ГЛАВА 26
Вашингтон.
Шагнув со знойной вашингтонской улицы в прохладный холл тридцатиэтажной башни на берегу Потомака, Лерой Дженкинс восхищенно ахнул. Если снаружи высоченный цилиндр зеленого стекла смотрелся весьма внушительно, то интерьер штаб-квартиры НУПИ просто поражал воображение. Чтобы рассмотреть потолок, Дженкинсу пришлось задрать голову. Его взгляд пробежал по искусственным водопадам и аквариумам с тропическими рыбами, пока не остановился на огромной модели земного шара, что возвышалась посреди зала, отделанного мрамором цвета морской волны.
С восхищенной улыбкой ребенка в магазине игрушек он двинулся в глубь огромного холла, обходя группы туристов с облаченными в элегантную униформу экскурсоводами. За длинной стойкой расположились администраторы. Симпатичная девушка лет двадцати заметила его еще на подходе и мило улыбнулась.
— Чем могу вам помочь?
Дженкинс лишился дара речи. В самолете по пути из Портленда он повторял про себя все, что расскажет в НУПИ. Теперь же язык у него словно прилип к нёбу. Оказавшись в самом сердце крупнейшей океанографической организации всего мира, Дженкинс оробел. Он почувствовал себя Фредом Флинтстоуном, который угодил в гости к Джетсонам. В годы своей научной карьеры Дженкинс очень хотел как-нибудь выбраться в эту мекку океанографии, но сначала не позволяла загрузка в университете, а потом заболела жена… И вот он дожил до такого возраста, когда уже не хочется покидать Мэн. Сам Дженкинс в шутку говаривал: «Вдали от моря у меня сохнут жабры».
Воздух был словно наэлектризован. Все, кроме туристов, сжимали в руках ноутбуки, и ни у кого в мокрой ладони не было и намека на потертый темный портфель. В мятых штанах защитного цвета, поношенных кроссовках и линялой, да еще и сырой от пота синей рубахе Дженкинс чувствовал себя неловко. Сняв кепку, он вытер пот со лба красным платком и тут же пожалел об этом — жест выглядел чересчур уж по-деревенски. Старик быстро сунул платок в карман.
— Вы кого-то ищете?
— Да, только не знаю кого, — вяло усмехнулся Дженкинс. — Вы уж простите, что я так туманно выражаюсь.
Девушке его симптомы были знакомы.
— Вы не первый. Тут многим становится слегка не по себе. Попробуем разобраться. Не могли бы вы назвать мне свое имя?
— Да, конечно. Рой Дженкинс. То есть доктор Рой Дженкинс. Я преподавал океанографию в Университете штата Мэн и несколько лет назад вышел на пенсию.
— Уже лучше. Тогда, доктор Дженкинс, вам, наверное, нужен кто-то из океанографического отдела?
Обращение «доктор Дженкинс» придало ему сил.
— Точно не знаю. Я по довольно сложному научному вопросу.
— Начнем с океанографического, а там посмотрим. — Девушка нажала кнопку и что-то проговорила в трубку. — Проходите, доктор Дженкинс. Поднимайтесь на девятый этаж — вас будет ждать секретарь.
Она выдала еще одну роскошную улыбку и перевела взгляд на следующего посетителя.
Дженкинс направился к стене с лифтами. Не зря ли он летел за тридевять земель? Не выставит ли себя дураком перед каким-нибудь снисходительным мальчишкой-ученым с дорогой ручкой в нагрудном кармане? Размышляя таким образом, Дженкинс шагнул в лифт и нажал на кнопку. Кабина понеслась вверх, и он понял: сомневаться уже поздно.
На десятом этаже башни НУПИ Хирам Егер сидел за подковообразным пультом и смотрел в монитор, который словно сам собой повис в воздухе. На экране узколицый человек с густыми бровями склонился над шахматной доской. Он передвинул ладью на две клетки, а Егер подумал всего мгновение и объявил:
— Слон дэ-пять. Мат.
Его партнер кивнул, опрокинул своего короля и произнес с сильным акцентом:
— Спасибо за партию, Хирам. Потом сыграем еще.
Экран погас.
— Ничего себе, — сказал сидящий рядом с Егером мужчина средних лет. — Это же Виктор Карпов. Его так просто не обыграешь.
— Хэнк, я смухлевал. Загнал все партии Карпова в базу данных и прогнал по ним эмулятор Бобби Фишера. Стоило мне сделать глупый ход, Фишер мигом его исправлял.
