Батискаф покачивался на тросах, лениво поворачиваясь туда-сюда, пока Ганн опускал его в холодные воды Тихого океана. Потом разжал гидравлический захват, освобождая аппарат. Внутри Питт включил электродвигатели, уводя субмарину от «Дрейка», пока Джордино, занявший место второго пилота, заполнял водой балластные цистерны. Энн сидела позади на тесном третьем сиденье, глядя на все это восторженным взором, будто малое дитя.

Оглянувшись через плечо, Джордино заметил, с каким упоением она вглядывается в зеленый мрак за иллюминаторами.

— Вы прежде когда-нибудь погружались?

— Множество раз, — ответила Энн, — но только в бассейне. В колледже я занималась прыжками с вышки.

Погружаемый аппарат начал медленный спуск. За пределами досягаемости его прожекторов море стремительно становилось непроглядно черным.

— Я бы ни за что не стал добровольно бросаться с высоты, — завел беседу Джордино. — А как дошло, что вы с трамплина переключились на гонки за плохими парнями?

— Я росла в семье военного моряка, так что в колледже поступила в армейский резерв. После получения диплома пошла на службу в ВМФ и раскрутила их оплатить мне юридическую школу. Работала в штате главного прокурора в Бахрейне, а затем провела несколько месяцев в Гуантанамо, где познакомилась с несколькими парнями из Вашингтона. Мой военный брак к тому времени как раз расстроился, так что я решила попытать что-нибудь новенькое. Один друг два года назад порекомендовал меня в СКР ВМС, и я угодила в управление контрразведки.

— Изъясняетесь вы прям как настоящий Перри Мейсон.

— Да я и была кем-то вроде. В штате главного прокурора я занималась расследованиями, а не судебными разбирательствами. Вот как раз это мне и нравится в нынешней должности. Большая часть работы исключительно следовательская, что позволяет мне проводить в поле массу времени. Меня прикомандировали к делу Эберсона, чтобы определить, не являлся ли он или судно объектом шпионажа.

— Очень скоро узнаем, — вставил Питт. — Дно уже близко.

Когда показалось песчаное дно, Джордино прекратил забор балласта, доведя плавучесть батискафа до нуля. Питт проводил взглядом семенящего по дну омара, напомнившего ему о потерянном в Чили деликатесе, затем включил водометы и повел аппарат вперед. Пройдя совсем короткое расстояние, они оказались перед большим белым объектом, показавшимся слева. Развернув батискаф, Питт повел его к затонувшему боту.

В подводном мире «Каракатица» выглядела, будто заблудившийся инопланетный корабль. По-прежнему белоснежно поблескивая под лучами прожекторов, она резко контрастировала с темным безжизненным дном. Подведя батискаф поближе, Питт медленно повел его вокруг судна. Бот, стоящий абсолютно вертикально, не выказывал признаков серьезных повреждений.

— По-моему, у нее может быть пробоина в днище, — заметил Питт, обратив внимание на тонкую трещину в корпусе.

— Увидим, когда поднимем, — отозвался Джордино. — Похоже, завести пару строп с носа и с кормы можно без проблем. Вытащим в момент.

Подведя батискаф к корме «Каракатицы», Питт поднял его, чтобы заглянуть через борт.

Энн охнула. У самого транца застряло тело человека. Его бледная кожа покрылась трупными пятнами и болталась бахромой в тех местах, где морские твари лакомились его плотью. Над лицом, пощипывая его, кружила стайка морских окуней.

— Джо Эберсон? — негромко осведомился Питт.

Кивнув, Энн отвела взгляд.

Питт пригляделся поближе. Стопы и лодыжки Эберсона была обвиты леской, накрученной на палубную утку и удержавшей тело на боте, когда тот затонул. На теле ученого УППОНИР не было никаких явных ран или ожогов, но затем Питт увидел руки Эберсона. Кисти раздулись, увеличившись почти вдвое, а кожа обуглилась. В точности так же, как на трупе, виденном Питтом в Чили.

Как и погибший матрос на «Тасманской звезде», Джо Эберсон умер ужасной, необъяснимой смертью.