Глава 8
Питт стоял у поручня на корме и лениво смотрел, как винты «Марты-Энн» взбивают воду. Пенная голубая с белым масса вращалась и постепенно исчезала в четверти мили за кормой, прежде чем море окончательно закрывало и излечивало гигантский шрам. Погода была теплая, небо ясное; дул ровный северо-восточный ветер.
С какими безумцами приходится ему иметь дело в последние дни, думал Питт. Изобретательная девушка, пытавшаяся всадить ему в спину шприц, убийца с желтыми от табака зубами, сволочь-адмирал, лейтенант-коммандер с нелепой татуировкой и маленький старпом, по-видимому, самый умный из всех.
И все же эта компания не смогла проникнуть в самые глубины его сознания. Это должен был сделать другой герой драмы, которому еще только предстояло выйти на сцену, — великан с золотыми глазами.
Почему он столько лет назад искал затерянный остров Каноли? Возможно, это просто был ученый, пытавшийся найти следы забытой цивилизации, или оккультист в плену мифов и легенд. А может, у него была более необычная цель? Что есть в легенде о Каноли такого, чего нет в бессмысленных историях о затерянном континенте Му или в многочисленных фантазиях об Атлантиде? Загадки Тихоокеанского Водоворота и Бермудского треугольника вполне реальны. На эти загадки должен быть какой-то ответ, тревожно думал Питт. Ключ, такой очевидный, что его никто не замечает.
— Мистер Питт?
Мыслительную гимнастику Питта прервал молодой человек в синем комбинезоне.
Питт улыбнулся.
— Чем могу быть полезен?
Матрос как будто собирался отдать честь. Он явно не знал, как обращаться со штатским, тем более на военном корабле.
— Коммандер Боланд просит вас прибыть в рубку.
— Спасибо. Уже иду.
Питт повернулся и пошел по стальной палубе мимо закрытых брезентом люков. Под ногами ритмично работали двигатели, продвигая корабль вперед в неподвижной воде и покрывая поручни и надстройки соленым туманом; краска блестела от влаги.
Питт поднялся по трапу на мостик. Боланд стоял на носу перед рулевым, глядя в бинокль на ослепительно-голубой горизонт. На мгновение он опустил бинокль и протер окуляры подолом футболки. Потом вернул прибор к глазам и снова принялся разглядывать обширную пустоту впереди.
— В чем дело? — спросил Питт. Он выглянул в окно, но ничего не увидел.
— Я подумал, вам нужно знать, — сказал Боланд. — Мы только что вошли в новый район поиска.
Он положил бинокль на полку, коснулся кнопки связи и резко сказал:
— Лейтенант Харпер, говорит капитан. Стоп все машины. Ложимся в дрейф. — Он посмотрел на Питта. — Начинается работа.
Боланд знаком пригласил Питта на трап, который привел в коридор под мостиком. Они прошли несколько дверей в каюты, и Боланд остановился у одной, немного помедлив, он открыл ее.
— Сердце операции, — объявил он. — Наша комната Флэша Гордона. Четыре тонны электронного оборудования. Прошу посмотреть, как действует фантастическое чудо 101-го отделения.
И он показал на большую приборную панель в просторном помещении в восемьсот квадратных футов.
— Этот прибор измеряет скорость звука и давление, переводит в цифровой формат и с указанием времени переносит на магнитную ленту. Это протонно-магнитный сенсор, он засекает любые металлические предметы на дне. Это мониторы подводных телекамер. — Боланд показал на размещенные среди оборудования четыре экрана. — Мы потому и легли в дрейф, чтобы выпустить за кораблем сенсоры и камеры и начать сканирование.
Питт рассматривал экраны. Камеры как раз опускали в воду: он видел, как волны ударяют в объективы, а потом те опускаются в безмолвие подвижной жидкой среды в солнечных пятнах. Две камеры передавали цвет, и казалось, что сине-зеленые тени плывут в бесконечность.
