Книга: Вам поручено умереть
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Офицеры с шумом отодвигали стулья, собирая со стола бумаги, переговариваясь вполголоса.
– Гуров, Крячко! – раздался среди гула тихих голосов зычный голос генерала Орлова. – Задержитесь.
Когда последний человек покинул кабинет и плотно прикрыл за собой дверь, Гуров и Крячко подошли к столу шефа. Орлов выудил двумя пальцами из вороха документов на столе скрепленные степлером листы и протянул сыщикам.
– Вам… подарок, – чуть улыбнувшись, сказал он. – И когда вы работать самостоятельно научитесь? Что без меня делать-то будете.
– Н-не знаю, – бегло просматривая содержимое листов, ответил Лев. – Наверное, сопьемся от безысходности.
– Сопьетесь… – рассмеялся Орлов. – Дождешься от вас. Сколько зову вас на «мальчишник»! Приехали бы ко мне на дачу вечерочком как-нибудь. Посидели бы, молодость вспомнили.
– Между прочим, – с сарказмом заметил Крячко, – кто последние два раза менял сроки посиделок, а? Ты же сам и извинялся, что не можешь, что в другой раз! А мы со Львом Ивановичем всегда готовы! А, Лев Иванович?
– Что? – не отрываясь от документов, переспросил Гуров. – Да, было дело… Ты только погляди, Станислав! Вот это оперативность. Да, теперь нам «мальчишника» не видать долго. Работы нам старый друг навалил!
– Ну, много я вам времени все равно не дам, так что к выходным управитесь.
– Да что там? – не выдержал Стас. – Что вы как «монтекристы» все загадками говорите?
– Петр нам помог сэкономить уйму времени, по его заказу нам собрали все родственные связи этого треклятого Бугрова! – довольно произнес Лев.
– Да ну! – расплылся в улыбке Крячко. – Выкладывай!
– Выкладываю… У Алексея Бугрова есть родной брат – Михаил Бугров. Живут они в разных концах Москвы и почти не знаются. Информацию о том, что у Алексея есть машина, наш дорогой начальник нам не принес.
– Но? – продолжил Крячко вместо Гурова. – Я отчетливо слышу в твоей интонации недосказанное и многозначительное «но».
– Правильно слышишь! И сведений, что Михаил ездит на «Опеле», у нас нет. Но брат Алексея Михаил Бугров работает… водителем-охранником. И работает он личным водителем-охранником у… генерального директора ООО «Нова Групп Инжениринг» Зимина Всеволода Владимировича.
– И что? – не понял Стас. – Лично мне эта фамилия и название этой фирмы ни о чем таком не говорят. Ну, ребята, колитесь!
– А дело вот в чем, Станислав! – вставил Орлов, развалившись в своем рабочем кресле. – Эта «Нова Групп Инжениринг» – полное фуфло. Так, посредственная компания по разработке и продвижению строительных промышленных технологий. Но Зимин помимо этой должности является еще и президентом ЗАО «Холдинг Европейский энергетический комплекс».
– Ух ты! – восхитился Крячко.
– Действительно, название впечатляет, – согласился Орлов. – Но не все так звучно и солидно. Холдинг занимается разработкой нефтяных и газовых месторождений, экономическими и техническими обоснованиями, оценкой запасов, транзитом ресурсов, сетью автозаправок, включая и газовые. И этот холдинг в последние годы очень настырно скупает активы профильных предприятий. Фамилии Зимина вы в документах холдинга нигде не встретите. Там всем заправляет и все подписывает наемный топ-менеджер. А Зимин в тени.
– Значит, нас в этот холдинг никто не пустит, – покачал головой Лев. – И на разработку его оперативным путем, с привлечением специалистов из управления по экономическим преступлениям, уйдут месяцы. А интерес к бизнесу Пожерина просто-таки светится в этом деле!
– Опять Пожерин, – недовольно проворчал Крячко, – опять Ратманов со своим дурацким карьером, опять эта история с похищенными документами. А где тут Курвихин?
– Ну, Курвихин тут, конечно, сильно сбоку, – согласился Лев. – Неужели только совпадение? Совпадение времени его гибели и начала всей этой аферы по отниманию бизнеса Пожерина?
– Заказ! – постучал карандашом по столу Орлов. – Не забывайте, уже выяснилось, что Курвихина все же заказали. Это еще предстоит доказать до конца, но, видимо, так оно и есть. Кто заказал и зачем?
– И еще один очень важный момент! – напомнил Гуров. – Выясняется, что о кейсе с полутора миллионами в машине Курвихина знала только Березина. Многие могли знать, что Курвихин собирал такую сумму, что она у него есть. Но только Березина знала, что в тот поздний вечер Курвихин выехал с этими деньгами из дома…

 

Старший лейтенант Вадик Борисов любил машины. Он любил ездить на них и быстро, и медленно. Все зависело и от машины, и от личного настроения Вадика в данный момент. Раньше он всегда предпочитал спортивный стиль вождения. Но после одной не очень приятной аварийной ситуации, когда он чуть не лишился прав и чуть не вылетел из органов внутренних дел, Вадик стал ездить спокойнее.
