Софи Элькин с силой провела расческой по густым черным волосам и взглянула в зеркало. В потертых армейских штанах цвета хаки и хлопчатобумажной рубашке, без макияжа, сложно было выглядеть проще. Но скрыть природную красоту было невозможно. У нее было узкое лицо с высокими скулами, небольшой нос и глаза цвета морской волны. И идеальная гладкая кожа, несмотря на то что ей часто приходилось бывать вне дома. Она унаследовала внешность от матери, француженки, влюбившейся в израильтянина, приехавшего учиться в Париж и уехавшей с ним в Тель-Авив.

Софи всегда старалась выглядеть попроще, не слишком женственно, и с ранних лет отказывалась надевать платья, которые покупала ей мама, предпочитая бегать в брюках вместе с соседскими мальчишками. Будучи единственным ребенком в семье, она очень любила отца, который сделал хорошую научную карьеру, со временем заняв пост декана геологического факультета Тель-Авивского университета. Она с удовольствием отправлялась с ним в экспедиции по пустыне, жадно внимая захватывающим историям о библейских событиях, когда-то происходивших в тех самых местах, куда они забирались.

Так она пришла к решению учиться в колледже на археолога и стала одной из лучших. Но однажды ее потряс до глубины души арест однокашника-студента за воровство антикварных предметов из хранилища университета. Она столкнулась с доселе неведомым ей миром подпольной торговли антиквариатом и археологическими находками и почувствовала к нему глубокое отвращение. Ведь все эти нелегальные раскопки наносили непоправимый вред памятникам истории. Получив ученую степень, она забросила исследования и устроилась работать в израильский Департамент древностей. Самоотверженная работа дала свои плоды, и через пару лет она уже возглавила отдел по борьбе с хищениями исторических ценностей. Времени на личную жизнь не оставалось, с парнями она встречалась редко, чаще допоздна задерживаясь на работе.

Схватив небольшую сумку, она вышла из дома на склоне холма, с которого открывался вид на Масличную гору, и поехала в Старый Город. Департамент древностей находился в Рокфеллеровском Музее, большом здании из белого известняка, на северо-востоке Старого Города. В нем работали всего двенадцать человек, которые пытались сделать невозможное — такими малыми силами защитить около тридцати тысяч памятников старины, разбросанных по всему Израилю.

— Доброе утро, Соф, — поздоровался с ней Сэм Левин, долговязый парень с маленькими глазками, старший детектив отдела. — Кофе принести?

— Спасибо, Сэм, с удовольствием, — ответила она, протискиваясь в свой заваленный вещами кабинет, подавив зевок. — У меня рядом с домом всю ночь строители работали. Совсем не выспалась.

Вернувшись с чашкой кофе, Сэм поставил ее на край стола.

— Если все равно не спала, могла съездить в нами на ночное дежурство, — с ухмылкой сказал он.

— Задержали кого-нибудь?

— Нет, наши хевронские расхитители могил решили устроить себе выходной. К полуночи мы сдались. Всей добычи — куча лопат и ломов.

Разграбление могил, наверное, было третьей древнейшей профессией в мире, и у отдела по борьбе с хищениями работы хватало всегда. Софи и Сэм по нескольку раз в неделю отправлялись на ночные дежурства у древних могил в разных концах страны, где были замечены следы несанкционированных раскопок. Горшки, украшения и даже сами кости без труда могли найти себе покупателя на черном рынке антиквариата.

— Раз они знают, что мы у них на хвосте, то, скорее всего, залягут на дно на недельку-другую, — сказала Софи.

— Или пойдут в другое место. Уж на новые лопаты у них деньги найдутся.

Софи проглядела несколько отчетов и сводок новостей, лежащих на ее столе, а затем передала Сэму один из них.

— Меня беспокоят эти раскопки в Кесарии, — сказала она.

Сэм быстро проглядел сообщение.

— Да, слышал о них. Университет спонсировал раскопки в древнем порту. Здесь говорится, что они нашли несколько предметов, относящихся к четвертому веку, а также, возможно, древнее захоронение. Ты и вправду думаешь, что воры на это позарятся?

Софи залпом допила кофе и раздраженно поставила чашку на стол.

