ГЛАВА 29
При поддержке Сандекера заполучить в свое распоряжение самолет ничего не стоило. Бирюзовая «Сессна» пронеслась над просторами страны со скоростью пять сотен миль в час и, дозаправившись в Солт-Лейк-Сити, направилась к Анкориджу. Уже когда над горами Чугач забрезжил розовый рассвет, Остин с Завалой после ночного перелета прибыли на окраину крупнейшего города Аляски. Местные порой называли его Лос-Анкоридж. Спустя несколько минут напарники уже летели к Ному.
Не успел самолет оторваться от взлетно-посадочной полосы в Анкоридже, Завала сходил на бортовую кухоньку и сделал две чашки кофе. Остин в это время изучал разложенную на складном столике карту. Внимание он сосредоточил на кулаке земли, костяшки которого впивались в территорию бывшего СССР за Беринговым проливом.
Устроившись в кресле напротив Остина, Завала отхлебнул кофе и выглянул в иллюминатор на бескрайние просторы внизу. Сквозь перистые облака проглядывали темные массивы гор и густой лес по берегам рек.
— Страна у нас большая, — лениво протянул Завала. — Куда дальше, после Нома?
Откинувшись на спинку и заложив руки за голову, Курт улыбнулся.
— Есть одна мыслишка.
Завала знал: Остин отнюдь не нагоняет тумана. Просто, пока время есть, он осторожно собирает факты — перед тем, как сделать очередной ход. Завала ткнул пальцем вниз.
— Наверное, я тебя не удивлю, сказав, что территория под нами далеко не маленькая?
— Насколько я помню, шесть сотен квадратных миль. Я и не питаю иллюзий по поводу нашего задания. Мы можем до самой пенсии искать эту базу и ничего не найдем. — Остин задумчиво нахмурился. — Потому-то я и отталкиваюсь от известных фактов.
Завала тут же подхватил его мысль.
— Нам известно, что цель бомбардировщика находилась на территории СССР. — Он указал на карте самую северную точку Аляски, на обрубок изрезанной береговой линии — остатки древнего перешейка на пути в Евразию. — Какова статистическая дальность полета у крыла Нортропа?
— Примерно три тысячи миль на крейсерской скорости в пять сотен миль. Но, скорее всего, объем бака специально для этой миссии слегка увеличили.
— Не забывай про возможность дозаправки в воздухе.
— Я учел ее. Операцию проводили в тайне и потому техники задействовали по минимуму.
Остро заточенным карандашом Остин провел по карте дугу от Барроу до дельты Юкона.
Завала тихонько присвистнул.
— Это же крюк в тысячу миль!
— Предстояло покрыть территорию по площади больше, чем некоторые штаты, — признал Остин. — Я прикинул реальное положение дел. Наши рыцари плаща и кинжала шифровались по полной программе. Постройка новой базы потребовала бы слишком много времени и денег, привлекла бы нежелательное внимание.
Завала щелкнул пальцами.
— В ход пошла уже имеющаяся база!
Остин добавил:
— Во время Второй мировой Аляска буквально ощетинилась зенитками и аэродромами из-за угрозы нападения японцев. Красные точки на карте обозначают расположение каждой базы времен Второй мировой.
Завала подумал немного и спросил:
— Что, если нужная нам база — секретная? И ее нет на карте?
— Она была секретной до недавнего времени. — Ткнув карандашом в Ном, Остин обвел красную точку. — Искомое найдем здесь. Хотя, даже при точных расчетах, остается полагаться на удачу.
Завала присмотрелся к карте, и уголки его губ изогнулись в фирменной улыбочке.
— Почему ты так уверен, что нам именно сюда? Бомбардировщик мог сняться с любой другой базы.
— Интуиция подсказывает. — Из кармана куртки Остин достал блокнот. На затертой коричневой обложке все еще угадывались слова: «ВВС США», а внизу — имя владельца. Остин передал блокнот Завале. — Дневник Баки Мартина, пилота, который повел бомбардировщик в последний рейс.
Завала восхищенно рассмеялся.
— Тебе надо было фокусником стать! Куда эффектнее ты бы вытаскивал кроликов из шляпы.
— Кролик сам прыгнул ко мне на колени. После беседы Сандекера с Леграном шпионы порылись в архивах и отыскали вещи Мартина. Должно быть, старый состав ЦРУ в спешке забыл уничтожить инкриминирующие материалы. Эту записную книжку Базз нашел в кармане отцовской формы. Подумал, что в ней есть нечто важное, и отдал мне перед нашим отъездом в Вашингтон.