Хотя сам он излагал иную версию. Рассказывал всем, что ощутил прелесть езды на машине, когда сел в настоящий внедорожник. Не какой-нибудь «Ленд Крузер», нет, всего лишь «Мицубиси», обычный паркетник. Но… когда ты сидишь почти на две головы выше всех «девятошников», когда у тебя полный привод, когда у тебя АБС и курсовая устойчивость, то ты ведешь себя совсем по-иному. Солиднее, что ли… И эта машина, которая вообще-то принадлежала отцу Вадика, якобы изменила его отношение к управлению автомобилем вообще.
Сегодня он попросил машину у отца, не объясняя толком, для чего она ему нужна. А нужна машина была для того, чтобы с Сашкой Малкиным совершить задержание. Вообще-то Вадик предпочел бы сам провернуть основную часть операции, а не довольствоваться ролью извозчика. Он вполне обоснованно полагал, что его личного обаяния хватит на десять таких женщин, как эта. А вот Сашка…
Но Сашка плохо водил машину. А еще Сашка Малкин был здоров как бык и мог легко забросить в машину не то что женщину, он мог целый день цемент грузить мешками. Он мог при случае справиться с двумя или тремя мужиками, которым бы взбрело в голову помешать задержанию. Ага, вот и Сашка! Вадик поставил машину очень удачно. Чуть в стороне от декоративного металлического мостика, чтобы из окон цветочного салона ее не было видно. Интересно, а насколько правдоподобно Сашка разыграл свою роль? Долго его пришлось уговаривать…
Саша Малкин, большой и добродушный, шел впереди, и было слышно, как его басовитый голос гудел на мягких нотах. Сашка прокладывал путь, Сашка источал обаяние! Черт возьми, Сашка Малкин краснел от смущения. Вадик смотрел на друга и улыбался. А ведь мало кто знал в отделе, что этот плечистый парень, смелый, находчивый и грамотный оперативник… смущается, общаясь с девушками. Не со всеми, конечно, а с теми, кто ему нравится. Блин, кажется, Оля Березина ему нравилась… Придется вылезать из машины и страховать друга. Как бы он в самый ответственный момент не стушевался.
Вадик вылез из машины и постоял немного, выжидая момента, когда пять его шагов совпадут с моментом появления в нужной точке Сашки и Березиной. Десять, девять, восемь… Он считал шаги и всматривался в лицо девушки. Похоже, она ни о чем не подозревает. Чем-то Сашка ее заболтал, что она идет с ним рядом в нужном ему направлении. Семь, шесть, пять, четыре… левая задняя дверь заперта, и ее не откроешь ни снаружи, ни изнутри…
– Здравствуйте, – со спокойной улыбкой появился перед Березиной Вадик и показал свое удостоверение: – Московский уголовный розыск. Вам необходимо проехать с нами.
Березина шарахнулась назад так, словно этот парень показал ей змею. Стукнувшись о широкую грудь Малкина и обернувшись к нему за помощью, она все прочитала в глазах своего недавнего попутчика.
– Вас велел доставить полковник Гуров, – на всякий случай вставил Вадик.
Девушка вела себя смирно. Наверное, все события последних дней и тем более факт убийства ее бывшего любовника Курвихина давили ей на психику. Она только затравленно смотрела по сторонам и даже не реагировала на голос Малкина, периодически бубнившего, что ничего страшного не произошло, с ней просто хотят побеседовать в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Наверное, она этих вновь открывшихся обстоятельств больше всего и боялась.
И только когда машина свернула на Житную к зданию МВД, Березина заволновалась. А когда Вадик подогнал машину прямо к входу, откуда была хорошо видна табличка «Министерство внутренних дел Российской Федерации», она окончательно сникла.
Оказавшись в кабинете Гурова, девушка спросила сдавленным голосом:
– За что меня?.. Я же ничего не сделала…
– Посадите ее на стул, – приказал Гуров, вглядываясь в бледное лицо Березиной. – И дайте ей воды. Что-то вы, ребята, запугали девушку. На ней же лица нет.
– А что с Павлом? – спросила Ольга. – Он же не виноват!
– Вы спрашиваете или утверждаете? – ответил Лев. – С Павлом Кретовым сейчас беседуют в Управлении собственной безопасности. К нему пока претензий нет. И подозревать его в чем-то пока никто не собирается. А вот к вам, Ольга, вопросов много.
– Спрашивайте. Я ни в чем не виновата, мне нечего скрывать.
– Тогда я буду задавать вам вопросы, а вы уж постарайтесь отвечать на них максимально честно, правдиво и объективно. От этого зависит очень многое, а также судьбы многих людей. Скажите, Оля, кто мог угрожать Сергею Владимировичу Курвихину, кто мог желать его смерти?