— Далее: усовершенствованная сонарная система, — продолжал Боланд. — Она снимает подробную «звуковую» картину дна и всего, что на нем находится. У нас есть также система бокового сканирования, которая позволяет видеть на полмили в обе стороны от корабля. Ее сенсоры тоже плывут за кораблем.
— Полоса обнаружения шириной в милю, — сказал Питт. — Впечатляющий проход через сектор поиска.
Питт отметил, что Боланд не знакомит его с членами экипажа, работающими за приборами. Если Боланду чего и не хватало, так это обычной вежливости. Питт поймал себя на том, что гадает, как Боланду удалось дослужиться до лейтенанта-коммандера.
— А вот эта славная малышка, — гордо сказал Боланд, — самое сердце нашего предприятия. Компьютер «Селко-Рамси 8300». — Он показал на высокую панель со множеством огоньков и кнопок, стоящую над широкой клавиатурой. — Широта, долгота, скорость, направление, все возможности корабля. Короче, компьютер соединен с центральной системой управления и с этого мгновения до обнаружения «Старбака» будет управлять всеми действиями корабля.
— Хорошая здесь санитария, — заметил Питт.
— В каком смысле?
— He требуется прикосновение руки человека.
Боланд наморщил лоб.
— Что ж, можно сказать и так.
Питт через плечо оператора рассматривал надписи на панели.
— Интересное устройство. Этим «Селко-Рамси 8300» можно управлять и перепрограммировать его из центра. А центр, по-видимому, в Перл-Харборе. Удобно для адмирала Хантера на случай, если нас постигнет судьба экипажа «Лили Марлен». При первых же признаках неприятностей они с Денвером возьмут управление системой на себя, развернут корабль и приведут обратно в порт. Он может потерять экипаж, но лучшее спасательное судно 101-го отделения вернется невредимым. Действительно интересно.
— Вы разбираетесь в электронике, — медленно сказал Боланд. На лице его странным образом смешивались подозрительность и уважение.
— Можно сказать, я знаком с большей частью того оборудования, что у вас на борту.
— Все это уже видели?
— По меньшей мере на трех океанографических исследовательских судах НПМА. У вас несколько более специализированное оборудование — в связи с более определенными задачами. Но наше чуть более передовое, потому что все-таки наши корабли научные.
— Прошу прощения. — Боланд принужденно улыбнулся. — Я недооценивал ваши способности. — Он повернулся, подошел к офицеру, сказал ему несколько слов и вернулся. — Пойдемте, угощу вас выпивкой.
— Правила Флота разрешают даже это? — улыбнулся Питт, несколько удивленный неожиданным проявлением дружелюбия со стороны Боланда.
Боланд ответил хитрой улыбкой.
— Вы забыли. Технически мы гражданское судно.
— Я горячий сторонник технического подхода.
Они направились к выходу, и тут дежурный офицер сказал:
— Телевизионные камеры и датчики в рабочем режиме, капитан.
Боланд кивнул.
— Хвалю за скорость, лейтенант. Приступайте...
— Минутку, — перебил его Питт. — Из чистого любопытства хочу спросить: с какой глубины поступают данные?
Боланд вопросительно посмотрел на него, потом повернулся.
— Лейтенант?
Тот уже склонился к сонару, внимательно глядя на черту, ползущую по бумаге.
— Пять тысяч шестьсот семьдесят футов, сэр.
— В этом есть что-то необычное? — спросил Боланд.
— Глубина маловата, — ответил Питт. — Можно взглянуть на карту океанского дна?
Неожиданно Боланд вспомнил о правилах вежливости.
— Дирк Питт, это лейтенант Стенли.
Питт кивнул.
— Хорошо, Стенли. Посмотрим, что тут у вас. — Он оперся локтями о стол и всмотрелся в необычный контур, представляющий дно Тихого океана. — Где мы?
