Глава 7
Миновав по путепроводу улицу Маяковского, Крячко притормозил и свернул возле торгового центра «МЕГА-Химки» с Ленинградского шоссе на развязку. Миновав кольцо, он снова выехал на Ленинградское шоссе и тут же свернул к двухэтажному стеклянному зданию. На ветру полоскались вертикальные флаги с наименованием моделей, прямо виднелась прямоугольная стела с большой эмблемой «Фольксвагена».
– Ты осмотрись тут, – велел Гуров, когда Крячко припарковал машину у входа, – а я пойду напрямик. Официально.
Станислав исчез мгновенно, скользнув в стеклянные двери. Гуров осмотрелся и неторопливо пошел к входу. Послушно разъехались двери, пахнуло кондиционированным воздухом и запахом новых машин, резины. Сыщик не успел толком осмотреться, обратив внимание, что практически все помещение просматривается камерами видеонаблюдения, как перед ним, откуда ни возьмись, выросла высокая крупная девушка с белокурыми волосами и в белоснежной блузке.
– Здравствуйте, – блеснула она зубами в дежурной, но вполне приятной улыбке. – Чем могу вам помочь?
– Скажите, а кто у вас тут самый главный? – спросил Гуров.
– Что-то случилось? У вас есть претензии по обслуживанию в нашем салоне или к приобретенному автомобилю? Я могу проводить вас в сервисную службу или к старшему менеджеру по продажам…
– Вот-вот, – согласился Гуров с ленивым видом, – давайте, по продажам.
Девушка, недобро цокая каблучками по напольным плиткам, повела сыщика в дальний конец, где виднелась большая стойка, стеллажи с образцами запасных частей или комплектующих, а также кофейный автомат аппетитно коричневого цвета. Лев подумал, что неплохо бы выпить стаканчик кофе со сливками, однако некий молодой человек очень костлявой наружности что-то уловил по взгляду провожавшей Гурова девушки и заспешил навстречу.
– Вот прошу. – Девушка сделала приглашающий жест в сторону молодого человека с бейджем «Илларион» на белой рубашке. – Это Илларион, старший менеджер по продажам. Он ответит на все ваши вопросы.
– Здравствуйте! – вежливо затараторил менеджер. – Какого рода у вас претензия…
И снова началась чехарда из длинных предложений, заранее старательно выстроенных и отрепетированных. И призванных сбить с толку клиента, снять агрессию и нивелировать претензии, а значит, и финансовые потери автосалона. Гуров слушал, наблюдал, старался вставить слово, но не усердствовал. Он тянул время, пытаясь понять, а будут им тут заниматься так, как декларировано: все для клиента, или будут любыми способами «переводить стрелки» на самого клиента. Достать удостоверение никогда не поздно, поздно будет плодотворно «колоть» этих людей.
– Отойдем в сторону, – предложил Гуров и взял менеджера за рукав рубашки. – Вон, куда-нибудь в район кофейного аппарата.
– Вы хотите кофе? Одну минуту! – тут же оживился менеджер, бросив пару коротких фраз проходившей мимо девушке.
Они отошли к пустовавшему столу и уселись по разные его стороны. Гуров сделал равнодушное лицо и сказал:
– У меня нет претензий к вашему салону… Пока. Я хотел поговорить с вами как с человеком, который руководит продажами автомобилей в этом салоне. Скажите, вы ведь все сделки знаете, мимо вас ничего не проходит?
– Естественно, – настороженно улыбнулся Илларион. – Любая сделка – это деньги, большие деньги. Я обязательно в курсе каждой продажи. Могу пропустить продажу канистры фирменного масла или одного фильтра, но машину…
– А вам ваши подчиненные рассказывают о потенциальных клиентах или у вас учитываются реальные клиенты, внесшие предоплату?
– Ну, говорить о тех, кто только на словах решил что-то купить, бессмысленно. Конечно, мы опираемся на фактически оплативших клиентов, – ответил менеджер, принимая два стаканчика кофе из рук девушки и протягивая один гостю. – И учитываем в результатах работы только их.
– У вас есть система авансирования? – с наслаждением отхлебывая кофе, поинтересовался Лев.
– Как и в каждом салоне, осуществляющем продажи дорогих вещей, – пожал плечами менеджер и добавил: – Может, вы уже скажете, какого рода у вас проблема?
– Скажу. Кто у вас работал позавчера, вы можете точно назвать?
