Глава 3

Сегодня утром я проснулась от шума дождя. Я люблю дождь, потому что он заставляет меня задуматься о чем-то своем, очень личном. Он как частичка меня, но только тогда, когда я сижу у окна. Бродить под дождем по лужам и быть обрызганной проезжающими машинами мне хотелось бы меньше всего. Ездить в дождь на машине тоже приятно. Прохожие куда-то спешат, торопятся спрятаться от тугих струй в подворотне, в магазине или в фойе кинотеатра, а я еду по лужам в мокром «фольке» и думаю о чем-то своем. У дождя есть одно ценное свойство: он успокаивает и расслабляет. Во время дождя легче сосредоточиться, собраться с мыслями. Во время него оживает природа, а вместе с ней и я…

С такими мыслями я встала с постели и пошла в ванную. После утреннего душа я почувствовала себя совсем хорошо. Вчерашние события давали о себе знать только легкой сонливостью, хотя ее можно было списать на то, что я просто не выспалась.

Я вышла на кухню и не нашла там тети Милы. Это было немного странно, но я ведь не маленькая и могу сама приготовить себе тосты и сварить кофе. Не знаю, почему моя заботливая родственница решила, что мне нужно ежедневно готовить завтрак.

Я поставила чайник на плиту, нарезала тонкими ломтиками батон и зарядила тостер.

В это время на кухню вышла заспанная тетя Мила.

– Доброе утро, Женечка. – Тетушка выглядела, мягко говоря, не очень. По ее голосу можно было определить, что с ней что-то не так.

– Доброе, – ответила я и чмокнула ее в щеку, – тебе нездоровится?

– Да, немного, – охотно созналась она, – поднялось давление, сердцу как-то неуютно… старею, – извиняющимся тоном сказала тетя Мила и невесело улыбнулась.

– Ну, ну, ну… – перебила ее я, – рано тебе еще о старости говорить. Ты у меня еще вон какая, – я согнула руку в локте и показала бицепс.

Тетушка улыбнулась немного веселее. «Так-то оно лучше», – подумала я, наливая себе кофе. Тосты уже выпрыгнули из тостера, я положила их на тарелку и поставила рядом с чашкой кофе.

– Женечка, можно задать тебе интимный вопрос?

«Ну, началось», – подумала я, демонстративно откусывая кусочек тоста. На тетушкин вопрос я отвечать не стала. Пусть спрашивает что хочет.

Тетя Мила приняла мое молчание за знак согласия:

– Женечка, у нас ночью в гостях кто-то был?

– Ммм…

Тетушкины глаза заблестели.

– Ты с ним давно знакома?

– Недавно.

– У него серьезные намерения?

– Даже если у него серьезные намерения, то я еще не готова.

– А когда ты будешь готова? – В голосе тети Милы слышались нотки досады. – Я хочу, чтобы ты вышла замуж, хочу нянчить внуков… Я хочу видеть тебя счастливой! – Тетушка приложила руку к груди и с нежностью посмотрела на меня.

Мне стало жаль ее огорчать, поэтому я буркнула:

– Посмотрим. Позже, – и набила полный рот тостом.

Вообще, все эти разговоры о женихах мне уже порядком надоели. Почему я не могу жить так, как считаю нужным? Почему я должна непременно выходить замуж? Я еще не встретила такого мужчину, который был бы сильнее меня. Умнее, в конце концов. Лучше. А пока мне попадаются только такие, которых самих нужно оберегать от всяких бед. Конечно, работа телохранителя играет здесь определенную роль. Но ко мне обращаются не только «маменькины сыночки». Моя помощь нужна вполне респектабельным, сильным и солидным мужчинам. И пока они в этой помощи нуждаются, ни один из них не может быть моим мужем! Муж – это опора и защита. А если мужчина нуждается в моей защите, то он не может быть моим мужем!

Тетя Мила покачала головой, налила чашку чая и понесла ее к себе в комнату.

Кстати, о женихах. У меня сегодня была удивительная ночь, хотя закончилась она немного прозаично. Михаил ушел за своей брошенной без присмотра машиной, но перед этим долго стоял в дверях, не решаясь оставить меня одну. Он словно выбирал между желанием побыть со мной и необходимостью забрать свою собственность. И если бы я попросила его остаться, он выбрал бы первое. Но я не стала его задерживать, и он ушел в предутренний туман. Да, уже наступало утро, и мое романтическое настроение объясняется только этим: я не выспалась.

Но работа есть работа. Нужно позвонить Виоле и узнать, во сколько она меня сегодня ждет. Я быстро доела тосты, залпом выпила кофе, вернулась к себе в комнату, взяла телефон и набрала ее номер.

– Алло, – послышался томный голос. – Женя, это вы?

– Да. Здравствуйте. Я не вовремя?

– Нет, все в порядке, Женя, но мы сегодня никуда не идем. Такая погода… – со вздохом протянула Виола.

– Понимаю…

– …так что вы на сегодня свободны. Созвонимся завтра.

И она положила трубку.

Значит, у меня сегодня свободный день! Это чудесно. Нужно позвонить Михаилу: вчера в «Липках» мы с ним договаривались, что встретимся сегодня в кафе. Интересно, после этой ночи предложение остается в силе? Я набрала номер и долго ждала, слушая длинные гудки. Наконец, раздался его голос:

– Алло, Женя, рад тебя слышать! Ты уже на ногах?

– Я рано встаю. – Он еще не знал о моих привычках и предпочтениях.

– Как ты себя чувствуешь?

Наверное, он по много раз на дню задает этот вопрос своим пациентам.

– Отлично!

– Ты меня не обманываешь? – в его голосе послышалась тревога.

– Зачем? – Я была несколько удивлена.

– Действительно, зачем, – успокоился Михаил. – Ты не забыла? Мы вечером идем в кафе.

– Я не забыла, поэтому тебе звоню. – Я вообще-то думала, что забыл он.

– Ну, тогда до вечера. Как договаривались, ровно в восемь у «Руслана».

– Ты будешь на машине? – Я вспомнила, что вчера не заехала к Павлу в мастерскую. Сегодня нужно обязательно съездить. И не откладывать, а прямо сейчас. Я посмотрела на часы.

– Алло! Ты где? – Михаил еще был на связи. – Я говорю тебе, что буду на машине. А ты?

– Пока не знаю. Все зависит от моего визита в мастерскую.

Мой доктор хмыкнул в трубку и спросил таким тоном, словно подозревал меня в чем-то не совсем приличном:

– А механик там молодой?

Меня немного удивил его вопрос, и я, в свою очередь, спросила:

– Ревнуешь?

Он засопел в трубку и еще раз повторил:

– Значит, сегодня в восемь. Я жду, – после чего отключился первым.

