Президент Дин Купер Уоллес привык засиживаться допоздна в своем кабинете в секретной резиденции Форт-Макнэйр, не задумываясь о том, что такой режим работы не вызывает восторга ни у сотрудников его администрации, ни у высокопоставленных правительственных чиновников, зачастую вызываемых на совещание или «на ковер» посреди ночи. Свысока относясь ко всем, кого он считал ниже себя, — а считал он таковыми всех, кроме себя, — Уоллес даже не соизволил встать из-за стола, когда в кабинет вошли выдернутые из постелей в три часа утра Дункан Монро, Питер Харпер и адмирал Сэндекер, сопровождаемые новым главой администрации Гарольдом Пекорелли. Сесть он им, кстати говоря, тоже не предложил.

Президент чувствовал себя глубоко несчастным и несправедливо обиженным.

СМИ на все голоса обвиняли его в преступных связях с Шэнь Цинем и продолжали вскрывать все новые обстоятельства и подробности трагических событий на озере Орион и в Луизиане. Китайские лидеры подложили своему американскому коллеге огромную свинью, публично открестившись от Шэья и отрицая даже шапочное знакомство с гонконгским магнатом. Сам же глава «Шэнь Цинь маритайм лтд» пропал без вести, и даже его самые приближенные и доверенные сотрудники терялись в догадках, куда он мог подеваться. «Нефритовый всадник» еще не вернулся в Китай, а его капитан, и без того молчаливый, наотрез отказывался от каких-либо комментариев. Янь Ченю меньше всего на свете хотелось оказаться тем человеком, который поведает миру о безвременной кончине Шэнь Циня на дне озера Мичиган при весьма загадочных обстоятельствах.

В то же время Уоллесу доставляло немалое удовольствие выступать перед прессой и телекамерами в роли спасителя национального достояния китайского народа. Как только новость о находке распространилась, Пекин прислал представительную делегацию для ведения переговоров о возвращении вновь обретенных сокровищ их законному владельцу. Газеты, журналы, телевидение не уставали восхищаться невероятным количеством потрясающих шедевров и наперебой публиковали снимки и вели репортажи из музеев, которым они были переданы на временное хранение. А второе пришествие считавшихся навеки утраченными останков Пекинского человека произвело необыкновенную сенсацию в научном мире.

Проконсультировавшись в узком кругу приближенных и получив совет не вмешиваться, президент не без злорадства наблюдал со стороны за беспрецедентной совместной операцией ФБР и Службы иммиграции и натурализации, в ходе которой были арестованы свыше трехсот лидеров и активных членов китайских триад и освобождены десятки тысяч нелегальных иммигрантов, влачивших рабское существование в ужасающих условиях. Теперь их ждала депортация на родину. Приток беженцев из Китая, хотя и не иссяк совсем, сократился все же до более или менее приемлемых масштабов, так же как контрабандные перевозки оружия и наркотиков.

Те же ближайшие соратники посоветовали Уоллесу соглашаться с тем, что были допущены некоторые ошибки, но ни в коем случае не брать ответственность за них на себя. А если все-таки уличат и докажут, ссылаться на то, что хотел, как лучше, и действовал в интересах нации.

Окинув вошедших сумрачным взором, президент начал с разноса.

— Вы вышли за рамки ваших служебных полномочий, комиссар, — обрушился он на Монро, избрав его первой и основной мишенью для критики. — И при этом не поставили в известность о ваших намерениях ни меня, ни других чиновников моей администрации.

— Прошу прощения, мистер президент, — не моргнув глазом, выдержал удар глава Службы иммиграции и натурализации, — но я не могу признать справедливыми ваши обвинения. Я всегда действовал в строгом соответствии с уставом и задачами возглавляемой мною структуры и честно выполнял свой долг.

— Китай — это необъятный рынок, там самая благодатная почва для инвестиций и развития американской экономики, — заявил Уоллес — Я столько трудился, чтобы наладить дружеские отношения с КНР, а теперь по вашей милости они безнадежно испорчены! Будущее Соединенных Штатов зависит от всемерного углубления и укрепления международных связей — в том числе и не в последнюю очередь с Китаем. И мы все обязаны содействовать этому.

