Путешествие в рай

Крейсер «Анцио» Военно-морских сил США вышел с места своей стоянки у берегов Объединенных Арабских Эмиратов, неподалеку от Ормузского пролива, и, повернув на север, начал пересекать Персидский залив. Далеко не самый крупный корабль в составе военных сил в заливе, оборудованный системой «Иджис» крейсер класса «Тикондерога» был самым опасным. Оборудованный РЛС с фазированной решеткой, расположенной в мощной палубной надстройке, корабль мог засекать, вести и уничтожать цели на суше, море и в воздухе в радиусе двухсот миль. Одно нажатие кнопки — и с вертикальной пусковой установки, расположенной в трюме, вылетала одна из двадцати двух ракет «томагавк» или «стандарт», в считанные секунды уничтожая цель.

Вся электронная начинка управлялась из боевого информационного центра — полутемного помещения, спрятанного в глубине корабля. В приглушенном голубом свете ламп капитан Роберт Банз пристально смотрел на один из крупных экранов, висевших на стене. Регион залива, окружавший корабль, пестрел передвигавшимися изображениями различных цветов и форм с нанесенными на них символами. Каждый символ соответствовал морскому и воздушному судну, попадавшему в поле зрения радара. Одно изображение в виде красного круга медленно смещалось слева направо в направлении Ормузского пролива, пересекая курс «Анцио».

— Двенадцать миль до перехвата, — доложил сидящий рядом матрос, один из специалистов по радиоэлектронному слежению, сидевший в комнате неподалеку от капитана.

—  Следить не отрываясь, — отозвался капитан. Кадровый офицер флота, старательный и неглупый, пользующийся уважением команды, Банз с удовольствием выполнял свою миссию в заливе. Тоску по жене и детям заглушало в нем чувство ответственности, а нередко возникавшие опасные ситуации придавали сил и вносили особую остроту в рутинную работу.

—  Через три мили пересечем иранскую границу, — предупредил моложавый офицер, помощник капитана по боевым действиям, стоявший возле него. — Они явно идут туда, в безопасное место.

—  Полагаю, иранцы не станут укрывать их после острова Харк, — ответил Банз. — Пат, я иду на мостик, буду следить оттуда. Ты остаешься здесь за командира.

—  Так точно, капитан. В случае чего свяжусь с вами.

Банз вышел из полутемного командного центра, поднялся

на мостик, залитый отраженным от воды солнечным светом. У руля стоял темноволосый офицер и, прижав к глазам бинокль, следил за идущим впереди черным судном.

—  Старший помощник, это и есть наша цель? — спросил капитан.

Брэд Найт, старший помощник, он же начальник оперативной разведки «Анцио», кивнул.

—  Так точно, сэр. Буровое судно. Воздушная разведка подтвердила. Название «Байан стар», порт приписки — Куала-Лумпур. Наши спутники засекли его и в Рас-Таннуре, и в районе острова Харк накануне землетрясений. — Найт скользнул взглядом по носовой части палубы, где взвод морской пехоты в полной боевой экипировке готовился спускать на воду две лодки «зодиак».

—  Похоже, абордажная группа готова, сэр.

—  Отлично. Посмотрим как поведет себя буровик.

Банз приблизился к сидевшему радиооператору и скомандовал буровому судну остановиться для досмотра и приема на борт группы инспекторов. Оператор передал приказ сначала по- английски, затем по-арабски. Буровое судно не отвечало.

—  Идет, не снижая скорости, — сообщил оператор, следящий за судном на радаре.

— Не поверю, что они нас не видят и не слышат. Два истребителя «F/A-18» с авианосца «Рональд Рейган» поочередно летали над ними больше часа.

— По-моему, придется действовать по старинке. Дадим залп чуть повыше носа, сразу все увидят, — произнес Банз. Для такого случая на крейсере имелись не только две пятидюймовые пушки, но и кое-что позлее.

Когда расстояние между крейсером и буровым судном составляло менее двух миль, оператор неожиданно выкрикнул:

— Сэр, они резко снижают скорость.

Банз, нагнувшись, посмотрел на экран радара. Буровик действительно уже не так резво стремился на юго-восток.

— Подходим с левого борта. Морской пехоте — приготовиться.

Изящный серый крейсер резко взял курс на северо-восток и вскоре поравнялся с буровым судном. Теперь их разделяло всего полмили. Морские пехотинцы быстро спустили на воду лодки, погрузились в них и, заведя моторы, устремились к буровику. Не успели они отдалиться на десяток ярдов, как Найт неожиданно повернулся к Банзу.

— Капитан, у кормы вражеского судна вижу две спасательные шлюпки. Полагаю, команда покидает борт.

Банз взял у него бинокль и начал внимательно осматривать буровое судно. Две спасательные шлюпки с людьми, одетыми в черные комбинезоны, отчаливали от судна. Банз качнул биноклем в сторону старенького покинутого буровика как раз в тот момент, когда из его трюма показались клубы белого дыма.

— Мерзавцы подожгли судно, — презрительно скривил он губы. — Передайте морпехам, пусть возвращаются.

Команда «Анцио» с удивлением наблюдала, как буровое судно начало быстро осаживаться в воду. Прошло всего несколько минут, и соленые воды Персидского залива начали поглощать буровик. Сначала в воду ушел затопленный водой нос. Корма поднялась, потом, словно гигантский нож, начала вонзаться в воду, и, наконец, с неожиданным всплеском скрылась в волнах.

Покачивая головой, Найт наблюдал, как над затонувшим судном пузырилась вода.