– Разумеется! Как раз тот же состав, что сегодня.
– И все на месте?
– Все. У вас претензии к кому-то конкретно или вы не знаете, с кем разговаривали по телефону? Кто-то повел себя в беседе некорректно?
Гуров усмехнулся, почесал бровь, размышляя, как бы повернуть разговор так, чтобы он остался в тайне от других, чтобы ни Илларион, ни тот второй, кто разговаривал с Березиной, не захотели об этом кому-то рассказывать до поры до времени. Наконец он решился и произнес:
– Одну девушку ваш сотрудник позавчера обозвал по телефону «рыжей коровой». Мне бы хотелось с ним уладить этот вопрос сейчас и не выносить сор из избы.
Надо было видеть, как у Иллариона вытягивается лицо. Но пришел в себя старший менеджер довольно быстро.
– Это исключено, – заверил он уверенным тоном. – Никто из наших сотрудников не позволил бы себе таких оскорбительных слов в адрес клиента, пусть даже потенциального. Мне кажется, что ваша знакомая не так истолковала слова. Может, стоит пригласить ее, а я приглашу того сотрудника, который, по-вашему, ей нагрубил?
– Без шума и пыли вы можете быстро выяснить, кто позавчера звонил несколько раз вот по этому номеру? – Гуров быстро вытащил блокнот и написал номер телефона. – Клиентку зовут Ольга Березина.
– Как Березина? – явно опешил менеджер. – Березина? Простите, но с Березиной разговаривал я. Она внесла аванс за машину, а позавчера обещала привезти всю сумму… У меня даже оснований не было говорить ей какие-то неприятные вещи, когда она делала покупку у нас на сумму больше полутора миллионов.
Тут зазвонил телефон Гурова, и он, подняв палец и прося этим отложить споры, достал гаджет.
– Значит, так, Лев, – раздался в трубке тихий голос Стаса, – народ тут работает ушлый, на арапа не возьмешь. Я пытался получить информацию о том, не собиралась ли Березина покупать здесь машину, не вносила ли она аванс и тому подобное. Корпоративная этика у них поставлена на высочайшем уровне, не пробиться. Пора доставать удостоверение и идти к начальству, если оно нас не завернет за ордером или повесткой на допрос.
– Все, Станислав, выходи в большой зал, где выставлены машины, и посмотри в дальний угол. Там у кофейного аппарата я со старшим менеджером за столом беседую. А доставать пока ничего не нужно.
Менеджер с явным опасением слушал разговор Гурова по телефону, но держался хорошо, профессионально. Лев снова отхлебнул кофе и продолжил:
– Значит, не было резкого разговора?
– Абсолютно! – заверил менеджер.
– М-да… Ну, ладно, разберемся. Какую она модель-то хотела взять?
И менеджер сразу купился на этот вопрос. Он, видимо, решил, что претензия будет снята и обойдется без разборок с солидными дядями известно какой принадлежности. В таких спорах часто нельзя надеяться на собственную службу безопасности, ведь с претензией мог прийти и депутат, и представитель силовых структур.
– «Фольксваген Сирокко», – с готовностью ответил Илларион. – Она внесла примерно три недели назад аванс в сто пятьдесят тысяч. Мы зарезервировали за ней машину с устраивающей ее комплектацией. Позавчера Березина обещала оплатить ровно полтора миллиона. Я ей звонил несколько раз, потому что у нас не принято оставлять такие суммы в кассе. Мы обязаны сдавать их в банк, и хотелось, чтобы Березина привезла деньги до того, как к нам приедут инкассаторы. Она до последнего тянула, не могла ответить точно, оплатит ли наличными или через банк.
Когда Крячко нашел Гурова, Лев тут же поднялся из-за стола и махнул напарнику рукой, чтобы тот шел за ним. Только на улице он остановился и сказал:
– Представляешь, Станислав, какие совпадения нам подбрасывает мироздание! Позавчера ночью убивают Курвихина, и у него из машины пропадает кейс, в котором ровно полтора миллиона. Копейка в копеечку. После смерти отца Полина вдруг начинает зачем-то искать Ольгу Березину, и обе бесследно исчезают. И сегодня мы с тобой узнаем, что в день убийства Березина должна была внести в кассу этого салона ровно полтора миллиона, чтобы выкупить зарезервированную машину. И Курвихин кому-то вез деньги в тот же день, только поздно вечером.
