Глава 17
Бойня
Бочкин вернулся в накопитель рано утром. Как ни убеждали его вояки накопителя в том, что в эвакопункте его не будут нагружать беженцами, все равно там ему всучили аж тридцать пассажиров. Хоть он и объяснял эвакуационщикам, что машина не приспособлена для перевозки людей, что везет он оружие и боеприпасы, что тент КамАЗа продувается насквозь и сидеть в кузове вообще-то не на чем и что лучше везти людей в накопитель на автобусах, – все равно ему погрузили чуть ли не навалом тридцать мужчин, женщин и детей. Беременную он взял с собой в кабину, а сзади в спальнике разместили семерых ребятишек – тех, что поменьше.
В дороге он несколько раз сумел поссориться с водителем Гавриловым. Бочкин шоферни не любил. По его собственному мнению, менталитет любого профессионального водителя застыл на уровне четырнадцатилетнего подростка и в дальнейшем только бесцельно деградировал. Бочкина раздражали тупой шоферский гонор и вечное пустое бахвальство. После пяти лет службы в армии и очередного ранения он убежал на гражданку. Вернувшись на Родину, устроился в ту самую заготконтору, из которой ушел в армию, но устроился уже на должность кладовщика-учетчика. Спустя три года они, по настоянию его амбициозной супруги, перебрались сначала в Новосибирск, потом в город Владимир, а буквально полтора года назад он переехал к очередной жене в подмосковные Мытищи. Всю жизнь он работал то завхозом, то завскладом, то директором по общим вопросам. Больше всего на работе он ссорился именно с водителями – ну не везло ему с работниками баранки и домкрата.
После последней ссоры с Гавриловым они ехали уже молча. Оставшуюся часть дороги Бочкин старался уснуть, но провалиться из легкой дремоты в сон у него не получалось. Наконец вдалеке показался знакомый бело-синий комплекс.
Накопитель встретил его напряженным ожиданием. Ночью произошло что-то совершенно невозможное. Интуиция Бочкина не подводила никогда. Вояки его не посвятили в детали происшедшего, хотя по перекошенным лицам он понял, что случилось что-то слишком нехорошее. Со временем он выяснил, что была перестрелка с дагами. К бараку дагестанцев никого не пускали.
Была еще новость. По накопителю двойками и тройками ходили вооруженные корейцы. Причем в руках у них были не только старые мосинки. Точнее, мосинок у корейцев он вообще увидел только две. Корейцы ходили с автоматами Калашникова, со снайперскими винтовками и пулеметами, он увидел даже пару «мух» и одного «шмеля» на спинах низкорослых азиатов. К тому же у некоторых были полуавтоматические и помповые дробовики в дополнение к автоматическому оружию.
В комендатуре прямо на полу лежал лицом вверх его братишка по оружию – Исмаил Султанов.
Исмаил с Бочкиным были ровесники, обоим было по пятьдесят. Вчера Бочкин узнал в нем одного из братишек. Так Бочкин называл ребят, прошедших даже не специальную, а особо ювелирную подготовку. Вычислял Бочкин своих братишек исключительно интуитивно.
Он подошел тогда к нему и сказал:
– Привет, братишка.
Исмаил очень удивился, увидев седого усатого русского мужика, обратившегося к нему с таким приветствием. Следующие несколько слов сразу все поставили на свои места. Оказывается, они служили в одном и том же подразделении, только в разное время. Бочкин – с восемнадцати до двадцати пяти лет, а Исмаил – с двадцати пяти до тридцатидвухлетнего возраста. Исмаил тоже был разведчиком-диверсантом.
Пока все шло хорошо. Как и ожидал Тен, лидеры дагестанцев после своего возвращения устроили разнос подчиненным за наглый налет на машины с продовольствием. Даги из ангара не выходили, но шум и суета внутри давали надежду на то, что в рядах кавказцев начнется еще и грызня между своими.
Конфликт между вояками и дагами зрел с самого их прибытия, незаметно и неотвратимо, как панкреатит, не беспокоящий жертву до поры до времени. Корейцам это было на руку. Нельзя дать руководам накопителя даже легкую возможность задуматься и помешать намеченным планам. Их следовало отвлечь – пусть распылят силы и внимание на решении других задач. Для подстраховки Бао послал небольшой отряд в количестве пяти человек на перекресток, где поворот к накопителю отпочковывался от шоссе. Там в случае чего нужно было устроить небольшой шум для отвлечения основных сил накопителя. Вторая группа готовила несколько пожаров на территории самого накопителя. Так вернее. Пожар он приберег на самый крайний случай. Дело оставалось только за самими дагами.