Завала пролистал скручивающиеся страницы.
— Не вижу подробной карты.
— Ну, ты же не думал, что все будет так легко? — Забрав блокнот у Завалы, Остин открыл его на месте, которое отметил желтой закладкой-самоклейкой. — Мартин был хорошим солдатом и помнил поговорку: «Болтун — находка для шпиона». В основном в дневнике он писал, как скучает по жене и сыну, однако кое-что из технической информации сюда просочилось. Вот, в первом абзаце:
Моей возлюбленной жене Филлис и сыну Баззу. Может быть, однажды вы прочтете эти записки. У меня в запасе много времени, и по пути в Номер я начал этот дневник. Если командование узнает о нем, мне несдобровать. Мои заметки — еще большая тайна, чем проект «Манхэттен». Шпики не устают напоминать, что я — простой пилот и не должен задавать вопросов. Но я все чаще ощущаю себя узником. Меня и остальную команду держат под постоянным наблюдением, и дневник, наверное, единственный способ напомнить всем о своей личности. Филлис, ты всегда переживала по поводу моего рациона, поэтому знай: кормят нас отменно, дают свежее мясо и рыбу. Дом из гофрированного железа оказался не приспособлен для морозного Севера, снег скатывается по наружным стенкам, металл ни капли не защищает от холода. Днем и ночью мы не выключаем духовку. Лучше б нас поселили в иглу. Самолет и то в лучших условиях держат. Хотя чего я жалуюсь? Мне повезло, детка, я летаю на ЭТОМ! Невероятно, самолет такой огромный, а маневрирует как истребитель. За ним будущее.
Остин закончил читать.
— Дальше Мартин пишет, как тоскует по дому и как рад будет вернуться.
— Жаль, ему не довелось увидеть будущего, о котором он писал. Его не просто в плену держали, но и к смерти приговорить успели.
— Мартин — не первый патриот-мученик, погибший во имя того, что верхи назвали всеобщим благом. К несчастью, порадоваться, каким полезным оказался его дневничок, он тоже не сумеет.
— Его «Номер» еще хуже, чем военные координаты типа «где-то в Тихом океане».
— Я тоже так думал, пока не вспомнил одну давнюю историю. В 1850 году офицер британского корабля, шедшего мимо берегов Аляски, увидел безымянную косу и на рукописной карте сделал пометку: «Номер...» Когда карту копировали в адмиралтействе, картограф не разобрал почерка офицера и изобрел имя нового мыса Нома. «Ном» — от «номер», без числа. И вот еще, что пишет Мартин:
Полет из Сиэтла прошел без происшествий. Не самолет, а сказка. Приземлился в тридцати минутах от Номера.
— Какая была крейсерская скорость у крыла? — спросил Завала.
— Приблизительно пять сотен миль в час.
— То есть двести — двести пятьдесят миль от Номера.
— Мои расчеты показали то же. И вот тут-то начинается самое интересное.
Остин прочитал из дневника:
Впервые увидел пункт назначения. Рассказал парням, что с воздуха он выглядит как нос Дуга.
— Нос дуги?
— Нет, Дуга. Дуг — имя.
— Круг поисков сужается до миллиона человек, — устало произнес Завала.
— Знаю, знаю, точно так же подумал и я сам, пока не прочел следующее: «Еще добавить кукурузную трубку — и будет вылитый Орлиный Клюв».
— Дуглас Макартур! Его профиль фиг забудешь.
— Особенно если ты участвовал в войне. Тем более Ном всего в ста шестидесяти одной миле от России. Я подумал, что неплохо было бы заказать спутниковые снимки. И пока ты дрых в полете над Соединенными Штатами, я просмотрел их под лупой.
Остин передал Завале спутниковые снимки. Тот изучил их и покачал головой.
— Не вижу я орлиного клюва...
— И я не нашел. Ладно, никто не говорил, что будет легко.
Они все еще проглядывали снимки, когда пилот передал по интеркому, что самолет заходит на посадку в аэропорту города Ном. Остин и Завала быстренько упаковали вещи в две сумки еще до того, как самолет опустился на площадку небольшого современного аэропорта. Взяв такси, они отправились в город по одной из трех двухрядных дорог Нома. Яркий солнечный свет никак не разбавлял тусклости пейзажа голой тундры, хотя вдалеке виднелись горы Киглуайк. Такси выехало на Фронт-стрит, как бы отгораживающую Ном от серо-голубых вод Берингова моря, миновало построенное в начале двадцатого века здание мэрии, конечный пункт Идитародских гонок на собачьих упряжках, и высадило Остина с Завалой в порту для барж, где их дожидался заправленный гидросамолет.