—  Пентагону такой финал не понравится. Нам было приказано захватить судно в целости и сохранности. На его борту находится какая-то новейшая разработка военного характера.

—  У нас есть команда, — ответил Банз, кивая в сторону спасательных шлюпок, направлявшихся, как ни странно, не к иранскому берегу, а к крейсеру. — А если Пентагону что-то нужно на судне, пусть поднимают его. Пожалуйста, вот оно. Лежит в иранских водах, на глубине всего триста футов, — прибавил он с легкой улыбкой.

Прохладный легкий ветерок обдувал склоны горы Бурхан-Халдун, подхватывая и раздувая сине-красные государственные монгольские флаги, во множестве реявшие высоко над головами собравшихся. Гигантское полотнище шириной пятьдесят футов реяло над величественным гранитным мавзолеем, фасад которого мастера — резчики по камню закончили украшать всего два дня назад. Мавзолей, пока пустой, был окружен плотной толпой, состоявшей из государственных деятелей, важных гостей и представителей прессы, тихо переговаривавшихся между собой.

Сначала по толпе прошелестел густой взволнованный шепот, потом все стихло, а затем послышалась мерная четкая поступь, приближавшаяся с каждой секундой. Из-за жиденькой сосновой рощицы показалась рота солдат и офицеров монгольской армии. Чуть наклоняясь вперед, они поднимались вверх по склону. Это была первая из длинной вереницы колонн, сопровождавших останки Чингисхана к последнему месту упокоения. Погребение сопровождалось отданием всех воинских почестей великому предку.

Во время битвы при осаде города Иньчуань в северо-запад- ном Китае Чингисхан упал с лошади и спустя несколько дней от полученных травм скончался. Тело его тайно вернулось с похоронной процессией в Монголию и тайно же было погребено на склонах горы Бурхан-Халдун в 1227 году. История, правда, не сохранила описание процессии. Доподлинно известно одно — воины Чингисхана хотели на время скрыть от врагов смерть своего повелителя и навеки от человечества место его погребения. Поэтому уместно было бы предположить, что привезли его не в роскошном саркофаге, а в чем-то более простом, возможно даже, в убогом и неподходящем для случая предмете, а сама процессия не отличалась роскошью. Похоронили его в безлюдном месте, рядом с несметными сокровищами. Прошло восемь веков, и никто уже не делал тайны из его перезахоронения.

Неделю саркофаг с телом великого монгольского воина находился в Улан-Баторе. Попрощаться с великим предком пришли свыше двух миллионов человек, более двух третей населения страны. Тысячи людей приезжали и приходили в столицу из самых дальних уголков Монголии, чтобы посмотреть на саркофаг с телом. Три дня к мавзолею шла похоронная процессия, и вдоль всего ее пути днем и ночью толпами стоял народ с флагами и портретами древнего военачальника. Женщины и дети махали руками и плакали, провожая глазами саркофаг и процессию. День похорон был объявлен национальным днем траура, а последующий день — национальным праздником поминовения. В день погребения многокилометровый караван поднялся по временной дороге к тихому местечку недалеко от основания горы Бурхан-Халдун, где, согласно легенде, родился военный правитель Монголии.

Питт, Джордино, Ганн, Тереза и Уоффорд сидели в первом ряду трибуны для самых почетных гостей, всего в нескольких ярдах от президента Монголии и руководства парламента. Когда похоронная процессия приблизилась, Питт, наклонившись, подмигнул сидевшему рядом с ним мальчику. Нойон и его родители, приглашенные на торжество Питтом, с невыразимым почтением и восторгом взирали на саркофаг с телом хана. Глаза мальчишки раскрылись от удивления.

С величайшими, невиданными доселе в стране почестями, достойными славы Чингисхана, тело его везли на желтой погребальной колеснице, запряженной восьмеркой белоснежных, ступавших в ногу коней. На колеснице стоял гранитный саркофаг, спасенный Питтом от наводнения. Он был весь усыпан цветками лотоса.

Перед самым входом в усыпальницу несколько старых лам в светло-красных одеждах и желтых полукруглых шапках тихо заняли места во главе процессии. Внизу два монаха задули в радонги, громадные телескопические трубы, и их глубокий баритон разнесся над долиной. Эхо подхватило его и понесло дальше. Монахи начали долгую заупокойную молитву, сопровождая ее гулом барабанов, звоном тамбуринов и возжиганием благовоний. По завершении церемонии ламы так же бесшумно отошли в сторону, как и появились, уступив место старому шаману. Век Чингисхана был наполнен мистицизмом, шаманизм играл важную роль в жизни скотоводов. Седой длиннобородый шаман, одетый в оленьи шкуры, выкрикивая заклинания, исполнил ритуальный танец вокруг огромного костра, в котором лежали овечьи кости. Пронзительными криками он восхвалял останки хана, провожая их из страны вечно голубого неба в загробную жизнь на покорение небес.

Когда церемония закончилась, гранитный саркофаг вкатили в мавзолей, затем кран опустил шеститонную полированную гранитную плиту, навеки закрыв его. Позднее многие из присутствовавших утверждали, что в этот момент слышали далекий отзвук грома, хотя небо было абсолютно безоблачным. Чингисхан вновь обрел покой в своих любимых горах, и усыпальница его с той поры является Меккой для туристов, историков и всех монголов.

Когда толпа начала рассеиваться, появились Иван Корсов и Александр Саргов, сидевшие чуть поодаль, рядом с российским послом.

