67
Вийон развернул правительственный реактивный самолет влево от полуденного кучевого облака, ручка управления перемещалась у него под руками совершенно незаметно. Через иллюминатор второго пилота Даниэла любовалась ковром канадских сосен, скользящим под самолетом.
— Всё так красиво, — сказала она.
— С борта авиалайнера всего этого не видно, — ответил Вийон. — Они летают на слишком большой высоте, поэтому любоваться пейзажем во всех его подробностях невозможно.
На Даниэле были темно-синий облегающий свитер и такого же цвета широкая хлопчатобумажная вязаная юбка до колена. Вид у нее был довольно самоуверенный, но неспособный полностью скрыть ту теплоту, с которой она смотрела на Вийона.
— Твой новый самолет тоже очень красивый.
— Подарок моих хорошо обеспеченных сторонников. В названии, конечно, нет моего имени, но летаю на нем только я.
Некоторое время они сидели молча, пока Вийон вел самолет по твердому курсу над центральной частью национального парка. Повсюду вокруг них блестели голубые озера, как крошечные бриллианты в изумрудной оправе. Они могли различить даже едва различимые лодки с рыбаками, ловящими гольца.
Наконец Даниэла заговорила.
— Я счастлива, что ты пригласил меня. В последний раз это было так давно.
— Всего две недели назад, — ответил он, не взглянув на нее. — Был очень занят проведением кампании.
— А я думала, что, может быть, ты больше не хочешь меня видеть.
— Откуда у тебя такие мысли?
— Последний раз в коттедже…
— Ты о чем? — невинно спросил он.
— Нельзя сказать, чтобы ты был очень радушным.
Он слегка наклонил голову набок, стараясь вспомнить. Ничего не получилось, пожал плечами, списывая всё на женскую чувствительность.
— Прости, наверно, голова была занята другими мыслями.
Вийон сделал вираж к берегу и включил автопилот. Улыбнулся.
— Успокойся, я всё сделаю так, как тебе нравится.
Он взял ее за руку, и они вышли из кабины.
Длина пассажирского салона до туалета составляла двадцать футов. В нем были кресла и диван на полу, покрытом толстым ковром, бар, полный напитков, обеденный стол. Вийон открыл дверь в личный спальный салон и наклонился к кровати королевских размеров.
— Настоящее любовное гнездышко, — сказал он. — Интимное, уединенное и далекое от любопытных глаз.
Постель осветили яркие лучи солнца, проникающие через иллюминаторы. Даниэла села, когда из кабины появился Вийон и предложил ей выпить.
— Разве нет закона, запрещающего подобные вещи? — спросила она.
— Секс на высоте пять тысяч футов?
— Нет, — сказала она между глотками «кровавой Мэри». — Такого, который запрещал бы самолету летать кругами в течение двух часов с пустой кабиной без пилота.
— Ты собираешься сдать меня?
Она соблазнительно растянулась в постели.
— Так и вижу заголовки газет: «Нового президента Квебека застали в летающем доме терпимости».
— Я еще не президент, — засмеялся он.
— Будешь после выборов.
— До этого еще шесть месяцев. Всё может случиться в этот период.
— Опрос общественного мнения свидетельствует в твою пользу.
— А что говорит Шарль?
— Он тебя больше не упоминает.
Вийон сел на кровать и провел пальцами по ее животу, слегка касаясь его.
— Сейчас, когда парламент проголосовал за вотум недоверия, его могущество испарилось. Почему ты не уходишь от него? Для нас всё было бы проще.
— Лучше я останусь рядом с ним еще немного. Смогу узнать многое, что важно для Квебека.
— Раз уж мы затронули эту тему, есть нечто, касающееся меня лично.
Она начала извиваться.
— Что это?
— Президент Соединенных Штатов на следующей неделе выступит с обращением к парламенту. Мне бы хотелось знать, что он намерен сказать. Ты что-нибудь слышала об этом?
Она взяла его руку и стала перемещать ее вниз.
— Шарль говорил об этом вчера. Беспокоиться не о чем. Он сказал, что президент собирается обратиться с призывом об организованном переходе к независимости Квебека.
— Это я знаю, — улыбаясь, сказал Вийон. — Американцы хотят найти свой подход.
Даниэла уже начала терять терпение и протянула к нему руки.
— Надеюсь, ты заполнил топливные баки перед тем, как мы покинули Оттаву, — невнятно пробормотала она.
— У нас достаточно топлива еще на три летных часа, — сказал он и лег на нее.
— А ошибки не может быть? — спросил Сарве по телефону.
— Абсолютно никакой, — ответил комиссар Финн. — Мой человек видел, как они поднимались на борт самолета мистера Вийона. Мы проследили за ними с помощью радара военно-воздушных сил. Они кружат над парком уже около часа.
— Ваш человек уверен, что это был Анри Вийон?
— Да, сэр, никаких сомнений не может быть, — уверял его Финн.
— Спасибо, комиссар.
— Не стоит, премьер-министр. Я остаюсь на месте.
Сарве положил трубку и подождал, чтобы успокоить свои чувства. Затем произнес в интерком:
— Сейчас можете разрешить ему войти.
Лицо Сарве стало наряженным в самый первый решающий момент, когда он испытал шок. Он был уверен, что глаза обманывают его, а разум вытворяет фокусы с воображением. Ноги отказывались повиноваться, у него не хватало сил, чтобы подняться из-за письменного стола. Затем посетитель прошел по комнате и встал, глядя вниз.
— Спасибо, что принял меня, Шарль.
На лице было знакомое холодное выражение, голос звучал точно так, как обычно. Сарве старался сохранить внешнее спокойствие, но внезапно почувствовал слабость и головокружение.
Человек, стоящий перед ним, был Генри Вийоном во плоти, он чувствовал себя совершенно свободно, проявлял то же высокомерное самообладание, которое никогда его не подводило.
— Я думал, что ты занимаешься своей избирательной кампанией в Квебеке, — запинаясь, произнес Сарве.
— Я взял тайм-аут, чтобы прибыть в Оттаву и попробовать заключить перемирие.
— Пропасть между нашими разногласиями слишком глубока, — сказал Сарве, медленно приходя в себя.
— Канада и Квебек должны научиться жить вместе без каких-либо трений, — сказал Вийон. — И мы с тобой тоже.
— Хочу выслушать причины.
В голосе Сарве чувствовалось скрытое напряжение.
— Садись, Анри, и расскажи мне, что у тебя на уме.