Завале одномоторный самолетик, не требующий большой дистанции для взлета и посадки, понравился. Пока он проверял готовность приборов, Остин купил бутербродов и кофе в заведении «У Толстяка Фредди». В путешествие отправились налегке, взяли в основном одежду, а Курт прихватил свой проверенный временем револьвер. Завала предпочел пистолет-пулемет «ингрем», производящий несколько сот выстрелов в минуту. На вопрос напарника: кого он испугался в ледяной пустыне, раз прихватил такую машину смерти, Завала пробормотал что-то о медведях гризли.
Он вел самолет на север вдоль побережья. Держался низко, сохраняя скорость сто семьдесят пять миль в час. День выдался облачный, но обошлось без дождей, которыми так знаменит Ном. Порядок действий определили сразу: Остин, заметив на земле какое-нибудь строение, давал знать Завале, и тот делал круг над территорией. После Остин отмечал проверенное место на карте. Радостное предвкушение быстро прошло. Они нарезали милю за милей вдоль берега. Пустынные земли изредка пересекались ветвистыми речушками да мелкими прудами из подтаявшего снега.
Тогда Остин придумал забаву: он цитировал стихи Роберта Сервиса, а Завала переводил их на испанский. Но даже «Выстрел Дэна Макгрю» не сумел разбавить монотонность полета. Чувство юмора Завалы и то истощалось.
— Мы видели клювы попугаев, голубиные клювы, даже черепаший клюв — и ни одного орлиного, — проворчал он.
Остин посмотрел на карту: оставалось еще много неотмеченных точек.
— Нам летать и летать. Я за то, чтобы не делать перерыв. Согласен?
— Я-то согласен, это самолету нужна дозаправка.
— Совсем недавно мы пролетели над рыбацким лагерем. Может, сядем и перекусим? Заодно и наполним баки нашей крошки?
Завала, не отвечая, заложил обратный вираж. Вскоре они отыскали реку и летели над ней минут десять, пока впереди не показалось скопление фанерных домиков. Тут же стояли на приколе два других гидросамолета. Выбрав участок попрямее, Завала приводнился практически идеально. Подошел к старенькому пирсу, с которого их заметил и бросил шварто- вочный трос круглолицый юноша.
— Добро пожаловать в деревушку Тинук, население — сто шестьдесят семь человек, большая часть состоит в родственных отношениях, — сказал он и улыбнулся ослепительной, как солнце на свежем снегу, улыбкой. — Меня зовут Майк Тинук.
Тинук, похоже, не удивился внезапному появлению двух незнакомцев. И правильно, живя на таких просторах, аляскинцы только ради завтрака могут пролететь сотню миль.
Должно быть, за пределами Анкориджа не хватает простого человеческого общения. Неудивительно: каждый аляскинец считает своим долгом рассказать новому человеку, как поселился на Севере, — на что и уходят все пять минут знакомства. Вот и Майк поведал, как вырос в деревне, поработал авиамехаником в Анкоридже и снова вернулся в родные края.
Остин сказал, что они с Завалой — из Агентства морских и подводных исследований.
— Я сразу понял: вы, ребята, из правительственных, — со знанием дела отметил Тинук. — Слишком уж опрятные для нефтяников и слишком уверенные для туристов. Пару лет назад к нам заглядывали парни из НУМА, исследовали что-то в Чукотском море. А что вас привело на землю Полуночного солнца?
— Геологические наблюдения. Правда, пока безуспешно, — ответил Остин. — Ищем участок земли, который выдается в море. Он имеет форму орлиного клюва.
Тинук покачал головой.
— Вон там мой самолет. Я частенько летаю на нем, когда не рыбачу и не помогаю ухаживать за оленями, но такого мыса я не встречал. Идемте на берег, глянем на карту.
По шаткой лестнице они поднялись к фанерному зданию. Это был типичный аляскинский универмаг, где продавали все: продукты, лекарства, технику, сувениры, зимнюю экипировку. Рядом с репеллентами на полках стояли консервы, запчасти для снегоходов и фильмы на дисках.
Тинук сверился с картой местности на стене.
— He-а, нет никаких орлиных клювов. — Он почесал в затылке. — Может, вам с Кларенсом поговорить?
— Кто такой Кларенс?
— Мой дед. Он тут все излазил и гостей любит.