— Да у вас просто нюх на исторические сокровища как на суше, так и на море, — рассмеялся Саргов, по-дружески обнимая Питта и Джордино. Хватка у него была все та же, медвежья.

— Премия за попытку отгадать, кто же пытался затопить «Верещагин», — ответил Питт.

— Вижу, вижу, — кивнул Саргов. — Кстати, наш совместный проект на Байкале еще не закончен. «Верещагин» сейчас находится на ремонте, но к следующему сезону корабль будет готов. Надеюсь увидеть вас обоих.

— Обязательно приедем, Александр.

—  Надеюсь, сейша больше не появится, — прибавил Джордино.

Корсов бочком, с обычной своей улыбкой от уха до уха, приблизился к Питту.

—  Наслышан о вашей деятельности, — сказал он. — Впечатляет. Если захотите устроиться на работу в ФСБ, всегда готов дать рекомендацию. Нам нужны люди с такими талантами.

—  Вы бы пореже распространялись об этом. Если дойдет до моего босса, у меня могут быть неприятности. Он подобных шуток не понимает, — рассмеялся Питт.

Подошел президент Монголии в окружении небольшой свиты. Саргов торопливо попрощался, и краем глаза Питт заметил, как незаметно растворился в остатках толпы Корсов. Президент, невысокий лощеный мужчина лет сорока пяти, заговорил на безупречном английском и почти без акцента.

—  Мистер Питт, от лица всего монгольского народа хочу поблагодарить вас и сотрудников агентства НУМА за спасение останков Чингисхана для наших потомков.

—  Великая историческая личность заслуживает вечной жизни, — ответил Питт, чуть кивнув в сторону мавзолея. — Жаль, сокровища из его прежней гробницы утеряны.

—  Да. Считаю национальной трагедией, что сокровища Чингисхана разошлись по частным коллекционерам ради обогащения Боржина и его родственников. Возможно, нам удастся выкупить часть их на доходы, полученные от экспорта нефти. Археологи, правда, уверены, что значительная часть сокровищ находится в гробнице Хубилай-хана, которую Боржину, к счастью, не удалось найти. Надеюсь, они находятся на территории Монголии, возможно, неподалеку отсюда.

—  Хубилай-хан, — повторил Питт и посмотрел на мавзолей. На гранитном фасаде он заметил изображение волка, выкрашенное в синий цвет.

—  Так гласит легенда, мистер Питт. А теперь мне хотелось бы поблагодарить вас за раскрытие преступной деятельности семейства Боржин и за помощь в предотвращении дальнейшего беззакония. Специальная комиссия занимается сейчас расследованием всего, что связано с этой семьей. Память об их действиях будет похоронена вместе с телом самого Боржина.

—  Надеюсь, Татьяна сотрудничает со следствием.

—  Более чем охотно, — сказал президент, пряча тонкую усмешку. Татьяна находилась в специальной тюрьме и была готова на все, только бы сократить срок своего пребывания там. — С ее помощью и при содействии ваших компаний, — президент кивнул Терезе и Уоффорду, — нам удастся использовать фантастические нефтяные ресурсы на благо всей Монголии.

—  Китай не собирается требовать назад Внутреннюю Монголию? — поинтересовался Ганн.

—  Подобный шаг политически опасен. Мировое сообщество признало передачу Внутренней Монголии, население края приняло его с восторгом. Нет, китайцам придется удовлетвориться нефтью, которую мы пообещали поставлять им по очень выгодным ценам. По крайней мере до тех пор, пока не закончится строительство нефтепровода до российского порта Находка. — Президент улыбнулся и помахал рукой российскому послу. Тот стоял в нескольких ярдах, о чем-то разговаривая с Сарговым.

—  Доходы от нефти должны получать те, кто больше других в них нуждается, — заметил Питт.

—  Мы изучили опыт одного из ваших штатов, Аляски. Часть доходов следует распределять между всеми жителями, а остаток направлять на совершенствование систем здравоохранения и образования, на инфраструктуру. Пример Боржина ясно показывает — ни цента доходов не должно оседать в одном кармане.

—  Благодарю вас, господин президент. Я хотел бы обратиться к вам с личной просьбой. В пустыне Гоби мы обнаружили самолет, потерпевший крушение лет семьдесят назад.

—  Я знаю, мне о нем сообщил помощник, занимающийся вопросами, связанными с древностями. Монгольский университет уже собрал группу ученых и студентов. Вскоре они отправятся на раскопки самолета. Тела пилотов и пассажира будут отправлены на родину для достойного захоронения.

—  Они этого заслуживают.

— Разумеется, мистер Питт, — ответил президент и посмотрел на помощника, тихонько потянувшего его за рукав. Президент кивнул и собрался уже быстро попрощаться, как вдруг снова повернулся к Питту.

— Простите, чуть не забыл, — произнес он. — Народ Монголии хочет сделать вам подарок. Я слышал, вы любите такие вещи.

Он повел рукой в сторону грузовика с открытым кузовом, остановившегося ярдах в ста от процессии. В кузове находился длинный предмет, накрытый брезентовым чехлом. Пока Питт и остальные удивленно гадали, что это может быть, в кузов запрыгнули двое рабочих и сдернули чехол. Под ним оказался пыльный и грязный «Роллс-ройс» Боржина.

— Здорово же тебе придется с ним повозиться, — пробормотал Уоффорд, оглядывая древний автомобиль.

— Моя жена Лорен будет в восторге. — Питт натужно улыбнулся.

