыбу в Орегоне, наслаждается одиночеством, ходит в клуб «Богема», скрывается в нем или охотится на Аляске. И еще он, по крайней мере, три раза в год посещает конференции банкиров, которые проводятся в разных штатах, вместе с Маргарет он совершил тур по Европе.
— Значит, он не управляет повседневными делами банка?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, нет, мистер Кромвель поддерживает постоянную связь с банком, когда отсутствует. Кроме того, у него есть совет директоров, в составе которого — лучшие финансовые умы.
Официант принес на серебряном подносе бокалы с портвейном. Несколько минут они неторопливо пили его, затем заговорила Марион:
— Почему ты задаешь мне все эти вопросы о мистере Кромвеле?
— Я следователь. Это всего лишь естественное любопытство.
Она убрала выбившуюся прядь со лба и пригладила волосы.
— Я чувствую себя отверженной.
Белл внимательно посмотрел на нее.
— Отверженной? — повторил он.
— Да, ты задаешь вопросы о моем боссе, но ни разу ничего не спросил обо мне. Большинство мужчин, которых знаю, при первом свидании расспрашивали о моем прошлом.
— Позволишь и мне совершить туда экскурсию? — спросил он, поддразнивая ее.
— Ничего особенного, — ответила она, смеясь. — У меня довольно скучная жизнь. Я уроженка Калифорнии, родилась по ту сторону залива в Сосалито. Моя мать умерла, когда я была еще совсем юной, отец, машинист в компании «Железные дороги Вестерн Пасифик», приглашал для меня учителей, пока я не подросла настолько, чтобы поступить в Первую городскую школу секретарей. Когда я ее закончила, Яков Кромвель нанял меня, с тех пор работаю у него в банке, сделала карьеру от офисной машинистки до его личного секретаря.
— Была замужем?
Она застенчиво улыбнулась.
— Пару раз мне делали предложение, но до алтаря дело так и не дошло.
Он протянул руку через стол и взял ее за руку.
— Надеюсь, Прекрасный Принц однажды появится, и ты увлечешься им.
Она высвободила свою руку, скорее проявляя свою независимость, чем отвергая его.
— Прекрасных Принцев мало, и они далеко. Недавно встретила одного в Сан-Франциско.
Белл не захотел развивать эту тему. Он был решительно настроен снова порасспрашивать ее и понять, увлекла ли их волна взаимного притяжения.
— Мне очень понравился этот вечер. Нечасто мне приходится проводить время в компании с такой очаровательной женщиной, которая может в разговоре придерживаться своей точки зрения.
— Ты мастер делать комплименты.
Он оторвал от нее взгляд. Белл не хотел рисковать, но он должен был получить ответ еще на один вопрос.
— В Кромвеле меня интригует еще одна вещь.
По выражению ее лица он понял, что она расстроилась: видимо, ожидала, что он предложит снова встретиться. Он почувствовал, что она начинает сомневаться в нем.
— Что же это? — ее тон стал ледяным.
— Когда я впервые увидел его в обеденном зале клуба «Богема», а затем еще раз сегодня у него в кабинете, у него на руках были перчатки. Неужели он всегда надевает их, когда обедает или работает за письменным столом?
Она сложила салфетку и положила ее на стол в знак того, что вечер закончился.
— Когда он был ребенком, однажды побывал в пожаре. Обе руки страшно обгорели, поэтому он носит перчатки, чтобы скрыть шрамы.
Белл чувствовал себя виноватым, что использовал Марион. Она была красивой интеллигентной женщиной. Он встал, обошел стол и подвинул ее стул.
— Искренне сожалею, что позволил своей пытливой натуре детектива взять надо мной верх. Надеюсь, ты простишь меня? Дашь мне шанс исправить это?
Она почувствовала, что он говорит искренне, и ощутила прилив возбуждения; у нее вновь появилась надежда, что он интересуется ею. Он оказался гораздо более привлекательным, чем она могла представить.
— Хорошо, Исаак, встретимся снова. Но уже без всяких вопросов.
— Никаких вопросов, — ответил он, вздрогнув от удовольствия, когда она обратилась к нему по имени. — Обещаю.