— С тем же успехом этот репортер мог повесить вывеску и маяк. Как только в газете появляется слово «захоронение», это будто магнит для воров. Я тысячи раз умоляла газетчиков не публиковать информацию о найденных захоронениях, но им интереснее тиражи их газет, а не сохранение нашего наследия.

— Так почему бы нам не съездить туда и не посмотреть самим? На сегодняшний вечер у нас назначено дежурство, но я могу поменять планы. Ребята не откажутся съездить к морю.

Посмотрев на настольный календарь, Софи кивнула.

— После часа я свободна. Можем съездить, ну а если понадобится — то и переночуем.

— Вот это дело. За такое я готов стащить для тебя еще одну чашку кофе, — ответил Сэм, вскакивая со стула.

— О'кей, Сэм, договорились, — ответила Софи. — Только не произноси при мне слова «стащить»! — жестко добавила она.

Кесария находилась на берегу Средиземного моря, в полусотне километров от Тель-Авива. Сейчас это был малонаселенный городок, уже не соответствовавший своей великой истории. Когда-то он служил резиденцией римских губернаторов Иудеи. В первом веке до Рождества Христова, при Ироде Великом, здесь был построен укрепленный морской порт, и впоследствии Кесария украсилась величественнейшими сооружениями римской эпохи. Храм с колоннадой, огромный ипподром, богато украшенный дворец губернатора стояли на побережье, а по огромным кирпичным акведукам к ним текла прохладная вода из источников, находившихся вдали от берега. Но самое значительное сооружение, построенное при Ироде, располагалось не на земле, а в воде. По его приказанию из огромных бетонных блоков были построены волноломы, и бухта Кесарии стала самой большой защищенной гаванью на востоке Средиземного моря. Это сделало город важнейшим транспортным узлом, и в эпоху римского правления он стал столицей Иудеи, оставаясь ею в течение трех веков.

Софи хорошо знала эти места: однажды она провела здесь все лето на раскопках, когда еще училась в колледже. Свернув с шедшего вдоль моря шоссе, она проехала через роскошный коттеджный поселок к старой части города, имевшей статус национального парка, охраняемого государством. Время не пощадило Кесарию, большинство древних римских зданий превратились в развалины. Но некоторые были целы, к примеру, большой отрезок акведука, тянувшийся над охряным песком, неподалеку от внушительного амфитеатра с видом на море.

Софи остановила машину на стоянке у подножия холма, рядом с крепостью времен Крестовых походов.

— Экспедиция из университета ведет раскопки у бухты, — сказала она Сэму. — Здесь пешком недалеко.

— Интересно, где здесь можно поесть? — пробормотал себе под нос Сэм, с тревогой оглядывая пустынные окрестные холмы.

Софи взяла с заднего сиденья бутылку с водой и бросила ее Сэму.

— Наверняка у шоссе есть рестораны, а пока тебе придется посидеть на водичке, — сказала она.

По извилистой тропинке они спустились к пляжу. В нескольких местах тропинка становилась шире, здесь когда-то проходила дорога, ведущая в порт, вдоль которой стояли дома и учреждения, но теперь от них остались лишь бесформенные кучи камня. Софи и Сэм спустились дальше и вышли к небольшой бухте. Ее прежние границы было трудно разгадать: за столетия волноломы спустились под воду.

Они вышли на открытое пространство, утыканное камнями. Невдалеке стояли несколько бежевых палаток с большим навесом между ними. Софи разглядела, что там работают два человека. Тропинка вела дальше, к берегу, где пляж омывали воды Средиземного моря. На небольшой полоске земли, выступающей из моря, работала еще пара человек. Неподалеку был слышен рокот работающих генераторов.

Софи направилась к навесу, который, как выяснилось, был натянут над раскопом. Две молодые женщины стояли рядом с кучей грязи, просеивая землю сквозь крупное сито. Подойдя поближе, Софи увидела пожилого мужчину, склонившегося в траншее к земле и копающего в ней небольшим совком и кисточкой. В мятой одежде, с коротко стриженной седой бородкой и съехавшими на кончик носа очками Кейт Хаазис вполне соответствовал привычному облику профессора-археолога.