— Я бы очень хотела как-нибудь с ней познакомиться, — заметила Тереза.

— Заходи, когда появишься в Вашингтоне. Хотя, я слышал, вы с Уоффордом на некоторое время остаетесь здесь?

— Компания предоставила нам три недели оплачиваемого отпуска. Мы едем по домам, потом снова возвращаемся сюда.

По взгляду, который она бросила на Джордино, и тону ее голоса Питт догадался, что слово «возвращаемся» относилось не к Уоффорду.

— Неужели ты надеешься за три недели вылечить и приручить неистового морского волка Джордино?

— Думаю, у меня получится, — хитро ответила она.

Джордино широко улыбался, опираясь на трость и держа

на весу плотно перевязанную ногу.

— Спасибо за заботу, босс, но я всегда мечтал увидеть Зюйдерзее.

Они попрощались, и Питт направился к грузовику с «Роллс-ройсом». Ганн, немного задержавшись, последовал за ним.

—  Министр энергетики Монголии только что сообщил мне, что цены на нефть снизились сегодня еще на десять долларов, — сказал он, вставая рядом с Питтом. — Трейдеры успокоились, узнав о гибели нефтяного концерна «Аварга», ответственного за землетрясения. Учитывая сообщения о гигантских запасах нефти в районе Внутренней Монголии, эксперты предполагают дальнейшее падение цен. Поговаривают, будто очень скоро уровень цен станет даже ниже того, что был до землетрясений в Персидском заливе.

—  Главное — улеглась паника и предотвращена возможность глобальной рецессии. Может быть, промышленно развитые страны наконец-то извлекут нужный урок и всерьез займутся созданием возобновляемых источников энергии.

—  Пока их основательно не прижмет — не займутся, — отозвался Ганн. — Я краем уха услышал неважную новость. Пентагон лютует: им не досталось ни одного из трех устройств, разработанных фон Вахтером. Два, как сам знаешь, уничтожены, а третье затонуло вместе с буровым судном в Персидском заливе.

—  И при чем тут агентство НУМА? Мы не несем никакой ответственности за последствия.

—  Да, конечно. Повезло Дирку и Саммер — они случайно натолкнулись на брата Боржина. Точнее, он о них споткнулся. — Ганн покачал головой. — Доберись он до Валдиза, как планировал, такое бы на Трансаляскинском нефтепроводе устроил, Персидский залив детской забавой показался бы.

Питт, казалось, даже не вслушивался в слова Ганна.

—  Саммер обнаружила останки затонувшего китайского корабля, — произнес он, посмотрев на Ганна отсутствующим взглядом. Внезапно глаза его заблестели.

Ганн не удивлялся поведению босса. Тот нередко забывал обо всем и думал на несколько шагов вперед. Поэтому Руди продолжал как ни в чем не бывало:

—  Ладно, устройства пропали, но ведь куда-то подевались и рабочие записи фон Вахтера. Скорее всего сгорели. Боржин наверняка держал все записи профессора в своей резиденции. В общем, пропала технология, черта с два теперь чего восстановишь.

—  Ты сильно сожалеешь об этом?

—  Я? Нет, конечно. Хотя было бы просто интересно посмотреть на документацию. Да и вообще, лучше бы она была у меня, чем попала в руки таких, как Боржин.

—  Между нами, сообщаю тебе, — инструкция, которую ты взял в лабораторном корпусе, выдержала огонь и воду.

— Инструкция на устройство фон Вахтера?! — воскликнул Ганн. — Да по ней же восстановить акустико-сейсмический отражатель — полгода работы. Надеюсь, она хранится в надежном месте?

— Надежнее не бывает, — заверил его Питт.

— Ты уверен? — допытывался Ганн.

Питт подошел к задней части «роллса» и открыл большой кожаный чемодан, расположенный в багажном отделении автомобиля. На дне его, в пыли, лежала инструкция на акустико-сейсмический отражатель с торчащим из нее обломком стрелы.

Ганн тихонько присвистнул, затем медленно прикрыл глаза ладонью и отвернулся.

— Считай, что я никогда ее не видел.

Питт застегнул чемодан, лениво обошел автомобиль. По небу с запада наплывали серые облака, обещая сильный дождь. Остававшийся возле усыпальницы народ начал быстро расходиться по машинам и автобусам. В ливень спуститься с горы, не говоря уже о том, чтобы въехать на нее, было трудновато.

— Пошли отсюда, хватит, нагляделся. — Ганн подхватил Питта за руку и повел к взятому напрокат джипу. — Ну как, босс? Летим в Вашингтон? — весело спросил он.

Питт внезапно остановился и, обернувшись, в последний раз внимательно посмотрел на мавзолей Чингисхана.

— Нет, Руди, — ответил он, покачав головой. — Лети один, а я на несколько дней задержусь.

— Где? Ты остаешься здесь? — удивился Ганн.

— Нет. — Питт, хитро улыбаясь, подмигнул ему. В глазах его светились странные огоньки. — Я решил немного поохотиться. На волка.

Пока «Мариана иксплорер», исследовательский корабль, принадлежащий агентству НУМА, огибал покрытой лавой длинный крючковатый палец Кахакахакеа-Пойнто, солнце успело раскалить палубу. У входа в уже знакомую бухту в заливе Келиули капитан корабля Билл Стенсет приказал сбавить скорость. Впереди и слева по курсу он заметил покачивавшийся на поверхности воды красный маркерный буй. В семидесяти футах под ним лежали останки бурового судна ушедшего в небытие нефтяного концерна «Аварга», частично придавленные отвалившимся от скалы куском лавы. Дальше к берегу начиналось мелководье, и Стенсет приказал заглушить моторы и бросить якорь.