Звонок майора Шалова застал сыщиков в тот момент, когда они садились в машину. МУР получил наконец сведения о личности владельца автомашины «Ауди» с номером «А012АА».
– Погнали, Стас! – возбужденно приказал Гуров. – Я был прав, понимаешь, прав! Гони по Ленинградке налево. Коттеджный поселок Раевский!
– Гоню, гоню, – засмеялся Крячко. – А что случилось, чего Шалов там нашел?
– Помнишь, ты у старушек возле дома Березиной информацию добывал? И про Химки говорил, что где-то здесь может жить ухажер Березиной. И он действительно тут живет! Поэтому Березина в этот автосалон и обратилась. Только непонятно, какого черта Курвихин ей деньги вез? Но связь с этим типом, к которому мы едем, налицо. Вон, указатель направо! Будем искать улицу Лунную, дом 12.
– Пока не факт, что вез именно ей, – вздохнул Крячко.
Поселок оказался нетипичным. Оставались еще старые кирпичные дома, возраст которых относился к советским временам, но очень много появилось и дорогих домов с дорогой наружной отделкой, особенно справа вдоль улицы. Там протекала речушка, и эту часть улицы выкупили люди состоятельные.
Ряд разномастных коттеджей теснился, дома как будто жались друг к другу. И не было тут высоких заборов, а были, наоборот, низкие, кованые, за которыми пестрели ухоженные цветники.
– Вот 12-й дом, – показал Крячко пальцем. – Давай проеду чуть дальше, чтобы не маячить…
– Не, не, не, – запротестовал Гуров. – Наоборот, вставай у самой калитки. Все официально. Нам бы вот только в дом попасть. Кстати, посмотри на дорожку перед гаражом!
– Грязные следы, – подтвердил Крячко. – Машина, скорее всего, в гараже, значит, хозяин наверняка дома.
Гуров выбрался из машины, подождал, пока Крячко поставит ее на сигнализацию, и они оба двинулись к калитке, такой же низенькой, как и чисто декоративный заборчик с фасадной стороны дома. Судя по наружной отделке, по дорогой плитке на дорожках, доходы у хозяина были достаточно высокие. И дом был большой, не менее пяти комнат.
Нащупав задвижку, Лев открыл калитку и взбежал по ступенькам на крыльцо. Крячко догнал его в тот момент, когда дверь неожиданно открылась. Бледная худощавая женщина с большими серыми глазами уставилась на двух уверенных мужчин в хороших костюмах, поднимавшихся к ней. Гуров сразу понял, что это не член семьи владельца дома. Что-то в этой женщине было такое… покорное, смиренное, что ли. И на фоне личности Олега Гришина, живущего тут ведущего специалиста в нефтегазодобывающей компании, она совсем не смотрелась. Никак! И незнакомцев она наверняка приняла за сослуживцев своего хозяина, или как она там мысленно называет своего работодателя.
– Вам кого? – успела спросить женщина, явно растерявшись.
– Мы к Олегу Николаевичу! – уверенно и с ноткой снисходительности в голосе ответил Гуров, продолжая идти вперед.
– Он нас ждет, – весело добавил из-за его спины Крячко.
Женщина почти машинально отступила в сторону, в последний раз окинув взглядом мужчин с ног до головы. Наверное, осмотр все же убедил ее, что эти двое не похожи на проходимцев. Гуров улыбнулся как можно вежливее и деликатно взял женщину под руку:
– Вы уж нас проводите! А то на улице холодно ждать. Да и неприлично как-то гостей там держать, а по дому без вас ходить неудобно. Пойдемте, пойдемте, проводите нас к Олегу Николаевичу.
– Я вас в гостиную провожу, – обрадовалась женщина, что нашелся выход из положения. – Он сейчас… не один. Вы вот сюда проходите, присядьте, я сейчас Олегу Николаевичу скажу, – сказала она и вопросительно посмотрела на Гурова.
Наступило время называться. Хотя фамилии уже ничего не меняли. Сыщики были в доме, попали они сюда вполне легально, ничего не нарушив. Почти ничего, но в интересах оперативной деятельности это было не важно.
– Передайте Олегу Николаевичу, – с доброй улыбкой усаживаясь на диван, попросил Лев, – что к нему пришел старый друг Крячко, Станислав Васильевич.
Крячко хмыкнул, выразительно посмотрел на напарника и присел на подлокотник кресла ближе к двери.
– А если он в окно сиганет? – спросил он, когда женщина ушла.
