Глава 27
Исаак Белл смерил своего протеже пронзительным взглядом, соображая, не могли спор закончиться убийством.
— В ту же ночь?
— В ту самую ночь, — ответил Джеймс Дэшвуд. — В том самом доме, где ди Веккио задохнулся, погасив газ, но не выключив его.
— Вы уверены, что это было самоубийство?
— Я думал об этом. Потому и решил доложить лично. Хочу объяснить, каковы именно мои соображения.
— Продолжайте, — сказал Белл.
— Я как раз занимался самоубийством по вашему приказу, когда узнал о ссоре и криках. Вы сообщили, что настоящее имя Марко Селера — Престоджакомо. Я узнал, что он остановился именно там и под этим именем. Вы всегда твердите, что терпеть не можете совпадений, поэтому я решил: тут должна быть связь. Я поговорил с сан-францисским коронером. Он признался, что они не стали расследовать обстоятельства гибели итальянского иммигранта в Сан-Франциско. Итальянцев в городе много, но они держатся особняком. Тогда я подумал: а если бы покойник был не итальянцем, а американцем? И представил себе, что он не беден, а зарабатывает три тысячи долларов в год и что у него есть дом, и служанки, и повар. Какие вопросы я бы задал, если бы в номере дешевого отеля отравился газом такой малый?
Белл скрыл гордую улыбку и строго спросил:
— И к какому заключению вы пришли?
— Газ не самый обычный и легкий способ, чтобы покончить с собой.
— У вас есть данные, подтверждающие ваши выводы?
— Ночной дежурный рассказал мне, что у ди Веккио на голове была большая шишка, словно он, потеряв сознание, упал с кровати. Мог очнуться в затуманенном сознании, попытался встать и упал. А может, шишку ему поставил тот, кто открыл газ. Беда в том, что точно неизвестно.
— Возможно, и не узнаем, — согласился Белл.
— Могу я вас кое о чем спросить, мистер Белл?
— Давайте.
— Почему вы попросили меня расследовать самоубийство?
— Я летаю на последней машине, построенной ди Веккио. Она ведет себя не как плод работы человека, покончившего с собой. Она необыкновенно прочна и летает так, словно построивший ее человек любил создавать летающие машины и хотел в будущем построить много новых. Впрочем, это попросту необычное ощущение, не улика.
— Но если добавить ваше необычное ощущение к необычной шишке на голове ди Веккио, получается совпадение, верно?
— Да, странное совпадение, — улыбнулся Белл.
— Но, как вы сказали, мы этого не узнаем. Ди Веккио мертв. Мертв и тот, кто мог его убить.
— Возможно, — сказал Белл, напряженно размышляя. — Дэш, вы сказали, что ди Веккио упомянул машину, купленную в Париже на деньги женщины. Вы сказали, что это какой-то двигатель. Что значит «какая-то машина»?
Дэшвуд улыбнулся.
— Это больше всего смутило бедных монашек. Поставило в тупик.
— Почему?
— Рыбаки назвали его polpo. Polpo значит «осьминог».
— Какой двигатель похож на осьминога? — спросил Белл. — Восьмицилиндровая «Антуанетта», может быть.
— Ну, они еще называют осьминога рыбой-дьяволом. Но это не имеет смысла, если говорить о двигателе.
Белл спросил:
— А что произошло, когда монашки запутались?
— Рыбаки нашли другое слово. Calamaro.
— А это что? Кальмар?
— Мария сказала, что да. Мария — это красивая монашка.
— Двигатель, похожий на осьминога или кальмара? Они ведь совсем разные, кальмар длинный и узкий, со щупальцами сзади, осьминог — круглый и плоский, восьмирукий. Дэш, отправляйтесь в библиотеку. Узнайте, что общего у мистер Кальмара с мистером Осьминогом.
Помощник Энди Мозера Юстас Уид из Чикаго, которого Белл нанял, чтобы у Энди было больше времени на выяснение механических причин крушений в гонке, попросил отпустить его на вечер — он хотел повидаться со своей девушкой, живущей в южной части города.