— Вот здесь, майор. — Стенли поставил на карте небольшой крестик. — 32 градуса 10 минут северной широты, 151 градус 17 минут западной долготы. Мы должны находиться прямо над зоной Фуллертоновского разлома.
— Так должна называться футбольная травма.
Боланд тоже склонился над столом.
— Нет, зона разлома — это трещина в земной коре, шов, возникающий в океане между материками, когда они расходятся. Между этим местом и берегом Калифорнии таких трещин сотни.
— Я понимаю, зачем вам понадобилась глубина. Согласно карте, до морского дна здесь должно быть свыше пятнадцати тысяч футов.
Стенли подчеркнул данные о глубине на их позиции.
— Возможно, рядом подводная вершина, — сказал Питт.
— Дно слева поднимается, — тихо сказал Боланд. — Двести пятьдесят футов за милю. Ничего необычного. Скорее всего, небольшое повышение.
Питт мотнул головой.
— Вот только этого нет на карте.
— Вероятно, еще не найдено и не отмечено.
— Однако если склон продолжает подниматься, вершина не может быть далеко. Это ваш корабль, Пол, но, думаю, надо провести исследование. Сообщение капитана «Старбака» отправили неизвестные лица после исчезновения подводной лодки. Можно предположить, что лодка лежит где-то близко.
Боланд устало потер глаза.
— Звучит логично, но вряд ли это единственная не отмеченная на карте подводная вершина. Их может быть еще пятьдесят.
— Нельзя пропустить ни одну.
Боланд задумался. Потом выпрямился и посмотрел на Стенли.
— Лейтенант, запрограммируйте курс в сторону повышения дна. Введите данные сенсора в компьютер и передайте управление рулем централизованному контролю. Докладывайте мне о любом неожиданном изменении глубины. Я буду в своей каюте. — Он повернулся к Питту. — Так как насчет выпивки?
Салазки с камерами и датчики сонара на буксирных тросах двигались за кораблем, центральная система управления руководилась компьютером, и через десять минут «Марта-Энн» начала медленный широкий поворот на восток. Рулевой курил в двери рубки, спицы штурвала медленно поворачивались туда- сюда, словно под действием невидимой руки. Корабль разрезал волны, экипаж деловито считывал и проверял показания многочисленных приборов, движущихся стрелок, разноцветных огоньков и мониторов.
Питт и Боланд полдня провели в капитанской каюте. Время тянулось медленно, датчики сонаров сообщали о том, что морское дно продолжает подниматься. Час, два, три часа. Питт изучал отчеты и данные о «Старбаке», а Боланд разрабатывал планы подъема на случай, если и когда «Марте-Энн» повезет. Шестнадцать тридцать. Матросы на палубе и в машинном отделении неизбежно заговорили о женщинах, только в рубке управления молчали, внимательно наблюдая за экранами и инструментами. Периодические доклады Стенли через интерком «дно продолжает подниматься» делали обстановку на корабле почти нормальной. Нет более скучного занятия, чем поиски затонувшего корабля.
В пять часов из микрофона вдруг послышался голос Стенли:
— Дно поднялось на девятьсот футов за последние полмили!
Питт посмотрел на Боланда. Не сказав ни слова, оба вскочили и бросились в рубку управления. Стенли склонился к столу, делая пометки на карте.
— Невероятно, капитан. Я впервые вижу такое. Мы в сотнях миль от ближайшего берега, а дно внезапно поднялось, сейчас оно всего в тысяче двухстах футах под поверхностью. И продолжает подниматься.
— Очень крутой подъем, — сказал Питт.
— Возможно, часть склона Гавайских островов, — предположил Боланд.
— Мы слишком далеко к северу. Сомневаюсь, что это как-то связано с островами. Эта малышка совершенно одинока.
— Тысяча сто футов, — громко сказал Стенли.
— Боже! — тихо отозвался Питт. — Градиент — один фут подъема на два в длину.