—  Прибыли. Бухта Келиули, — возвестил он, поворачиваясь к задней части мостика.

Питт сидел за столом из черного дерева, застеленным картой, и, держа в руках лупу, изучал гавайское побережье. Рядом с ним лежала старинная карта из шкуры гепарда, найденная им в пустыне Гоби в потерпевшем крушение «Фоккере», рядом с телом Ханта. Дети Питта, Дирк и Саммер, стояли рядом, с интересом заглядывая ему через плечо.

—  Итак, перед нами место преступления, — сказал Питт- старший, поднимаясь с кресла и подходя к иллюминатору. Он потянулся и зевнул — недавний перелет из Улан-Батора в Гонолулу через Иркутск и Токио вымотал его.

Теплый влажный ветер приятно ласкал кожу, освежал и бодрил, особенно после сна в холодном самолете, успевшем взлететь до того, как легкий снежок перерос в буран.

Возвращение Питта на Гавайи сопровождалось легкой меланхолией, усилившейся трехчасовой задержкой в Гонолулу. Из-за нелетной погоды все рейсы местных авиалиний на Хило откладывались, и Питт, взяв напрокат машину, отправился через горы Коолау, на восточное побережье Оаху. В стороне от основной автомагистрали, неподалеку от Каилуа-Бич, находилось маленькое кладбище, небольшой ухоженный участок земли, окруженный сочной растительностью, откуда хорошо просматривался океан. Питт неторопливо шел по нему, разглядывая могильные плиты разных цветов и размеров. Под тенистыми ветвями цветущей плюмерии он нашел могилу Саммер Моран.

Его первая и самая глубокая любовь, мать его детей, Саммер Моран умерла совсем недавно. Попав в тяжелейшую автомобильную катастрофу, она уцелела, но Питт не знал об этом и жил уединенно. Он был убежден в гибели жены и даже о смерти ее узнал случайно. Много лет он провел в безуспешных попытках стереть всякую память о ней, но однажды к нему приехали его дети. Вернулись давно забытые чувства, появилась гнетущая мысль о том, насколько бы иначе сложилась его жизнь, знай он, что Саммер жива и воспитывает их близнецов. Он и его теперешняя жена Лорен полюбили детей, но чувство потери не исчезало. Иногда к нему примешивалось и легкое негодование: время, которое он мог бы провести с Саммер, казалось ему безнадежно потерянным.

С горестным сердцем он нарвал цветков плюмерии, влажных и свежих, тихо осыпал ими могилу. Он долго стоял возле нее, задумчиво глядя на океан. Мягкие волны его второй любви, моря, смыли остатки боли. Усталый, утомленный жарой, но с новой надеждой он покинул кладбище.

Стоя на мостике рядом с детьми, он ощущал себя счастливым — ведь в них жила и частичка Саммер. Им передались его дерзость и авантюрный склад характера. Мысли Питта вернулись к тайне затонувшего старинного китайского судна.

—  Маркерный буй стоит как раз в том месте, где Саммер отправила на дно буровое судно, — улыбнулся Дирк, кивнув на поверхность воды за иллюминатором. — Обломки затонувшего китайского корабля лежат почти рядом с мертвой точкой пещеры, — сказал он, поводя рукой вправо.

—  Все артефакты датируются как минимум тринадцатым веком? — спросил Питт.

—  По крайней мере все на это указывает, — ответила Саммер. — Найденная керамика относится к периоду от поздней династии Сон до ранней династии Юань. Образцы дерева — в основном вяз — датируются примерно тысяча двести восьмидесятым годом. На знаменитых китайских верфях Лонцзяна использовался вяз и другие породы, этот факт косвенно подтверждает наши выводы.

—  Местные геологические хроники также не противоречат им, — сказал Дирк. — Поскольку обломки корабля находятся под лавой, мы проверили все известные источники о вулканических извержениях на Большом острове. Хотя самый известный и активно действующий вулкан здесь Килауэа, в недавнем прошлом частенько извергались и Хуалалаи, и Мауна-Лоа. Мауна-Лоа расположен ближе к бухте и за последние сто пятьдесят лет извергался тридцать шесть раз. Сколько лавы из него попало на дно во время более ранних извержений — никто не знает. Местным геологам удалось собрать и подвергнуть радиоуглеродному анализу образцы угля, извлеченные из-под слоев лавы. Кстати, как выяснилось, одному из образцов лавы, взятому из соседнего залива Похуэ, примерно восемьсот лет. Мы не знаем наверняка, какая именно лава прошла через пещеру и накрыла обломки погибшего корабля — та же самая, от того же извержения или нет, но я думаю, что это она. И если я прав, то наш корабль построен не позднее тысяча трехсотого года.

—  Интересно, подтверждаются какие-нибудь наши предположения твоей таинственной картой на шкуре гепарда? — поинтересовалась Саммер.

—  Невозможно сказать точно, к какому времени относится изображенное на ней морское путешествие, но некоторые совпадения есть, — ответил Питт. — Прежде всего гигантские размеры первого корабля, четырехмачтовой джонки. Найденные вами обломки, особенно детали руля, откопанные Дирком и Джеком, вполне им соответствуют. К сожалению, под изображениями нет объяснительного текста. Только несколько слов по краю карты, и они переводятся как «Долгое путешествие в рай».