Я с сомнением посмотрела на телефон и пожала плечами. «Ревнует, – подумала я, – вот так вот сразу? А что будет дальше?» Но я отложила это «дальше» на более благоприятное время. Меня пока волновали сегодняшние проблемы.

Дождь перестал. Самое время ехать к Павлу в мастерскую. Нужно одеться по погоде и в то же время стильно, ведь в гараже не только Павел. Там могут быть и посетители, а мне не хотелось выглядеть хуже, чем я есть на самом деле. Просмотрев как следует свой гардероб, я пришла к однозначному выводу: для вояжа в гараж как нельзя лучше подходят джинсы и яркая майка с надписью «Путин – наш президент».

Ну что ж, будем сегодня патриотами. Костюм дополнили модные кеды на танкетке и складной зонтик на тот случай, если снова пойдет дождь. Волосы я расчесала и собрала в хвост, наложила легкий макияж и перекинула через плечо мягкую кожаную сумку.

Помня о вчерашнем событии, я решила быть начеку и положила в нее запасной пистолет и газовый баллончик. Меня, правда, смущало одно обстоятельство: вчера тот пистолет, с которым я почти не расставалась, пропал. Конечно, у меня есть запасной и полный магазин патронов к нему, но я должна сообщить о пропаже в полицию. Ведь если моим оружием воспользуются, подозрение может пасть на меня.

Я на минуту задумалась: ехать в полицию сегодня или можно на несколько дней отложить визит? Но в противном случае я могу остаться без машины. Поколебавшись немного, я решила в полицию не ездить. «Фольк» был для меня важнее, тем более что я уже собралась ехать в гараж.

Осмотрев еще раз сумочку и свое отражение в зеркале, я осталась довольна.

– Тетя Мила, я ушла! – крикнула я в сторону комнаты тетушки и вышла из квартиры.

Я слышала, что тетя Мила выпорхнула в коридор, намереваясь что-то мне сказать, но не успела, потому что я захлопнула дверь. Мне не хотелось еще раз слушать про «женихов», поэтому я не стала ждать лифт, а бегом спустилась с лестницы и выскочила из подъезда.

В гараже меня ждал «фольк». Я завела мотор и долго слушала, как он работает. Звук мне не понравился, и я поняла, что моему любимчику позарез нужна помощь Павла. Я выехала из гаража на мокрый асфальт и понеслась в мастерскую, разбрызгивая лужи.

Мастерская Павла была на окраине города, среди десятков одинаковых стоящих вдоль дороги гаражей. Я нашла яркую вывеску «СТО», затормозила у обочины и вошла внутрь. Павел сидел в яме под днищем чужой «Тойоты», поэтому не сразу обратил на меня внимание. Я тем временем с интересом осматривала его хозяйство.

В гараже было практически все, что необходимо для ремонта машины. Даже маленький паяльник и «касса» с радиодеталями, на случай если у клиента сломается акустическая система или магнитофон. Павел был мастер на все руки, и мне это нравилось.

Минут через десять он вылез из ямы и с удивлением посмотрел на меня.

– Ты давно ждешь? – спросил он вместо приветствия.

– Минут пять, – не моргнув соврала я.

– Мы же с тобой договаривались вчера… – начал было он.

– Вчера я не смогла. – Я смотрела на автослесаря невинными глазами.

– Но я тоже бываю занят, – сказал Павел, вытирая руки ветошью, – сегодня у меня вон, – он кивнул в сторону «Тойоты», – с ней возни еще побольше, чем с твоим «Фольксвагеном».

– Значит, сегодня ничего не получится? – Я даже немного обиделась. Неужели он не найдет на меня время?

– Твой «фольк» в приличном состоянии, еще несколько дней он может потерпеть, а потом милости просим на яму. – Павел, видимо, не хотел, чтобы его отвлекали от ремонта «Тойоты».

– Ну что ж, на днях так на днях, – пробормотала я. Наверное, сегодня день такой, что у меня с утра ничего не получается. Единственное, что можно сделать с таким днем, – это проспать его. Правда, на сегодня у меня назначена еще одна встреча, которая, как я думаю, не сорвется. Михаил точно будет меня ждать. А пока нужно вернуться домой и «убить» неудачный день, бродя по Интернету.

С такими мыслями я села за руль и повернула по направлению к дому.

Близился вечер, а я все никак не могла придумать, что мне надеть сегодня в кафе. С одной стороны, «Руслан» – заведение молодежное, но я ведь иду туда не одна, а, как выразилась бы тетя Мила, с «претендентом на мою руку и сердце». До «претендента» Михаилу, конечно, далеко, но выглядеть я должна на миллион долларов. Как это осуществить, беря в расчет то, что вчера я, мягко говоря, просчиталась, надев в ресторан вечерний туалет? Кто знает, может, в другом наряде я была бы осмотрительней? Сегодня нужно будет учесть все ошибки и больше их не повторять.

Беглый осмотр моего «приданого» ситуацию не прояснил. Нужно было во что бы то ни стало выглядеть элегантно и в то же время не забыть про экипировку. Никто не должен видеть во мне телохранителя, но вооружиться стоило до зубов: перед тем как пойти в «Руслан», я хотела бы посетить неуловимого директора летнего кафе.

Длинное платье и туфли на шпильке лучше оставить для более торжественного случая. А что сейчас носят тинейджеры? Я оставила плечики с платьями и стала перебирать брючные костюмы. Может, надеть этот льняной со свободной блузой? Под ним будет много места, где я смогу спрятать кобуру. Но я его купила в позапрошлом году, и он успел перестать быть пиком моды.

Тогда вон те бриджи и сиреневую тунику. Нет. Тоже не пойдет. Я буду с Михаилом, а он наверняка наденет что-то классическое. Придумала! Зауженные новые джинсы плюс свободная бордовая туника с тонким серебристым рисунком. Джинсы без лишних украшений красиво обтянут ноги, а туника достаточно свободна, чтобы под ней поместилась кобура. На ноги – любимые туфли с металлической окантовкой. Так что если на меня нападут, у меня будет очень веский «аргумент» в свою пользу.

Теперь волосы. Я критически оглядела себя в зеркало и вдруг поняла: распущенные темные волосы с таким костюмом будут выглядеть неряшливо. Я собрала волосы на самом затылке, дважды их перекрутила и заколола стильным «крокодилом», так что получился асимметричный хвост. Вот так. В восточном духе и никак по-другому.

К такому наряду нужен соответствующий макияж. Там, в «Руслане», наверняка будет дискотека, и мой боевой раскрас должен быть соответствующим. Я припудрила лицо, вынула коробочку с тенями и наложила на веки несколько тонов: от белого до темно-вишневого. Для ресниц у меня была тушь с эффектом объема, а для губ – самый модный этим летом цвет помады – темно-вишневый. Получилось несколько ярче, чем требует этикет, но если учесть грядущую дискотечную полутьму, то в самый раз.