— Надеюсь, не ценой увеличения числа нелегальных иммигрантов, ежегодно прибывающих в нашу страну, мистер президент? — иронически усмехнулся Сэндекер.

— Вы хорошие профессионалы, джентльмены, но ни черта не смыслите в международной политике! — холодно процедил Уоллес — Ваше дело, Монро, — следить за соблюдением всех иммиграционных процедур. А ваше, адмирал, — заниматься морскими и подводными исследованиями. И никому из вас не дозволено терять голову и лезть на рожон, вмешиваясь в не касающиеся вас проблемы.

Сэндекер выслушал президента, пожал плечами и с невозмутимым спокойствием уронил на ковер заранее заготовленную бомбочку с уже дымящимся фитилем.

— Готов признать, сэр, — заговорил он абсолютно бесстрастным голосом, — что ученые и инженеры НУМА не имеют привычки своими руками казнить объявленных в розыск международных преступников, однако...

— Что?! — поперхнулся Уоллес — Что вы сказали?

Невинно вскинув брови, Сэндекер изобразил растерянность и смущенно пробормотал:

— Извините, сэр, я полагал, что вы в курсе...

— В курсе чего? — грозно повысил голос президент.

— Того досадного инцидента, в результате которого Шэнь Цинь расстался с жизнью.

— Шэнь мертв?! — потрясенно выдохнул Уоллес.

— Увы, мистер президент, — скорбно наклонил голову адмирал. — Вероятно, он внезапно был крайне огорчен чем-то, иначе трудно объяснить приступ временного помешательства, охватившего его на глубине четырехсот футов на палубе «Принцессы Ван Ду», затонувшей в озере Мичиган более полувека тому назад с грузом произведений искусства и других культурных ценностей из китайских музеев. Шэнь Цинь совершенно неожиданно набросился на директора департамента специальных проектов НУМА, возглавлявшего работы по подъему национального достояния китайского народа, и попытался лишить его жизни. Мой сотрудник вынужден был защищаться, и случилось так, что он сам убил несчастного безумца.

— Да вы хоть представляете, что вы наделали? — тоскливо проговорил Уоллес упавшим голосом.

— Вам его жаль? — удивился адмирал. — Шэнь — чудовище, кровожадный убийца, на его совести тысячи невинных жертв! Уж если кто и заслужил смерть, так это он! Могу только добавить, что горжусь тем, что это сделал один из моих людей!

Прежде чем президент успел собраться с мыслями и что-либо возразить, в поддержку Сэндекера высказался Питер Харпер.

— Прошу прощения, джентльмены, — начал он, внушительно откашлявшись, — но я сегодня получил важное сообщение, переданное агентом ЦРУ из Пекина. Ему удалось выяснить, что высшие китайские лидеры уже давно планировали ликвидировать Шэня, чтобы захватить его компанию «Шэнь Цинь мари-тайм лтд» и слить с государственной МТК. Объединенная компания будет по-прежнему заниматься нелегальными перевозками людей и контрабанды, но без организаторских способностей и деловой хватки покойного им никогда не достичь того же уровня и объема. Так что, как видите, смерть Шэня нам только на руку.

— Но вы не должны также забывать, джентльмены, — дипломатично напомнил Пекорелли, — что президенту Соединенных Штатов иногда приходится принимать непопулярные решения и жесткие меры для защиты государственных интересов.

Сэндекер смерил его откровенно презрительным взглядом и сухо сказал:

— Не притворяйтесь, Гарольд, вам это не идет. Вы не хуже меня знаете, что Шэнь всегда выступал посредником между Белым домом и Пекином, умело пользуясь этим для расширения и процветания своего криминального бизнеса.

— Боюсь, что вас неправильно информировали, адмирал, — с апломбом возразил Пекорелли, после чего сразу умолк и незаметно стушевался.