– Как… Но ведь это же было… ограбление… – Последние слова девушка произнесла совсем тихо, видимо, уже и сама поняла, что у полиции есть основания полагать иное.
– Не будем спешить с выводами, – посоветовал Гуров. – Квалифицировать преступление будет суд, и вину кого бы то ни было будет определять тоже суд. Мы с вами сейчас лишь собираем информацию, привлекаем факты, находим улики. Еще раз повторить вопрос?
– Не надо… я поняла, – кивнула Березина. – Я не знаю… Может, кто-то и был на него так зол. У него же бизнес, есть подчиненные, какие-то наемные работники… кто-то мог затаить обиду…
– Курвихин отличался злобным нравом, он был садистом? От него подчиненные такого натерпелись, что кто-то мог и убить? Я вас правильно понял?
– Нет, почему же…
– Значит, нет. Вот и я думаю, что у нас в стране не так много неадекватных работников, которые кидаются убивать своих шефов. Значит, причина должна быть посущественнее, чем невыплаченная премия, или наложенный штраф, или увольнение по статье КЗОТа.
Минут тридцать Гуров пытался навести Березину на мысль о том, кто же мог так ненавидеть Курвихина. Ничего нового со времени ее первого допроса он не узнал, и пришлось вбрасывать дополнительную информацию.
– Видите ли, Оля, в процессе расследования вскрылся один неприятный факт. Собственно, из-за него мы вас и пригласили. Заключается он в том, что вы были единственным человеком, который знал, что Сергей Владимирович Курвихин в день своей смерти выехал из дома один, на своей машине и с кейсом, в котором находилось полтора миллиона рублей. Подчеркиваю, никто, кроме вас, не знал об этих деньгах в его машине, которые он вам и вез. И его убили, забрав и машину, и кейс.
– Да как вы… – Ольга вытаращила глаза на Гурова, а через несколько секунд уже рыдала, стискивая лицо руками. – Я не могла… я же его любила…
– Оля! – повысил голос Гуров. – Думайте, думайте! Я же вам сказал, что никто, понимаете, никто не знал о том, что Сергей Владимирович выехал в ту ночь из дома с такими деньгами. Знали вы! Или вы кому-то рассказали об этом, или кто-то это уже знал. Ну? Вспоминайте. Весь тот день, поминутно. Утро, вы проснулись… Где вы проснулись? Дома, на даче у подруги?
И тут Березина вдруг залилась такими слезами, что даже многоопытный Гуров опешил. Интуиция подсказывала сыщику, что близок момент истины, что эти слезы означают не запоздалую реакцию на смерть любовника, а нечто большее. Более глубокое! Он посмотрел на Малкина и Борисова, расположившихся на диване с чашками чая, и сделал им знак покинуть кабинет. Молодые оперативники переглянулись, кивнули и, держа в руках дымящиеся чашки, вышли в коридор. Гуров пододвинул второй стул ближе к Березиной и присел рядом.
– Ну-ну, – тихо сказал он и положил руку на локоть девушки. – Перестань! Что случилось, что за истерика? Ты же взрослая, сильная!
– Да… сильная, – сквозь слезы ответила Березина, и Гурову на миг показалось, что этой девушке лет на десять больше, чем на самом деле.
Какая-то бесконечная усталость или накопившееся напряжение прорвалось в ней, показало железные ржавые пружины, местами растянутые до невозможности, местами до предела сжатые. И все это готово ломаться, с треском и грохотом разлетаться на мелкие ржавые кусочки, раздирая заодно и человеческую плоть. Гурова передернуло от этих ощущений.
– Какая же я сильная, – успокаиваясь, продолжила она. – Я не сильная, я просто умею не подавать виду. А так я дура. Дура, прогадившая свою жизнь.
– Ну-ну, что ты так, – тихо возразил Гуров. – Тебе лет-то еще…
– Мне – тридцать два. Я уже не гожусь в жены, только в любовницы. И слишком большой хвост за мной тянется, не дадут мне от него избавиться, обязательно найдется какой-нибудь подонок, который напомнит о прошлом, ткнет мордой в грязь… А мне хотелось красивой жизни, денег хотелось, дорогих машин, модных шмоток. Что еще девчонок толкает на панель? Шлюха я, товарищ полковник, и не бывшая, а получается, все еще действующая. Я дорогая шлюха, вы даже не подозреваете, что мне за одну ночь платили столько, сколько вы за месяц зарабатываете. Ну, может, не именно вы… вы все-таки вон в министерстве, полковник, а эти вот гаврики, что меня привезли сюда…
Гуров похлопал девушку по руке, подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку воды. Березина открутила крышку и, не дожидаясь стакана, жадно припала к горлышку.
– Вы только Пашке не говорите, ладно? – попросила она, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Если можно, конечно. Он хороший, хоть и бешеный. Он за меня любого порвет.