— И много римских сокровищ нарыли, профессор Хаазис?

Бородатый мужчина выпрямился и раздосадованно поглядел на нее, но тут же расплылся в улыбке, когда узнал.

— Софи! — воскликнул он. — Как же я рад тебя видеть!

Выскочив из траншеи, он подбежал к ней и крепко обнял.

— Давненько тебя не видел, — сказал он.

— Мы виделись пару месяцев назад, на конференции по археологии библейских объектов, в Иерусалиме, — проворчала Софи.

— Вот и я говорю, очень давно, — со смехом ответил Хаазис.

В пору учебы Софи неоднократно посещала семинары по археологии, которые проводил профессор университета Хайфы, и они подружились. Хаазис был для нее ценнейшим источником информации и как эксперт в области археологии, и как человек, осведомленный о самых последних находках. А также о правонарушениях, с ними связанных.

— Профессор Хаазис, позвольте вам представить Сэма Левина, моего помощника, — сказала Софи.

В ответ Хаазис представил им работающих с ним студентов, а затем отвел Софи и Сэма к стульям, стоявшим вокруг большого кулера. Достав пару банок с газировкой и отдав их гостям, он вытер пот со лба и плюхнулся на стул.

— Хорошо бы сегодня ветерок с моря включили, — сказал он, устало улыбаясь. — Я так понимаю, ты здесь по делу? — спросил он Софи.

Отпив глоток воды, Софи кивнула.

— Какие-то конкретные подозрения? — спросил профессор.

— Всего лишь излишне восторженная статья во вчерашней «Едиот Ахронот», — ответила Софи, доставая газету из рюкзачка и отдавая ему. Ледяным взглядом она посмотрела на Сэма, который залпом выпил первую банку газировки и полез в кулер за следующей.

— Да, пару дней назад тут был один репортер, — сказал Хаазис. — Видимо, в Иерусалиме решили опубликовать его репортаж.

Он с улыбкой вернул газету Софи.

— Немножко известности официальной археологии не повредит, — сказал он.

— Не повредит, если не считать, что это, по сути, открытое приглашение для любого ворюги с лопатой.

Хаазис махнул рукой.

— Это место перекапывали столетиями. Боюсь, все «сокровища Рима» уже давным-давно отсюда исчезли. Или твой агент так не считает?

— Какой такой агент? — настороженно спросила Софи.

— Я отъехал в Хайфу, чтобы встретиться с людьми, а когда вернулся, студенты рассказали, что приезжал агент из Департамента древностей и осмотрел раскоп. — Стефани! — крикнул он через плечо.

Одна из девушек, работавших с ситом, поспешно подошла к ним. Молоденькая, около двадцати лет, она смотрела на профессора Хаазиса с обожанием.

— Стефани, расскажи-ка нам про этого парня из Департамента древностей, который вчера приезжал, — сказал профессор.

— Сказал, что он из отдела по борьбе с хищениями. Хотел проверить безопасность на раскопе, и я ему все показала. Судя по всему, больше всего его интересовали раскопки в бухте и папирусы.

Софи и Сэм удивленно переглянулись.

— Не помнишь, как его звали? — спросила Софи.

— Иосиф, фамилии не запомнила. Невысокий, темнокожий, с вьющимися волосами. Честно говоря, больше похож на палестинца.

— Он не показал удостоверение? — спросил Сэм.

— Нет, по-моему. А это важно?

— Нет, вовсе нет, — сказал Хаазис. — Стефани, отнеси ребятам воды, а?

Дождавшись, пока девушка уйдет, с несколькими банками воды в руках, Хаазис посмотрел на Софи.

— Так это не твой сотрудник? — спросил он.

— По крайней мере, не из отдела по борьбе с хищениями, — покачав головой, ответила она.

— Может, из управления национальных парков или какого-то из твоих региональных отделений. Эти нынешние дети забудут все, что угодно.

— Возможно, — с сомнением сказала Софи. — Не покажете раскопы? Меня больше всего интересует гробница. Как вам известно, в Иерусалиме разграбление могил — целая индустрия.

Хаазис улыбнулся, а затем показал большим пальцем через плечо.