Как и ожидалось, двери распахнулись, и из ангара вышли трое дагестанцев и направились в сторону комендатуры. Впереди шел упитанный коротышка, широкий в плечах и с черно-бурой копной густых волос на голове, аккуратная окладистая бородка, даже не бородка, а просто ухоженная отросшая щетина, также была полна седины. По обеим сторонам и чуть сзади от уважаемого дагестанца вышагивали два здоровенных бородатых амбала с пулеметами в руках. Внешним видом они старательно походили на чеченских боевиков из фронтовых съемок обеих чеченских войн.
Корейцы заранее выбрали два укромных места, в которых можно было безопасно перехватить подобную небольшую группу, – там не было камер видеонаблюдения. Группу Юнуса приняли в одном из таких мест. Боевые инстинкты дагестанцев не сработали, а может быть, их и не было вовсе. Корейцы облепили троицу со всех сторон, лишая мобильности и возможности для маневра.
Юнус, наткнувшись на стайку корейцев, поморщился от вони. Ну как можно быть такими нечистоплотными. Воняют как хорьки.
Единственное, что успели сделать даги, – это дать пару зуботычин и один ушедший впустую пинок ботинком. Троих дагестанцев уничтожили мгновенно. Их взяли тихо – ножами.
Три тяжелых тела корейцы тащили всей компанией. С покойников сняли оружие и гранаты. По приказу Бао повторно упокоенные трупы оскопили и засунули гениталии жертвам во рты. Расчет был верен. Такое оскорбление приведет противника в бешенство и заставит совершать ошибки.
Самые рослые корейцы, переодетые в обычную спортивную одежду, скрыв лица надвинутыми на глаза шапками и поднятыми воротниками цветастых болоньевых курток, подтащили трупы Юнуса и телохранителей как можно ближе к выходу из ангара, но так, чтобы стоящие у дверей охранники заметили их не сразу.
Миша Тен торопил события. Пока все шло в заданном русле, но тем не менее он ожидал подвоха. По закону подлости какая-нибудь неприятность должна была случиться в самый последний момент. Такого быть не должно: ставки велики. Запал был уже готов – трупы одного из лидеров дагестанцев и его телохранителей лежали недалеко от входа, и оставалось только ждать, когда их найдут.
Немного подводили охранники у входа в ангар дагестанцев. Бестолковые юнцы тупо болтались возле самых дверей, трепались, ржали, рисовались с оружием неизвестно перед кем и, похоже, вообще не собирались обнаруживать мертвые тела соплеменников.
Время шло, а дагестанцы так и не могли обнаружить трупы. Выдать себя было нельзя, и корейцы терпеливо ждали. Должны же кавказцы рано или поздно обеспокоиться о пропавших парламентерах.
Нервное напряжение нарастало. Патрульные самого накопителя раз за разом весьма близко подходили к месту, где лежали трупы, но пока еще трупов не замечали.
И тут случилась та самая неприятность, которая могла пустить под откос все Мишины планы. Внезапно непонятно откуда вылетел этот неприятный следователь, который сначала пытался «подружиться» с Мишей, а потом «склонить его к сотрудничеству», а проще сказать – убеждал Мишу слиться по полной.
Следователь летел по накопителю, не разбирая дороги, шлепая по лужам и не замечая вокруг никого. Похоже, следак упился до «белочки» или под наркотой пребывает. Еще этого не хватало. Как он смог добраться сюда незаметно через все кордоны и засады? Причем следователь сразу выскочил прямо к трупам. Он даже чуть не упал, запнувшись за труп раскинувшего руки телохранителя. Следователь на мгновение замер.
От одной из групп сразу пришел запрос на ликвидацию. Миша не обдумывал действий – он принял решение сразу. Следователя нужно было кончать, только не в этом месте. Миша через Бао отдал приказ отвести следователя подальше и убить.
Бойцы той самой группы выскочили к следователю и даже смогли повести его под руки, но тот зайцем скакнул в тень между двумя модулями и пропал бесследно. Мистика какая-то. Корейцы кинулись за ним в погоню.