– Хорошо, хорошо, – кивнул Гуров, – подумаем, как решить эту проблему. Ты говори, говори. Тебе надо выговориться, мне надо тебя понять. Так у нас дело и пойдет. А потом вместе и подумаем.
– Спасибо вам… Лев Иванович. Вас же так ребята называли?
И за два следующих часа, выкурив полпачки сигарет, выпив четыре бокала горячего сладкого чая, Ольга Березина рассказала всю свою жизнь. Гуров ходил по кабинету, кивая, садился рядом с девушкой, успокаивая, перебирался на диван, положив ногу на ногу и откинувшись головой на спинку. Он слушал и размышлял. Сейчас ему предстояло решить для себя: а верит ли он этой девушке, правдива ли история и какова мотивация ее поступков. В конечном итоге союзница она или противница? Жертва или злодейка? Рассказать можно многое, и очень правдиво рассказать, а вот какова ее суть?
Приключения у Березиной начались еще в школе, в 11-м классе, когда она почувствовала вкус к красивой жизни. К той жизни, о которой мечтала втайне, которую обсуждала с подружками после фильмов или рассматривая страницы глянцевых журналов… Вот она… так близко… надо просто кое на что закрыть глаза, кое-что перетерпеть, Хотя… терпеть-то почти не приходилось, все давалось очень легко. Наверное, потому, что очень уж хотелось этой жизни… Восхищения мужчин, легких денег, красивых вещей, шикарного отдыха…
Этих парней Ольга знала. Жили они в соседних домах, она с детства видела их во дворе, росла вместе с ними. Только они были лет на пять или на восемь постарше ее. Крепкие ребята, шустрые, умеющие быстро сшибить деньги на каком-то деле. Не особенно пьющие, но любящие, если есть возможность, отдохнуть с шиком, с удовольствием! Многие из подростков им завидовали. Сильным, уверенным. Многие девчонки млели, стоило кому-то из той компании обратить на нее внимание, заговорить. Так произошло и с Березиной.
Весна, короткая юбочка, гладкие ровные ножки, глубокий вырез кофточки, рано развившаяся высокая грудь. И вот уже один из «них» притормозил рядом с Ольгой, идущей с подругами из школы. И он знал, как ее зовут! Это был подарок небес. Подруги уважительно вытаращились на Ольгу, решив, что она вхожа в этот круг. И когда парень, его звали, кажется, Сергей, позвал ее в машину, чтобы подвезти, Ольга спиной чувствовала завистливые взгляды. И она готова была на все, лишь бы эти взгляды сопровождали ее везде и всегда!
Комплименты, шутливое восхищение, предложение вечером посидеть с ними в кафе, покататься по вечернему городу, все это воспринималось как сказочное действие, как нечто из иного мира. Ольга согласилась и вышла в тот же вечер. Нет, все произошло не в тот день и даже не на следующий. Она пила легкое вино, она танцевала, она блаженно позволяла обнимать ее. А потом, примерно через неделю, она попала на вечеринку к одному из парней. Там все и случилось.
Она не помнила его имени. Он был новенький в их компании, или не новенький, а просто редко приходил. Широкоплечий, красивый, с карими пронизывающими глазами и сильными горячими руками. Она танцевала с ним в полумраке гостиной, млея и блаженствуя от его рук… правда, потом эти руки вдруг оказались ниже талии, но… так не хотелось сопротивляться. А вдруг обидится и бросит танцевать… ну, потерпеть немножко, и все… хотя чего терпеть, это же просто руки…
Потом он увлек ее в другую комнату… там было темно, и Ольга сразу включила свет. Парень не возражал. Он принялся целовать ее, ласкать ее тело через одежду, затем потащил на диван у дальней стены. Ольга немного ошалела и заволновалась, когда его рука смело полезла ей под юбку. И тогда у них состоялся этот разговор. Парень предложил не ломаться, а отдаться ему… И не за просто так, не за красивые глаза! За колечко, которое он хотел подарить своей девушке, но та, конечно же, бросила его, изменив с другом. И теперь у него такой стресс, он так страдает…
И она отдалась. Колечко было лишь поводом, оно помогло ей быстрее принять решение и не стыдиться потом. Ну… не очень стыдиться…
И как-то так повелось, что с ней стали спать другие парни из этого круга. За подарки, суя несколько долларовых купюр, со словами, мне было с тобой хорошо, купи себе чего-нибудь. Кончилось тем, что Ольга стала дорогой проституткой. С ней обращались, как с принцессой, сыпались подарки, купюры, ей целовали руки. Все было хорошо, даже слишком хорошо, но вот… когда Ольга решила лет в двадцать шесть завязать с этой профессией и выйти замуж, ее просто не отпустили. Даже все рассказали и подтвердили документально ее жениху.