— Это там, прямо у нас за спиной.

Все трое встали и подошли к широкой траншее, проходящей позади стоящих стульев. Отдельный участок земли был огорожен красными пластиковыми маркерами, там лежали кости. Софи разглядела в грязи бедренную кость, самую крупную из всех.

— Это даже гробницей не назовешь. На краю раскопа мы наткнулись на могилу. Но, похоже, она не имеет прямого отношения к тому, что мы исследуем, — объяснил Хаазис.

— А что вы исследуете? — спросил Сэм.

— Похоже, здесь было что-то вроде склада корабельных грузов. Мы обратили на него внимание, когда несколько лет назад нашли здесь бронзовые весы. Мы надеемся обнаружить остатки зерна и других продуктов, которые могли тут храниться. Если найдем, это даст нам лучшее понимание того, какие торговые потоки шли через Кесарию в эпоху ее расцвета.

— Значит, могила не укладывается в общую картину? — спросила Софи.

— Мы еще не смогли датировать ее, но, скорее всего, тут похоронили человека, погибшего во время мусульманского завоевания города в 638 году новой эры. Могила у самого края фундамента здания, так что, скорее всего, здесь похоронили всего одного человека, и в спешке.

— А в газете написали, что это «гробница с ценными артефактами», — заметил Сэм.

— Журналистские штучки, — со смехом ответил Хаазис. — Мы нашли пару костяных пуговиц и пятку от сандалии до того, как прервали раскопки. Вот вам и все «ценные артефакты».

— Местных грабителей могил ожидает жестокое разочарование, — сказал Сэм.

— Вот именно, — согласился профессор. — Поскольку настоящие сокровища найдены на берегу.

Он кивнул в сторону берега моря, где продолжали жужжать генераторы.

— Мы нашли древний папирус, и его содержание привело нас в восторг. Пойдем, пройдемся туда, я покажу, что мы нашли.

Хаазис повел Софи и Сэма по тропинке, и они спустились к линии прибоя. Вокруг виднелись неровные линии выступающих из земли камней — единственное напоминание о стоявших здесь некогда зданиях, которые давным-давно рассыпались в прах.

— При Ироде для постройки волноломов применяли опалубку и заливали блоки из бетона, один за другим. Волноломы изгибались навстречу друг другу, как человеческие руки, округло поставленные, — принялся рассказывать Хаазис. — На волноломах построили склады, а у входа в бухту — маяк.

— Да, я припоминаю, что одна из предыдущих экспедиций нашла под водой множество камней, предположительно оставшихся от маяка, когда он развалился, — сказала Софи.

— Как жаль, что творение Ирода не выдержало времени и натиска моря, — сказал Сэм, глядя на воду, под которой угадывались контуры волноломов.

— Да, теперь волноломы полностью оказались под водой, — согласился Хаазис, обводя рукой бухту. — Склад на холме — отличная полевая школа для студентов, но уникальность Кесарии — именно в ее порту.

Они пересекли пляж и вышли на небольшую полоску земли, выступающую в бухту. В центре стрелки двое парней-студентов копали яму, с трудом ковыряясь в каменистой почве. Неподалеку от них под водой работал аквалангист с водометом.

— Вот здесь и начинался один из волноломов, — громко сказал Хаазис, перекрикивая шум работающего компрессора, стоявшего неподалеку. — Мы предполагаем, что здесь находился тогдашний аналог таможни. Один из ребят нашел здесь папирус в расколотом керамическом горшке, — добавил он, показывая на траншею. — Мы вырыли еще несколько траншей в разных направлениях, но больше пока ничего не нашли.

— Удивительно, что папирус остался цел в такой близости от воды, — сказал Сэм.

— Мы нашли остатки фундамента, края которого выше уровня прилива даже в наши дни.

Они посмотрели на дно раскопа, и тут один из студентов указал им на небольшой кусок мраморной плитки.

— Похоже, вы докопались до дна подвала, — заметила Софи.

— Да, боюсь, здесь больше особо копать нечего.

— А что там делает аквалангист? — спросила она.

— Это инженер-подводник, он помогает нам выполнять реконструкцию портовых сооружений. У него возникло подозрение, что у таможенного склада может иметься еще одно помещение, подземное, и он пытается найти вход в него из-под воды.