Я критически осмотрела себя в зеркале, повернулась и заглянула себе за спину. Сейчас на телохранителя я не похожа. А на кого? На девушку из зажиточной семьи, пришедшую провести вечер в кафе с дискотекой. Я осталась довольна собой. Взяла телефон, сумочку и тихо выскользнула из дома.

Я поставила «Фольксваген» на стоянку около кафе и стала ждать Михаила. Не успела я потерять терпение, как его «Лада» вывернулась из-за угла и помигала фарами. Я подошла к машине. Михаил высунулся из окна и спросил:

– Как дела?

– Привет! – сказала я вместо ответа. Мы созванивались утром, и в течение дня у меня ничего не могло произойти. Хотя как сказать. День на день не приходится.

– У нас сегодня целый вечер… – начал, улыбаясь, мой травматолог, но я его перебила:

– …и давай, пока он не начался, сходим по одному делу.

Улыбка тотчас сползла с его лица.

– Какие дела могут быть у тебя в восемь вечера? – начал он.

Я не дала ему договорить.

– Мне нужно встретиться с директором одного кафе.

– По личным мотивам? – ядовито поинтересовался он. – Конечно, нужно было вытянуть меня из дома, чтобы сказать, что ты сегодня уже занята, – с обидой выговаривал он мне.

Остановить поток его жалоб казалось невозможным, но мне это удалось. Я сказала, что нуждаюсь в его помощи. Он изобразил крайнее удивление.

– Какую помощь я могу оказать тебе в твоих личных делах?

– Это не личные дела. Это – дела ребенка, которого я охраняю.

Михаил демонстративно почесал в затылке.

– Н-да… – произнес он наконец, – чего ты хочешь от меня?

– Немногого. Я хочу, чтобы ты пошел со мной и притворился врачом санэпидстанции.

– Всего-то?! – Мой доктор начинал злиться. – Врачом санэпидстанции? – переспросил он. – А что подумают мои коллеги, когда узнают? Об этом ты не подумала?

– Никто ничего не узнает, – заверила я Михаила. – Нужно просто быть со мной рядом и ничего не говорить.

– Ради чего я должен все это проделать?

У меня не было ответа на этот вопрос, и я почти прошептала:

– Ради меня…

– Ну хорошо, – согласился он, – куда нужно ехать?

– Никуда. Кафе за углом, на Проспекте. Поставь машину на стоянку и пойдем пешком.

Михаил развернул авто мордой к дороге, вышел из него, закрыл дверцы и поставил на сигнализацию.

– Показывай, куда идти, – обреченно сказал он, – будем притворяться. Только если что, я никаких актов составлять не буду.

– До актов не дойдет, – заверила его я, взяла под руку, и мы пошли по Проспекту.

Через пять минут ходьбы мы подошли к кафе. Зал был полон народу, официанты разносили мороженое, еще люди стояли неподалеку и ждали своей очереди. Торговля мороженым в этот поздний час была бойкой.

Мы протолкались сквозь толпу к подсобке. Она была открыта. Открыта была и соседняя дверь, на которой накануне я видела табличку «Администрация». В глубине кабинета сидел в кресле пожилой мужчина в светлом летнем костюме старомодного покроя и говорил по телефону. Как я поняла, это и был директор кафе-мороженого, Андрей Васильевич Лагутин. Пока мы ждали, когда он освободится, я успела хорошо его рассмотреть. Это был низенький толстячок с остатками пышной шевелюры на голове и мясистым пористым носом. По давней привычке он часто касался темени, словно хотел пригладить и без того гладкую лысину. Разговор шел на отвлеченную тему, и я не стала к нему прислушиваться. Когда он закончил, я постучала в косяк костяшками пальцев и, не дожидаясь приглашения, вошла в кабинет:

– К вам можно?

Директор равнодушно посмотрел в мою сторону и указал мне на стул.

– Присаживайтесь. Вы по какому вопросу? – спросил он бесцветным тоном.

Я села напротив на стул и жестом пригласила в кабинет Михаила.

– Добрый вечер, Андрей Васильевич.

Андрей Васильевич вздрогнул. Он не ожидал, что незнакомая женщина знает его имя и отчество.

– Чем могу быть полезен? – Этот вопрос он задал более заинтересованно, но в его тоне сквозило напряжение.

– Вчера утром в мороженом моего подопечного оказалась муха. Мы обратились в санэпидстанцию, – я кивнула в сторону Михаила, – о чем и решили поставить вас в известность.

– Мы с вами знакомы? – Лагутин оглядел меня с ног до головы.

– Немного, – соврала я, – я – Евгения Охотникова, частный телохранитель.

– О! Женщина – телохранитель! Это очень интересно, – оживился Андрей Васильевич, – и кого вы сейчас охраняете? – Он смотрел на меня с любопытством.

– А вот этого я вам сообщить не могу. Профессиональная этика. Кстати, что вы скажете насчет мухи? – Я вернулась к нашим баранам.

– Ну, милые мои, – развел руками Лагутин, – у нас кафе на открытом воздухе, а за то, что в нем летает, мы не в ответе.

– Но вы в ответе за санитарное состояние кафе. Да, кстати, а мы можем видеть того официанта, который принес мороженое? Мне не понравился его внешний вид: он выглядел неопрятно. – Я не стала говорить директору кафе, в чем я действительно подозревала официанта.

– С официантом вы могли бы поговорить сразу, а не откладывать это на сутки. Они у меня работают через день, и сегодня другая смена. – Видимо, Андрей Васильевич был спокоен за своих подчиненных.

– Все это понятно, но он куда-то пропал сразу же после того, как нас обслужил. Кстати, а сколько официантов у вас в смене? Трое? – Я пристально посмотрела Лагутину в глаза.

– Двое. Точнее, четверо: двое работают сегодня, а двое других в выходные, они работали вчера.

Он смотрел мне в глаза, и его взгляд был открытым.

– А где третий?

– Да нет у меня в смене третьего официанта! Не было и нет. По штату не положено. Можете убедиться сами: двое сейчас в зале, а еще двоих вы наверняка видели вчера. – Андрея Васильевича этот разговор начал раздражать.

– Вы говорите неправду. Вчера в кафе было трое официантов. Потом один ушел. – Я решила идти напролом, хотя понимала, что нажимать на директора не совсем этично.

Лагутин помолчал, сверля меня взглядом.

– Жаловаться будете? – с иронией спросил он.

– Нет, напишем благодарность, – парировала я.

Андрей Васильевич сцепил руки и покрутил большими пальцами.

– Приходил один ко мне. Просился на работу. Я поставил его вчера в смену, а он часа два поработал и ушел. Так что можно о нем больше не вспоминать.

– Как его зовут? У вас остались его данные? Фамилия, номер телефона…

Лагутин развел руками.