Потом была только работа. В ее жизни стали появляться более зрелые мужчины. Они знакомились на улице, в ресторанах, клубах. Ольга старательно изображала одинокую, разочаровавшуюся в мужчинах женщину, потом следовала роль женщины, увлекшейся незаурядным мужчиной, и – жаркий секс, отрепетированный до мелочей.
И мечта… Мечта в один прекрасный день увидеть в руке очередного партнера коробочку с заветным кольцом и услышать предложение навсегда быть вместе. Не важно, с кем, лишь бы навсегда, со штампом в паспорте, со сменой фамилии. Она готова была стать хорошей женой, домохозяйкой, матерью, черт возьми! И тут появился Зимин, да-да, Зимин!
С этого момента Гуров слушал очень внимательно и часто переспрашивал, задавал дополнительные вопросы. И постепенно вырисовывался образ Всеволода Владимировича Зимина, человека неприметного, нигде особенно не мелькавшего. Но которого, оказывается, знали многие. С Ольгой Березиной он познакомился на каком-то пикнике, устроенном руководством одного из департаментов правительства Москвы, на котором были и бизнесмены. И как-то так получилось, что именно Зимин увез оттуда вечером Березину, хотя она приехала совсем с другим мужчиной.
Ольга как-то сразу поняла, что ее просто передали из рук в руки. Она безропотно и даже с некоторым удовлетворением приняла подарки и обещания. Не без удовольствия отдалась новому мужчине, который оказался страстным, но и деликатным любовником. И только через месяц она поняла, в какую кабалу попала. Он оказался страшным человеком. Теперь Зимин спал с ней редко и был уже не так деликатен. Зато заставлял Ольгу ложиться под других мужчин, нужных ему. Сначала она расценивала это как своего рода подарки Зимина нужным людям, но потом сообразила, что он просто выведывает у нее, о чем любовники говорили в постели, с кем встречался тот или иной ее партнер, кто ему звонил или кому звонил он.
Она попыталась вырваться из этого ада, но он пригрозил ей таким позором, таким разоблачением, что весь цивилизованный мир отвернулся бы от девушки на веки вечные. И родственники, и друзья… Зимин запугивал, откровенно шантажировал ее. А потом вдруг решил сжалиться. И довод привел вполне разумный – тридцатилетняя женщина уже не так привлекательна, пора и на покой. И денег обещал. Нет, не своих. Обещал устроить так, что деньги у нее будут. Он намекнет кое-кому, с кем Березина еще не окончательно порвала отношения. С кем она еще встречается? С Курвихиным, Гришиным? Гришин жадный… А вот Сергей Курвихин падок до женской ласки…

 

В половине двенадцатого ночи в кабинете генерала Орлова еще горел свет. Крячко, сидя за журнальным столиком, с большим аппетитом наворачивал прямо из банки ложкой кабачковую икру и рассказывал майору Шалову, что любит ее, заразу, еще с лейтенантских времен. Пристрастился, будучи «зеленым» опером. А ведь тогда не столько магазины были пустыми, сколько на лейтенантскую зарплату много не купишь. Иногда чуть ли не через день приходилось ночевать в кабинете или допоздна задерживаться. А тут все просто: горячий сладкий чай, батон и банка икры. Бывало, кто-то разживался салом, и тогда начиналось пиршество.
– И про водку расскажи, – вдруг сказал Орлов из-за своего стола. – Сало, водочка, для снятия усталости и стресса.
– Это было редко, – не моргнув глазом и старательно облизывая столовую ложку, ответил Крячко. – Мы вели здоровый образ жизни. Учись, майор! Бери пример.
Гуров, только что вернувшийся с ежедневником из своего кабинета, начал рассказывать шефу о признаниях и откровениях Ольги Березиной. Орлов кивал, постукивая карандашом по столу. Он захотел позвать на обсуждение Крячко и Шалова, но Гуров только отмахнулся, объявив, что они все уже и так знают, пусть лучше поедят наконец.
– Понимаешь, Петр, – заключил Гуров свой доклад, – я ей верю. То, как она это рассказывала, нельзя выучить, отрепетировать. Не забывай, у меня дома своя актриса есть. Тут не игра была, тут все искренне. И я еще ситуацию умышленно усугубил, Малкина и Борисова послал ее задерживать, хотя мог просто вызвать к себе или сам приехать для беседы. Она напугана. И она говорила искренне.
– И она не врала, – задумчиво поддакнул Орлов. – Ладно, ты сыщик опытный, тебе виднее. Но не лучше ли все же задержать на пару суток в ИВС? И нам спокойнее, и для дела меньше вреда, если она где-то тебя переиграла.
– Нам спокойнее, – вздохнул Лев, – а ей каково, если она не имеет ко всем этим делам никакого отношения?
– Если… – с иронией повторил Орлов.
– Петр, не цепляйся к словам, – проворчал Гуров. – Ты же понял, что это просто по привычке произнесенное слово.