Питт снова уселся за стол и принялся рассматривать изображения на гепардовой шкуре. На некоторых из них отчетливо просматривались четырехмачтовая джонка, идущая под парусами, и два корабля сопровождения поменьше. Следующие рисунки показывали долгое океанское путешествие и прибытие кораблей к группе островов. Относительно друг друга они располагались примерно так же, как самые крупные из восьми гавайских островов. Однако самой интригующей была последняя картинка, на которой изображался корабль, стоящий на якоре возле утеса. Огонь и дым окутывали и его, и все побережье. С особенным интересом Питт разглядывал охваченный пламенем флаг на мачте джонки.

— Вулканическое извержение передано с абсолютной точностью, заметил он. — Кажется, что горит сам корабль, но это не так. Он вовсе не горит, огонь вырывается из вулкана на берегу.

— Обрати внимание на ящики на борту джонки, — заметила Саммер. — Не за ними ли охотился Тонг, или младший Бор- жин. Возможно, корабль вез значительные сокровища. Вот почему они так хотели с помощью искусственно вызванного землетрясения пробиться сквозь толщу лавы.

— Полагаю, ты права, — отозвался Дирк. — По-моему, тоже все дело в этих ящиках. Если верить рисунку, груз свезли на берег, где он был уничтожен извержением вулкана.

— А ты уверен, что он был уничтожен? — спросил Питт с загадочной улыбкой.

— Да как же он мог уцелеть в таком аду? Какие сокровища уцелеют в потоках вулканической лавы? — спросила Саммер. Она взяла увеличительное стекло, стала разглядывать последний квадратик рисунка, и брови ее поползли вверх. Она увидела, что ящики окружены черными камнями и огонь не касается их. Ни над ними, ни вокруг них не было языков пламени.

— Вообще-то, судя по картинке, ящики целы, — смущенно проговорила она. — Значит, ты думаешь, они сохранились?

— Думаю, что попытка того стоит. По крайней мере удостоверимся, правя или нет.

— Ну а если они погребены под лавой? — возразил Дирк.

— Ты хотя бы из вежливости поверь старому бойскауту. — Питт, улыбаясь, направился к выходу с мостика.

Оптимизм отца не убедил Дирка и Саммер. С изрядной долей скепсиса они последовали за ним на корму и стали разбирать водолазное снаряжение. Затем они погрузились вместе с ним в «Зодиак», и Джек Далгрен опустил лодку на воду.

— Первого, кто найдет вазу эпохи Мин, ожидает бутылка текилы, — пообещал он.

— Приготовь соль и лайм, — прокричала ему в ответ Саммер.

Питт повел «зодиак» к берегу, срезал угол, подплыв к ближайшему берегу бухты, и в нескольких ярдах от линии прибоя заглушил мотор. Дирк спустил через борт лодки якорь, после чего они облачились в водолазное снаряжение.

—  Будем двигаться параллельно берегу как можно ближе к линии прибоя, — инструктировал детей Питт. — Смотрите не заденьте о волнорезы.

—  Что мы, собственно, ищем? — спросил Дирк.

—  Лестницу в рай, — шутливо ответил Питт и, загадочно усмехнувшись, натянул на лицо маску. Потом сел на край лодки, плюхнулся спиной в воду и исчез под небольшой волной.

Дирк и Саммер, торопливо надев маски, последовали за отцом.

Они сгруппировались на дне, менее чем в тридцати футах от поверхности. Вода здесь была темной и мутной. Волны прибоя накатывали на скалистый берег, покрывая его пеной и водорослями, уменьшая видимость до нескольких футов. Саммер заметила, как отец кивнул ей, затем повернулся и поплыл во тьму. Она поспешила за ним. Последним двигался Дирк.

Дно представляло собой неровный слой лавы, резко поднимавшийся слева от них. Даже под водой Саммер чувствовала, как набегающие волны относят ее в сторону. Чтобы избежать столкновения со вздымавшейся горой лавы, ей приходилось часто переворачиваться и отталкиваться от нее ластами.

Она минут двадцать плыла за ластами и тонкой струйкой пузырьков, выходящей из бризера ее отца, после чего он внезапно исчез в темной воде впереди нее. Она предположила, что они находятся примерно на полпути от крутого берега бухты, и, проплыв еще минут десять на взгляд и на ощупь, убедилась в правильности своего предположения.

Перемещаясь вдоль линии прибоя, она чувствовала, как волны относят ее к стене лавы. Она снова перевернулась на спину головой к морю и уже собралась было оттолкнуться от нее, как вдруг еще более мощная волна отбросила ее к берегу. Саммер сопротивлялась, но силы были явно неравны, и вскоре третья волна придавила ее спиной к лаве. Она услышала скрежет стального акваланга о камень.

Саммер не пострадала от столкновения и спокойно ждала, пока волна пройдет над ней и она сможет продолжить путь. Она уже приготовилась отталкиваться от лавы, но внезапно заметила над головой темное пятно в скале. Приблизившись к нему, она заглянула внутрь и увидела перед собой круглый, как труба, длинный ход, чуть изогнутый вверх и тянувшийся к береговой линии. Чтобы проверить, не ошиблась ли она и не обычная ли это глубокая полость, Саммер достала фонарь и посветила им внутрь отверстия. Луч фонаря, хоть и неяркий в мутной воде, не отразился, наткнувшись на противоположную стену. Оказалось, что это действительно очень длинный ход.