– Я решил сначала попробовать его в деле. Он пришел без паспорта, только с медицинской книжкой. Зовут его Илья, а фамилия то ли Громов, то ли Кропов, – память уже, знаете ли, подводить стала, – оправдывался Андрей Васильевич.

Вот теперь Лагутин сказал все. Мне оставалось только извиниться за беспокойство и покинуть кабинет администрации.

– Ну, что скажешь? – спросил меня Михаил. – Узнала, что хотела?

– Узнала, но не все. – Дело становилось еще запутаннее. Куда же делся третий официант? Лагутин даже не помнит его фамилию. Значит, официант этот – липовый. И медкнижка у него тоже липовая. С липовой фамилией и подклеенной наспех фотографией. Такую книжку можно с легкостью купить на базаре рублей за пятьсот. Там же и фото вклеят, и печать поставят. Можно, конечно, поинтересоваться фамилией этого работника общепита, но это ничего не даст: искать человека, заранее знавшего, что он не вернется ни в какое кафе, все равно что пытаться найти иголку в стоге сена. Я посмотрела на Михаила. Он был рад, что все обошлось без его вмешательства и ему не пришлось врать директору кафе.

– Теперь пойдем в «Руслан»? – спросила я.

– Пойдем, – сказал Михаил со вздохом. Настроение у него совсем упало, и этот вечер казался ему не таким приятным, как вначале.

Мы прошлись по Проспекту и вернулись в «Руслан». Там в полном разгаре была дискотека. В полутьме вспыхивали сполохи света, а громкая музыка заглушала голоса. Свободных столиков не было, и мы сели на крутящиеся стульчики у стойки.

– Что ты будешь пить? – спросил Михаил.

– Апельсиновый сок, – не сомневаясь, ответила я.

– Ну вот, мы приехали в кафе, оба на машинах, и теперь мне некому предложить шампанское, – ворчал мой доктор. – Мы еще не пили с тобой за знакомство, – вспомнил он. – Может, возьмем шампанское с собой и поедем ко мне? С этим Андреем Васильевичем мы много чего пропустили.

Я была не против. Мне не очень нравилось это кафе. Конечно, подросткам здесь было весело, но я бы предпочла более спокойную атмосферу.

Михаил купил бутылку розового игристого, и мы на двух машинах поехали к нему домой. Дорогой я подумала, что напрасно закрутила роман с добрым доктором. Конечно, Михаил всем был хорош, но что-то подсказывало мне, что он мне не пара. Не знаю, как это назвать. Может, предчувствие? У нас с ним разные жизненные ритмы, разные интересы, и оставить все как есть не получится. Нужно будет обязательно что-то менять. Но он – мужчина, и меняться придется мне. К тому же он, видимо, жутко ревнивый. Может быть, кого-то это и радует, но только не меня! Однако хватит, сегодня больше не будем думать об этом!

А о чем сегодня думать? Об официанте. Ведь говорил же мне Жданов, что официанта искать бесполезно! Нет, не поверила, решила проверить все сама. Теперь убедилась: в кафе-мороженом четыре официанта работают в две смены. В каждой смене по двое. Третий приходил на два часа и ушел. Значит… Значит, это был преступник, и я видела его лицо! Но какое отношение он имеет к семье Гончаровых? И кто водит его рукой?

Михаил показал мне, где лучше припарковать машину, и мы вошли в темный, пахнущий кошками подъезд. Железной двери, так модной в Тарасове, здесь не было, и первое, что попалось нам под ноги, шарахнулось от нас с хриплым мявом.

– Опять этот черт здесь, – заметил мой доктор с досадой, – брысь!

– Пусть бегает, – сказала я со смехом, – от него никакого вреда.

– Ну да! – Михаил был со мной не согласен. – Чувствуешь запах? Их здесь целое стадо. Старухи подкармливают из жалости. Бездомные.

Мне тоже стало жалко бездомных кошек.

– Откуда их столько? – спросила я, пытаясь рассмотреть в темноте, что у меня под ногами.

– В мае закончили расселять частные дома напротив, хозяева съехали, а кошки остались. Там в каждом дворе жили по две, а то и по три, да еще котята. Вот и набралось на нашу голову. Я как врач вообще против, от них блохи. Но старухи не дают их в обиду, жалеют.

С этими словами травматолог открыл дверь и зажег в прихожей лампу. В ее свете я, наконец, увидела обжитую кошками лестничную клетку и вошла в квартиру. В маленькой прихожей было чисто и уютно: под большим зеркалом стояла тумбочка со старомодными вышитыми салфетками. На одной из салфеток расположилась вазочка с торчащими из нее расческами, а на другой лежала ложка для обуви. На стене была литая металлическая вешалка для пальто с коваными крючьями, напротив, рядом с зеркалом, – большой календарь с изображением собора.

Михаил дал мне вышитые женские тапочки и сказал:

– Это мамины.

– Ты оправдываешься? – изумилась я.

– Чтобы ты не ревновала.

Я была немного удивлена, но тапочки надела и прошла вслед за Михаилом в его комнату. Он не стал зажигать верхний свет, а включил бра, висящее над диваном. Потом подошел к магнитофону, откуда полилась тихая музыка, и усадил меня на диван рядом с журнальным столиком.

– Я сейчас, – произнес он и вышел на кухню.

Вскоре он вернулся с двумя бокалами и ведерком с кусочками льда. В ведерко он поставил принесенную нами бутылку игристого, а бокалы расставил на столе. Еще раз сходив на кухню, мой доктор принес две вазочки с клубникой, чему я немного удивилась. В наших краях клубника еще не пошла, а в такой скромной обстановке встретить заморские ягоды я не ожидала.

– Будем пить шампанское с клубникой, – объявил мой травматолог, сел напротив меня на стуле, открыл бутылку игристого и налил бокалы. – За знакомство, – сказал он и отхлебнул немного вина.

– За знакомство, – ответила я с улыбкой, хотя за знакомство люди пьют в первый вечер, а мы с Михаилом встречаемся уже второй раз.

Я не буду передавать все те милые банальности, которыми мы обменивались в течение вечера. Ясно было одно: Михаил отнесся ко мне очень серьезно. Один раз он даже намекнул на то, что его мама ждет не дождется того момента, когда он женится. Все это было мне знакомо: тетя Мила тоже не чает, когда я выйду замуж. Но моему доктору я не стала об этом рассказывать: вдруг решит, что я тоже ищу спутника жизни.

В разгар событий позвонила Виола, чтобы сказать, во сколько она ждет меня завтра. Это было началом нашей размолвки. Все закончилось тем, что мы легли спать, отвернувшись друг от друга. Михаил заснул сразу же, а я все не могла сомкнуть глаз, вспоминая его упреки. Мы с моим доктором были согласны лишь в одном: два испорченных вечера подряд – это слишком.