— Возвращайся затемно, — велел Энди. — Если удержится хорошая погода, они вылетят в Пеорию.
Юстас обещал вернуться задолго до того — он знал, что сдержит слово только потому, что за дверью гостиной будет сидеть мать Дэйзи. Его худшие страхи оправдались. В девять вечера миссис Рэмси сказала из соседней комнаты:
— Дэйзи, попрощайся с мистером Уидом. Пора спать.
Юстас и рыжеволосая красавица Дэйзи переглянулись; оба были уверены, что, если бы матери здесь не было, они нашли бы постели лучшее применение. Но мать была здесь, поэтому Юстас вежливо сказал: «Спокойной ночи, миссис Рэмси», и получил из-за закрытой двери в ответ решительное «спокойной ночи». Его вдруг осенило, что миссис Рэмси не так уж холодна и неромантична, как он считал. И он обнял Дэйзи, чтобы по-настоящему попрощаться с ней.
— Когда ты вернешься? — спросила она, когда они оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть.
— Если все пойдет хорошо, гонка продлиться еще три недели. Или четыре. Надеюсь, через месяц буду дома.
— Так долго, — сказала Дэйзи. Потом без всякой связи с предыдущим спросила: — А что, Джозефина хорошенькая.
Юстас, у которого случилось второе озарение за вечер, ответил:
— Да я не заметил.
Дэйзи крепко поцеловала его в губы и льнула к нему, пока мать из-за двери не сказала:
— Спокойной ночи!
Юстас Уид спустился по лестнице. Голова у него кружилась, а душа была полна.
Дорогу ему преградили два бандита. Парни из Вест-Сайда.
Юстасу показалось, что ему предстоит драка, причем такая, в которой ему не победить. Бегство казалось лучшей мыслью. Он был высоким и гибким и, вероятно, смог бы убежать от них. Но он и шелохнуться не успел — они встали с боков и, к его удивлению и ужасу, достали ножи.
— Босс хочет тебя видеть, — сказал один. — Пойдешь спокойно?
Юстас взглянул на ножи и кивнул.
— А в чем дело?
— Узнаешь.
Встав по обе стороны от Юстаса, они прошли с ним несколько кварталов, потом вошли в тускло освещенный, дымный бар, а через него — в контору. За столом сидел хозяин бара, человек с животом, как бочка, в котелке, в жилете и галстуке. На столе, подогреваемый свечой, кипел в маленькой чугунной кастрюльке парафин. Запах парафина очень походил запах перегоревшего касторового масла в выхлопе двигателя «Гном». Рядом с кастрюлькой расположились короткий кусок медной трубки, узкогорлый графин с водой, кожаный мешок чуть длиннее трубки и зловещего вида дубинка с гибкой рукоятью и толстой головкой.
— Закройте дверь.
Бандиты послушались и остались стоять у двери. Хозяин салуна знаком подозвал Юстаса к столу.
— Тебя зовут Юстас Уид. Ты гуляешь с Дэйзи Рэмси. Она красивая. Хочешь, чтобы она такой оставалась?
— А что вы…
Хозяин салуна взял дубинку так, что ее конец заходил в воздухе, как маятник.
— Или хочешь, вернувшись с гонки, обнаружить, что у нее вместо лица каша?
В первом приступе паники Юстас подумал, что его с кем-то спутали. Они думают, что он проигрался и кому-то должен, хотя он никому не должен, поскольку никогда не играет; только в тир ходит, но это не азартная игра. Потом он понял, что его ни с кем не спутали. Они знают, что он работает на воздушной гонке. То есть знают и о том, что он работает с машиной старшего дознавателя «Агентства Ван Дорна». И знают о Дэйзи.
Юстас начал говорить:
— Почему?..
Он начал думать, что все это имеет отношение к Гарри Фросту, психу, который старается убить Джозефину.