– Во-первых, из постели от женщины в окно не прыгают. Из постели женщины выходят недовольно, в халате на голое тело, чтобы выяснить, что за… пришел, которого он и знать не знает. И какого… его впустила домработница. Не сомневайся, Станислав, он выйдет. Варианты возможны лишь с длиной и цветом халата.
– Ну да, – согласился Крячко. – Босоножки у входа я тоже видел, а красная драпировка стен и вот эти картины на стенах вполне располагают иметь длинный темно-коричневый халат.
Через три минуты в коридоре послышались мягкие торопливые шаги, и в гостиную вошел высокий мужчина в шоколадного цвета халате. Глубокие залысины, прямой нос и чувственные губы делали Гришина идеальным типом зрелого любовника. Гостей в халатах не принимают, халаты накидывают, вскакивая из постели любовницы.
– Вы кто такие? – вполне уверенным тоном поинтересовался он, но на втором вопросе все же сорвался на более высокие ноты: – И что вам тут нужно?
– Полковник полиции Крячко. – Станислав показал Гришину удостоверение и кивнул на напарника: – А это – полковник полиции Гуров. И у нас к вам, Олег Николаевич, несколько вопросов. От ваших ответов зависит, поедете ли вы отсюда на работу завтра утром или сейчас с нами в наручниках и прямо в изолятор временного содержания.
– Какие наручники? – заметно побледнел Гришин. – Вы в своем уме? Какие наручники, изоляторы… Что за бред?
– Ольга Березина где? – улыбнулся Крячко, подходя к Гришину вплотную.
– Да здесь она, здесь… Она-то вам зачем? – торопливо заговорил Гришин и вдруг крикнул на весь дом: – Надя! Иди сюда.
Гуров чуть напрягся, но в гостиную вошла прежняя женщина, оказавшаяся Надей. Она явно начинала понимать, что происходит нечто не совсем обычное и правильное. И лицо хозяина выражало слишком заметное негодование.
– Надя, ты сдурела! – закричал на нее Гришин. – Ты почему в дом пускаешь посторонних?
– Это что за новости? – возмутился Крячко. – Надежда впустила в дом работников полиции. Как вы смеете оскорблять женщину? Да еще при свидетелях, да еще в присутствии офицеров полиции! Или вы это прекращаете, или я вам устрою пятнадцать суток, Олег Николаевич. Вы Надежду зачем позвали – чтобы она Березину пригласила. Так просите!
Гуров выразительно глянул на испуганную женщину и махнул ей рукой, чтобы она ушла. Затем встал и неторопливо подошел к ошарашенному от такого напора Гришину.
– Значит, так, Олег Николаевич! Не советую кричать, качать права и вообще активно возмущаться. Самое полезное для дела и для вашей безопасности – это начать сотрудничать с нами, отвечать на вопросы и…
– Моей безопасности? – перебил Гришин.
– Вашей, Гришин, вашей, – подчеркнул Лев. – Речь идет о возможной причастности к убийству, поэтому не усугубляйте ситуацию. Вы еще, видимо, не знаете, полностью погрузившись в любовные утехи, что Березина почти сутки находится в розыске. Пока как свидетель. Мне бы не хотелось думать, что вы ее умышленно тут прятали от полиции.
Гришин замолчал и обессиленно упал в ближайшее кресло. Он старательно тер ладонями виски и о чем-то напряженно размышлял. В коридоре зашуршали быстрые, явно женские шаги, и в комнату впорхнула высокая блондинка в атласном халате, с короткой прической, полными губами и очень выразительными глазами. Она быстро осмотрела всех присутствующих и присела на подлокотник кресла, в котором сидел ее любовник. Гришин мгновенно вскочил и пересел в другое кресло.
– Олег, что это значит? – тут же спросила девушка, и ее глаза стали наполняться слезами. – Кто эти люди, что здесь вообще происходит?
Гуров и Крячко переглянулись. Судя по всему, Березина играет какую-то роль. Она очень нервная, сразу начала плакать и вообще сильно напугана. Это заметно по многим признакам. И сейчас не к себе в управление, не в МУР ее везти, а срочно прямо здесь допрашивать. Медлить нельзя, чтобы не пропал эффект. И действовать надо методом асфальтового катка. Начинать задавать вопросы от очевидного, а потом наращивать и темп, и тяжесть вопросов, переходя уже непосредственно к вопросам о совершенных преступлениях. Давить, давить, давить. Давить эмоционально, психологически.