— По мне, так это какое-то волшебство, — отозвался Хэнк Рид. — Кстати о волшебстве: интересно, где наши сандвичи с копченой говядиной? — Он облизнулся. — Если бы мне перестали платить, я бы отсюда все равно не ушел — лишь бы в столовую пускали.
Егер согласно кивнул.
— Давай за работу. Если через пять минут не принесут, я позвоню еще раз.
— Идет, — согласился Хэнк. — А Остин объяснил, зачем ему это?
Егер хихикнул.
— Курт здорово играет в покер. Никогда не светит карт, пока не пришло время вскрываться.
С утра Остин позвонил Егеру и жизнерадостно приветствовал его:
— Доброе утро. — После чего сразу перешел к делу. — Мне нужна помощь Макс. Она сегодня в духе?
— Макс всегда в духе, Курт. Стоит накачать ее электронным коктейлем, и она на все готова. — Егер театрально прошептал: — Думает, что я ценю в ней ум, а не тело.
— Разве у Макс есть тело?
— Любое на выбор: Мэй Уэст, Бетти Грэйбл, Мэрилин Монро, Дженнифер Лопес. Какое угодно могу запрограммировать.
— Слушай, ты угости ее парой бокалов и попроси раскопать все, что можно, по метангидратам.
Метангидраты не давали Курту покоя с тех самых пор, как Трауты рассказали о попытках «Атамана» наладить их глубоководную добычу.
— Пришлю сегодня, только чуть попозже, хорошо?
— Идет. С утра я все равно буду у Сандекера.
Егер даже не стал спрашивать, когда Остин хочет получить данные. Если Курт просит, значит, это важно. А если это важно, значит, нужно прямо сейчас.
При первой встрече с Егером многим бывало трудно поверить, что этот человек в футболке и засаленных джинсах — компьютерный гений. Впрочем, стоило хоть пару минут понаблюдать за его работой, и становилось ясно, почему адмирал Сандекер поставил его во главе информационного центра НУПИ. Со своего компьютера Егер управлял колоссальной базой данных по исследовательской технике, истории Мирового океана и вообще по всему, что связано с морем.
Чтобы не заблудиться в лабиринтах информации, ему требовался толковый помощник. Егер понимал: если просто попросить Макс отыскать все упоминания метангидрата, то поток данных сметет его с лица земли. Нужен проводник — и он сразу подумал про Хэнка Рида.
Звонок Егера застал Рида в лаборатории.
— Привет, Хэнк. Требуется толковый геохимик. Можешь на минутку оторваться от своих бунзеновских горелок?
— Поверить не могу: штатный компьютерный гений НУПИ просит помощи у простого смертного! Неужто у твоего компьютера-всезнайки пробки перегорели?
— Нет. Макс и правда все знает, потому-то мне и нужен толковый человек, который будет выискивать полезные данные. Слушай, я тебя обедом угощу.
— Еда и лесть. Устоять невозможно. Сейчас приду.
Рид вошел в информационный центр с жизнерадостной улыбкой на лице. Чудаковатостью он не уступал Егеру, с которым, несмотря на регулярный обмен подначками, крепко сдружился. Если Егер со своим седеющим «конским хвостом» и старомодными очками в роговой оправе напоминал хиппи из мюзикла «Волосы», то ангельски круглое личико доктора Генри Рида обрамляла густая копна пшеничных волос. Аккуратностью шевелюра Рида напоминала большой стог сена, зато ее полутораметровый обладатель казался чуточку выше. Круглые очки с толстыми стеклами, водруженные на крошечный носик, делали его похожим на благодушного филина. Опустившись на предложенный Егером стул, он потер пухлые руки и сказал:
— Ну-ка, Фрогги, заводи свою волынку.
— Что? — Егер озадаченно посмотрел на него поверх очков.
— Это из одной старой передачи. Не помню, как называлась. Там был Фрогги — гоблин… Впрочем, неважно. Ты ведь про радио даже не слышал.
Егер усмехнулся.
— Слышал, а как же. Бабушка рассказывала. Это как телевидение, только без картинок. — Он откинулся в кресле, заложил руки за голову и велел: — Макс, поздоровайся с доктором Ридом.
Из развешанных по всем правилам акустики динамиков раздался женский голос:
— Здравствуйте, доктор Рид. Давно не виделись.
