Глава 40
Белл бросился вправо, укрываясь за валуном. Пуля калибра .45–70 ударила в камень в шести дюймах от его щеки. Вместо того чтобы прятаться за камнем, Белл проскочил мимо него и нырнул в узкое сухое русло.
Он молча побежал по сухому дну ручья, глядя вперед и одновременно под ноги, чтобы не споткнуться обо что-нибудь и не наделать шума. Русло свернуло направо, от Фроста, и начало подниматься. Белл побежал быстрее. Он пробежал целую милю, а земля все время поднималась.
Остановившись наконец, чтобы перевести дух, он обнаружил, что стоит на выступе, который позволяет осмотреть оставленную позади местность. Он лег на живот и полз вперед, пока не увидел заросли, откуда стрелял Фрост.
Теперь заросли находились под ним и покрывали почти акр склона холма. Фрост мог прятаться в них в любом месте или мог выйти оттуда и подняться на холм почти вровень с Беллом. Если он умен, он отступит. Но Белл готов был ручаться, что Фрост допускает типичную ошибку охотников на крупную дичь: либо остается на месте, либо отходит недалеко, чтобы устроить новую западню. Большинство животных, когда на них нападают, удирают. Некоторые, пантера или слон, могут напасть сами. Но очень немногие обходят охотника и нападают на него с тыла.
Белл выбрал для нападения маршрут по узкому сухому руслу мимо зарослей. Он слез с уступа, чтобы оставаться невидимым, и начал спуск.
Свинцовую арку неба вдруг прошила рваная молния.
В пыль ударили капли дождя.
Снова налетел ветер, вначале горячий, потом холодный, взъерошил ветки колючего кустарника чапараля.
Внезапно Белл потерял равновесие. Он споткнулся о камень, и тот с шумом покатился вниз.
Прогремел выстрел, пуля подняла пыль в пятнадцати футах под ним. Белл мгновенно схватил другой камень и бросил вправо. Камень с грохотом упал и вызвал новый выстрел. Пусть Фрост гадает, какой камень сдвинут с места случайно, а какой брошен намеренно. Белл снова начал спускаться. Он почти точно угадал место, откуда стрелял Фрост. Тот засел в зарослях, которые теперь были менее чем в трехстах ярдах под Беллом. Но Фрост уже знал, куда смотреть.
Фрост начал действовать внезапно: выскочил из густых зарослей и побежал к углублению, которое показалось Беллу входом в небольшой каньон. Том Криггз не ошибся — Фрост прихрамывал, но все равно бежал удивительно быстро для такого крупного человека. Белл выстрелил в него и промахнулся. Вставил в «Винчестер» новый патрон и выпрямился, чтобы сделать вторую попытку, ведя стволом за бегущим и рассчитывая погрешность на ветер для разделявшего их расстояния в двести ярдов. Прогремел ружейный выстрел.
Фрост высоко вскинул руки, уронив «Марлин». Расстояние было слишком велико, чтобы услышать крик, но Белл подумал, что тяжело ранил его, а потом увидел, что Фрост, подобрав с земли упавшее ружье, исчезает в каньоне.
Исаак Белл побежал вниз по склону, перемахивая с кочки на кочку, огибая кусты и прыгая через камни. Он споткнулся, упал, перекувырнулся, не выпустив «Винчестер», снова вскочил и побежал дальше.
Движение у входа в каньон он скорее почувствовал, чем увидел. И нырнул на землю. Пистолетная пуля просвистела там, где он только что был. Он прижал «Винчестер» к груди, перекатился и, вскочив в этот раз, тотчас начал стрелять, посылая в затвор патрон за патроном, обрушивая смертоносный поток туда, где укрылся Фрост.
Фрост почему-то не стрелял из своего «Марлина». Белл считал, что повредил оружие тем выстрелом, который заставил его отлететь в сторону; в таком случае Фрост был безоружен. Исаак ворвался в ущелье, которое было не шире обычного сельского дома, но как будто уходило глубоко в склон холма. Вход в углубление густо зарос кустами. Белл продирался сквозь колючий чапараль. Прогремели пистолетные выстрелы, выдав позицию Фроста; тот, пригнувшись, палил из короткоствольного автоматического револьвера «Уэбли-Фосбери», из которого едва не застрелил Арчи Эббота. Но для такого оружия расстояние было слишком велико. Пули летели куда попало, обрывая куски коры от стволов.
Белл попробовал выстрелить в ответ. В «Винчестере» не оказалось патронов.