Он не договорил: хозяин ласковым голосом перебил его. В его глазах отражался свет, а взгляд был твердым и холодным, как камень.
— Почему мы тебе угрожаем? Ты кое-что должен для нас сделать. Если сделаешь, то, вернувшись в Чикаго, найдешь свою Дэйзи такой, какой оставил. Даю слово. С этого вечера, стоит кому-нибудь только свистнуть ей вслед, его тут же доставят сюда держать ответа передо мной. А если не сделаешь… Сам догадайся. Да тебе и догадываться не нужно. Я уже сказал. Понятно?
— Чего вы хотите?
— Я хочу, чтобы ты подтвердил, что понял. А уж тогда мы расскажем, что нам нужно.
Юстас не видел иного пути выбраться из переделки и сказал:
— Понял.
— А ты понял, что, если пойдешь к легавым, никогда не узнаешь, какие легавые — наши?
Юстас вырос в Чикаго. Он знал о легавых и гангстерах и слышал рассказы о Гарри Фросте. Он кивнул в знак согласия. Хозяин вопросительно приподнял бровь и ждал. Юстас произнес вслух:
— Понял.
— Хорошо. В таком случае вы с Дэйзи будете счастливо жить до конца дней.
— Когда вы мне скажете, что вам нужно?
— Сейчас. Видишь эту кастрюльку?
— Да.
— Видишь, что в ней кипит?
— Пахнет парафином.
— Это он и есть. Парафиновый воск. А это видишь?
Он поднял медную трубку длиной три дюйма и толщиной три четверти дюйма.
— Да.
— Знаешь, что это?
— Кусок медной трубки.
— Задуй свечу.
Юстас удивился.
Хозяин сказал:
— Наклонись и задуй свечу, чтобы парафин перестал кипеть.
Юстас наклонился, думая, не уловка ли это: его могли ударить сзади и плеснуть парафином в лицо. Когда он задувал свечу, шею у него покалывало. Но его никто не ударил. И никто не плеснул ему в лицо горячим воском.
— Хорошо. Теперь подождем, пока он остынет.
Хозяин сидел молча. Бандиты у двери переминались с ноги на ногу. Из салуна доносились голоса и смех.
— Возьми медную трубку.
Юстас поднял ее, чувствуя скорее любопытство, чем страх.
— Окуни в парафин. Осторожней, не обожги пальцы о кастрюльку. Она еще горячая.
Юстас опустил трубку в парафин, который, остывая, становился твердым.
— Держи ее так… — Через шестьдесят секунд хозяин сказал: — Вытащи. Хорошо. Окуни в графин с водой, чтобы охладить… Держи так. Хорошо, теперь ты нужно действовать быстро. Переверни ее так, чтобы восковая пробка была внизу… Видишь, ты сделал пробку, запечатал конец трубки. Есть?
— Дно заткнуто.
— Теперь возьми графин и налей в трубку воды. Осторожней, много не войдет. Сколько, по-твоему? Две столовых ложки?
— Примерно, — согласился Юстас.
— Теперь, подними трубку и держи, не пролей, палец другой руки окуни в воск… Не волнуйся, не обожжешься… Он еще теплый, может, немного будет жечь, вот и все.
Юстас опустил палец в теплый податливый воск.
— Почти готово, — сказал хозяин. — Зачерпни пальцем немного воска и заткни им второй конец трубки.
Юстас сделал, как велели, вдавил воск в отверстие и загладил края.
— Еще раз: добавь немного воска, чтобы пробка не пропускала воду — ни капли не пропускала. Ты понял?
— Понял.
— Хорошо, переверни. Посмотрим, не вытекает ли вода.
Юстас осторожно перевернул трубку и держал ее так, как в классе торговой школы представлял подарки клиентам.
Хозяин взял у него трубку и сильно потряс. Пробки держали. Вода не выливалась. Хозяин положил трубу в кожаный мешочек, прочно завязал шнурки и отдал Юстасу Уйду.