Остин закатил глаза. Ему не терпелось вновь подняться в воздух, и он уже думал, как бы потактичнее свалить отсюда, не обидев Тинука в лучших чувствах... как вдруг его взгляд коснулся винтовки на стене за прилавком. Военный карабин «М1», с какими американская пехота отправлялась на Вторую мировую. Остин и прежде видал «М1», но этот экземпляр сохранился в исключительно хорошем состоянии.
— Ваша винтовка? — спросил Остин у Тинука.
— Дед отдал ее мне, но на охоту я хожу со своим ружьем. У этого карабина своя история. Точно не хотите поговорить с Кларенсом? Гарантирую, время потратите не зря.
Заметив, что Остин воспылал к старику интересом, Завала произнес:
— Ну, я в принципе не против вытянуть ноги. К тому же нам дотемна домой не надо.
Верно сказал: световой день сейчас длится больше двадцати двух часов, а период темноты после заката составляет всего ничего.
Майк повел их по раскисшей тропинке вдоль других фанерных хижин, мимо стаек круглолицых ребятишек, спящих эскимосов и веревок с развешанными на них ломтями лососины. Поднявшись на крыльцо самой маленькой хижины, он постучал в дверь — изнутри пригласили входить. Перешагнув порог, они оказались в однокомнатном помещении. Пахло древесным дымом и чем-то мясным, что готовилось на полевой плите. Из мебели в комнате стояли только двухъярусная кровать в углу да стол, накрытый клеенкой в красно-белую клетку. За столом сидел мужчина возрастом, наверное, с один из местных ледников и аккуратно раскрашивал фигурку полярного медведя в шесть дюймов высотой. Тут же стояли готовые фигурки: волки, орлы.
— Деда, тут люди хотят послушать историю твоего карабина.
На морщинистом лице старика блеснули темные азиатские глаза, в которых читались большой ум и хорошее чувство юмора. На носу у Кларенса сидели очки в черной оправе, а седые волосы разделял аккуратный боковой пробор. Гостям старик улыбнулся от уха от до уха. Годков ему на вид было за восемьдесят, но руку он пожимал с костедробильной крепостью. Казалось, он еще может забороть и морского льва.
Впрочем, говорил этот гигант кротко, и тихий голос его звучал подобно шелесту снега на ветру.
— Мне пора в лавку, — напомнил его внук. — Когда вернетесь — я уже заправлю вам самолет.
— Я делаю фигурки для сувенирного магазина в Анкоридже, — поведал старик, откладывая в сторону и медведя, и краски. — Рад, что вы заскочили. Как раз к обеду.
Указав на два колченогих табурета, он — не обращая внимания на протесты — налил Остину и Завале рагу в фарфоровые пиалы с ивовым узором. Отправив в рот ложку собственной стряпни, Кларенс как бы показал, что бояться нечего.
— Ну как? — спросил он.
Отхлебнув по ложечке, Остин и Завала признали рагу вполне даже вкусным.
Старик просиял от удовольствия.
— Это из мяса карибу? — спросил Завала.
Порывшись в мусорном ведре, старик вытащил консервную банку из-под говяжьего рагу «Динти мур».
— Майк — добрый внук, — сказал Кларенс. — Они с женой покупают мне еду, вот я сам и не готовлю. Думают, что после смерти супруги я одинок. Гостей люблю, да, но вас, ребята, утомлять не собираюсь.
Остин оглядел комнату: стены украшены примитивными гарпунами и изделиями эскимосского народного промысла; репродукция Нормана Роквелла — мальчик в кресле у дантиста — гармонично соседствовала с яростной маской моржа; тут же висели семейные фотографии (много было снимков симпатичной женщины, наверное, покойной бабушки Тинук). Самым необычным предметом оказался компьютер в углу. Заметив удивленный взгляд Остина, дед Тинук сказал:
— Потрясающая вещь. У нас есть спутниковая связь: детки изучают по сети окружающий мир, а я могу позвонить кому угодно, так что одиноко мне не бывает.
Оказалось, Кларенс отнюдь не старпер, и Остин даже пожалел, что так торопился и не хотел с ним поначалу встречаться.
— Если не возражаете, нам бы очень хотелось услышать вашу историю, — сказал он.
Дед Тинук с шумом выскреб из тарелки остатки рагу и, отнеся посуду в раковину, снова сел на место. Прищурился, словно с трудом припоминал давние события, однако, когда он заговорил, стало ясно: старик уже не раз делился воспоминаниями.
— Пошел я как-то на охоту. В реке тогда водилось много форели и лосося, в лесах — много лис и оленей. Никогда я с пустыми руками не оставался. Была у меня алюминиевая лодчонка с мотором, хорошая такая, удобная. От дома я отходил далеко и потому сразу не возвращался. Ночевал пару дней на старом аэродроме.
