— Как приятно снова видеть вас в нашем доме, молодые люди! — искренне обрадовалась Катя Гэллахер, открыв дверь и увидев на крыльце Питта и Джулию. — Заходите, присаживайтесь, сейчас я вас чайком угощу. А если хотите, можете пока с Йеном пообщаться. Он на веранде сидит, газету читает.

— Мы к вам ненадолго, — с порога извинилась Джулия, — в полдень наш самолет улетает.

— И то ладно, — улыбнулась Катя, — значит, не успею вам надоесть своей болтовней.

Питт прошел в дом вслед за женщинами, держа под мышкой небольшую картонную коробку, перевязанную шпагатом. Пройдя через кухню, они вышли на веранду, с которой открывался великолепный вид на озеро. Узнав гостей, бывший стармех отложил газету и поднялся им навстречу.

— Дирк, Джулия, как хорошо, что вы снова к нам заглянули!

— Пошла за чаем, — сообщила Катя и убежала на кухню.

Питт с утра предпочел бы чашечку кофе, но промолчал.

— Я так понимаю, — с прищуром взглянул на него ирландец, — что вы не ради прогулки снова в нашу глухомань заявились? Хотите рассказать старику, чем закончился поиск сокровищ или по какому другому делу приехали?

— И то и другое, — загадочно усмехнулся Питт.

— Ну, тогда присаживайтесь, — гостеприимным жестом указал Гэллахер на легкий пластиковый стол и несколько таких же стульев. — Как говорится, в ногах правды нет.

Усевшись за стол, Питт поставил картонку на пол у своих ног. Катя принесла чай, бутерброды и большую вазу домашнего печенья. А потом они еще долго сидели все вместе. Дирк и Джулия наперебой рассказывали о поисках сокровищ, а Гэллахеры жадно ловили каждое слово, и глаза у них горели, как у маленьких детей, слушающих волшебную сказку. О Шэнь Цине и связанных с его именем событиях гости благоразумно умолчали, иначе им пришлось бы пропустить рейс, а вот о находке костей Пекинского человека поведали во всех подробностях.

— Я помню эту историю, — задумчиво сказала Катя. — В Китае его до сих пор почитают как самого первого из пращуров.

— А нам-то из этих сокровищ хоть что-нибудь перепадет? — с интересом спросил Йен, которого мало волновали чужие кости, которым к тому же миллион лет. — Американцам, я имею в виду? — уточнил он на всякий случай, чтобы гости плохого не подумали.

— Вряд ли, — покачал головой Питт. — Я слышал, что президент решил вернуть китайцам все, без исключения. Но не раньше, чем их увидят все желающие здесь. Планируется устроить что-то вроде огромной передвижной выставки, которая посетит все большие города нашей страны. И вы тоже сможете их увидеть, если захотите. Останки Пекинского человека, кстати говоря, уже на пути в Пекин, на свою историческую родину.

— А что, Йен? — загорелась Катя. — Давай съездим в Чикаго, когда туда привезут экспозицию. Уж Чикаго-то она точно не минует. Представляешь, будем ходить, смотреть и думать про себя, что все это могло бы принадлежать нам!

— Да ну тебя, — досадливо отмахнулся ирландец. — У нас с тобой и так весь дом забит всяким китайским хламом. Хоть самим музей открывай!

— Молчи, несчастный! — грозно насупила брови Катя, но глаза ее смеялись. — Ты обожаешь этот хлам ничуть не меньше меня, так что сиди и молчи себе в тряпочку. А в Чикаго я тебя обязательно вытащу! Вы уж простите моего Йена, — повернулась она к гостям. — Каким был в молодости хулиганом, таким и остался. Горбатого могила исправит.

— Ой, мы уже опаздываем, — спохватилась Джулия, бросив взгляд на часы. — Спасибо за угощение, а нам пора.

— Погоди минутку, — остановил ее Питт. Нагнувшись, он поднял картонку и протянул ее Кате. — Это вам, миссис Гэллахер. На память о «Принцессе Ван Ду».

— Что это? — удивилась Катя. — Если вы специально для меня прихватили что-нибудь из тех ящиков, ни за что не возьму, так и знайте! Не хочу на старости лет с краденым связываться.

— Нет-нет, миссис Гэллахер, — поспешил заверить ее Питт. — Это принадлежит лично вам и не имеет никакого отношения к музейным раритетам.

Недоуменно хмурясь, Катя развязала бечевку и открыла коробку.

— Что это? — повторила она. — Я вижу здесь скелет какого-то мелкого... — Глаза ее остановились на маленьком золотом медальоне, прикрепленном к когда-то ярко-красному, но давно выцветшему кожаному ошейнику. — Матерь божья пресвятая Богородица! — прошептала она непослушными губами. — Да это же мой Фриц!

— Вот он и вернулся к тебе, дорогая, — пробасил Гэллахер. — Поздновато, правда, но лучше поздно, чем никогда.

Катя порывисто обняла Питта и поцеловала в лоб.

— Спасибо вам, спасибо огромное! — растроганно прошептала она. — Вы даже не представляете, какую огромную тяжесть сняли с моей души!

Йен накрыл коробку крышкой и поставил на подоконник.

— Мы похороним Фрица за домом, — сказал он. — Рядом с его сородичами. Мы никогда не заводили собак других пород, только такс.

— Какая чудесная пара, — с завистью вздохнула Джулия, оглянувшись сквозь заднее стекло на машущих им вслед Гэллахеров.

— Наверное, это здорово — прожить до глубокой старости бок о бок с человеком, которого ты любишь, — задумчиво проговорил Питт.

— Вот уж не думала, что ты способен на сентименты! — удивилась девушка.

— У каждого свой скелет в шкафу, — отшутился Дирк.

— Не хочу возвращаться в Вашингтон! — неожиданно заявила Джулия, когда они уже подъезжали к аэропорту.

— А чего хочешь?

— Ехать и ехать, куда глаза глядят. И не останавливаться.

— Так в чем же дело? Поехали.

— Ты серьезно? У меня служба, у тебя тоже. Начальство требует бросить все и написать подробный рапорт. Да что я рассказываю, у тебя, наверное, та же история. Только и радости, что по выходным видимся.

Питт усмехнулся, залез во внутренний карман куртки, вытянул оттуда два конверта и протянул спутнице.

— Совсем забыл тебя предупредить, — сказал он преувеличенно небрежным тоном, — что мы не летим в Вашингтон.

— А куда летим? — растерялась девушка.

— Здесь два билета до Мехико. А оттуда махнем в Масатлан.

— Ты меня опять разыгрываешь, да? — с замиранием сердца спросила Джулия, отчаянно надеясь услышать отрицательный ответ.

— Я уломал адмирала и твоего шефа, — признался Питт. — Но ничего тебе не сказал, потому что хотел сделать сюрприз. Вот это первая половина, — помахал он конвертами. — А теперь спроси меня, сколько дней я сумел выцарапать у этой парочки бездушных стариканов.

— Сколько?

— Две недели!

— Сейчас я упаду в обморок, — честно предупредила Джулия, но не упала, а только спросила: — И чем же мы будем там заниматься?

— Валяться на белом песочке под горячим южным солнышком, смотреть на белые пароходы, пить ледяные коктейли и любоваться закатами над морем Кортеса. А если ты будешь хорошей девочкой, я подарю тебе бикини.

— А если плохой? — лукаво прищурилась девушка.

— Тогда обоснуемся на нудистском пляже.

— Звучит заманчиво! — рассмеялась Джулия.

— Я знал, что тебе понравится, — ухмыльнулся Питт.