Боланд резко произнес:
— Если подъем не прекратится, мы врежемся в сушу. — Он стремительно повернулся к Стенли. — Отключите компьютер. Переходим на ручное управление.
На ответ Стенли потребовалось пять секунд.
— Идем на ручном управлении, сэр.
Боланд взял микрофон связи.
— Мостик? Говорит Боланд. Что видите на восемьсот ярдов прямо по курсу?
Металлический голос из динамика ответил:
— Ничего, сэр. Горизонт чист.
— Никаких признаков белой воды?
— Никаких, коммандер.
Питт посмотрел на Боланда.
— Спросите, каков цвет моря.
— Мостик, изменился ли цвет моря?
Короткая пауза.
— Слева примерно в пятистах ярдах от борта море чуть зеленеет.
— Восемьсот, и подъем продолжается, — доложил Стенли.
— Необычно, — сказал Питт. — Я ожидал, что возле подводной вершины море станет светло-голубым. Зеленый цвет означает подводную растительность. Очень странно. Морские водоросли в таком месте?
— Морские водоросли не растут на кораллах? — спросил Боланд.
— Да, и еще вода в этой части океана слишком теплая.
— Четкие показания магнитометра, — произнес кудрявый блондин у консоли.
— Где? — спросил Боланд.
— Двести ярдов. Направление двести восемьдесят градусов.
— Может, полоса руды? — взволнованно предположил Боланд.
— Вторая отметка в трехстах пятидесяти ярдах, направление — триста пятнадцать градусов. Еще два объекта. Боже, да тут их множество!
— Похоже на золотое дно, — хмыкнул Питт.
— Стоп машины! — крикнул Боланд в микрофон.
— Морское дно на ленте словно подпрыгнуло, — возбужденно сказал Стенли. — Четыреста пятьдесят футов, и подъем не прекратился.
Питт всмотрелся в телемониторы. Инерция продолжала нести «Марту-Энн» вперед, и на экране показалось морское дно. Морская вода рассеивала солнечные лучи, превращая их в узкие желтые столбы света, окруженные мягким сиянием; стало видно неотчетливое смешение цветов. На экране показалась рыба-единорог, она неподвижно висела в воде, осторожно разглядывая огромную тень корпуса над собой.
Боланд положил руку на плечо человеку, сидевшему за магнитометром.
— Когда пройдем над первым затонувшим судном, отметьте направление на следующее. — Он повернулся к Стенли. — Свяжитесь с лейтенантом Харпером в машинном отделении. Велите держать самый малый.
В рубке воцарилась напряженная тишина. Прошло две минуты, две бесконечные минуты. Все ждали появления на экране останков давно затонувшего корабля.
Теперь на мониторах было хорошо видно морское дно. Растительность необычная и роскошная, тогда как дну полагалось быть голым и безжизненным, как лунная поверхность. Ни следа кораллов, водоросли с широкими листьями и другие, бледно окрашенные, цеплялись за скалистое неровное дно, постоянно меняя оттенки в неверном свете, приходящем с поверхности. Питт был заворожен. Все равно что смотришь на затонувший восточный сад.
Длинноволосый молодой человек за сонаром равнодушно произнес:
— Идем над останками первого корабля, коммандер.
— Хорошо, приготовиться к компьютерному сканированию.
— Для протокола? — спросил Питт.
— Для опознания, — ответил Боланд. — У нас есть база по всем исчезнувшим кораблям. Постараемся сопоставить данные наблюдений с теми, что есть в компьютере. Надеюсь, мы уговорим море выдать нам еще несколько тайн.
— Вот он, — сказал Стенли.