Фрост бросился на него, как бык, ломая кусты; к тому времени как он вырвался из чащи, он вдвое сократил расстояние и взвел курок своего револьвера. Белл впервые увидел Фроста вблизи. Один глаз затек, глазница обожжена: это выстрел из «Ремингтона» Белла в чикагском арсенале швырнул ему в лицо каменные осколки. Ухо, в которое попал Белл, рваное. Челюсть изувечена — ее сломал Арчи. Но здоровый глаз горел жарко, как пламя над лужей бензина, и мчался Фрост неудержимо, как локомотив.
Белл опустился на колено, достал из-за голенища метательный нож и с силой бросил. Лезвие вошло между костями предплечья Фроста, и смертоносный «Уэбли-Фосбери» выпал из онемевших пальцев. Но он еще не успел коснуться земли, а Фрост левой рукой уже достал карманный пистолет.
Белл поднял «браунинг» и дважды выстрелил. Их выстрелы прозвучали одновременно. Жилет Фроста отразил обе пули Исаака. Одна из пуль Фроста пролетела возле щеки Белла, вторая попала в рукав. Пистолет Фроста заело, и он достал «браунинг», гораздо более опасное оружие. Белл бежал прямо на него; выстрелом он выбил «браунинг» из руки Фроста. Фрост ударил Белла слева, с разворота, обрызгав его кровью из раненого предплечья.
Белл отчасти погасил удар плечом. Но столкновение с этим гигантом сотрясло все его тело и бросило Белла на колени. Перед глазами вспыхнули белые круги. Руки словно налились свинцом. Белл почувствовал приближение второго удара, увернулся и ударил сам, целясь в сломанную Арчи челюсть.
Его крепко сжатый кулак попал в цель; удар сотряс гиганта и у того вырвался вскрик боли. Но Фрост развернулся и ответил ударом, который швырнул детектива на землю. Фрост подобрал свое неисправное ружье и замахнулся им, как длинной стальной дубиной. Белл выхватил из шляпы «дерринджер».
— Брось! — сказал он. — Ты мертвец.
Фрост замахнулся ружьем.
Белл нажал на курок.
Вспышка света и взрыв в пятьдесят раз громче пистолетного выстрела выбил ружье из рук Фроста; вращаясь, оно поднялось на сорок футов. Фрост упал. Белл в шести футах от него остался на ногах, в ушах у него звенело; он удивленно смотрел на поверженного противника. В воздухе запахло горелой плотью. Лицо Фроста почернело, борода обгорела, рубашка и брюки дымились, подошвы с обуви срезало.
В глаза Фроста вернулась жизнь. Он со свистом втягивал воздух сквозь обожженные губы. Но голос его по-прежнему звучал сильно, хрипло и презрительно.
— Не ты меня скрутил. Это молния ударила в ружье.
— Тебя скрутил я, — ответил Белл. — Просто молния добралась до тебя раньше.
Фрост хрипло рассмеялся.
— Поэтому ван дорны никогда не сдаются? Боги погоды на вашей стороне?
Исаак Белл торжествующе смотрел на умирающего преступника.
— Мне не нужны боги погоды, — тихо сказал он. — На моей стороне Уолли Лафлин.
— Что за дьявол? Кто такой Уолли Лафлин?
— Мальчишка-газетчик. Когда ты взорвал газетный склад на Дирборн-стрит, ты убил его и двух его друзей.
— Газетчик?.. Ну да, помню. — Он содрогнулся от боли и заставил себя сказать: — Узнаю его в аду. Сколько ему было?
— Двенадцать.
— Двенадцать? — Фрост лег. Голос его слабел. — Двенадцать лет — это был мой великий год. Я был коротышкой, и мной помыкал кто ни попадя. Но вдруг я начал расти, я рос и рос, и все пошло по-моему. Я впервые победил в драке. Сколотил свою первую банду. Убил первого человека — ему было двадцать, и он был взрослый.
Обгорелые губы Фроста искривились в отвратительной пародии на улыбку.
— Бедный маленький Уолли, — саркастически пробормотал он. — Кто же знал, что от этого ублюдка будет столько неприятностей?
— Он оставил по себе память, — сказал Исаак Белл.
— Как?
— У него была добрая душа.
Белл встал и поднял оружие.
Гарри Фрост позвал его. В его голосе неожиданно прозвучал страх.
— Ты бросишь меня умирать здесь в одиночестве?
— Ты многих бросил умирать в одиночестве.
— Что, если я скажу тебе, чего ты не знаешь о Марко Селере?
Белл сказал:
— Марко Селер объявился в Юме три дня назад, живой и здоровый. Ты сбежал от единственного убийства, которое не совершал.
Фрост приподнялся на локте и ответил:
— Я знаю.
Заинтересованный Белл склонился к умирающему, не сводя взгляда с его рук: он ожидал, что увидит спрятанный в тлеющей одежде нож или пистолет.
