Эпилог
О! Давай полетим, дорогая
Марко Селер видел выход из своего затруднительного положения. Вместо того чтобы ждать, пока Джозефина передумает, и бояться, что она этого не сделает, он позвонил из гостиницы по междугородному телефону. Трубку поднял Уайтвей. Он словно всю ночь ждал новостей из Фресно.
— Она полетит?
— Говорит Марко Селер, конструктор и главный механик вашего аэроплана.
— А… Ну? Она полетит?
— Мистер Белл беседует с ней об этом за завтраком, — вежливо ответил Селер. — Время еще есть: поле затянуто густым туманом, и солнце его еще не разогнало. Но у меня есть предложение. Если Джозефина не хочет выиграть гонку за кубок Уайтвея, это может сделать ее машина.
— О чем вы говорите?
— Если она не согласится лететь, я пролечу последний отрезок от Фресно и закончу гонку за нее.
— Это противоречит правилам. Один летчик, одна машина на протяжении всей гонки.
— Мы практичные люди, мистер Уайтвей. Это ваши правила. И Кубок Уайтвея — ваша гонка. Разумеется, вы вправе изменить собственные правила.
— Мистер Селер, возможно, вы разбираетесь в аэропланах, но вы не знаете главного о читателях газет. Они примут любую ложь, какую вы напечатаете, если только она не противоречит другой лжи, к которой вы уже их приучили. Они любят Джозефину. Хотят, чтобы она выиграла. И им плевать на вашу летающую машину.
— Но это было бы так полезно для авиации… — взмолился Селер.
— И еще полезнее вам. Я не вчера родился.
Телефон замолчал.
Селер подслушивал у дверей гостиничного номера. Он слышал, как настойчиво говорит Белл. Потом Джозефина громко и отчетливо сказала:
— Нет!
Селер торопливо пошел на поле к своему моноплану. Туман был еще густой, и он с трудом различал машины Джо Мадда и Исаака Белла. Механики Джозефины с подозрением наблюдали за ним, хотя он с самой Юмы в Аризоне руководил их усилиями.
— Нужно завести мотор, — сказал Селер.
— Зачем? Она ведь никуда не летит.
— Мистер Белл умеет убеждать. Он уговорит Джозефину передумать. Давайте заполним баки, провернем мотор и прогреем его. — Они переглянулись. Селер сказал: — Не вижу, чтобы механики Джо Мадда сегодня бездельничали. Когда туман рассеется, они будут готовы к полету. А мы? Просто на всякий случай?
Это заставило их взяться за дело. Ведь, в конце концов, это была гонка, и, пусть скорее детективы, чем механики, они отдали состязанию уже сорок восемь дней. Четыре тысячи миль.
— Готовьте горючее. Я сейчас вернусь.
Он сходил в маленькую каюту, отведенную ему в поезде, и вернулся с гофрированной бумажной трубкой ярд длиной и шесть дюймов шириной, запечатанной с обоих концов. Селер просунул ее в кабину аэроплана.
— Что это? — спросил детектив.
— Флаг «Сан-Франциско инквайерер», которым Джозефина должна размахивать, когда сядет на Президио. А что с мотором?
— О чем это вы?
— Мне не нравится звук.
— По-моему, все в порядке.
Селер посмотрел механику-детективу в глаза. Потом сверкнул своей самой убедительной улыбкой.
— Давайте договоримся, сэр. Я не стану арестовывать преступников. А вы не станете убеждать меня, что мотор, который так гудит, не заглохнет в небе.
— Простите, Селер. Вы правы. А что вы слышите?
— Принесите мне ящик из-под мыла. — Он забрался на него, поднялся в кабину и стал включать и выключать «Антуанетту». Наклонив голову, слушал с удивленным выражением. — Уберите колодки. Надо немного повозить ее.
— Не наткнитесь на что-нибудь. В пятидесяти футах ничего не видно.
Механик убрал деревянные блоки, державшие колеса.
Селер включил мотор.
— Слышите? Слышите?
— Не знаю…
— Слушайте. Я сделаю сильней.
Он включил полную тягу. Гудение мотора перешло в рев. Селер повернул руль, изменил наклон крыльев, проехал пятьдесят ярдов по траве и взмыл в воздух.
Белл приказал подготовить «Орел» к полету, но следовать за Селером в тумане не было возможности: никто не знал, куда он полетел. Пришлось ждать сообщений железнодорожных диспетчеров, которые могли видеть машину Селера. Примерно через час Беллу позвонили железнодорожные детективы Том Криггз и Эд Боттомли.