– Я понял, – недовольно ответил генерал. – Я многое понимаю. И я очень хорошо знаю, дорогой мой Лев Иванович, кто становится проститутками. Не все могут так работать. Проституцией занимаются лишь те, кто может получать от этого удовольствие, несмотря на то что у них постоянно меняются партнеры. Это та категория женщин, которые с легкостью ложатся в постель к любому, если надо. А кому это противно, кому нужны чувства, уважение, те на такую тропинку не становятся.
– И что же? Это основание не верить Березиной?
– Это основание настороженно относиться к ее истории.
– Как раз нам ее история не очень интересна, она ничего в нашем деле не решает и значения не имеет. Сама выбрала этот путь, сама пусть с него и сходит. А вот врать про Зимина ей резона нет. И вообще в ее рассказе все увязано очень хорошо. Такие проработанные и логичные легенды спецслужбы своим агентам готовят. Чтобы наверняка и без проколов на биографии. Не могла она сама такую совершенную историю себе придумать, слишком много нюансов, нам с тобой хорошо известных.
– Эй, голуби! – гаркнул Орлов в сторону дивана у окна. – Хватит харчиться, давайте-ка сюда.
– Ясное дело, – вытирая салфеткой рот, отозвался Крячко. – Мы – голуби, на орлов пока не тянем.
Дождавшись, пока Крячко и Шалов усядутся, Орлов бросил на них внимательный взгляд и начал говорить:
– В свете доложенного вами, ребята, я полагаю, что Зимина, как возможного претендента на роль организатора преступления, следует разрабатывать в первую очередь. У него есть мотив. Путаный, не очень ясный, но есть. Например, прикарманить полтора миллиона. Это еще надо удостовериться, что Жора и Шмон получили задание убрать Курвихина и забрать себе все: и машину, и деньги. Могли нам соврать. Например, полагают на смягчение приговора судьи. Мол, соблазнили большими деньгами, мы людишки слабые, а основное зло – вон оно, там сидит.
– Да, в этой связи очень неприятно и двусмысленно выглядит факт исчезновения дочери Курвихина на машине, которая принадлежит по документам брату водителя-охранника, работающего у Зимина, – покачал головой Стас.
– Вот именно, – веско заключил Орлов. – Поэтому приказываю! Пожерина к разработке не привлекать, пусть он пока ничего не знает. Его сына – Глеба Ратманова – тоже. За обоими установлено наблюдение, пусть пока сами проявят себя, если есть чем.
– Зимина надо тоже понаблюдать, – предложил Гуров. – Хорошо бы начать разрабатывать его не по нашему департаменту, а по линии экономической деятельности.
– Думаешь так? – Орлов на миг задумался. – Хотя ты прав, если он что-то и поймет, то будет думать, что им интересуются наши коллеги. Не стоит его пугать, если он причастен к смерти Курвихина. Но Бугровых вы берите на себя!
– Так точно, – тут же ответил Шалов. – Младший брат Алексей уже взят под наблюдение. Отрабатываются его нынешние и прошлые связи.
– Старшим братом займемся мы со Станиславом Васильевичем, – добавил Гуров. – Надо подумать, какой оперативный ход тут можно применить. Времени нет глазеть на него в оптику и записывать бесконечные разговоры с бабами. Кстати, у нас уже появились первые странные впечатления. Есть ощущение, что братья не знаются. Ни соседи, ни дружки Алексея не припомнят, чтобы Михаил появлялся, принимал какое-то участие в жизни брата.
– Это объяснимо, – пожал плечами Орлов. – Один успешный, имеет хорошо оплачиваемую работу, особа, так сказать, приближенная к такому бизнесмену, как Зимин. Второй – спившийся тунеядец. Как говорится, гусь свинье не товарищ. Но есть один нюанс, который всю эту характерную видимость перечеркивает…
– Это машина, – согласно кивнул Гуров. – Машина, которой владеет Алексей Бугров, но которой никто у него никогда не видел. Мы учли это, Петр Николаевич! Мы организовали в ГИБДД одну хитрую операцию. Эту машину задержат, как только она появится на улицах Москвы. Задержат по подозрению в совершенном ДТП, а потом выяснится, что это ошибка, и водителя отпустят. А машина пока постоит на штрафной стоянке.
– Не вспугните! Зимин хитер.
– Самого Зимина мы пока трогать не будем. А вот его окружение, я думаю, подбиралось не по принципу большого ума, а по принципу личной преданности.

 

Гуров вышел из служебной машины в половине двенадцатого и осмотрелся. Молодой человек спортивного телосложения, в джинсах и черной летней куртке, отделился от неосвещенной части стены и двинулся в его сторону.
– Здравия желаю, – тихо сказал он, окинув сыщика цепким взглядом. – Пойдемте, товарищ полковник.
Гуров хмыкнул, но послушно пошел следом. Молодой человек открыл дверь подъезда магнитным ключом и вошел внутрь первым.