– Ольга Березина! – не столько спросил, сколько констатировал Гуров. – Вы работаете в цветочном салоне, где не хватает продавцов. У вас недавно уже уволилась Оксана Воропаева. А вы неожиданно взяли отгулы и уехали из города. Вы были любовницей Сергея Владимировича Курвихина и одновременно поддерживали сексуальные отношения с Олегом Николаевичем Гришиным. Вы заказали машину «Фольксваген» в автосалоне «Фольксваген Центр Германика» на Ленинградском шоссе и внесли аванс в размере ста пятидесяти тысяч рублей. В день убийства Сергея Курвихина вы ждали, когда он передаст вам недостающую сумму в полтора миллиона рублей. Он должен был передать ее вам в одиннадцать вечера на Кутузовском проспекте, но вы не успели приехать вовремя. Его убили, деньги пропали, а вас мы находим в постели другого мужчины. Ну, как вы сами можете объяснить столь загадочные хитросплетения этих случайностей, а? Не можете? А вы, Гришин?
– А я здесь при чем? – нервно выкрикнул Гришин.
– Ни при чем? И салон возле вашего дома, и важный свидетель прячется у вас. Свидетель ли? И какова ваша роль во всем этом?
Но Гришин ответить не успел. Ольга вдруг вскочила и, зажав руками голову, начала ходить, как слепая, по гостиной, выкрикивая фразы:
– Да, была, была! Я была его любовницей, но это все уже шло к завершению. Я Олега любила, а Сергея хотела бросить, но жалела его. Между нами уже почти ничего не было! И не надо на меня так смотреть!
– Вы, Гришин, – ткнул пальцем в сторону мужчины Гуров, – знали о том, что Курвихин хотел купить Березиной машину?
– Знал, конечно, – угрюмо ответил тот. – Хотел и пусть покупал бы. Не вижу тут ничего криминального.
– Березина! – повернулся Лев к девушке. – Зачем вас искала Полина Курвихина?
– Она все хотела со мной встретиться, думала, что я что-то знаю о смерти ее отца, – опять сквозь слезы начала отвечать девушка. – А я ведь ничегошеньки не знала, ничегошеньки!
– Собирайтесь оба! – поморщился Гуров и посмотрел на наручные часы. – Говорить с вами тут не о чем. Придется вас официально допрашивать.
– Но почему, что мы такого сделали? – уже навзрыд рыдала Березина. – Нашей-то вины тут нет…
– Полина Курвихина тоже пропала! – неприязненно рявкнул от двери Крячко. – И у нас нет оснований надеяться, что мы вот-вот обнаружим ее в постели своего любовника. Есть у нас основания полагать, что вот с ней-то как раз и случилась беда.
– А я знаю, с кем она уехала! – вдруг выкрикнула Березина. – Или это любовник ее, или знакомый. Я видела, правда. Полина садилась в «Опель» черного цвета, я даже номер запомнила.
– Да ладно! – усмехнулся Крячко. – У вас феноменальная память? Вы все цифры запоминаете, которые вам на глаза попадаются?
– Нет! – горячо запротестовала Березина. – Совсем не феноменальная. Просто… у Сергея телефон заканчивался на такие цифры… мобильный… 124–124.
– И? Номер машины?
– 124… буквы я точно не помню, но что это «Опель», я хорошо видела. Полина садилась в машину возле кафе… Она еще была немного навеселе…
– Место и время! Быстро!
Откинув голову на спинку кресла, Гуров смотрел в потолок. В кабинете майора Шалова было накурено. И даже открытые окна не справлялись с обилием табачного дыма под потолком. Крячко расположился на подоконнике и смотрел на улицу. Сам Шалов сидел за своим столом, барабанил пальцами по его крышке и читал рапорты Борисова и Малкина. Молодые оперативники устроились рядышком на стульях у стены и разглядывали своих старших товарищей.
– Ну, собственно, мы имеем две рабочие версии, – сказал Гуров в потолок. – Либо Полина имеет отношение к смерти отца, либо не имеет. В первом случае дела ее плохи. И мы ее живой не найдем. Во втором случае у нее шансы есть, так как ее, видимо, прячут для того, чтобы ввести в заблуждение следствие.
– А поскольку мы не сошлись пока во мнении относительно причин убийства Курвихина, – подсказал с подоконника Крячко, – то следует предположить, что у нас есть и еще одна дилемма. Либо Полина выкрала документы у Ратманова, либо не выкрала.