— Вы уверены, что взяли Гарри Фроста?
— Я лично видел его на глыбе льда в полицейском участке Фресно.
— Так вот, у нас второе за два дня ограбление с динамитом. Парень с мушкетом вошел в нашу лавку, запугал старика-продавца, заставил погрузить на дрезину двести пятьдесят фунтов динамита, детонаторы, щипцы для льда и уехал. Дрезину мы нашли за три мили от города, на рельсах, рядом со скошенным лугом. Ни следа парня, динамита или щипцов для льда.
— Щипцы для льда? — удивленно спросил Белл. — А что еще он взял?
— Двухсот фунтов динамита мало?
— Что еще?
— Подождите… Эй, Том, мистер Белл хочет знать, взял ли он еще что-нибудь… Да. Том говорит, он взял электрический фонарик и моток провода.
— Что за детонаторы? Гремучая ртуть?
— Электрические.
— Следы колес фургона нашли?
— Вот это странно. Посреди поля только следы колес фургона. А на дороге ничего, кроме следов ног. Странно, верно?
— Нет, если он прилетел на аэроплане.
— О! Я об этом не подумал… Вы еще тут, мистер Белл?
Исаак Белл бежал к «Американскому орлу».
— Разверните машину!
Настойчивое «лязг! лязг! лязг!» «Гнома» заставило Джо Мадда отвернуть и позволить Беллу взлететь раньше «Освободителя». Белл отыскал рельсы Южно-Тихоокеанской железной дороги и полетел на север, к Сан-Франциско. У него было меньше двухсот миль, чтобы догнать Марко Селера.
Украденные электрические детонаторы, фонарик и электрический провод подсказали Беллу, что задумал Марко Селер. Он украл ингредиенты, позволяющие сделать воздушную бомбу с электрическим детонатором. Вести аэроплан, имея на борту ртутный детонатор, который взрывается от прикосновения, очень опасно, потому что машину постоянно подбрасывает на восходящих потоках и сносит ветром. Любое резкое движение может привести к взрыву ртутного детонатора — и к гибели машины.
А вот электрический детонатор легко управляется простым выключателем между батарейками фонарика и детонатором. Пока переключатель не нажат, динамит не опасен. Щелкнешь переключателем — и динамит взорвется.
Селер все должен устроить так, чтобы управлять бомбой, когда будет у цели. Он должен установить два переключателя: один, чтобы приготовить бомбу к сбросу, и второй, который и вызовет взрыв.
Но Белл не понимал, зачем Селеру понадобились щипцы для льда. Остальное было ясно. Уайтвей не дал ему разрешения продемонстрировать, что его машина может выиграть гонку даже без Джозефины, и Селер потерял возможность доказать итальянской армии, что его аэроплан может быть боевой машиной.
Когда взорвутся сброшенные им двести фунтов динамита, грохот взрыва услышат по всему земному шару. А ответ на вопрос, куда он бросит бомбу, предельно ясен. Мошенник вроде Селера, в сущности то же самое, что создатель шумихи и сенсаций Престон Уайтвей. Оба подсознательно понимают, как добиться наибольшей известности. Мало зданий в Сан-Франциско так высоки и так знамениты, как здание «Сан-Франциско инквайерер». Взрыв, который уничтожит это здание с летающей машины, услышат генералы всего мира.
А если Престон Уайтвей погибнет в своем роскошном кабинете на верху этого здания, тем лучше: к услугам Селера будет его богатая вдова. Белл понимал, что она никогда больше не увлечется Селером, но Селер этого не знал. В представлении итальянца он одной бомбой убивал двух зайцев, мрачно думал Белл: демонстрировал военные возможности летательной машины и брал в жены богатую вдову.
Была хорошая летная погода. Ветер стих. Небо чистое, воздух достаточно холодный, чтобы охлаждать мотор, и достаточно плотный, чтобы держать машину на полной скорости. Роторный мотор «Гном» давал скорость, позволявшую догнать Селера. Но, когда Белл увидел наконец проход в холмах, через который шла к Окленду железная дорога, а потом голубые заливы Окленда и Сан-Франциско, Селера он еще не догнал. Конечно, Селер мог разбиться где-нибудь по дороге, на воде или в лесах, где Белл его не заметил. Возможно. Машины устали.
Потом с упавшим сердцем Исаак Белл вдруг увидел желтую точку, которая сказала ему, что Селер пересек залив и приближается к городу. Он летел ниже Белла; возможно, его тянул к земле вес взрывчатки, а возможно, так легче было поразить цель. Но это давало Беллу небольшое преимущество, и он воспользовался им, передвинув руль вперед и ныряя со все возрастающей скоростью.