Сердце ее замерло, когда она наконец догадалась, что именно этот ход и ищет ее отец. Она прижалась к стене и, когда новая волна прошла над ней, принялась стучать фонарем об акваланг. Эхо разнесло под водой стук металла.

Почти сразу появился Дирк, удивленно взглянул на сестру, проследил за движением ее руки и с еще большим удивлением посмотрел на отверстие. Примерно через минуту к ним подплыл отец, заметил отверстие и погладил Саммер по голове. Включив фонарь, он легко проник в отверстие и поплыл. Саммер и Дирк следовали за ним.

Питт сразу догадался, что находятся они в лавовой трубе, туннеле с почти идеально круглыми и гладкими стенками, словно пробитыми и отшлифованными специальными машинами. На самом же деле трубу образовал постоянный поток горячей лавы. Снаружи он постепенно охлаждался, внутри же оставался раскаленным. В конце концов горячая центральная часть его вытекла, образовав трубу. Размер у лавовых труб бывает самый разный — одни достигают в ширину пятидесяти футов, другие, такие, правда, встречаются крайне редко, тянутся на несколько миль. Труба, на которую натолкнулась Саммер, оказалась неширокой — диаметр ее составлял всего шесть футов.

Тридцать футов Питт плыл по ней, отмечая по глубиномеру небольшой подъем. Внезапно труба расширилась, Питт заметил отражение от фонаря и увидел над головой поверхность крошечного озера, чистого и спокойного. Высунув голову из воды и поводив по сторонам фонарем, он разглядел с трех сторон гладкие черные стены лавы, вертикально уходящие в воду. Четвертая сторона имела углубление в виде громадной ниши. Питт словно нехотя или растягивая удовольствие, медленно направился туда, а чуть позади него в футе от поверхности воды, освещая ему путь своими фонарями, плыли Саммер и Дирк. Они приблизились к стене, высунулись из воды и, вытащив изо ртов регуляторы, заговорили.

—  Поразительно! — воскликнула Саммер. — Полость под водой оказалась входом в туннель, который привел нас в потайное озеро. Дышать здесь, правда, не очень приятно, не мешало бы кондиционер повесить.

Воздух над озером был сырым и отдавал плесенью. Саммер подумывала, не воспользоваться ли ребризером.

—  Когда-то пещера была много больше, но потоки лавы, стекавшие с близлежащих гор, постепенно сузили ее, — сказал Питт. — Нам просто повезло, что осталась лавовая труба.

Дирк снял бак, пояс с балластом и обвел фонарем сначала пол ниши, затем стены возле нее. Внимание его привлекла странная тень.

—  Саммер, взгляни, кто это там позади тебя? —спросил он.

Саммер обернулась и вскрикнула от страха, увидев стоящую над ней фигуру мужчины. Когда же она осознала, что фигура — всего лишь статуя, страх ее сменился изумлением.

—  Глиняный воин? — спросил Дирк.

Саммер посветила по сторонам фонарем и заметила неподалеку еще одну фигуру. Обе они изображали воинов среднего роста, в боевых одеждах, с вылепленными из глины мечами в руках. Саммер придвинулась к одной из них, внимательно рассмотрела детали — гладко зачесанные волосы, миндалевидные глаза, тонкие свисающие усы.

—  Терракотовые воины императора Циня? — спросил Питт. — Или копии тринадцатого века?

Саммер вопросительно посмотрела на отца.

—  Откуда здесь фигуры тринадцатого века? Кто их сюда мог завезти?

Питт подошел к фигурам и заметил узенькую тропинку, прорубленную в лаве.

—  Они приведут нас к ответу, — произнес он.

Он протиснулся между фигурами и двинулся вперед. За ним, не отставая ни на шаг, держась за руки, шли Саммер и Дирк. Истоптанная тропинка, обогнув несколько стен лавы, неожиданно закончилась просторным искусственным образованием, напоминавшим формой круглую пещеру. 

Питт и его дети остановились при входе, пораженные увиденным. Лучи их фонарей скользили по громадным стенам, по выбитым в них многочисленным углублениям, в которых стояла целая терракотовая армия. На шее каждой фигуры висела тяжелая золотая цепь с украшением или амулетом, усыпанным драгоценными камнями. Внутри пещеры, перед стенами, плотным кольцом стояли еще скульптуры, главным образом животных, но не в натуральную величину, а меньше. Одни фигуры были вырезаны из нефрита или простого камня, другие позолочены. Олень бесстрашно пасся рядом с большими соколами. В самом центре пещеры стояли фигуры двух вздыбленных лошадей, а между ними — многочисленные столы и шкафчики с ящичками, покрытые слоем многовековой пыли. У громадного тикового стола располагалось роскошное ложе, на столе лежал тонкий коврик, на котором в свете фонарей поблескивала золотом старинная посуда — изящные тарелки, блюда, различные приборы, кубки. Напротив стола лежала гора украшений, на некоторых из них имелись надписи, сделанные арабской вязью или китайскими иероглифами. На других столах светились зеркала, изумительной резьбы шкатулки и мелкие статуэтки, украшенные драгоценными камнями. Саммер осторожно приблизилась к ближайшему шкафчику и выдвинула первый попавшийся ящик. Внутри его находились отделанные красным шелком коробочки с янтарем, сапфирами и рубинами.