Я проснулась, как только начало светать, и долго не могла понять, где я. Наконец, сон окончательно ушел, вспомнились события вчерашнего дня, и я поняла, что мы в квартире Михаила. Вчера вечером его комната казалась мне загадочной из-за полумрака, но сейчас я видела, что обстановка в ней очень скромная, а сама комнатушка маленькая. Почти половину ее занимал большой раскладной диван. Во всю противоположную стену тянулись полки с книгами, а в углу лежали наборные гантели. В этом мой доктор был похож на меня, и эта сторона его характера меня полностью устраивала.

Но было и другое. Вчера после звонка Виолы он то и дело вспоминал наш визит в кафе-мороженое. Несколько раз он спрашивал, где я была позавчера до того, как позвонила ему и попросила приехать. А когда я рассказала ему где, он начал ревновать! Это уже было слишком. У меня много знакомых в самых различных сферах, но это не дает ему повода ревновать меня к каждому из них.

И вообще, что такого в том, что мне позвонила Виола? Она просто вызвала меня на сегодня. И все! Это был звонок клиента телохранителю! Если так пойдет и дальше, то наши отношения лучше прекратить. Они не только будут мешать мне выполнять свои обязанности, я просто никуда не смогу выйти, опасаясь ревности моего доброго доктора.

Я посмотрела на его лицо: Михаил спал сном праведника. Ему к восьми на дежурство. А мне сегодня с утра к Гончаровым, и до этого момента я должна съездить домой, принять душ и переодеться. Я встала с дивана, отдернула штору и выглянула в окно. За окном шел мелкий дождичек, обещавший лить весь день. Небо было подернуто пеленой сереньких туч. В общем, погода была похожа на осеннюю, а не на ту, что бывает в начале лета.

На стуле, стоявшем рядом с журнальным столиком, лежали мои вещи. Сверху – кобура. Я выхватила пистолет: он был заряжен. У меня отлегло от сердца. Все-таки нужно выбрать время и сходить в полицию написать заявление о пропаже пистолета. Но это чуть позже, а сейчас мне нужно домой.

Я быстро оделась, поцеловала спящего Михаила и тихо вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. Во дворе сиротливо стоял мой «фольк». Я сняла машину с сигнализации, открыла ее и села на сиденье. Часы показывали шесть тридцать. Я не спеша завела мотор, включила дворники и выехала на безлюдную еще улицу.

Минут через пятнадцать я уже подъезжала к своему дому. Ставить машину в гараж не имело смысла, и я остановилась прямо у подъезда. Взбежав по лестнице вверх, я открыла квартиру и нос к носу столкнулась с тетей Милой.

– Женечка, ты где пропадала всю ночь? – спросила она меня с хитрой улыбочкой.

Я улыбнулась в ответ и ничего ей не сказала, просто поцеловала ее в щеку и пошла в свою комнату. Там я сняла с себя вечерний наряд, взяла полотенце и закрылась в ванной. Здесь я намеревалась обдумать грядущий разговор с тетушкой. Тема разговора давно мне известна: о женихах. В данной ситуации очень актуальная, ведь я не ночевала дома. Интересно, что скажет моя дорогая тетя Мила на этот раз. В прошлый раз она мне рассказала одну очень поучительную, как ей казалось, историю о женщине, которая в буквальном смысле подобрала себе мужа на улице. То есть в полном смысле слова подобрала.

Он лежал на тротуаре мертвецки пьяный. Была зима, и он мог замерзнуть. Добрая женщина разбудила его, привела к себе домой и дала проспаться. Утром оказалось, что это командировочный, попавший в переделку: он был в местном баре, где изрядно выпил, после чего его ограбили и избили. Женщина помогла ему восстановить документы, дала денег на поезд, а через месяц он приехал к ней с предложением руки и сердца. Кроме всего прочего, мужчина с тех пор в рот не брал спиртного. В общем, «жили они долго и счастливо и умерли в один день». Что интересного она расскажет мне на этот раз? Я вышла из ванной, готовая к новым впечатлениям.

Тетя Мила уже ждала меня с неизменными тостами и чашечкой горячего кофе.

– Женечка, я его знаю?

– Не думаю. – Я села за стол и отхлебнула горячий напиток.

– У тебя с ним серьезно?

Еще один традиционный вопрос. А если несерьезно? Я в упор посмотрела на тетушку, но ее это не смутило.

– Пригласи его к нам, я хочу с ним познакомиться.

– Зачем?

– Женечка, будущий муж должен знать родственников невесты. В старые добрые времена назначали сговорный день, когда родители невесты встречались с родителями жениха, а потом жених просил отца невесты отдать ее за него замуж. Здесь, в Тарасове, твоего отца нет, и он может попросить твоей руки у меня.

– Ой, тетя Мила! Ну ты даешь!

– Женечка! Я хочу, чтобы ты была счастлива! Я хочу, чтобы ты вышла замуж! Хочу нянчить внуков! Ну когда настанет этот счастливый день?!

Тетушка не на шутку разволновалась.

– Скоро, – обнадежила я тетю Милу, доедая последний тост. Потом я вышла из-за стола и направилась в свою комнату. Мне нужно было собираться к Гончаровым.

Сегодня дождь, и мы вряд ли куда пойдем. По крайней мере, Виола вчера об этом ничего не говорила. Значит, традиционные джинсы, легкая рубашка со множеством карманов и джинсовый жилет, который поможет мне спрятать кобуру. Без оружия я теперь никуда больше не пойду. Особенно в дом Гончаровых. Один раз я уже попалась, но дважды наступать на одни и те же грабли не намерена. На ноги пойдут обычные кроссовки: в них, если что, легче убежать. Я, конечно, человек с опытом, но тот, кто напал на меня позавчера, тоже не лыком шит…

…И тут мне в голову пришла одна подленькая мысль: а что, если меня оглушил шокером… Сергей? Да-да, телохранитель Дениса. Может, я, приехав во второй раз вечером, нарушила планы Виолы? И она попросила Сергея убрать с дороги досадную помеху? Ведь электрический разряд действует недолго, последствий от него практически нет, а польза налицо! Нужно как-нибудь спросить его об этом.

Когда я подъезжала к дому Гончаровых, переставший было дождик снова забарабанил по асфальту. Я оставила машину перед коттеджем и позвонила в дверь. Сегодня мне открыла сама хозяйка, одетая как на прогулку и с зонтиком в руках. Она вышла на улицу и с ходу заявила:

– Женя, нужно будет посидеть с Гариком, пока я съезжу в салон красоты.

Я посмотрела на Виолу и подумала, что ей надо сначала не в салон красоты, а в тренажерный зал. И работать там до седьмого пота, чтобы убрать выпирающий живот. А после уже можно и в салон красоты.

– Хорошо. Где ребенок?

– У себя наверху. Ну, я поехала. – И Гончарова, открыв зонтик, шагнула в сторону гаража.