Створки лифта закрылись с тихим шипением, и Дженкинс удивился, почему никто не вышел вместе с ним. Он посмотрел на стену и тихо выругался. Всегда потешался над рассеянными учеными — а сам не лучше. Девушка сказала «девятый этаж», а он, поглощенный своими мыслями, нажал десятый.
Привычных коридоров с дверями и кабинетами здесь не было. Весь этаж занимал огромный зал со стеклянными окнами. Дженкинс хотел было вернуться к лифту, но любознательность взяла верх, и он зашагал между рядами мигающих огоньками компьютеров, поглядывая то вправо, то влево и вслушиваясь в тихий электронный гул. Он будто попал на планету, населенную машинами. К облегчению Дженкинса, в центре компьютерного комплекса за большим пультом сидели двое мужчин. Оба смотрели на большой, словно парящий в воздухе экран, на котором пылало яркими красками лицо женщины. Глаза золотисто-карие, волосы — каштановые, а весьма откровенный вырез платья уходил за край монитора.
Ладно бы женщина на экране просто говорила — так человек с длинным «конским хвостом» еще и поддерживал беседу. Дженкинс решил, что случайно стал свидетелем какой-то крайне интимной сцены, и хотел уйти, но тут второй — с пшеничной шевелюрой, в которой птицам впору гнезда вить, заметил его и улыбнулся.
— А вот и наши сандвичи.
— Простите?
— Так вы не из столовой, — мрачно констатировал он.
— Меня зовут Лерой Дженкинс. Простите, что побеспокоил. Я ошибся этажом и немного заблудился. — Он посмотрел по сторонам. — Что это за место?
— Компьютерный центр НУПИ, — ответил тот, что с «конским хвостом». Лицо у него мальчишеское, чисто выбритое, с узким носом и серыми глазами. — Макс ответит на любой ваш вопрос.
— Что за Макс?
— Меня зовут Хирам Егер, его — Хэнк Рид. — «Конский хвост» указал на экран: — А эта красотка — голографическая иллюзия. Голос мой, просто обработан под женский. Сначала и лицо было мое, но скучно постоянно смотреться в зеркало, вот и я выдумал себе красавицу жену.
— Спасибо за комплимент, Хирам, — улыбнулась Макс.
— Не за что. Макс не только красивая, но еще и умная. Задайте любой вопрос. Макс, это мистер Дженкинс.
— Приятно познакомиться, мистер Дженкинс, — улыбнулась голограмма.
«Слишком долго я проторчал в глуши», — подумал Дженкинс.
— Вообще-то я доктор Дженкинс. Занимаюсь океанографией. — Он набрал полную грудь воздуха. — Вот только вопросы у меня довольно сложные. Про гидрат метана.
Егер с Ридом переглянулись, а потом разом посмотрели на гостя. Макс вздохнула — совершенно по-человечески.
— Что, повторять по второму разу?
— Простите, доктор Дженкинс. Просто Макс уже целый час занимается метангидратом, — пояснил Егер и, набрав номер столовой, спросил гостя: — Может быть, перекусите с нами?
— Рекомендую сандвичи с копченой говядиной. Это кулинарный шедевр, — добавил Рид.
Сандвич превзошел все ожидания. Дженкинс вдруг вспомнил, что успел только пожевать арахиса в самолете. Он запил бутерброд газировкой и посмотрел на собеседников.
— Это похоже на бред… — начал Дженкинс.
— Бредом мы обычно и занимаемся, — отозвался Егер, а Рид согласно кивнул.
Престарелый хиппи и коротышка, стриженный под Дона Кинга… Впрочем, оба весьма умны и, главное, согласились его выслушать.
— Ладно, я вас предупредил, — произнес Дженкинс. — В общем, несколько лет назад я ушел на пенсию и вместо преподавания занялся ловлей лобстеров в своем родном городишке Роки-Пойнт.
— Рыбак! Я так и знал, — заявил Рид.
Дженкинс улыбнулся и продолжил:
— Вы ведь слышали, что у нас недавно случилось цунами.
— Да. Просто ужас, — отозвался Рид.
— Могло быть хуже. — Дженкинс рассказал, как ему удалось предупредить жителей.
— Повезло, что вы там оказались, — заметил Егер. — Но вообще-то странно. Никогда такого не было. Новая Англия ведь не Япония и не Калифорния — серьезных разломов поблизости нет.