— Откуда?
— Шесть недель назад Марко Селер объявился в Белмонт-парке.
— Мне Селер сказал, что шесть недель назад был в Канаде.
— Он был в самой гуще гонки, — прохрипел Фрост. — Расхаживал по полю, словно оно ему принадлежит. Вы, проклятые ван дорны, не узнали его.
— Платов! — воскликнул Белл. — Конечно!
Марко Селер и был саботажником, хотя доказать это в суде будет почти невозможно.
— Поздновато, мистер детектив, — усмехнулся Фрост.
— Как ты его увидел?
— Он заметил меня, когда я пытался подобраться к машине Джозефины. Подошел ко мне и предложил сделку.
— Я бы полагал, что ты убьешь его, как только заметишь.
— Знаешь обрезы, которые итальянцы называют lupa? Он целился из такого мне в голову. И оба курка были взведены.
— Что за сделка?
— Передать тебе подарок от маленького Уолли? — насмешливо спросил Фрост. — Сведения, которые ты сможешь использовать против Селера? Думаешь, если я сделаю тебе одолжение, ко мне лучше отнесутся в аду?
— Лучшей возможности у тебя все равно не будет. Что за сделка?
— Если я не убью Джозефину до того, как она выиграет гонку, он поможет мне спрятаться в таком месте, где я в роскоши буду жить до конца своих дней.
— И где же этот рай? — скептически спросил Белл.
— Северная Африка. Ливия. Турецкая колония в Африке, которую захватит Италия. Он сказал, что там мы будем в безопасности, как дома, и жить по-королевски.
— Похоже на болтовню мошенника.
— Нет. Селер дело знает. Я там был и видел все собственными глазами. Оттоманская империя — турки — очень слабы, а Италия бедна и перенаселена, ей ужасно хочется отобрать колонии. Селер мечтал сделаться золотоволосым героем, поставить итальянской армии боевые воздушные машины. Когда Италия с его аэропланами, оснащенными пулеметами, и с его бомбардировщиками разобьет Турцию, он станет национальным героем. Но он знает, что ему нужно доказать свои способности. Его машины будут покупать, только если Джозефина выиграет гонку.
— Почему же вы с ним не столковались?
Обожженное лицо Фроста перекосилось от гнева.
— Я же говорил, я не болван. Если он закрепится в Северной Африке так, что сможет защитить меня, он получит ключ от моей камеры. Я бы охотнее вернулся в сиротский приют.
— Почему же он не снес тебе голову из lupa?
— Селер как жонглер, который бросает в воздух сразу много шаров. Он рассчитывал, что ты ее защитишь, и надеялся, что я передумаю — и убью Уайтвея, когда придет время.
— А когда придет время?
— Свадьба. Он знал, что Уайтвей ухаживает за Джозефиной. Марко рассчитывал, что я так взбеленюсь, что убью Уайтвея. Тогда Джозефина унаследует все его деньги и выйдет за него. А если я потом убью и ее, он получит все.
Единственным глазом Фрост уставился в глаза Белла.
— Все это начал Марко. Это он вскружил ей голову. И я решил, что, если все шары жонглера вдруг упадут на него, это и будет для меня лучшей местью.
— Еще одна причина убить ее? — спросил Белл.
— Марко знал, что биплан Стивенса не долетит. Ему нужна была Джозефина, чтобы доказать — ее машину можно использовать в бою.
Белл покачал головой.
— Она хочет только летать.
— Я дал ей такую возможность, а она обратила ее против меня. Она заслуживает смерти, — прошептал Фрост.
— Ты умираешь с ненавистью на устах.
Исаак Белл испытал огромное облегчение, увидев сидящего под дождем Уолта. Техасец держался за голову.
— У меня в котелке словно играет Джон Филип Суза на своей каллиопе.
Белл помог ему сесть в «роллс-ройс» и отвез к эстакаде; на каждом ухабе Уолт чертыхался. Механики починили шасси «Орла». Удобно устроив Уолта в поезде, Белл поднялся в воздух и полетел во Фресно, на последний ночлег перед Сан-Франциско. Желтая машина Джозефины и красная Джо Мадда были привязаны на грязном поле в пятидесяти ярдах друг от друга. Джо Мадд, опираясь на костыли, шутил с механиками, трудившимися над его шасси.
— Жесткая посадка? — спросил Белл.
Мадд пожал плечами.
— Всего лишь подвернул ногу. Машина в порядке. В основном.
— Где Джозефина?
— Они с Уайтвеем в ярмарочной гостинице. На вашем месте я бы держался подальше.
— А что случилось?
— Буря.