– Стас, это побочная линия, – поморщился Гуров.
– Этого мы тоже наверняка не знаем, – упрямо ответил Крячко. – Не исключено, что смерть Курвихина тесно связана с попыткой отжать часть бизнеса Пожерина. Отсюда и давление на Ратманова.
– Ладно, ладно, – отмахнулся Лев и повернул голову к Шалову: – Глеб Сергеевич, не томи, что там по этой машине, по людям?
Майор оторвался от бумаг, сосредоточенно посмотрел на Гурова и вздохнул. Очень не любил майор Шалов работать бессистемно. Все у него должно было быть по порядку. И не просто по порядку, а по его порядку, по порядку, им заведенному. Гуров сейчас его торопил, заставлял этот порядок ломать. Глеб Сергеевич хотел дочитать рапорты, разложить по полочкам информацию и потом уже выдавливать ее в виде первых обоснованных выводов.
– Ребята проделали большую работу, – заговорил наконец майор. – В Москве машин марки «Опель» с цифрами 124 в номере, считая и зарегистрированных в Подмосковье, набралось сорок шесть штук. Борисов вот поработал с Березиной, и она вспомнила первую букву в номере. Буква «С», которая навела девушку на личность Курвихина. Сергей.
– Я полагаю, – решительно вставил Вадик, – что тут сыграло роль чувство вины Березиной перед Курвихиным. Она же его обманывала с Гришиным, она хотела Курвихина бросить, но и машину купить хотела. Мы имеем дело с чисто психологическими принципами…
– Ладно, понял, – остановил опера Гуров. – Потом разберемся, прав ты был или не прав в своих умозаключениях. Давайте уже к машине!
– С буквы «С» и с цифрами «124» «Опелей» у нас набралось всего пять машин. У четверых имеется доказанное и неоспоримое алиби. Нет алиби лишь у одного водителя или машины. Собственно, мы даже не знаем, где эта машина сейчас. Оперативники нашли владельца, сразу поняли, что тут чистая «липа», и на контакт не пошли, оставили человека под наблюдением.
– О-о-ох, – в голос застонал Крячко, не поворачивая головы. – Шалов, ты нас с ума сведешь своей педантичностью!
– Виноват, Станислав Васильевич, но в нашем деле педантичность лучше торопливости. Таким образом, нами установлено, что, скорее всего, Полину Курвихину в день ее исчезновения увезла машина «Опель» с госномером «С124КО», зарегистрированная в Москве на имя Алексея Аркадьевича Бугрова, проживающего в доме 12 по улице Академика Виноградова.
– Где это? – недовольно спросил Гуров.
– У черта на куличках, – ответил Крячко, продолжая смотреть в окно. – Это в районе станций метро «Коньково» и «Тропарево». Недалеко от МКАД. Улицу Теплый Стан помнишь? Так это рядом.
– По нашим данным, – продолжил Шалов, – этот Бугров – пьяница непросыхающий. Участковый его охарактеризовал как злобного, завистливого, но не агрессивного человека. Он давно приглядывается к Бугрову.
– А что с ним не так? – заинтересовался Крячко и слез, наконец, с подоконника.
– Бугров нигде толком не работает, а пьет. Откуда деньги?
– Удалось выявить причастность к криминалу?
– Нет. В том-то и дело, что ничего не выявилось. Но машины у Бугрова нет. Участковый первый раз слышит, что Бугров – владелец «Опеля».
– А Бугров совсем нигде не работает?
– Подрабатывает, так точнее. В своем ТСЖ подменяет дворников на время больничных или отпусков и во время больших работ. Сторожем иногда на автостоянке.
– Надо поднимать родственные связи, – сказал Гуров, – и досконально изучить его связи по месту жительства и работе. Если кто-то оформлял на него машину, то для этого были какие-то основания. Когда, кстати, он по документам купил машину?
– Два с половиной года назад. Главное, что не по доверенности. Сам везде расписывался. Малкин в МРЭО документы проверял.
– Хорошо! – Гуров принял вертикальное положение в кресле и заговорил уверенным тоном человека, все взвесившего и принявшего наконец решение. – Я беру на себя самого Бугрова. Станислав Васильевич очень аккуратно изучает ТСЖ и автостоянку. Очень осторожно, Станислав! Если Бугров имеет отношение к исчезновению Полины, значит, мы можем нечаянно наступить на хвост всей организации, за которой эти дела и тянутся, и девушка тогда погибнет. Твоя задача…
– Моя задача установить связи с криминалитетом и людьми несвойственного Бугрову круга. Кто на него машину оформил, зачем, какие еще дела касаются непосредственно Бугрова.