– Вы меня в лицо знаете? – не удержался Лев от вопроса, пока они поднимались на старом лифте на девятый этаж.
– Нет, я вас впервые вижу, – одними губами улыбнулся молодой человек. – Я видел машину из МВД, вы вышли из нее точно там, где я и предлагал. И потом… Даже по вашему костюму видно, что вы полковник.
– Ну, спасибо! – не очень весело пошутил Гуров. – Значит, во мне за версту видно полицейского?
– Нет, не переживайте, – выходя из остановившегося лифта на техническом этаже, сказал молодой человек, включая фонарик на своем мобильном телефоне. – Я просто увидел подплечную кобуру. Пойдемте вот сюда… осторожнее, тут проволоки какие-то сверху висят. Глазом не заденьте.
Гуров чертыхнулся и тоже достал телефон. Им пришлось идти каким-то узким и низким коридором. Вдоль одной стены тянулись кабели и скрученные провода. Слева неожиданно открылось почти пустое квадратное помещение. За легким раскладным столиком сидел парень в наушниках, который энергично что-то жевал, запивая душистым кофе из пластикового стаканчика. На двух треногах возле маленького окна стоял сильный микрофон направленного действия и еще нечто, напоминающее симбиоз подзорной трубы и цифрового фотоаппарата.
Парень в наушниках обернулся на звук шагов, отсалютовал стаканчиком и буркнул с полным ртом:
– Здоров! Ты с кем это?
– Это полковник Гуров из Главка уголовного розыска.
– Здравия желаю. – Даже в темноте было видно, как парень расплылся в благодушной улыбке. – Ваши, значит, подопечные? Хотите послушать? У них тут все явно к сексу уже идет.
– Что вы болтаете! – недовольно бросил Гуров, принимая наушники.
Старею, что ли, подумал он про себя с некоторым неудовольствием. Чего я сейчас накинулся на него? Ведь знал, мне же сообщили, я ведь за этим и приехал сюда. Так нет… надо поворчать. Они молодые, им весело. А еще им кажется, что мужчина и женщина, которым за пятьдесят, о сексе уже и не думают…
Гуров выехал из Управления с целью повидаться и задать еще несколько вопросов Ольге Березиной. Почти сразу, как только машина выехала из ворот, ему по телефону позвонил генерал Орлов. Он ошарашил сыщика тем, что наружное наблюдение зафиксировало визит Зимина к Ирине Ратмановой – матери Глеба Ратманова. Гуров поперхнулся, и водитель служебной машины даже предложил похлопать его по спине. Реакцию старого друга Орлов оценил и после короткой многозначительной паузы добавил, что, по полученным сведениям, Зимин бывал у Ратмановой за последние две недели уже дважды. И каждый раз вечером. Сегодня он приехал к ней в начале одиннадцатого. И, видимо, не собирается уезжать, потому что машина с водителем ушла. Да и судя по репликам, которые слышат с помощью приборов наблюдатели, становится ясно, что он приехал с ночевкой.
Сейчас Зимин и Ратманова были на кухне. Точнее в той зоне большой однокомнатной квартиры-студии, где располагались кухонные приборы и стоял обеденный стол. Голоса звучали непринужденно, понятно было почти все. Зимин поднял бокал, и послышался мелодичный звон стекла… Очевидно, о бокал Ратмановой. О, вот и первые выводы! Зимин высказался относительно своей усталости, то есть как бы пил «с устатку». А женский голос предлагал выпить все же за то, что она его увидела сегодня. Ей с самого утра что-то подсказывало… А ведь она ему надоела? Зачем пришел? Жена еще больше надоела?
– Где сейчас жена Зимина? – не оборачиваясь, спросил Гуров.
– В санатории, – тут же ответил один из парней. – У нее проблемы с печенью и обменом веществ. Она часто ездит лечиться, в основном недалеко, в Подмосковье.
– Хорошо вы эту семью изучили, – поощрительно заметил Лев.
– Работа такая, – засмеялись за его спиной.
А в квартире женский голос высказался на тему, что она безумно рада его приходу. Потом послышались звуки отодвигаемых стульев. Гуров подождал немного и перевел микрофон на второе окно.
«Сева… – прошептала женщина. И это прозвучало хоть и тихо, но так красноречиво. – Родной мой, как ты долго не приходил…»
«Ну, ладно, ладно, – так же тихо прозвучал мужской голос, но в нем были совсем иные интонации. Как будто мужчина старательно отдирал от себя липнущую женщину. – Ну, подожди… Дай после еды передохнуть… А то опять, помнишь… в боку заколет».