Три пары глаз устремились на экран. Пугающее, непривычное зрелище. Корабль, вернее, то, что от него осталось, густо зарос водорослями. К небу в гротескном, безнадежном отчаянии устремлялись две мачты, фок и бизань. Единственная труба уцелела, но покрылась густым слоем ржавчины, на палубе повсюду разбросаны непонятные куски металла. На глазах у всех из иллюминатора, извиваясь, выскользнула мурена, угрожающе раскрывая и закрывая пасть.
— Боже, да она не меньше десяти футов в длину! — воскликнул Боланд.
— Скорее около восьми, учитывая телеувеличение, — сказал Питт.
— Может, у меня галлюцинации, — сказал Стенли, — но я уверен, что вижу в трюме ржавый трактор.
Их отвлекло гудение компьютера, который начал выдавать длинную ленту с данными. Как только машина остановилась, Боланд оторвал распечатку и начал читать вслух.
— Данные указывают, что это, вероятно, либерийское торговое судно «Океанская звезда», 5135 тонн, груз — резина и сельскохозяйственная техника; пропало 14 июня 1949 года.
Все в рубке прекратили свои занятия и молча смотрели на ленту в руках коммандера Боланда. Все молчали. Сказать было нечего.
Они обнаружили первую жертву Тихоокеанского Водоворота.
Первым опомнился Боланд. Он схватил микрофон.
— Радиорубка. Говорит Боланд. Передавайте на морской частоте. Код 16.
Питт сказал:
— А вы не слишком торопитесь? Мы еще не нашли «Старбак».
— Конечно, — сразу согласился Боланд. — Слегка спешу. Но я хочу, чтобы адмирал Хантер точно знал, где мы находимся. На всякий случай.
— Ожидаете неприятностей?
— Не к чему рисковать.
— Следующий объект, направление двести восемьдесят семь градусов, — небрежно произнес оператор сонара.
Вернулись к мониторам и ждали, пока на экранах не показалась накрененная палуба парохода: корма высоко поднята, нос теряется в сине-зеленой глубине. Салазки с камерой прошли над массивной дымовой трубой, и наблюдатели смогли заглянуть в ее черное нутро. Посредине корабля торчало множество труб, но надстройки не было, зато в кормовой части — несколько палуб и настоящий лабиринт вентиляционных труб. Все металлические части и даже кабели, свисающие с мачт, покрывала растительность. Среди снастей плавали экзотически окрашенные рыбы многих разновидностей, словно остов мертвого корабля был их площадкой для игр.
Боланд читал данные с дисплея:
— Японский нефтяной танкер «Исио Мару», 8106 тонн, пропал вместе со всем экипажем 14 сентября 1964 года.
— Боже, — прошептал Стенли, — настоящее кладбище. Я начинаю чувствовать себя кладбищенским вором.
В следующий час прозвучали названия еще шести погибших судов. Были отмечены и определены останки четырех торговых судов, большой шхуны и океанского траулера. По мере сканирования и анализа находок напряжение в оперативном штабе нарастало. И когда настал финальный миг, миг, к которому все готовились, он все-таки застал их врасплох.
Оператор сонара вдруг плотнее прижал микрофоны к ушам и недоверчивым, напряженным взглядом уставился на приборную панель.
— Обнаружена подводная лодка, направление сто девяносто градусов, — сказал он.
— Уверены? — спросил Боланд.
— Клянусь добродетелью моей матушки! Я и раньше встречал субмарины, коммандер, а эта очень большая.
Боланд схватил микрофон.
— Мостик! Когда я отдам приказ, стоп все машины и отдать якорь. Понятно?
— Так точно, сэр, — послышался напряженный голос из громкоговорителя.
— Какая глубина? — спросил Питт.
Боланд кивнул.
— Глубина? — повторил он вопрос.
— Девяносто футов.
Питт и Боланд переглянулись.
— Это усложняет загадку, верно? — негромко спросил Питт.
— Верно, — так же негромко ответил Боланд. — Если сообщение Дюпре поддельное, зачем указывать правильную глубину?