– Да. Теперь ваша группа, Глеб Сергеевич. Поднимите все документы, все архивы, паспортные подразделения, ЗАГСы. Надо установить родственников Бугрова, места его прошлой работы, может, проживания. Каждую мало-мальски значимую новость докладывать мне немедленно. В любое время дня и ночи. Это первое. Второе! Завтра утром на планерку вызовите оперуполномоченного разыскника. Того, кто ведет дело о пропаже Полины. Пусть доложит внятный и эффективный план работы. Это важное направление. Вы, Глеб Сергеевич, координируете работу ваших подчиненных, разыскника и связь со всеми задействованными подразделениями города.
Отправиться домой спать после двух напряженных суток, проведенных на ногах, Гурову не удалось. Пришлось ехать в следственный изолятор, потому что оперативники сообщили, что Раззуваев хочет поговорить с ним. Лев ехал по ночной Москве, и, несмотря на усталость, в сон его совсем не клонило. Мозг привычно перерабатывал информацию, сопоставлял факты, делал первые приблизительные выводы. Если Жора, он же Юра Раззуваев, хочет поговорить, значит, хочет поделиться информацией. А почему? Либо испуган, либо выторговывает себе маленький срок. Что ж, если он намеревается свалить все на мертвого Сашу Шмона, то вполне в случае успеха может рассчитывать лет на пять или семь, как нечаянный соучастник. Не намеревался, не знал, просто оказался рядом, а все сделал злодей Шмарков. Уроды! Ладно, послушаем…
Раззуваев, когда его ввели в комнату для допросов, выглядел отнюдь не бодро. Но и не заспанно, как мог бы выглядеть человек, которого только что подняли с постели. Не спится Жоре, ох, не спится.
– Здравствуйте, Лев Иванович, – буркнул Раззуваев.
– И тебе не кашлять, – усмехнулся Гуров и кивком отпустил охранника. – Садись. Слушаю тебя.
– Тут такое дело, Лев Иванович. – Напряженные глаза подследственного забегали по стенам, как будто искали ответы на мучившие его вопросы. – Поговорить нам надо.
– Воздух по комнате не гоняй, – предложил Гуров. – Мне так и передали, что Раззуваев хочет со мной поговорить. Я понял. Говори, вот он я.
– Короче, – нервно дернул щекой парень. – Если я вам свет пролью на это дело, мне скостят малеха годков? Вы там словечко сможете замолвить?
– Мм, вот ты как себе все это представляешь, – грустно заметил Гуров. – Вызываешь полковника, делаешь ему авансы, а он тебя отмазывает перед следователем, перед судьей. И все они, слушая полковника Гурова, грязненько хихикают и потирают нечистые ручки. Что ж, мол, свой своего разве не поймет? Так, что ли? Свой своему всегда услугу окажет. Раззуваев, говоришь? А че! Мы спектакль разыграем на судебном заседании, а в конце пару годков поселения ему, как заблудившемуся в трех соснах, да искренне ставшему на путь чистосердечного раскаяния и исправления. Пусть он там цветочки высаживает…
– Че вы так! – укоризненно пробурчал Раззуваев.
– А как? – устало спросил Гуров. – А как ты себе это все представлял? Ты забыл, Юра Раззуваев по кличке Жора, что ты преступник. На тебе смерть человека, на тебе висят кражи на очень большие суммы, ты входишь в организованную преступную группу. Не докажем? Доказательств полно, и еще будут. Поэтому торговаться и условия ставить даже не пытайся. И я, и твой следователь, и даже судья, мы все делаем одно большое дело – очищаем землю от преступников. От тех, кто мешает жить хорошим людям, которых большинство.
– Так уж… – криво усмехнулся Раззуваев.
– Да-да, осознай, Юрик, эту простую истину. Ты и другие, такие как ты, они лишние люди, они мешают, и идет борьба за то, чтобы их не было. Не физически устранить, а изолировать от общества. А выпускать только таких, кто хочет порвать с преступной жизнью и жить среди людей честно. А тех, кто не хочет, мы будем сажать, сажать и сажать. Чем чаще и дольше такие, как ты, сидят в колониях, тем спокойнее жить остальным. Такая вот философия нашей жизни. Нашей с тобой.