Я пожала плечами и вошла в коттедж. В холле сидел Денис с пультом в руках и смотрел японское аниме на огромном плоском экране. Он был так увлечен событиями, что не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Из двери кухни выглянул Сергей. До меня донесся запах жаренного на масле хлеба.

– Привет, Сергей! Ты сегодня за кухарку? – я улыбнулась, видя его смущение.

– Привет! Почти. Мы тут с Денисом решили приготовить настоящий салат «Цезарь». Вот жарю крутоны на оливковом масле.

– Молодец! – похвалила я. – А ворчестерский соус у вас есть?

– Есть. Виола где-то достала. Она говорит, что без него «Цезарь» не получится.

– Правильно говорит, – подтвердила я, – и никакие анчоусы его не заменят.

– Ерунда. Мы в свое время готовили «Цезарь» на Новый год. С анчоусами. Получилось – пальчики оближешь.

– С анчоусами вкусно, не спорю. Но настоящий «Цезарь» готовят с ворчестерским соусом. Там, кроме соуса, ничего и нет. Кстати, ты знаешь историю этого салата? – Мне не очень хотелось идти в детскую, и я искала любой повод задержаться в холле.

– Нет. А что?

– Хочешь, я ее тебе расскажу?

– Давай, только не долго.

– Она короткая. Автор салата, Цезарь Кардини, держал ресторан в маленьком мексиканском городке. Дело было выгодным, потому что в Штатах тогда бушевал сухой закон и хорошенько выпить можно было только в соседней Мексике. Однажды, четвертого июля, в День независимости, в ресторане был, что называется, аншлаг. Но толпа гостей была не просто фермерами или торговцами. Эти люди были из Голливуда.

К досаде Цезаря, в его заведении было много спиртного, но продукты, как назло, кончились, как, в общем, и во всех близлежащих магазинах. У него остались только хлеб, оливковое масло, яйца, сыр пармезан, зеленый салат и ворчестерский соус. Из всего этого повар создал закуску, которую и подал разгоряченным киношникам. Впоследствии закуска получила название «салат «Цезарь», и говорят, что ее автора пригласили поваром в Голливуд.

– Вот, собственно, и все. – Я закончила свой рассказ и обнаружила, что Денис оторвался от экрана и внимательно меня слушает.

– Женя, а откуда вы все это знаете?

– Об этом много пишут в Интернете, Денис, – без тени сомнения ответила я.

– Нужно обязательно посмотреть подробнее, – он встал с дивана, – а рецепт настоящего «Цезаря» там есть?

– В инете все есть, – поддержал меня Сергей, – если хочешь, прогугли этот вопрос сам.

– Я так и сделаю, – кивнул подросток, выключил телевизор и бегом поднялся наверх.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – сказала я Сергею, – нужно посмотреть, что там делает Гарик.

Я поднялась наверх и вошла в детскую. Гарик катался на маленьких веревочных качелях, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я огляделась вокруг, нашла глазами пуфик и села. Я плохо представляла себе, что мне делать дальше, поэтому достала телефон и подсоединилась к Интернету.

Виола пришла часа через четыре, благоухая парикмахерской, и сразу же проверила, на месте ли я. К тому времени я успела накормить Гарика обедом и уложить спать. Увидев спящего ребенка, она довольно хмыкнула и пошла переодеваться. На этот раз я была ей так рада, что невозможно описать словами. Наконец-то мои мытарства закончились. Еще немного, и я бы взвыла от скуки.

За то время, что я провела с Гариком наедине, я успела перепробовать все способы общения с маленькими детьми и даже рассказала сказку про колобка. Гарик слушал очень внимательно, а потом заснул прямо на полу. Я положила малыша в кроватку и стала ждать Виолу.

Да мне вообще нужно дать медаль за терпение! А Гончарова меня даже не похвалила. Она что, действительно считает, что телохранитель должен уметь развлекать маленьких детей? Хотя что говорить! Вон Сергей взялся готовить салат, хотя в его кулинарных способностях я лично сомневаюсь…

…Какая интересная мелодия. У кого это такой рингтон?

– Алло! Здравствуй, солнышко! – слышно было, как Виола взяла сотовый и принялась болтать обо всякой ерунде и хихикать в трубку. Разговор обещал быть долгим, но его прервала я, на минутку заглянув в соседнюю комнату. Улыбка Гончаровой сразу же сползла с лица. – Женя, я вас не звала, – ледяным тоном сказала она, как отрезала, и добавила сладенько в трубку: – Славик, я сейчас не одна, поговорим позже, ладно?

В трубке послышался мужской голос, но слов разобрать было невозможно.

Виола с треском захлопнула свою розовую «раскладушку» и повернулась ко мне.

– Женя, я оставила вас присматривать за ребенком, а не подслушивать телефонные разговоры.

– Вы говорили громко, ни от кого не таясь, и я не предполагала, что это какой-то секрет. – Секрет не секрет, а флиртовать с мужчинами сразу после гибели мужа не совсем прилично.

– Громко или не громко, вас не касается. Я в своем доме и могу делать все, что сочту нужным!

Оказывается, у этой женщины есть характер, и все ее страхи, о которых она говорила мне при первой встрече, скорее, надуманные. Интересно, с кем она разговаривала. Какой-то Славик. Может, это и есть ее любовник? Но если она так боится, что наняла телохранителя, никакие Славики не должны появляться в ее жизни, пока все не разрешится. До тех пор, пока семья Гончаровых не будет избавлена от страха за детей. Об этом я и сказала Виоле, на что та демонстративно заявила:

– Евгения, это мое личное дело. А мои личные дела к вам отношения не имеют.

– Но вы сказали мне, что жизнь вашего ребенка в опасности. – Я немного преувеличила, но сейчас это прозвучало отнюдь не помпезно. Мадам Гончарова на короткой ноге с неизвестным, а это всегда наводит на определенные мысли.

– Послушайте, какое вам дело до моих друзей? Этот человек не может нас обидеть. Я за это ручаюсь, – в голосе Виолы звучала досада.

– Сейчас нельзя ни за кого ручаться, раз дети в опасности. Вздохнуть свободно можно будет только после того, как выяснятся все обстоятельства. – Я не стала афишировать себя как детектива-любителя, но Гончарова все поняла.

– Так мы еще и детектив? – она хохотнула. – Мисс Марпл, так сказать, тарасовского масштаба? Слышала я о ваших похождениях, но люди чего только не скажут. Не верю я в эти ваши таланты. Вы просто слишком любопытны, вот и все. Лезете куда вас не просят… Может, вы и слухи о себе сами распускаете?

Я была обескуражена. Откуда она знает о моих детективных пристрастиях? Да и не занимаюсь я расследованиями! Точнее, занимаюсь, но только если факты сами идут мне в руки. А так моя основная работа – телохранитель. Но если разговор продолжать в том же духе, недалеко и до скандала. Сейчас самое время уйти, а то может быть хуже.