Софи подошла к краю набережной и посмотрела на аквалангиста. Тот работал на глубине трех метров, прямо под ней, размывая водометом почву перед собой. Не зная, что наверху стоят люди, он прервал работу и начал подниматься, держа водомет соплом вверх. Когда он вынырнул на поверхность, водомет выпустил в воздух фонтан воды, и Софи окатило соленой водой, прежде чем она успела отпрыгнуть в сторону.

— Дурак чертов! — выругалась она, вытирая соленую воду с лица мокрым рукавом.

Поняв, что произошло, аквалангист мгновенно отвернул сопло водомета в сторону моря, а потом подплыл к краю набережной и выключил насос. Обернувшись, он поглядел на жертву своей неаккуратности в мокрой одежде, прилипшей к телу, и выплюнул загубник.

— И вот явилась богиня моря! — широко улыбнувшись, сказал он.

Софи тряхнула головой и повернулась к нему спиной, разозлившись еще больше, когда увидела громко хохочущего Сэма. Хаазис поспешил к ней на помощь, с трудом сдерживая улыбку.

— Софи, у меня в палатке есть полотенце. Пойдем, вытрешься.

Аквалангист сунул загубник обратно в рот и снова нырнул в воду. Софи пошла по тропинке следом за Хаазисом. Когда они вошли в палатку, она со всей тщательностью вытерла волосы и одежду. Под теплым ветром быстро все высохнет, но сейчас она слегка поежилась, все еще покрытая капельками воды.

— Можно посмотреть на ваши находки? — спросила она.

— Конечно, они тут, рядом.

Профессор подвел ее к большой шатровой палатке. Внутри хранились предметы, найденные среди остатков склада, преимущественно — черепки и куски изразцов. Они были аккуратно разложены на длинном столе, застеленном тканью. Стефани, студентка, с которой они разговаривали до этого, работала с фотоаппаратом и блокнотом, снимая находки, нумеруя их и укладывая в коробки из тонкого пластика. Но Хаазис не стал на них смотреть, а сразу провел Софи к маленькому столу у задней стены. На нем стояла закрытая коробка. Хаазис осторожно взял ее в руки и открыл.

— Эх, побольше бы таких найти, — мечтательно сказал он, отходя в сторону, чтобы дать Софи разглядеть находку.

Внутри шкатулки лежала продолговатая полоска коричневого цвета, зажатая между двумя стеклами. Софи сразу поняла, что это папирус — основной материал, на котором писали на Ближнем Востоке вплоть до конца первого тысячелетия нашей эры. Полоска была весьма потрепанная, но можно было без труда разобрать строчки букв, тянувшиеся по всей ее длине.

— Похоже, это какая-то рабочая запись, портовая. Я разобрал, что здесь написано про большую партию зерна и стадо скота, выгруженных с корабля в порту, — сказал Хаазис. — Лабораторные исследования дадут больше информации, но как я понимаю, это что-то вроде таможенной декларации торгового судна, прибывшего из Александрии.

— Чудесная находка, — согласилась Софи. — Возможно, она как-то дополнит информацию, полученную при раскопках на складе, — добавила она, кивая в сторону остальных предметов.

— А мне кажется, что лишь все запутает, — со смехом ответил кто-то.

Софи и Хаазис обернулись и увидели, что в палатку вошел рослый юноша с большим пластиковым контейнером в руке. Софи поняла, что это тот самый аквалангист. Гидрокостюм на нем все еще был мокрым, а с длинных темных волос стекала вода. Злая на него за тот душ, который он устроил ей на берегу, она уже собралась отпустить едкое замечание, но при виде его темно-зеленых глаз и широкой улыбки слова застряли у нее в горле.

— Привет, Дирк, — сказал Хаазис. — Познакомьтесь. Это Софи Элькин, из израильского Департамента древностей, мокрая, но от этого не менее очаровательная. Софи, это Дирк Питт-младший, которого прислало к нам Национальное управление подводных исследований США.