— Не держи в тепле, чтобы не растаял воск.
— Что я должен с ней сделать?
— Храни ее так, чтобы никто не увидел, пока тебе не скажут, что с ней делать. Тогда поместишь ее туда, куда велят.
Удивленный до крайности Юстас Уид взвесил мешочек на руке и спросил:
— И все?
— Все? Твою девушку зовут Дэйзи Рэмси.
Низкорослый полный хозяин взял дубинку и так ударил ею по столу, что кастрюлька подпрыгнула.
— Вот тебе все!
— Я понял! — выпалил Юстас, хотя на самом деле он ничего не понял, в первую очередь — зачем хозяин устроил эту канитель с воском и трубкой. Почему просто не отдал ему запечатанную воском трубку в мешке?
Тот пристально посмотрел на него, потом улыбнулся.
— Ты гадаешь, к чему все это?
Он показал на кастрюльку.
— Да, сэр.
— А чтоб у тебя не было оправданий, если ты потеряешь то, что я тебе дал. Ты узнал, как сделать другую. Ты аэромеханик, один из лучших. Ты можешь все. Так что, когда тебе скажут, куда ее поместить, ты без труда поместишь ее куда скажут и тогда, когда скажут. Понятно?
— Понял.
— Ладно, уводите.
Он сделал знак бандитам.
— Они благополучно выведут тебя из нашего района. Теперь ты человек ценный, и ни к чему чтобы люди спрашивали, откуда у тебя синяки. Но не забудь: никто не должен видеть эту трубку с водой. Начнутся расспросы — и в городе Чикаго станет одним красивым личиком меньше.
Его повели к выходу. Хозяин вслед сказал:
— Кстати, если ты гадаешь, что это и как работает, брось. А если догадаешься сам и тебе не понравится, помни про красивый маленький носик Дэйзи. И ее глазки.
Исаак Белл высадил Дэшвуда за углом Палмер-Хаус у небольшого отеля, который давал приезжим ван дорнам скидку. Потом поехал в район Ливи и припарковался на улице, которая не менялась десятилетиями. Теперь у газетного склада стояли грузовики, а не фургоны, но мостовая по-прежнему была вымощена скользким булыжником, а в обшарпанных домах помещались салуны, бордели, ломбарды и дешевые меблированные комнаты.
В тусклом свете редких уличных фонарей Белл видел в старой кладке заплаты из нового кирпича, где динамит Гарри Фроста разрушил стену склада. Какой-то мужчина спал у двери, где тогда прятались испуганные мальчишки-газетчики. Из узкого переулка показалась женщина. Увидев «паккард», она подошла с улыбкой надежды.
Белл улыбнулся в ответ, посмотрел в глаза и сунул женщине в руку десятидолларовую банкноту.
— Ступай домой. Возьми на сегодняшнюю ночь отпуск.
Он ни минуты не верил, что «Агентство Ван Дорна» выгнало Гарри Фроста из Чикаго. Преступник оставил город по собственному желанию и неспроста. Беллу было совершенно ясно, что Фрост не просто непредсказуем — он легко применяется к обстоятельствам. На своем «Томасе-Флаере» городской гангстер станет хозяином прерий Среднего Запада и обширных равнин за Миссисипи, а чикагские политики, банкиры и члены его преступной организации прикроют ему тылы, будут снабжать деньгами и ждать приказов.
Взять с собой в «Томас» телеграфиста — гениальный ход. Гарри Фрост может приказать Дэйву Мэйхью подняться на железнодорожный телеграфный столб, подключиться к проводам, подслушать передачи азбукой Морзе и доложить ему, что диспетчеры станций сообщают о продвижении гонки. Дьявольская хитрость, думал Белл. Фрост использует сотни преданных помощников, чтобы следить за Джозефиной.
Из-за угла показался пьяница, бросил бутылку в канаву и запел:
Вверх, вверх и еще выше
О боже! Луна в огне
Приходи, Джозефина, в мою летающую машину.