— Мне удалось раскопать лишь один похожий случай — гигантская волна после землетрясения двадцать девятого года. Его эпицентр находился на склоне материковой отмели к югу от Ньюфаундленда, восточнее Новой Шотландии. Толчки ощущались в Канаде и Новой Англии, хотя землетрясение случилось в двух с половиной сотнях миль от берега и прошло без особых последствий. Завалило несколько дорог, да кое-где полопались печные трубы. Никаких разрушений. Весь удар приняло на себя море.
— В каком смысле? — уточнил Рид.
— Неподалеку от эпицентра находились два судна, и их сильно тряхнуло — будто сорвало винт или ни с того ни с сего налетели на мель. Через три часа гигантская волна докатилась до южного побережья Ньюфаундленда и обрушилась на рыбацкие деревушки в бухтах и устьях рек на участке в шестьдесят миль. Самые масштабные разрушения были зарегистрированы в заливе на полуострове Бурин. У берега высота цунами достигла тридцати футов. Пострадали причалы и береговые постройки, погибло более двадцати пяти человек.
— Напоминает Роки-Пойнт.
— Один в один. Слава богу, жертв и пострадавших у нас поменьше. Есть и еще одно важное сходство. Оба цунами, вероятно, случились из-за сильных оползней на морском дне. В случае с Ньюфаундлендом виной всему точно землетрясение — океанские кабели оказались разорваны в дюжине мест. — Он сделал паузу. — Но есть и отличие. В Роки-Пойнт тоже был оползень, а вот землетрясения, похоже, не было.
— Интересно. А сейсмоданные?..
— Я звонил на Вестонскую станцию. В двадцать девятом году был зарегистрирован толчок магнитудой семь целых две десятых, и теперь мы знаем, что для возникновения цунами нужна сравнимая мощность. В Роки-Пойнт все запутанней. — Дженкинс помолчал. — Толчок был, но на землетрясение он совсем не похож.
— Давайте разберемся. Вы полагаете, что в Роки-Пойнт оползень был вызван не землетрясением?
— Могу утверждать это с полной уверенностью. Но почему он все же случился, я не знаю.
Егер посмотрел на Дженкинса поверх своих древних очков.
— Вечный вопрос — про курицу и яйцо?
— Вроде того. Я читал про залежи метангидратов на материковом склоне и подумал: вдруг оползень вызван какими-то реакциями? Ведь эти соединения нестабильны…
— Вполне возможно, — заметил Рид. — Гидратов хватает у обоих побережий. Скажем, у берегов Орегона и Нью-Джерси. Про Блейк-Ридж слыхали?
— Конечно. Подводная гряда в паре сотен миль к юго-востоку от берега.
— Да, в районе Северной Каролины. Эта гряда — сплошной метангидрат. Ее иногда сравнивают со скороваркой. Все дно там испещрено кратерами — в этих местах гидраты распадаются, и в воду сочится метан.
Дженкинс почесал в затылке.
— Признаться, я мало понимаю в газовых гидратах. Стараюсь, конечно, следить за периодикой, но из-за лобстеров и прочих дел времени почти не остается.
— Область это малоизученная. Вы ведь знаете, что такое газовые гидраты?
— Это кристаллы льда, внутри которых находятся молекулы природного газа.
— Именно так. Их еще называют «огненным льдом». Гидраты открыты в девятнадцатом веке, но исследования с тех пор не слишком продвинулись. Первые месторождения метангидрата обнаружили под слоями вечной мерзлоты в Сибири и Северной Америке. Затем, в семидесятые годы двадцатого века, ученые из Колумбийского университета наткнулись на глубоководные месторождения в ходе сейсмологических исследований на Блейк-Ридж. В восьмидесятые, при погружении на подводном аппарате «Элвин», экспедиция Вудсхолского института обнаружила в толще морского дна каналы, по которым поднимается метан. В середине девяностых я сам участвовал в первом крупном исследовании — именно тогда и были открыты месторождения Блейк-Ридж. Кстати, разведана только малая часть. Общие объемы просто колоссальны.
— А где расположены крупнейшие залежи?
— В основном в нижней части материковых склонов — там, где дно с четырех сотен футов резко уходит на мили вниз. Богатые месторождения тянутся вдоль обоих побережий США. Есть они, как я уже упоминал, и в Коста-Рике, Японии, Индии, а также в зоне вечной мерзлоты. Богатство этих залежей поражает воображение. По последним оценкам, там десять тысяч гигатонн гидратов, что вдвое больше всех разведанных запасов угля, нефти и газа, вместе взятых.