Впереди в Сан-Францисский залив далеко выступал Оклендский мол. По этому причалу поезда подходили к океанским фрейтерам и городским паромам; летя над молом, Белл увидел знаменитый темно-зеленый «особый» поезд Южно-Тихоокеанской железной дороги, принадлежащий президенту дороги Осгуду Хеннеси. Приехали Арчи и Лилиан вместе с Даниэллой ди Веккио.
Белл догоняет. Он уже давно летел над водой, а Селер еще не добрался до берега. Белл достал ружье и установил на турели. Тяжелые пули из «Ремингтона» просвистят у головы Селера и заставят его больше думать о спасении, чем о бомбе: трудно будет возиться с ней, когда вокруг воет свинец. Но, рассмотрев моноплан в свой мощный бинокль, детектив был потрясен. Теперь он знал, зачем Селер украл щипцы для льда. Он забыл, что, каковы бы ни были его пороки, Селер талантливый механик. Ничего трудного в том, чтобы сбросить бомбу, не будет; ее не придется выбрасывать из кабины.
Все четыре ящика с динамитом висели под монопланом прямо под Селером, где вес в двести фунтов был хорошо уравновешен, и свисали эти ящики со щипцов для льда. Белл увидел веревку: она шла от рукояти щипцов по корпусу аэроплана и исчезала в кабине, где сидел Селер.
Теперь, чтобы сбросить бомбу, ему достаточно только включить электрический детонатор и потянуть за веревку.
Белл опустил бинокль и прицелился из автоматического ружья. Дальность все еще была слишком велика. Но теперь Селер летел над лесом мачт, обозначавшим причал. Всего несколько минут лета отделяли его от главного здания империи Уайтвея. Белл увеличил угол спуска и полетел быстрее. Это помогло: теперь он тоже шел над причалом, и Селер оказался в пределах дальности стрельбы. Но теперь он летел выше Белла, потому что спуск был длинный, а Белл едва не задевал за крыши зданий.
Впереди встало здание «Инквайерера»; оно было выше прочих, и на его вершине по-прежнему виднелся желтый транспарант. Белл потянул руль высоты, чуть поднялся и отыскал машину Селера в прицеле. А когда уже собирался нажать на курок, увидел, как на веранде мезонина, в котором размещался кабинет Уайтвея, что-то блеснуло. Белл поднес к глазам бинокль.
На одной линии с нагруженным динамитом монопланом Селера, на линии огня, суетились операторы с камерами. Ими руководила одетая в белый шерстяной свитер высокая светловолосая женщина с волосами, забранными наверх, чтобы не мешать смотреть в объектив. Марион решила снимать драматический финал гонки с крыши здания, которое авиаторы должны были облететь, прежде чем сесть в Президио.
Белл круто повернул, чтобы изменить линию огня. Селер летел прямо на здание. Он был меньше чем на сто футов выше и быстро приближался; Белл видел, как он потянулся к веревке.
Он не мог стрелять в Селера, не подвергая опасности Марион. Но, если он не выстрелит, Селер сбросит бомбу.
Белл резко повернул машину влево. Крылья заскрипели, застонали распорки. Пропеллер взвыл: мотор работал в воздухе с меняющийся подъемной силой. Белл ушел с курса Селера, чтобы изменить угол стрельбы. Расстояние между машинами быстро увеличивалось. У него была одна секунда на выстрел. И он грянул. Марко Селер пригнулся, дико озираясь, и с удивлением увидел за собой «Орел» Белла.
Он схватил веревку, высвобождавшую бомбу. Но было поздно: его аэроплан миновал здание «Инквайерера». Селер наклонил машину, чтобы вернуться и предпринять новую попытку.
— Не в мое дежурство, — сказал Исаак Белл.
Люди на веранде мезонина благополучно остались позади, и Белл выстрелил снова. Судя по резкому движению головы Селера, эта пуля прошла ближе. Самолет Селера начал крутой подъем, Белл последовал за ним. Он понимал, что нужно оставаться позади и внутри поворота Селера, чтобы продолжать стрелять, отгоняя Селера от цели.
Селер поднимался, Белл за ним. Селер начал спуск, Белл не отставал. Он подлетел так близко, что видел лицо Селера, как будто им предстоял боксерский матч. Селер снова нырнул и что-то достал из кабины: оружие; Белл узнал обрез lupa. Засвистела дробь, задевая распорки крыльев.