Остин глянул на Завалу. На Аляске аэродромов пруд пруди.
— Где находился тот аэродром?
— Где-то на севере, он еще после Второй мировой остался. Служил перевалочным пунктом для боевых самолетов против русских. Аэростаты там запускали, чтобы подлодки искать. От базы мало чего сохранилось. Я себе присмотрел одну хатку, где можно огонь развести, обсохнуть да согреться. Спокойно передохнуть до возвращения домой.
— И как давно это было?
— О, лет пятьдесят назад. Память сейчас уже не та. Помню, правда, как мне запретили там показываться.
— Военные?
Старик кивнул.
— Несколько месяцев никто не приходил. Потом явились двое... Сижу, значит, готовлю себе уху из форели, и тут они примчались. Белые, на вид крутые. Показали значки якобы из правительства, спросили, зачем я пришел. Ну, я рыбкой их угостил, и они тут же подобрели. Говорят: не ходи сюда, тут тайна большая. Разрешили, однако, продавать им свежую рыбу и мясо. Один даже подарил карабин — тот самый, чтобы я с ним охотился. Рыбы и мяса я им натаскал много; правда, на саму базу меня никогда не пускали. Всегда на полпути к ней останавливали.
— Самолеты вы видели?
— О да-а, много. Прилетали, улетали... Однажды вышел я на охоту, и надо мной пронесся ну совсем необыкновенный самолет: громадный, как целая деревня, шумит, что сотня рек, и форма чудная.
— Чудная?
Встав и сняв со стены гарпун, старки приложил к пальцу металлический наконечник.
— Вот. Примерная такая.
Остин пристально посмотрел на деда Тинука.
— Долго вы снабжали тех солдат мясом?
— С полгодика. Как-то прихожу, а они говорят, дескать, не надо им больше. Говорят, не ходи сюда, на мине подорвешься. Винтовку зато оставили. Сами ушли, торопились очень.
Завала сказал:
— Мы ищем авиабазу, которая находится на куске суши в форме орлиного клюва. Никак найти не можем.
— Да-да, с формой вы не ошиблись, просто лед и погода все изменили. Летом реки разливаются, и земли уходят под воду. Сейчас очертания другие. Карта есть?
Достав из кармана карту, Остин развернул ее. Толстым пальцем дед Тинук провел по карте вниз и ткнул прямо в обведенную карандашом точку.
— Вот здесь.
— Прямо над ней пролетели, — произнес Завала.
— Скажите, — попросил Остин, — те люди не называли своих имен?
— Называли: Билли и Дилли.
Завала хихикнул.
— Кажется, Вилли отлучился по делам.
Старик пожал плечами.
— Когда я ходил на торговых судах, то читал комиксы про Дональда Дака. Те вояки, похоже, думали, что я всю жизнь только и питался китовым жиром. Не стал их разочаровывать.
— Правильно сделали.
— Говорю же, ребята они были крутые, но мы почти сдружились. После войны я ходил к базе. Думаю, про мины наврали, хотели меня отпугнуть. Там скорее оставили отраву какую-то. — Он задумался ненадолго. — Может, вы мне скажете? Все не могу понять, что там за секрет такой большой? С японцами мы не сражались. Война-то закончилась.
— Некоторые без войны жить не могут, — ответил Остин. — Закончилась одна, они тут же начинают другую.
— Как по мне, дураки. Хотя откуда мне знать... Давно дело было. Вам-то зачем на базу?
Остин впервые не нашелся с ответом. Он мог бы сказать, будто хочет опередить корпорацию «Гокстад» и не дать ей завладеть анасазием, не дать провернуть аферу мирового масштаба. Однако дело о похищении воды стало для него куда более личным. История Базза Мартина перевернула его представление о том, что правильно, а что — нет.
— Жил однажды мальчик, который похоронил живого отца, — лучшего ответа Остин не придумал.
Старик кивнул так, словно прочел мысли Остина и отлично все понял.
— Спасибо, что поделились воспоминаниями, — сказал Остин. Мысленно он унесся вперед, к завершению миссии. — И за обед спасибо, — добавил он, поднимаясь на ноги.
— Погодите, — окликнул их Кларенс. Он присмотрелся к фигуркам и, выбрав две, вручил по одной каждому из агентов НУМА. — Возьмите. Медведь — для силы, волк — для хитрости.
Остин и Завала поблагодарили старика за щедрость.
Я вас отправил в такое опасное место, не могу же отпустить без талисманов. Чувствую, они пригодятся.