Белл подозвал механиков-детективов Джозефины, которые подавали инструменты Марко Селеру; тот качал головой, осматривая ее мотор.
— Не спускайте глаз с Селера. И не подпускайте его к машине Джо Мадда.
— А если он сбежит? — спросил Дэшвуд.
— Не сбежит. Марко никуда не денется, пока у Джозефины есть возможность выиграть гонку.
Белл пошел в гостиницу. Уайтвей снял весь второй этаж двухэтажного здания. Услышав, как орет издатель, Белл стал подниматься быстрее. Громко постучав, он вошел. Уайтвей стоял над Джозефиной, которая свернулась клубком в кресле и смотрела на ковер.
Уайтвей увидел Белла и, вместо того чтобы спросить, что с Фростом, закричал:
— Приведите ее в чувство. Может, к вам она прислушается.
— В чем дело?
— Моя жена отказывается заканчивать гонку.
— Почему?
— Мне она не говорит. Может, вам скажет. Где мой поезд?
Только что подошел.
— Я встречу окончание гонки в Сан-Франциско.
— Где Марион?
— Уехала вперед со своими камерами, — ответил Уайтвей. Он перешел на хриплый театральный шепот, который Джозефина могла бы услышать и из соседнего округа, и взмолился: — Попробуйте вернуть ей разум — она отказывается от шанса всей жизни.
Белл молча кивнул.
Выходя, Уайтвей словно впервые увидел Белла.
— Вы будто сразились с малого.
— Видели бы вы того парня.
— Налейте себе виски.
— Непременно, — заверил Исаак Белл.
— Вам налить? — спросил Белл у Джозефины.
— Нет.
Белл налил стаканчик, выпил, налил снова и выпил, на этот раз не торопясь.
— Джозефина, что вы сказали, когда Марко предложил поехать с ним в Северную Африку?
Она оторвала взгляд от ковра и посмотрела на него округлившимися глазами.
— Откуда вы знаете?
— Такое же предложение он сделал Гарри Фросту.
— Гарри? Почему?
— Марко хотел, чтобы Фрост убил вашего нового мужа.
Глаза Джозефины помертвели.
— Марко еще хуже Гарри, — прошептала она.
— Я бы сказал, что они идут голова в голову. Что вы ему ответили, Джозефина?
— Я сказала — нет.
Внимательно глядя на нее, Белл сказал:
— Ручаюсь, Марко думает, что, став богатой вдовой, вы передумаете.
— Никогда… Престон в опасности?
— Гарри Фрост мертв.
— Слава богу… Думаете, Марко хватит решимости убить Престона без помощи Гарри?
Не отвечая на ее вопрос, Белл сказал:
— Я знаю, почему вы прекращаете участие в гонке.
— Вы не можете знать.
— Вы отказываетесь потому, что Марко Селер, переодетый Дмитрием Платовым, вывел из строя остальные машины.
Она отвела взгляд.
— Я удивлялась, — прошептала она. — И не просто удивлялась — подозревала. Но не остановила его. Проигрыш станет моим наказанием. Я вела себя ужасно.
— Потому что не остановили его или потому что вместе с Марко хотели обвинить Гарри в убийстве?
— Гарри и это вам сказал?
Белл улыбнулся.
— Нет, такой вывод я сделал сам.
— Оглядываясь назад, я вижу, что это был гнусный план. Я и тогда это знала, но Гарри стоило снова запереть в камере.
— Почему вы позволили Марко уговорить вас выйти за Уайтвея?
— Я слишком устала, чтобы спорить. Я просто хотела выиграть гонку…
— Может, вы считали, что, если можно аннулировать один брак, можно и другой?
— Конечно, если у нас не будет медового месяца. Клянусь вам, Исаак, я не знала, что Марко планирует убить Престона. Бедный Престон, он такой… Бедный Престон, он такой дурак, Исаак, но он действительно любит меня.
Белл улыбнулся, мягко и насмешливо.
— Может, Престон считает, что, если вы связались с плохими людьми, не понимая, что они делают, вы не слишком ужасны — просто ослеплены своим желанием летать.
— Я не заслуживаю победы… вы арестуете Марко?
— Не могу. У меня недостаточно доказательств, чтобы представить дело в суде. К тому же я хочу, чтобы он имел возможность работать над вашей машиной, если вы передумаете.
— Не передумаю. Победа должна быть честной.
— Вы с Джо Маддом идете голова в голову. И для победителя, и для авиации было бы неплохо, если бы вы пришли к финишу одновременно. Как бы дурно вы ни поступали, это не отменяет факта, что вы провели машину через всю страну. Почему бы вам не вздремнуть? Я позволю Марко всю ночь работать над вашей машиной.