– Виола, я вам сегодня еще нужна?

– Я вас больше не задерживаю, – сухо отрезала Гончарова, – да, и завтра вы свободны тоже: у Гарика день рождения, придет новая домработница, – в общем, завтра вы мне тоже не нужны.

– Так когда мне к вам прийти? – Я подумала, что сегодняшний день очень похож на день увольнения.

– Я дам вам знать, – ответила Виола и кивнула мне, прощаясь.

Я взяла свою сумку из детской, спустилась по лестнице и вышла из коттеджа. Дождь уже перестал, и на листьях деревьев блестели крупные капли. Я подошла к мокрому «фольку», открыла дверь и села за руль. Теперь никто не будет мне мешать размышлять над новыми фактами.

Начнем с того, что Виола решила «навести красоту» по полной. Уже сам факт посещения безутешной вдовой элитной парикмахерской – повод задуматься. Конечно, она привыкла следить за собой: супруга председателя правления Волгапромбанка всегда должна быть на высоте. Но со дня гибели Павла Гончарова не прошло и месяца. Траур есть траур, и хотя бы до сорока дней можно было отложить визит.

Еще один интересный факт: телефонный разговор с каким-то Славиком. Конечно, Славиком может быть кто угодно, а вот «солнышком»… Н-да. И это бесконечное хихиканье. Не знаю, может быть, очень богатые люди называют «солнышками» всех подряд, но только не мадам Гончарова. Она не станет называть так Сергея или (упаси боже!) меня. Для того чтобы заработать такой эпитет, нужно сделать для Виолы ну что-то очень особенное.

Ну так что мы имеем? Отношение вдовы к покойному супругу налицо. Налицо и «Славик-солнышко». Вывод напрашивается однозначный: у Виолы есть любовник. И, возможно, этот любовник у нее был еще до гибели мужа. Ну а теперь самое время договориться с Михаилом о встрече прямо на станции «Скорой помощи». Хорошо, что она у нас в городе одна. Платная помощь не в счет. Та машина на Проспекте была обычной бесплатной. Настало время выяснить, как и почему она оказалась рядом с кафе, где Денису в порцию мороженого был подсыпан таинственный порошок.

Я взяла телефон и набрала номер Михаила. Добрый доктор долго не брал трубку, но, наконец, ответил.

– Женя, привет! Я на вызове, говори быстрее, чего ты хочешь.

Да, человеку явно некогда.

– Я хочу сегодня приехать к тебе на работу. Помнишь, ты говорил, что можно узнать, где какая машина была?

– Да, помню. Приезжай. Если меня не будет, подожди. Я на вызове. Все?

Мой травматолог говорил быстро и отрывисто. Такого я за ним еще не замечала.

– Да. Все поняла. Приеду часикам к семи.

Я положила трубку и откинулась на сиденье. Оказывается, Михаил – очень занятой человек. И он относится к своей работе точно так же, как я к своей. Это еще одна новость за сегодняшний день, и новость довольно спорная. Она касается наших отношений с добрым доктором. С одной стороны, продолжать с ним встречаться можно: он очень хороший и симпатичный человек. Но, с другой – он не сможет смириться с тем, что я – телохранитель и тоже вечно занята во внеурочное время. Сегодня вечером я опять его увижу, и если мой травматолог снова будет ревновать, стоит подумать о том, нужны ли нам такие отношения.

От утреннего дождя осталась только духота. В плотном мареве на тарасовских улицах стояли машины в пробке. Я посигналила водителю передней машины, он высунул руку в окно и отмахнулся. Влажную духоту дополнял запах бензиновых выхлопов, а до поворота к Первой городской клинике оставалось не меньше двух кварталов. Наконец, я включила правый поворотник и вырвалась на свободу. Дышать сразу стало легче.

На часах было без четверти семь, когда я въехала на территорию станции «Скорой помощи». Белые с красными полосами «Газели» и желтая «реанимация» ждали вызовов. Я поискала глазами номер машины, бывшей тогда на Проспекте, и… нашла. Машина стояла в ряду других и по виду ничем не напоминала зловещую «Скорую», виденную мной рядом с кафе.

Я припарковала «фольк» и подошла к злополучной машине. Из кабины выглянул немолодой, усталого вида шофер и поманил меня пальцем. Я приблизилась, невольно положив руку на кобуру.

– Здравствуйте! – сказал шофер. – Вы к Михаилу? Он сейчас придет, просил вас подождать.

Я облегченно вздохнула. Значит, на этой «Скорой» работает Михаил. Но работал ли он на ней в тот день? Нужно спросить об этом шофера.

– Скажите, а у вас врачи постоянно работают на какой-то определенной машине? Или машины меняются?

Вопрос был глупый. Конечно, если врачи работают не каждый день, никто не будет ждать, когда они выйдут на дежурство. И шофер подтвердил мои догадки.

– Нет, конечно. Каждое дежурство у них разные машины, но шоферы работают на одних и тех же. – Он говорил ровным тоном, словно я спросила его о чем-то обыденном. Значит, он ни при чем.

– То есть, как я поняла, вы постоянно работаете именно на этой машине?

– Да. Почти всегда.

– А когда вы работаете на другой?

– Когда эта на ремонте. – Он демонстративно зевнул и пригласил меня в салон. – Зайдите внутрь, а то вас слишком хорошо видно из диспетчерской.

Я так и сделала.

– У вас не любят посторонних?

– А где их любят? У нас работа серьезная. Сейчас вот дадут вызов, и поедем сломя голову, – он не жаловался, просто рассказывал о своей работе, как о чем-то само собой разумеющемся, – а вон и Михаил идет.

Через двор, отделявший парк от диспетчерской, шел мой травматолог в белом халате и с желтым пластмассовым чемоданчиком.

Я выглянула из машины.

– Привет!

– Привет, привет, – поздоровался врач и с деловым видом вошел внутрь. – Поехали на Садовую, – скомандовал он и захлопнул дверь салона.

– На Садовую так на Садовую, – ответил шофер и завел мотор.

«Скорая» послушно выехала со станции и через два квартала попала в пробку, из которой только что выбралась я. Но у «Скорой» было одно преимущество: она выехала в самый центр дороги и включила сирену. Машины расступились, освобождая ей путь, и мы с ветерком помчались по адресу.

Я пыталась заговорить с Михаилом, но он отвечал односложно, и я замолчала, решив, что врач сосредоточился на вызове и с ним можно будет поговорить позже. Так оно и было на самом деле. «Скорая» несколько раз поворачивала, после чего въехала во двор пятиэтажки и остановилась у подъезда.

– Жди здесь, – сказал шоферу мой доктор, – если понадобишься, позову.

С этими словами Михаил взял чемоданчик, захлопнул дверь салона и исчез в подъезде. Его не было около получаса, после чего он вышел и, не торопясь, подошел к машине.