Женщина засмеялась. И смех этот был не счастливый, а какой-то половинчатый. Хоть так, хоть пообещал, хоть поговорил на эту тему. И ведь побежит сейчас к столу убирать посуду, а потом шмыгнет в ванную, надеть сексуальное белье с кружавчиками. Может, брызнет духами, а потом опомнится, что не должно от женатого мужика чужими духами пахнуть… Глазки чуть подведет, грустно рассмотрит увядающую шею, поправит отвисшую грудь…
Гуров снял наушники и, не глядя, сунул одному из парней. Слушать не хотелось. Конечно, слушать надо, это работа, и ничего тут постыдного нет. Но эту работу должны делать эти вот двое оперативников. Пусть и делают, раз сегодня это их работа, а он не будет. Да-а! Вот тебе и новая загадка. Зимин явно любовник Ратмановой. И явно, что давно. А у Ратмановой сын от Пожерина. И все это крутится вокруг гибели человека в этой семье, к их связям отношения не имевшего.
А если Глеб сын не Пожерина, а Зимина? А если у Зимина любовные отношения с тех еще пор? Да нет, чушь и бред! Столько в любовниках не ходят. Черт, а если Глеб сын и не Пожерина, и не Зимина? Если он сын Курвихина? И Курвихина убили, чтобы скрыть эту тайну? Что-то меня не туда понесло, подумал Гуров, молод Курвихин для того, чтобы быть отцом Глеба. Что он его, в шестнадцать лет сделал? Нет, не то! Не то!
Лев потер пальцами виски и принялся расхаживать по пустому, темному и пыльному помещению технического этажа. Не то, тут другое важно… Что-то тут просится, какое-то противоречие… Он остановился, повернулся к парням, которые с интересом наблюдали за полковником из Главка, и требовательно проговорил:
– Так, кто мне ответит на вопрос, а сколько лет жене Зимина?
– Она на девять лет моложе его, – тут же ответил один из парней. – А ему… 51, значит, ей 42.
Гуров молча кивнул и подошел к окну. Вот! Вот что ему не давало покоя! Законом не предусмотрено, уликой не является, но элементарная житейская мудрость, просто жизненный опыт подсказывают, что любовниц заводят, как правило, возрастом моложе жены. Особенно если мужчина и сам уже не мальчик. А когда спят с дамами в возрасте, то тут существуют две причины: либо он извращенец, и его тянет к пожилым, либо это отношения корыстные.
Гуров улыбнулся. Судя по рассказам Березиной, Зимин был тот еще кобель! И Льву из ее слов не показалось, что Зимин как-то уж тяготеет к дамам пятидесятилетнего возраста. Значит? Значит, Ратманова ему нужна, ему нужны с ней близкие отношения. Настолько близкие, чтобы она таяла около него от счастья, стелилась под него, а он… Ему что от нее нужно? От матери Глеба, у которого кто-то выкрал документы, подставив дочь убитого Курвихина, с целью захвата бизнеса бывшего любовника Ратмановой и отца ее сына? О как! Всю цепочку на одном дыхании, усмехнулся Лев. Еще бы логика в этой цепочке была.
А ведь, в принципе, все просто. Зимин подставляет дочь Курвихина, представив дело так, что документы она выкрала у Глеба. К ней возникают претензии, о которых узнают многие. А следом убивают ее отца! Куда ведет след? К Глебу! К его родному отцу, которого Глеб долгое время не знал, – к Пожерину. И либо Пожерин соглашается на сделку и продает выгодно Зимину часть своего сверхдоходного бизнеса, либо обвинение его сына, а косвенно и его самого, в сокрытии налогов, причастности к убийству отца Полины. А потом и к похищению самой Полины как важного свидетеля, которого надо подержать взаперти до выяснения, нужна она для показаний или опасна.
– Готово, товарищ полковник, – вдруг сказал оперативник в наушниках.
– Что готово? – не понял Гуров. – Вы о чем?
– Они в постели, – рассмеялся парень, стащил с головы наушники и протянул Гурову: – Она его все-таки затащила. Слушать будете или мне отдуваться? А то я человек легко возбудимый…
– Послушайте, вы, – сквозь зубы процедил Лев и вплотную подошел к оперативнику: – Ваша фамилия, звание?
– Капитан Климов, – уж совсем другим тоном ответил тот. – Виноват, товарищ полковник, допустил в вашем присутствии непозволительную вольность.
– Вы не поняли, капитан Климов! Вы не вольность в присутствии старшего офицера себе позволили, вы перешли грань между долгом офицера полиции перед гражданами своей родины и цинизмом бездушного и пошлого человека. Вы вправе ненавидеть и презирать Всеволода Владимировича Зимина, за которым ведете наблюдение, вы вправе, не дожидаясь решения суда и опираясь на свой опыт и имеющиеся данные, считать его преступником. Но вам, капитан Климов, никто не давал права с таким цинизмом относиться к несчастной одинокой женщине! К женщине, которая не нарушала закона, которой просто не повезло в жизни, у которой никогда не было нормальной семьи. И эта женщина достойна жалости мужчины и офицера, но никак не презрительного цинизма и ваших пошлых намеков! Вам все ясно?
– Так точно, товарищ полковник, – чуть ли не щелкнул каблуками обескураженный оперативник.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9