Скульптуры и драгоценности не заинтересовали Питта. Он смотрел мимо статуй и сокровищ, в центр пещеры, где на небольшом каменном возвышении лежал длинный деревянный ящик желтого цвета, с богатой резьбой по бокам. Питт подошел к нему. Рядом с ящиком стояло чучело гепарда, изготовившегося к броску. Шерсть на нем поднялась дыбом, когти были выпущены, зубы оскалены. Гепард был как живой — казалось, вот-вот, рассекая воздух, ринется на Питта. Он осветил фонарем верхнюю часть ящика и улыбнулся, увидев знакомое изображение — крупную резную фигуру волка синего цвета.

—  Позвольте представить вам покойного императора империи Юань, Хубилай-хана.

—  Хубилай-хана? — почтительно выдохнула Саммер, и глаза ее округлились. — Не может быть.

—  Я думал, его похоронили где-нибудь рядом с Чингисханом, — сказал Дирк.

—  Да, по крайней мере так гласит популярная народная легенда. Однако многое в ней не сходится. С помощью сейсмического прибора Боржин обнаружил могилу Чингисхана, но до гробницы Хубилая так и не добрался, хотя она должна была находиться где-то рядом. Потом здесь появился доктор Тонг. Зачем он, отложив выполнение приказа разрушить Трансаляскинский нефтепровод, остался на месте древнего кораблекрушения? Очевидно, он хотел найти здесь то, что его брат высоко оценил бы. Подозреваю, в Монголии им в руки попал ключ к разгадке тайны местонахождения усыпальницы Хубилая либо они наткнулись на гробницу, якобы его, но оказавшуюся пустой.

—  Пока не вижу никакой связи с Гавайями, — пробормотала Саммер.

—  Перейдем к истории с картой на шкуре гепарда. Археолог доктор Хант откопал ее в Сяньду — вот вам прямая связь с Хубилаем. Предание гласит, что у императора были дрессированные гепарды, с которыми он охотился. То есть шкуру для карты дал один из его любимцев. Вероятнее всего, Хант откопал две карты — одну на шкуре гепарда, другую — на шелке, и как раз последняя, как я предполагаю, точно указывала местонахождение могилы Чингисхана. Отец Боржина стал обладателем карты на шелке, а сын убедил себя в том, что только она имеет ценность. По какой причине — не знаю, но оба они поначалу не поняли значения карты на гепардовой шкуре. Мне же все стало понятно, как только я увидел на ней изображение синего волка.

—  Какого синего волка? — недоуменно спросила Саммер.

— Вот этого, — ответил Питт, показывая на верхнюю часть ящика. — Синий волк — знаменитая эмблема ханов-императоров, созданная Чингисханом. Приглядитесь к последнему рисунку на шкуре, и вы увидите флаг с изображением синего волка, развевающийся на одной из мачт пылающей джонки. Подобный флаг никогда не появился бы в отсутствие хана. Обнаруженные вами обломки соответствуют по размерам нарисованной императорской джонке, отправившейся в плавание из Китая. Джонка эта была изготовлена спустя полвека после того, как умер Чингисхан. Следовательно, он просто не мог совершить это морское путешествие. Вместе с тем дата совпадает с периодом правления Хубилай-хана. И с годом его смерти. Вот так карта на шкуре гепарда и рассказала мне о последнем путешествии Хубилая.

—  Но почему он отправился на Гавайи? — допытывалась Саммер, проводя лучом по саркофагу. На мгновение она задержалась взглядом на грубом деревянном посохе, прислоненном к нему. С его потертой ручки свисали бусы из зуба акулы.

—  Последние его годы были очень трудными. Возможно, «путешествие в рай» было частью его плана отойти в вечность на прекрасном далеком острове.

—  Должно быть, здесь собраны все сокровища, привезенные Хубилаем из военных походов, — сказал Дирк, ошеломленный количеством золота и драгоценностей. — Возможно, есть даже часть сокровищ Чингисхана. Представляю, сколько все это стоит. Баснословные деньги.

—  Сокровища Чингисхана у монгольского народа украл Боржин. Думаю, в Монголии будут только рады получить назад сокровища Хубилая. Уверен — они найдут для его усыпальницы более подходящее место на горе Бурхан-Халдун, где Хубилай-хан встретится с вечностью.

Вид открытой ими гробницы изумил и потряс их. Обходя пещеру и восхищаясь древними украшениями, они незаметно для себя продолжили разговор почтительным шепотом. Свет их фонарей начал тускнеть — садились батарейки. Тени фигур потемнели и удлинились. Казалось, пещера пропиталась тайнами и аурой Средних веков. Питту и его детям почудилось, будто и они соприкоснулись с ними. Когда луч фонарика Питта отразился от поблескивавшей стены, он вдруг вспомнил о настоящем Сяньду, воспетом незабываемым стихотворением Сэмюэла Колриджа.

—  «Тень купола дворца услады плыла размеренно меж волн, — начал он декламировать тихим голосом, — где из пещер и водопадов и ропот слышался, и стон».

Саммер подошла к отцу и сжала его руку.

— Мама всегда называла тебя неисправимым романтиком, — тихо улыбнувшись, произнесла она.

Свет их фонарей Совсем ослаб. Питт и Саммер направились к тропинке. Пока они в последний раз осматривали пещеру, к ним незаметно приблизился Дирк.

— Сначала ты спас саркофаг Чингисхана. Теперь отыскал усыпальницу Хубилая и сокровища целой империи, — восхищенно произнес он. — Прославился на века.

Саммер утвердительно кивнула.

— Пап, иногда ты просто великолепен.

Питт раскинул руки, обхватил детей за плечи и прижал к себе.

— Да, вы правы, — сказал он и широко улыбнулся. — Иногда мне очень здорово везет.