Я вопросительно посмотрела ему в глаза.

– Аллергия, – сказал он, – начала было отекать гортань, но вызвали вовремя. Ты знаешь, – обратился он к шоферу, – такой красивой крапивницы я давно не видел!

Шофер улыбнулся и понимающе закивал.

Все эти разговоры о крапивнице и аллергии напомнили мне о больнице, куда я однажды попала. С тех пор я стараюсь быть осмотрительной и не лезу на рожон. Травма была такой, что ее нельзя было лечить дома. Но самым страшным для меня оказался больничный режим. Постельный. Как вспомню, так вздрогну. Чего стоит один только запах. Там воняло лекарствами, дезинфекцией и еще чем-то таким, от чего начинает подташнивать и еда не лезет в горло. Чтобы не думать о больнице, я стала задавать вопросы.

– Михаил, а ты не знаешь, кто работал на этой машине в пятницу?

Мой доктор задумался.

– В пятницу, говоришь? Антон, – обратился он к шоферу, – кто работал в пятницу на нашей машине? Щеглов?

Шофер молча кивнул.

– Щеглов, терапевт.

– А где его можно найти? – не унималась я.

– Зачем он тебе? – насторожился Михаил.

– Я, по-моему, тебе уже говорила: в пятницу утром эта машина дефилировала по Проспекту рядом с летним кафе. Я хочу знать, что она там делала.

– Ну, это проще простого, – вмешался в разговор шофер, которого мой доктор назвал Антоном. – В пятницу утром после вызова Щегол пошел перекусить в «Пальмиру», а мне велел оставаться, так сказать, в пределах досягаемости. Но на Проспекте останавливаться нельзя, вот я и ездил туда-обратно, чтобы полиция не придралась.

– И все? – Я была разочарована. Если бы Антон знал, сколько всего я передумала, пока не нашла эту «Скорую»! А ларчик, оказывается, открывался просто! – А посторонние к вам на Проспекте не подсаживались? – Это был последний вопрос, который мучил меня все эти дни.

– Мы посторонних не берем, – Антон недовольно покосился на меня, – вы – исключение. О вас очень много говорил Михаил, поэтому мы взяли вас с собой. А так… В общем, если в диспетчерской станет известно, что в салоне «Скорой помощи», ездившей на вызов, сидела посторонняя девушка, меня могут снять с машины и отправить работать в гараж. А ему, – он показал большим пальцем на Михаила, – объявить выговор.

Значит, «Скорая» ни при чем. Но в салоне машины я видела тень нашего официанта!

– Антон, – я решила задать еще вопрос шоферу, – а как выглядит ваш Щеглов?

За шофера ответил Михаил.

– Он примерно моих лет, темноволосый, стройный, если не сказать худой, нос с горбинкой, носит усы и очень любит пельмени.

– Ну, про пельмени – это лишнее, – улыбнулась я, – я его в гости приглашать не собираюсь.

– Правильно делаешь, – вклинился в разговор Антон, – он человек женатый, пусть ему жена пельмени лепит.

Последнее замечание вывело Михаила из напряжения. Он улыбнулся и предложил съездить в Октябрьское Ущелье.

После рассказов о строгости к посторонним эта идея казалась мне абсурдной. Но мой доктор заверил, что ничего здесь особенного нет, потому что неизвестно, когда будет следующий вызов. Я пожала плечами и согласилась. А что мне было еще делать? Мой «Фольксваген» остался на станции, и я должна была за ним вернуться. Идти пешком не очень хотелось, а сидя в «Скорой» пассажиром, пусть и нелегальным, у меня был шанс с комфортом доехать до Первой городской.

Мы повернули налево и взяли курс на санаторий. Когда дома кончились, с одной стороны я увидела строящуюся церковь, а с другой – коттеджи разнообразной архитектуры. Казалось, владельцы этой недвижимости соревновались друг с другом, выбирая для постройки самые смелые проекты. Потом слева я увидела аллею с лавочками, которая заканчивалась нишей из красного кирпича. Над нишей нависала ветвями старая ива, а в глубине ниши бил родник.

Мы остановились напротив родника, и Михаил вылез из машины.

– Иди сюда, – позвал он меня, открыл дверцу салона и протянул мне руку.

Я вышла. Вид отсюда открывался изумительный. В лучах заходящего солнца был виден весь Тарасов. Лента Волги тянулась, извиваясь, от одного конца города до другого и уходила за горизонт.

Михаил бережно обнял меня за плечи и сказал:

– Мне сегодня звонил главный врач клиники Пантелеева. Предложил работу в кабинете реабилитации. Скоро я буду очень хорошо зарабатывать, и тебе тогда не придется охранять чужих детей.

Я была в шоке.

– Это намек или предложение?

– Можешь считать это предложением. Я смогу содержать тебя и оплачивать все твои капризы. – Он дотронулся губами до моей щеки и стал покрывать ее поцелуями.

Это было уже серьезно. Как объяснить ему, что я еще не готова отдать свою свободу в чужие руки! Даже если это руки моего доктора. Нужно сразу поставить все точки над «и», обрубить все, иначе позже ему будет очень больно. Михаил влюбился! Это ясно как день. Но я не могу ответить ему взаимностью. Он мне, конечно, нравится, но… Нет! Не хочу! Не хочу замуж! Я еще не готова. Может быть, немного позже, года через два-три. Только не сегодня, не сейчас!

Я осторожно отстранилась и посмотрела ему в глаза. В них горел опасный огонь, словно кто-то изнутри зажег в нем костер. Я попыталась освободиться от объятий, но он не отпускал меня. Он ждал. Ждал моего ответа, но что я могла ему сказать? Нам нужно расстаться. Он не смог вызвать во мне ответное чувство, а выходить замуж без любви… Зачем?

– Михаил, я еще не готова. – Это было все, что я могла ему сказать.

Он резко опустил руки, и его глаза потухли. Он все понял без слов. Возможно, ему отказывали не первый раз. Вообще, мужчинам с таким характером и привычками, именно таким, мускулистым и спортивным, женщины отказывают чаще всего. Почему – неизвестно.

– Ладно, поехали на станцию, – сказал он устало и первым вошел в салон.

Я влезла вслед за ним и присела на краешек кресла.

– Антон! Давай в гараж.

Шофер завел мотор, неспешно развернулся и стал спускаться вниз по Абрикосовой.

Я обернулась к Михаилу, но он отрешенно смотрел в окно. Так, в молчании, мы доехали до самой станции. Мой доктор попросил остановить машину, не доезжая до гаража.

– Не нужно, чтобы кто-то тебя видел, – произнес он. – Вон твоя машина, – он указал рукой на стоящий неподалеку «фольк».

Я вылезла из «Скорой» и сказала:

– До свидания.

Михаил помахал мне вслед рукой и тихо прошептал:

– Прощай…