— Наш противник, вероятно, решил, что никто в здравом уме не поверит в глубину девяносто футов. Я собственными глазами вижу данные и не могу поверить.
— Входит в поле зрения камеры, — объявил Стенли. — Сейчас... сейчас, вот и наша субмарина.
Все смотрели на массивный черный силуэт, лежащий под медленно движущимся килем «Марты-Энн». Питту казалось, что он смотрит на модель корабля в ванне. Лодка вдвое длиннее обычной атомной подлодки. Вместо привычного полусферического носа у нее острый. Недоставало также обычной сигарообразной формы, к обоим концам корпус корабля симметрично утончался. Не было обычной для других субмарин конической башни, похожей на спинной плавник. На ее месте круглился небольшой горб. Только корма обычная, и под ней, аккуратно упрятанные под корпус, два винта. Подлодка казалась совершенно исправной, лежала бестревожно, как какое-нибудь огромное мезозойское чудовище во время послеобеденного сна. Не так она должна была выглядеть, и Питт почувствовал, как по коже поползли мурашки.
— Выбросить маркер! — рявкнул Боланд.
— Что за маркер? — спросил Питт.
— Прибор, подающий электронный сигнал на низкой частоте, — ответил Болард. — На случай если мы вынуждены будем покинуть это место, на дне останется водонепроницаемый передатчик, периодически подающий сигнал. Не придется искать позицию, когда вернемся.
— Наш нос только что миновал затонувшую лодку, коммандер, — доложил оператор сонара.
Болард проревел в микрофон:
— Стоп все машины! Отдать якорь. — Покачнувшись, он повернулся к Питту. — Заметили номер?
— Девять — восемь — девять, — напряженно ответил Питт.
— Это «Старбак», — почтительно сказал Боланд. — Не думал, что когда-нибудь снова увижу его.
— Или то, что от него осталось, — добавил Стенли, неожиданно побледнев. — От одной мысли об этих беднягах там, внизу, мурашки по коже.
— Да, странное чувство, — согласился Боланд.
— Это не единственная странность, — спокойно сказал Питт. — Посмотрите внимательней.
Теперь «Марта-Энн» поворачивалась, стоя на якоре, и ее корма, подчиняясь угасающей инерции, по дуге удалялась от подводной лодки. Боланд подождал, пока камеры настроятся на увеличившееся расстояние до корпуса субмарины. Когда корабль оказался в центре поля зрения, объективы автоматически увеличили изображение для более тщательного осмотра.
— Лодка лежит дном на песке, абсолютно реальная и осязаемая, — медленно говорил Боланд, глядя на экран. — Корма не погружена, как и сказано в сообщении Дюпре. Но кроме этого я ничего необычного не вижу.
Питт сказал:
— Вы не Шерлок Холмс. Говорите, ничего необычного?
— На борту не заметно никаких повреждений, — все так же медленно продолжал Боланд. — Но возможны пробоины внизу, которые станут видны, когда ее поднимут. Ничего необычного.
— Нужен очень мощный взрыв, чтобы проделать в корпусе корабля величиной со «Старбак» такую дыру, которая привела бы к гибели. Но это на глубине 90 футов, — сказал Питт. — На глубине в тысячу футов хватит небольшой трещины. А на поверхности лодка справится с любым повреждением, кроме очень крупной пробоины. Добавим, что взрыв должен был бы повсюду разбросать обломки; невозможно провести детонацию, не оставив следов. Как видите, на песке нет ни одной заклепки. Что приводит нас к следующему поразительному заключению. Откуда взялся песок? Мы прочесали мили этой подводной горы и не видели ничего, кроме скал и водорослей. А здесь ваша субмарина лежит на аккуратной полоске мелкого песка.
— Возможно, совпадение, — тихо, но упрямо сказал Боланд.