Дирк подошел к ним и поставил контейнер на землю. На его лице сияла обезоруживающая улыбка, когда он пожал руку Софи. Она даже не в силах была протестовать, когда он не сразу отпустил ее руку.

— Мои извинения за душ, не знал, что вы там стоите.

— Ничего страшного, я уже почти высохла, — ответила Софи, внутренне поражаясь, как ее досада уступила место странному ощущению. Она коснулась рукой волос, будто чтобы подтвердить свои слова.

— Надеюсь, вы позволите мне во искупление моих грехов угостить вас ужином.

Такое предложение застало ее врасплох, и она даже не смогла ответить, пробормотав нечто невразумительное. Внутренний голос просто заходился криком, вопрошая, куда же подевалось ее обычное хладнокровие. К счастью, в разговор вмешался Хаазис, сгладив неловкость ситуации.

— Дирк, что там в ящике? — с любопытством спросил он.

— Еще пара находочек из подземной части помещения, — с ухмылкой ответил Питт.

— Оно и вправду там есть? — изумленно спросил Хаазис. Теперь пришла его очередь заикаться.

Дирк кивнул.

— Что за подземное помещение? — спросила Софи.

— Когда я исследовал внутреннюю часть волнолома, я обнаружил неподалеку от пробного раскопа, где работает Кейт, небольшой проход. Туда едва можно было руку просунуть, но я почувствовал, что внутри рука поднимается над поверхностью воды. И стал расширять отверстие водометом, размывая грязь и отложения.

— И какого размера там полость? — возбужденно спросил Хаазис.

— Небольшая, меньше шести футов в высоту. Большая часть — выше уровня воды. Пока могу лишь предположить, что это что-то вроде подвала, в котором хранились вещи или архивы.

— А почему ты так решил? — спросила Софи.

Дирк смахнул воду с крышки контейнера и аккуратно открыл его. Внутри стояли несколько керамических шкатулок, прямоугольных, оранжево-красного цвета. Достав одну из них, он протянул ее Софи.

— Будем надеяться, вы сможете расшифровать то, что внутри, — сказал он. — В морском техническом колледже меня не учили древним языкам.

Поставив шкатулку на стол, Софи аккуратно открыла крышку. Внутри лежало с полдесятка туго свернутых свитков.

— Это папирусные свитки, — ошеломленно сказала она.

Потеряв всякое терпение, Хаазис поспешно натянул белые перчатки и отодвинул Софи в сторону.

— Дайте мне посмотреть, — сказал он, доставая один из свитков и осторожно раскатывая его на столе. Свиток был заполнен буквами, странными, но очень красивыми, написанными толстыми линиями.

— Похоже на коптское наречие греческого, — сказала Софи, заглядывая через плечо профессора. В коптском наречии использовался греческий алфавит, и оно было одним из самых распространенных в восточном Средиземноморье во времена римского владычества.

— Точно, — согласился Хаазис. — Это, похоже, ежегодный отчет капитана порта о взимаемых пошлинах и портовых сборах. Названия судов, описание грузов… вот они, — добавил он, водя пальцем по колонкам букв.

— А вот это, случайно, не упоминание об императоре? — спросила Софи, показывая на строчку в верхней части свитка.

— Да, — задумчиво ответил Хаазис, на ходу переводя в уме текст. — Сводка портовых сборов Кесарии, от имени и по поручению императора Марка Максенция.

— Если я правильно помню, Максенций был современником Константина Великого, — сказала Софи.

— Да, Максенций правил Западной Империей, Константин — Восточной, но позднее Константин победил его и объединил империю.

— Значит, это запись начала четвертого века нашей эры.

Хаазис кивнул. Его глаза сверкали. Он оглядел другие свитки.

— Да, это даст нам поразительное количество информации о жизни Иудеи в эпоху римского владычества.

— И темы для дипломов паре ваших студентов, — добавил Дирк, доставая из контейнера остальные три шкатулки. Сунув контейнер под мышку, он развернулся и направился к выходу.

— Дирк, ты только что сделал выдающуюся находку, — с радостью в голосе сказал Хаазис. — Куда же ты?

— Опять мокнуть, как дурак, — с кривой ухмылкой ответил Дирк. — Поскольку их там осталось куда больше, чем я только что принес.