Сэндекер только фыркнул и напрямую обратился к Уоллесу:

— Знаете, сэр, вместо того чтобы таскать нас с Дунканом и Питером в Форт-Макнэйр всякий раз, когда вам захочется надрать наши задницы, я бы на вашем месте наградил высшими государственными орденами всех причастных к избавлению Соединенных Штатов от величайшей угрозы национальной безопасности со времен Гражданской войны и возвращению человечеству величайшего в истории собрания культурных и исторических ценностей, когда-либо поднятых из пучины. Если не ошибаюсь, вы уже наварили на них неплохой политический капиталец.

— И наварите еще больший, мистер президент, — присоединился к адмиралу Монро, — если пообещаете передать сокровища Китаю. После этого они вас на руках будут готовы носить.

— Да-да, замечательное достижение, — невпопад высказался Уоллес, вынул из кармана носовой платок и вытер внезапно вспотевший лоб и верхнюю губу, на которой тоже выступили крупные капли пота. — Но попробуйте взглянуть на ситуацию моими глазами, джентльмены. Моей подписи ожидают порядка сотни торговых соглашений с китайскими фирмами и государственными предприятиями общей стоимостью в миллиарды долларов, которые обеспечат американским трудящимся сотни тысяч новых рабочих мест.

— А есть ли смысл американским налогоплательщикам вкладывать свои деньги в превращение Китая в сверхдержаву? — язвительно бросил Харпер.

Монро до такой степени еще не осмелел и поспешил перевести разговор на другую тему.

— Как бы то ни было, мистер президент, — заметил он, — вы не можете отрицать, что вопрос о расширении полномочий Службы иммиграции и натурализации давно назрел и даже, я бы сказал, перезрел. У нас лежат без движения замечательные проекты пресечения в корне нелегального проникновения через мексиканскую границу, расширения сотрудничества с таможней и Береговой охраной... Есть и другие, и все они ждут вашего одобрения. Сегодня в Штатах шесть миллионов нелегалов. Вы только вдумайтесь в эту цифру. Но если не перекрыть бурный поток китайцев, через три года она может удвоиться!

— Может, проще всех их амнистировать и не дергаться? — проворчал Уоллес.

— Сейчас — может быть, но подумайте о наших детях и внуках, мистер президент! — горячо возразил Монро. — К две тысячи пятидесятому году население США достигнет трехсот шестидесяти миллионов, а еще через пятьдесят лет увеличится до миллиарда. Что ждет наших потомков? Если не принять меры сегодня, завтра им негде будет жить. Все оккупируют китайцы.

— Но рост населения происходит во всем мире, — парировал Уоллес, — и сдержать его нечем, кроме войн и эпидемий. Лично я думаю, пока мы можем сами себя прокормить, в панику ударяться нельзя.

— Вы знакомы, сэр, с прогнозами ведущих аналитиков ЦРУ в области демографии и геополитики? — задал неожиданный вопрос адмирал.

— Уточните, пожалуйста, какие именно прогнозы вы имеете в виду? — насторожился почуявший подвох Уоллес.

— Те самые, — усмехнулся Сэндекер, — в которых предсказывается распад США минимум на три независимых государства, но не через тысячу лет и даже не через сто, а через сорок или пятьдесят.

— Чушь! — высокомерно отрезал Уоллес.

— Китайцы отхватят себе почти все Западное побережье от Аляски до Фриско, — невозмутимо продолжал адмирал, — латиносы заберут себе Техас и часть южных штатов, ну а нам, потомкам колонистов с «Мэйфлауэра» останется Север, Восток и Центр.

— Это происходит уже сегодня, на наших глазах, — добавил Харпер. — В Британской Колумбии выходцев из Азии уже больше, чем коренных американцев.

— Все равно я не могу представить себе распад США, что бы там ни говорили аналитики, — поморщился Уоллес — Мне кажется, вы преувеличиваете опасность, джентльмены.