Дженкинс присвистнул.
— На них мы и переключимся, когда кончится нефть.
— Все не так просто, — вздохнул Рид. — Прежде чем браться за добычу гидратов, придется решить ряд технических проблем.
— Слишком опасно?
— Впервые пробурить дно до самого резервуара удалось в семидесятом году. Ничего не произошло, но буровики с тех пор к ним даже не подступались — боялись взлететь на воздух. Наконец выяснили, что поисковые работы вести можно, а вот выкачать гидраты и отапливать ими дом или заправлять машину — совсем другое дело. Месторождения расположены на больших глубинах, условия там тяжелейшие, а при подъеме на поверхность эта дрянь просто распадается. Основные запасы залегают под океанским дном, до них еще сотни футов.
— Похоже, бурить в таких условиях непросто.
— Не то слово. Над этой задачей бьются целые страны и корпорации. Один из вариантов — закачивать в скважину пар или воду. Гидрат при этом распадается, высвобождая метан. Потом сверлят еще одну скважину и выкачивают газ на поверхность дна — но что с ним там делать? Ведь при распаде гидратов дно может обрушиться.
— Проложить очередной дорогущий трубопровод?
— Неплохой вариант. Многие предлагают строить перерабатывающие заводы прямо на морском дне. Выкачиваем гидрат и заливаем его водой, а смесь помещаем в большие резервуары, похожие на дирижабли. Подводные лодки будут оттаскивать их на мелководье, а там из гидратов уже несложно извлечь топливо.
— Какой способ ни возьми — выходит прогулка по минному полю.
— Это еще мягко сказано. Однако вернемся к вашему вопросу.
— Да. Я интересовался, может ли распад метангидратов вызвать землетрясение и цунами.
— Вполне. Есть данные, что их естественное «таяние» приводило к разрушению материковых склонов. Следы больших подводных оползней находили у восточного побережья США, возле Аляски и в других местах. Русские обнаружили месторождения с неустойчивой структурой у берегов Норвегии. Они полагают, что именно распад большого объема метангидратов вызвал восемь тысяч лет назад оползень Стурегга. Тогда по склону континентального шельфа соскользнул кусок породы в тысячу с лишним кубических миль.
— Про Стуреггу я слышал, — кивнул Дженкинс.
— Тогда вы знаете, что оползень вызвал серию страшных цунами, по сравнению с которыми Ньюфаундленд и Роки-Пойнт — просто детские шалости.
— А человек может вызвать оползень?
— Конечно, почему нет. Например, если случится обвал при бурении.
Дженкинс набрал полную грудь воздуха и выпалил:
— Это случайность. А специально его можно устроить?
Что-то в его голосе насторожило ученых.
— К чему вы это, доктор Дженкинс? — поинтересовался Рид.
Дженкинс поежился.
— С того дня я себе места не нахожу. Интуиция говорит одно, а научный опыт — другое. Надо, мол, сначала собрать побольше данных, а потом уже строить умозаключения — особенно такие дикие.
Рид почесал подбородок.
— Я, как ученый, на вашей стороне. Через пропасть между гипотезой и заключением следует проложить надежный мост из фактов.
— Да ты прямо поэт, — вмешался в разговор Егер. — Пусть Макс нам поможет. Ты ведь подслушивала, любовь моя?
На экране вновь возникла рыжеволосая женщина.
— У меня шесть высокочувствительных микрофонов — попробуй тут не подслушать. Что вас интересует?
— Джентльмены, она в вашем распоряжении, — объявил Егер.
Рид немного подумал.
— Макс, расскажи нам коротко о залежах метангидрата у берегов США.
Лицо уступило место трехмерной модели океанского дна со всеми возвышенностями и впадинами к востоку и западу от Америки. На яркой синеве Тихого и Атлантического океанов пульсировали алые пятна.
— Сосредоточимся на Восточном побережье.
На экране появилась береговая линия от Мэна до Флорида-Кис.
— Замечательно. Теперь перейдем к Мэну. И покажи нам континентальный шельф.
Их взгляду предстало изрезанное заливами побережье от канадской границы до Нью-Гемпшира. Вдали от берега шла волнистая линия, а на ней — красные точки залежей метангидрата.
— С вашего позволения… — вмешался Дженкинс. — Не могли бы вы обозначить Роки-Пойнт?