— Зубастый? Я тоже.
Белл выстрелил из своего ружья на турели. Сел ер отдернул руку от приборов управления, те вдруг раскалились. Белл выстрелил еще. Селер дернул alettoni и руль направления, и машина устремилась к Сан-Францисскому заливу. Белл полетел следом, надеясь прижать Селера к воде. Но Селер повернул и снова устремился к зданию «Инквайерера». Белл повернул круче. «Орел» оказался точно там, где хотел летчик. И Белл вдруг понял, что, пролетев четыре тысячи миль, наконец овладел мастерством полета.
Он полетел рядом с Селером, прицелился и знаком велел тому: садись, иначе застрелю. Селер в упор выстрелил из обреза. Просвистела дробь; почти вся она прошла мимо, но одна дробинка, попала в затвор «Ремингтона» и заклинила его.
Белл достал «браунинг» и открыл огонь.
Ответный рев lupa сказал ему, что на Селера это не произвело впечатления. Теперь итальянец использовал свое огневое преимущество; он искусно перезаряжал обрез и непрерывно стрелял. Только малая дальность боя обреза спасла Белла. А Селер тем временем снова приготовился сбросить бомбу.
Белл видел, как он протянул руку к веревке, которая включала электрический детонатор. Тогда он развернул «Орел» и повел его курсом на столкновение. На лице Селера отразилась паника. Он мог ударить в бок желтого моноплана, но в последнее мгновение отвернул и прошел перед его носом. Селер повернул свой двуствольный обрез и повел его за Беллом; тот был так близко, что смог заглянуть в глубину стволов.
Когда уже нельзя было промахнуться, Марко Селер взвел оба курка. Исаак Белл увидел пламя, вылетевшее из стволов. К нему устремился поток дроби, и рослый детектив понял, что его тактика сработала. Он выиграл бой. На пути дроби оказался вращающийся пропеллер Селера. Стремительный свинец вдребезги разнес восьмифутовый деревянный винт. Желтый моноплан покачнулся. Селер попробовал планировать, гася скорость кругами. Но тяжесть динамита оказалась слишком велика для обессилившей машины. Аэроплан закрутило. Одно крыло задело парапет здания «Инквайерера» и отвалилось.
Потеряв инерцию движения, искалеченный моноплан полетел на Маркет-стрит.
Исаак Белл затаил дыхание. Он мог лишь молиться о том, что достаточно отвлек внимание Селера и тот не успел включить взрыватель. Если нет — если Селер замкнул электрический детонатор, — падающий аэроплан при ударе взорвется. Через две секунды, которые показались вечностью, аэроплан упал, но не взорвался, уничтожив только убийцу-конструктора и желтый «роллс-ройс» Уайтвея, на который свалился.
Исаак Белл облетел здание «Инквайерера», и они с Марион Морган радостно помахали друг другу. Потом он обогнул Ноб-Хилл и через весь город полетел к Золотым Воротам.
В небе далеко за собой он увидел красную точку. К Окленду приближался «Освободитель» Джо Мадда. Белл с искренней радостью улыбнулся. Мадда и его неуклюжий, но прочный биплан отделяли от победы в гонке на Кубок Уайтвея всего десять миль. Было бы любопытно посмотреть на выражение лица Престона Уайтвея.
Впереди, на полуострове, отделяющем Сан-Францис — ский залив от Тихого океана, зеленое пятно обозначило Президио. Территория военной части словно двигалась, точно поле пшеницы под ветром. Подлетев ближе, Белл понял, что это иллюзия, созданная толпой зрителей, заполнивших плац-парад, улицы и крыши казарм. Их здесь было десятки тысяч. Подлетев еще ближе, он увидел людей и на вершинах деревьев.
Единственным местом, где можно приземлиться, был ровный плац-парад перед Пехотным Рядом — красными кирпичными казармами на Монтгомери-стрит; солдаты отгоняли оттуда зрителей.
Белл повернул в соленом тихоокеанском ветре, заглушил «Гном», чтобы замедлить спуск, и сел на узкую полоску земли, охраняемую армией. Рев толпы заглушал рокот его мотора. Он посмотрел на лица встречающих, и его сердце радостно забилось. Здесь был Арчи Эббот, он стоял на своих ногах, бледный, но улыбающийся, и одной рукой опирался на Лилиан. Беллу потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать в высокой, модно одетой брюнетке Даниэл — лу ди Веккио; она гордо улыбалась, глядя на машину своего отца. Рядом с ней, не так модно одетый, но улыбаясь не менее гордо и радостно, стоял Энди Мозер, и Белл догадался, что железная дорога расчистила путь «особому» поезду «Американского орла», чтобы он побыстрее прибыл в Сан-Франциско.