— Нации и цивилизации тоже не вечны, мистер президент, — с грустью произнес Сэндекер. — Они старятся и умирают — совсем как люди, только медленнее и потому незаметнее.

Пекорелли осторожно кашлянул, чтобы привлечь внимание босса, и напомнил:

— Мистер президент, через пять минут у вас назначена важная встреча.

Уоллес развел руками.

— Ничего не поделаешь, служба такая, — произнес он с видимым облегчением. — Жаль, что не удалось довести дискуссию до конца, но вынужден констатировать, джентльмены, что вы меня не убедили. Более того, поскольку вы явно не одобряете проводимой моей администрацией политики, я не вижу иного выхода, кроме как потребовать вашей отставки.

Глаза Сэндекера сделались колючими и жесткими. Он весь подобрался, как леопард перед прыжком, и твердо заявил, глядя в упор на президента:

— Моей отставки вы не дождетесь, сэр. А если уволите, я вылью на Белый дом столько грязи, что всей вашей президентской рати не разгрести ее до следующих выборов.

— Моей тоже, — буркнул Монро. — Не для того я столько лет подбирал и воспитывал кадры, чтобы какой-нибудь тупоголовый чинуша, усевшись в мое кресло, за полгода развалил всю Службу! Хотите драки? Будет вам драка! Мне тоже кое-что известно о том, что творится в кулуарах Белого дома.

Вопреки ожиданиям слова и угрозы обоих не только не разозлили Уоллеса, но и как будто бы даже вызвали его одобрение и заставили переосмыслить свой устоявшийся подход к людям. Перед ним стояли не какие-то пустозвоны, дрожащие за свои теплые кресла, а настоящие патриоты, готовые положить жизнь не ради денег или карьеры, а во имя принципов и идеалов, поступиться которыми было для них столь же невозможно, как пролезть в игольное ушко пресловутому верблюду. А может, и не об этом подумалось президенту, а о том, что совсем ни к чему ему затевать дрязги с такими людьми накануне выборов, а то ведь и в самом деле столько помоев ему на голову выплеснут, что потом до гроба не отмоешься. Как бы то ни было, Дин Купер Уоллес совершенно неожиданно широко улыбнулся и заговорил примирительным тоном:

— У нас свободная страна, джентльмены. Вы вольны высказывать свое недовольство в глаза президенту, но и президенту нельзя отказывать в праве на собственное мнение. Будем считать, что мы все погорячились. Я отзываю назад требование вашей отставки. Оставайтесь на своих постах, продолжайте руководить вашими ведомствами, но прошу вас все-таки не забывать, что иногда не мешает и с главой государства посоветоваться. Однако считаю своим долгом предупредить вас всех и каждого по отдельности, что если вы еще раз скомпрометируете меня в политическом плане, вылетите на улицу с таким треском, что чертям в аду тошно станет. Надеюсь, вы меня правильно поняли?

— Абсолютно, — кивнул Сэндекер.

— Можете не сомневаться, мистер президент, — заверил Монро.

— Тогда все свободны. Покривлю душой, если скажу, что получил большое удовольствие от общения с вами, но политическим лидерам иногда полезно выслушивать горькую правду, в том числе о себе. Так что в любом случае благодарю вас, джентльмены.

Все потянулись к выходу, один только Сэндекер задержался в дверях и обернулся к Уоллесу.

— Могу я задать вам один вопрос, мистер президент?

— Слушаю вас, адмирал.

— Когда вы намерены передать китайцам их национальные реликвии, поднятые нами со дна озера Мичиган?

— Как только выжму из них последние капли политической смазки, — ухмыльнулся Уоллес — Но они не получат ни одной статуэтки, пока вся экспозиция, которую мы планируем выставить в Национальной галерее искусства в следующем месяце, не пройдет триумфальным маршем по крупнейшим городам Соединенных Штатов.

— Благодарю вас, сэр. Весьма грамотный и дальновидный шаг с вашей стороны.

— Вот видите, — расплылся в улыбке довольный комплиментом президент, — не такой уж я монстр и людоед, как обо мне думают!