– Значит, «базара» не будет? – угрюмо проговорил Раззуваев.
– «Базара»? «Базара» точно не будет. И «терок» не будет. Если хочешь, будет разговор. Разговор полковника полиции с подследственным. Будет, если этот подследственный хочет следствию помочь, чтобы ожидать от судьи снисхождения. Ожидать! А не выторговывать и гарантировать. Будет с твоей стороны добрая воля, соответственно, и отношение к тебе может стать иным. Поэтому не теряй время, я спать хочу, как пожарная лошадь. Говори, что нужно.
– Ладно, раз так, – кивнул Раззуваев. – Я вам верю.
– Можешь и не верить, – равнодушно зевнул Гуров и демонстративно посмотрел на часы. – Мне твое доверие до лампочки. Ты сейчас о своей шкуре думай.
– А я и думаю! – вдруг зло бросил Раззуваев. – Я который день только о ней и думаю. Спать не могу… жрать не могу…
– Что-то знакомое… – усмехнулся Лев. – Я и жрать не могу, я и спать не могу! Все про Ивана, вдовьего сына думаю… Помнишь, откуда это? Фильм-сказка «Морозко». Детский фильм, сказочка! Так что ты меня своими инфантильными образами не впечатлил. Спать он не может. Не можешь – лежи с открытыми глазами. И нечего тут истерики закатывать. Говори, если есть что по делу.
– Короче… заказали нам того чувака на Кутузовском. Ну, который на «бэхе» был. Как его… Курятин, что ли…
– Курвихин?
– А, да… точно. Следователь его так называл. Курвихин. Короче, Волчара пришел и наколку дал. Говорит, и «точило» ваше, и содержимое.
– Давай по-русски, – поморщился Гуров. – Значит, пришел к вам некто по кличке Волчара?
– Ну да… Волк его зовут. Имени я не знаю, его все так зовут.
– Ладно, потом о его личности. Дальше он вам сказал, где и в каком месте вы должны угнать машину, убив при этом водителя?
– Ну! Я же говорю. Мы тогда неподалеку там были… сорвалась у нас тачка зачетная. Идем, а тут Волк звонит. Говорит, ваш заказ там-то и там-то. Если успеваете, то вперед, а нет, я тогда за ней хвостом похожу и вас наведу. Но, говорит, поторопитесь. Навар приличный. Там «майдан» с «капустой». Вся ваша.
– Этот Волк знал про кейс с деньгами? – осторожно спросил Гуров, задумчиво почесав бровь. – Ты уверен, Юрик?
– Зуб даю! В масть сказал. Мы точно там этот кейс и нарисовали. А в нем нашей «капусты» полтора «ляма».
– Что ж вы по-человечески-то говорить не можете, – недовольно скривился Гуров. – Уставать я стал от вашего жаргона. Значит, и номер машины он вам назвал?
– Все в точности!
Лев встал и прошелся по комнате, засунув руки в карманы брюк. Информация была интересной. Более того, она даже переворачивала все имеющиеся версии с ног на голову.
– А что ж ты мне все это рассказываешь? – тихо спросил он, не поворачиваясь. – Рассказал бы следователю.
– Я его не знаю. А в камере пацаны терли, я слышал, что вас блатные уважают. Вы на подлянку не способны. У вас все по-честному, кто кого. Я и рассказал. Только мне теперь, Лев Иванович, кирдык, если кто узнает, что я «развязался». А вы же захотите, чтобы я официально в сознанку пошел.
– Так. – Лев остановился и внимательно посмотрел в глаза Раззуваеву. – Ладно, давай с тобой решать. За жизнь свою не бойся, я тебе гарантирую, что ничего такого, как со Шмоном, с тобой не случится. Это первое. Второе, твоим показаниям цена, если они будут зафиксированы. Вот тогда мы кое-кого быстро прихлопнем, и пискнуть не успеет. Значит, так, Юра, специально к следователю на допрос не просись. Пусть все идет своим чередом. Не надо общество будоражить. Я следователя предупрежу о тебе.
– Спасибо, – с облегчением кивнул Раззуваев. – Я же чувствую, что меня тоже скоро, как и Шмона. Вот помощи и решил попросить.
– Ну-ну, – похлопал парня по плечу Лев, – не бойся. Теперь мы тебя им не отдадим!