Когда Белл выбрался из машины, к нему подошел Вайнер из бухгалтерии в сопровождении множества помощников, которыми он обзавелся в ходе гонки.
— Поздравляю, мистер Белл.
— С чем?
— Вы победили.
— Победил?
— Вы победили в воздушной гонке через всю страну от Атлантического до Тихого океана. Кубок Уайтвея ваш.
— О чем вы говорите, мистер Вайнер?
Бухгалтер объяснил, что, охраняя Джозефину, Исаак Белл провел свой моноплан «Американский орел» через всю Америку и приземлился первым, показав лучшее время.
— Я не участник гонки. Как я могу победить?
— Я дипломированный бухгалтер, сэр. Мой штат следил за каждой минутой полета всех участников. Вы победили. Честно и определенно.
— Но я не регистрировался. И у меня нет лицензии пилота.
Как вскоре понял Белл, Вайнер хорошо использовал время гонки: вдобавок к бухгалтерскому делу он овладел искусством рекламы.
— Я уверен, — понимающе подмигнув, сказал он, — что мистер Уайтвей не обратит внимания на некоторые технические детали, когда сообразит, сколько читателей станут покупать истории о победителе, который не только смелый детектив, но и обручен с прекрасной блондинкой, режиссером синема. Публика ждет вас.
Вайнер показал на толпу фотографов и репортеров, готовых наброситься на победителя.
— Не волнуйтесь о мелочах, мистер Белл, мы сделаем вас самым известным человеком в Америке.
В стороне от толпы Белл увидел перевязанного «Техасца» Уолта Хэтфилда, стоявшего рядом с Джеймсом Дэшвудом. Они передавали друг другу фляжку и попыхивали сигарами. Дэш закашлялся от дыма. Техасец хлопнул его по спине. Дэш немедля выхватил из рукава новый «дерринджер», и, когда оба рассмеялись, Белл сообразил, что, если примет Кубок Уайтвея, самый знаменитый человек Америки станет слишком знаменит, чтобы оставаться детективом «Агентства Ван Дорна».
Подлетела в такси Марион Морган и принялась расставлять операторов. Она ослепительно улыбнулась Беллу и показала его операторам с обычным строгим предупреждением: не снимать.
Вслед за ней подъехал Престон Уайтвей, он выскочил из нового доставочного фургона, который вел шофер разбитого «роллс-ройса».
— Кто победил? — взревел он.
Вайнер из бухгалтерии выжидающе повернулся к Исааку Беллу.
— Вы на него смотрите, — сказал рослый золотоволосый детектив.
— На кого?
Исаак Белл в последний раз взглянул на приветствующие его толпы. Потом медленно повернулся и показал на небо. Над холмом показался революционно-красный «Освободитель» Джо Мадда, выпрямился на океанском ветру и опустился на траву.
— Рабочий? — ахнул Уайтвей.
— Каменщики, кирпичники, штукатуры и паровозные кочегары.
— Мою гонку выиграл профсоюз?
— Скажите вашим читателям, что им пришлось ради этого поработать.
Арчи, Марион и Лилиан стояли вместе, пока Энди и Даниэлла помогали Исааку Беллу заправить летающую машину. Энди заверил его, что машина в порядке, несмотря на несколько пулевых пробоин. Он все время повторял:
— Старик Даниэллы строил прочные машины, правда, Дэнни?
— Elastico! — сказала Даниэлла, награждая Энди и Белла ослепительной улыбкой. — Он бы гордился вами, вами обоими.
— Ваш отец облегчил нам задачу, — ответил Исаак Белл.
Потом повернулся к Марион Морган и взял ее за руку.
— Я обещал прокатить тебя.
Марион села в кабину позади его и обняла его за пояс. Энди провернул пропеллер, и Белл покатил по траве. «Орел» быстро поднимался в теплом морском воздухе.
Высоко над голубыми водами Сан-Францисского залива Исаак Белл выключил мотор. Когда стал слышен только шум ветра в распорках, он обернулся и поцеловал Марион.
— Дорогая, мы не сядем, пока не назначим дату венчания.
Марион ответила на поцелуй. Она посмотрела на голубой залив, на зеленые холмы, на солнце, садящееся в алых облаках в безграничный тихий океан, снова поцеловала Белла и положила голову ему на плечо.
— Как прекрасно, — сказала она. — Давай останемся здесь навсегда.
notes