Миша понял, что отвлекающий маневр следовало начинать немедленно, пока Иваницкий не добрался до кого-нибудь из вояк или руководства накопителя. У прохаря, конечно, не было никаких шансов уйти от корейцев, но следовало исходить из самого невозможного и неблагоприятного сценария. Миша распорядился начать отвлекающий маневр у перекрестка и провести операцию по максимуму, то есть со взрывами самодельных бомб. Взрывы предназначались для усиления отвлекающего эффекта. Теперь все пути назад уже были отрезаны. Затянутая пружина начала раскручиваться не по сценарию, задуманному Теном. План приходилось править по-живому, прямо по ходу его реализации.
В неприятном инциденте со следователем был все же один положительный момент. Дагестанцы среагировали на шум. Наконец-то бестолковые охранники заинтересовались тем, что происходит у них практически под носом. Двое из четырех молодых балбесов пошли проверить, что случилось, – и, разумеется, они нашли трупы.
Потом к Мише и Бао пришла информация, что следователя корейцы все-таки потеряли. Опять мистика.
В ангар дагестанцев заскочил Вали. На лице мальчишки было такое выражение, как будто он сейчас взорвется.
– Дядя Исмаил, Юнуса убили.
Дальше ничего объяснять было не нужно. Люди из личной охраны Исмаила выскочили вслед за мальчишкой. Ожидание Исмаила продлилось недолго. Дверь в воротах ангара распахнулась.
Семь человек несли на руках трупы Юнуса и двоих его сопровождавших. Частые шаги и взволнованные гортанные голоса сливались с общим ночным звуковым фоном накопителя. Хлопнула дверь ангара – скорбная процессия прошла внутрь.
Исмаил встретил группу у входа. Три мертвых тела дорогих ему людей бойцы положили на заботливо расстеленный ковер. Исмаилу не понравились обильные следы крови и распоротая одежда убитых. Его опасения подтвердились. Соплеменники были оскоплены, а гениталии засунуты каждому в рот. В свое время Исмаил называл такое изуверство «прощальным приветом».
Исмаил был шокирован. Кровь ударила ему в голову, но он быстро взял себя в руки.
Первую бурю эмоций ему удалось сбить кое-как. Он просто стал перед дверью и никого не выпустил. Верные ему люди подняли оружие, готовые по первому его приказу открыть огонь.
Исмаил не мог оставить смерть Юнуса безнаказанной. Они хотели войны – они ее получат. В этом он был согласен с остальными. Но в отличие от большинства он сохранил трезвый ум. Исмаил подавил приступ бешенства. Он понимал, что вряд ли федералы будут так подло убивать его братьев и трусливо подкидывать трупы к их дверям. Кто-то пытается спровоцировать конфликт, натравив дагестанцев на руководство накопителя. Только кто? В накопителе он не видел настоящей силы, которая могла им противостоять. Даже попадавшие в накопитель небольшие группки из других банд и группировок были разрознены и дезориентированы. Исмаил не рассматривал их как угрозу. Если не федералы и не конкуренты, тогда кто?
Еще следовало понять, зачем их стравливают. Конфликт дагестанцам был не нужен. Молодняк и так натворил дел, обобрав гостеприимного хозяина. Тупые идиоты. А что они теперь будут делать, если подойдут регулярные части с броней? У него за плечами полно женщин и детей, а также есть раненые, и за всех этих людей он отвечает. Вся прошлая жизнь научила его осторожности.
Он собрал вокруг себя свою бригаду.
В это время от ворот накопителя в сторону шоссе шел полупустой автобус в сопровождении БРДМ. Буквально перед самым поворотом сбоку от броневика грохнули взрывы, и одновременно пулей, пробившей лобовое стекло, был убит водитель автобуса. Автобус резко скакнул вперед и воткнулся в затормозивший «бардак». По окнам замершего автобуса полоснули очереди. Маленький броневик развернул башню и ударил наугад очередью из КПВТ.
В автобусе везли рабочих, которые должны были срочно отремонтировать и запустить генератор в ближайшем эвакопункте. Из автобуса стали выскакивать люди. Стрельба продолжалась.
Взрывы и стрельбу, разумеется, услышали в накопителе. Затем пришло сообщение от экипажа БРДМ о нападении на колонну. Гнусно взвизгнул сигнал тревоги. Сразу подняли всех силовиков накопителя. Выбрасывая из-под гусениц комья весенней подмерзшей грязи в сторону боестолкновения, во весь опор неслась старенькая бээмпэшка.
Непонятный бой закончился так же внезапно, как и начался. Нападавшие исчезли, как будто их и не было.