— Что Дюпре уложил свою умирающую лодку на единственный мягкий участок во всей округе? Крайне сомнительно. Теперь переходим к самому серьезному. К наблюдению, которое нелегко объяснить. — Питт приблизил лицо к монитору. — Останки погибших кораблей очень красноречивы. Для морского биолога они — прекрасная лаборатория. Если известна точная дата гибели корабля, ученый может установить скорость роста разных типов жизни обитателей моря на обломках. Заметьте, что внешний корпус «Старбака» чистый и выскобленный, как в день выхода в море.
Все в рубке оторвались от приборов и всмотрелись в экран. Боланд и Стенли, не двигаясь с места, продолжали смотреть на Питта. Им не требовалось смотреть на мониторы, чтобы понять его правоту.
— Кажется, — продолжал Питт, — по крайней мере если основываться на внешнем виде, что «Старбак» затонул только вчера.
Боланд устало провел рукой по лбу.
— Пойдемте наверх, — сказал он, — и обсудим это на свежем воздухе.
На левом крыле мостика Боланд повернулся и посмотрел на море. Еще два часа, и солнце сядет; морская глубина уже начала темнеть, потому что свет проникал под острым углом. Боланд устал и говорил тихо и медленно:
— Нам приказано найти «Старбак». Первый этап своей задачи мы завершили. Теперь надо поднять лодку на поверхность. Я хочу, чтобы вы полетели в Гонолулу за группой подъема.
— Не думаю, что это разумно, — так же тихо ответил Питт. — Мы еще не во всем разобрались. Скоро стемнеет. А ведь «Старбак» исчез в темноте.
— Нет никаких причин для паники. На «Марте-Энн» довольно оборудования, чтобы заметить опасность с любой стороны и на любом расстоянии.
— У вас только ручное оружие, — ответил Питт. — Что проку в обнаружении объекта, если у вас нет защиты? Вы нашли кладбище в Водовороте, но понятия не имеете о причинах всех этих крушений.
— Если дьявол или призрачный флот до сих пор не появились, — настаивал Боланд, — они и не появятся.
— Это вы сказали, Пол. Вы отвечаете за корабль и экипаж. Когда я улечу, вы попрощаетесь с единственным путем спасения.
— Хорошо, я слушаю, — спокойно сказал Боланд. — Что вы задумали?
— Вы сами знаете, — нетерпеливо сказал Питт. — Мы спустимся к подлодке. Телекамеры и приборы больше ничего нам не скажут. Необходим личный осмотр. Скоро стемнеет, и, если прогнило что--то в Датском королевстве, нужно как можно быстрее узнать, что именно.
Боланд взглянул на закатное солнце.
— Времени мало.
— Сорок пять минут нам хватит.
— Нам?
— Мне и еще одному человеку. Служившему раньше на подлодке. Есть у вас такой?
— Мой штурман, лейтенант Марч, четыре года служил на атомных подводных лодках; он опытный ныряльщик с аквалангом.
— Подходит. Беру.
Боланд задумчиво посмотрел на Питта.
— Не пойдет.
— В чем проблема?
— Не могу отправить вас вниз. Если что-нибудь случится, ваш адмирал Сандекер возьмет меня за задницу.
Питт пожал плечами.
— Маловероятно.
— Вы слишком самоуверенны.
— Конечно. Меня поддерживают самые современные средства обнаружения, известные человеку. Ни вокруг корпуса «Старбака», ни на самом корпусе они ничего не выявили. В чем риск?
— Попрошу лейтенанта Марча помочь вам со снаряжением для ныряния, — сдался Боланд. — С правой стороны сразу над ватерлинией есть люк для погружения. Марч будет ждать вас там. Но помните: только внешний осмотр. Увидев все, что можно, сразу возвращайтесь.
Он повернулся и исчез в рубке.
Питт остался на левом крыле мостика, стараясь не улыбаться. Ему было совестно, но он отмахнулся от этого чувства.
«Бедный старина Боланд, — сказал он про себя. — Он понятия не имеет, что я задумал».