На карте вспыхнул кружок василькового цвета, а в правом нижнем углу экрана появилась панорама его родного города — с бухтой и впадающей в нее речкой.
— Здорово, — отметил эту приятную мелочь Дженкинс.
— Спасибо, — шепнул бестелесный голос.
Дженкинс назвал свои координаты на тот момент, когда впервые увидел цунами, и в море тут же возник силуэт лодки.
— А теперь укажи линии тектонических разломов.
По экрану протянулась сеть белых линий. Лодка оказалась между городом и располагавшимся восточнее разломом.
— Отлично, Макс, — сказал Егер. — Давай снова посмотрим шельф в районе эпицентра.
На экране возникло изображение в поперечном разрезе: волнистая линия обозначала поверхность воды, а еще одна — океанское дно, которое в этом месте резко обрывалось. Жирная линия разлома уходила вниз от края шельфа. Разлом проходил через цветную область — залежи метангидрата под слоем известняка.
— А вот и наша загадка. Покажи, что случится при распаде гидрата.
Из океанского дна вырвался фонтан метана, а склон континентального шельфа обвалился. В воде над зоной оползня образовалась воронка. Затем вода вернулась в первоначальное состояние, но по ее поверхности покатился «горб».
— Мы видели, как зарождается цунами, — констатировал Рид.
— Попробуем иначе, — вмешался Егер. — Макс, ты слышала, как доктор Дженкинс называл магнитуду землетрясения. Смоделируй события с учетом этого параметра.
Из зоны оползня во все стороны побежали крошечные волны. Макс увеличила масштаб, следя за той, что направлялась к Роки-Пойнт. По мере приближения к берегу панорама города увеличивалась и в итоге заняла весь экран. Волна прокатилась по бухте, ударила в берег и двинулась вверх по реке.
Не дожидаясь, пока ее попросят, Макс вывела на вторую половину экрана картинку волны в поперечном разрезе. Приближаясь к земле, цунами росло, превращаясь в гигантский водяной коготь, и обрушилось на спящий городок. Сцена повторилась еще дважды: в ускоренном и замедленном режимах. Никто не проронил ни звука.
— Что скажете, джентльмены? — спросил Егер, крутанувшись на стуле.
— Картину мы восстановили, — произнес Дженкинс. — Вопрос в другом: возможно ли, что цунами — дело человеческих рук?
— Такое уже случалось, — заметил Рид. — Я ведь рассказывал, как после выброса метана обрушилась буровая платформа.
— Макс, я знаю, ты устала, но сделай мне одно одолжение.
— Конечно, доктор Дженкинс.
— Спасибо. Давай найдем на карте Восточного побережья другие точки, где линии разломов проходят в зонах скоплений метангидрата.
На экране вновь появилась карта с мерцающими кружками разных размеров. Крупнее всего они были у побережья Новой Англии, в районе Нью-Джерси, Вашингтона, Чарльстона и Майами.
— Макс, смоделируй, пожалуйста, развитие событий в случае обвалов материкового склона в зонах месторождений гидратов.
Волны разом покатились из всех кружков. Вырастая до тридцати футов, они достигали побережья, врывались в бухты и устья рек, выплескивались на берег.
Рид только и успевал хлопать глазами за толстыми стеклами очков.
— Привет Бостону, Нью-Йорку, Вашингтону, Чарльстону и Майами.
— Лед — насмерть бьет, — пробормотал Егер и пояснил в ответ на озадаченные взгляды старших товарищей: — Так хиппи говорили про наркотики. «Льдом» они называли метамфетамин.
— Это, приятель, покруче всяких наркотиков.
Дженкинс откашлялся.
— Я еще не закончил…
Он рассказал про гигантское судно, которое видел неподалеку от Роки-Пойнт в день катастрофы.
— Так вы думаете, оно как-то связано с оползнем и цунами? — уточнил Егер.
Дженкинс кивнул.
— А опознавательные знаки на нем были?
— Да. Флаг, как водится, либерийский. А еще на борту было название — «Атаман Эксплорер I». Я посмотрел в словаре — это какой-то командир у казаков.
— «Атаман»? Точно?
— Да. Знакомое название?
— Не исключено. А вы надолго в Вашингтон, доктор Дженкинс? — поинтересовался Егер.
— Не знаю. Сколько надо, столько здесь и буду. А что?
Егер встал.
— Хочу вас кое с кем познакомить.