Нечаев подъехал в считаные минуты. Солодов и Морохин были уже на месте боестолкновения. Начальнику накопителя доложили, что убит водитель и пострадало несколько человек, но ранения были не пулевыми. Большинство поранилось об осколки стекла, и один человек подвернул ногу, когда выпрыгивал из автобуса. Автобус был на ходу, но подлежал серьезному ремонту.
Поначалу попытались разобраться, кто стрелял и откуда. Но следов вокруг было невообразимое множество. Все асфальтовое покрытие дороги было щедро удобрено маслянистым слоем жирной холодной грязи, перемешанной колесами машин и ногами людей. Асфальта уже не было видно. По обочинам дороги колеса грузовой и военной техники перемололи грязь, щебенку и остатки прошлогодней травы. Прожекторы и фары-искатели бесполезно рыскали по окружающему пространству.
– Чем порадуете, господа из внутренних и внешних органов? – с недовольной интонацией поприветствовал Нечаев капитана и подполковника.
Солодов и Морохин пропустили едкое замечание мимо ушей.
– На колонну из двух машин напали неизвестные. Кто, зачем и сколько их было – непонятно, – коротко объяснил ситуацию Морохин.
– Товарищ подполковник, я полагаю, вам нужно вытащить сюда вашего Иваницкого с бригадой его опричников. Они, я думаю, быстро разберутся – и кто напал, и сколько, и зачем. Если они в состоянии еще на ногах держаться, – продолжил Нечаев.
– Так никого же не поймали! Как он будет разбираться? Не с кем ведь разбираться! – ответил Морохин вместо подполковника.
Подполковник зло блеснул глазами. Капитан не только нарушил субординацию, но и бросил камень в огород Солодова, намекнув на методы, используемые Иваницким для добывания информации.
Иваницкий не заставил себя долго ждать.
Из рации в руках Солодова раздался позывной группы следователей:
– Леший вызывает гнездо. Гнездо, прием.
– Слышу вас, Леший, доложите обстановку.
Нечаев демонстративно и размашисто перекрестился так, чтобы всем было видно, и добавил:
– Помянули же нечистого на ночь – вот он и появился тут как тут.
Из рации вновь зашипело:
– В болте у бобров шум большой будет. Код красный.
Нечаев недоуменно посмотрел на подполковника и добавил:
– Это что за зоопарк вы там развели? Что за бобры?
– Бобрами мы дагов окрестили.
– Очень остроумно. И что это значит?
Но ответ пришел с неожиданной стороны. Из двери джипа Нечаева высунулся водитель и взволнованно сказал:
– Иван Филиппович, вас Тен вызывает. Там две вооруженные группы дагестанцев в сторону комендатуры и складов выдвинулись.
Нечаев переглянулся с Морохиным и Солодовым. Подполковник первым среагировал на сообщение.
– Твою ж мать! Это они тут отвлекающий маневр устроили, чтобы нас из накопителя вытащить! Чего раззявились? В накопителе кто остался? – Солодов зло пнул ногой по колесу.
Теперь все стало на свои места. Замысел дагов удался – все основные силы военных и милиции были выведены за территорию накопителя. А что сейчас там творится – вот это было самое интересное.
– Медицина, с колонной остаешься. Два человека в охранении – гоните автобус в накопитель. Броня, возвращаемся. Бегом! – начал командовать Морохин. Техника развернулась, все двинулись обратно в сторону накопителя.
Иваницкий ворвался в кабинет. Кирильцев тихонько посапывал, уронив голову на стол. Попов лежал на полу. Голое пузо почитателя пива выбилось из-под рубашки и колыхалось в такт богатырскому храпу.
Иваницкий пнул ногой стол, чуть не уронив Женю на пол. Попова он смачно, с оттягом хлопнул ладонью по волосатому белому пузу.
– Подъем! По коням! Дагов завалили. Вы представляете, что сейчас начнется?
Кирильцев тер сонные глаза. Попов, сидя на полу, обалдело крутил головой и хлопал опухшими веками.
– Чего орешь, старшой? Война, что ли? – забурчал недовольный Попов и потянулся за валяющейся рядом пластиковой бутылкой с минеральной водой.
– Да! Война! – заорал Володя и вкратце рассказал, что произошло.
Умный Кирильцев задал самый точный и уместный вопрос:
– А ты Нечаеву и Солодову доложил?
Иваницкий чуть не врезал ему по интеллигентной морде, а затем подошел к столу и взял рацию в руки:
– Леший вызывает гнездо. Гнездо, прием.
В ангаре дагестанцев все бурлило и находилось в движении. Исмаил буквально кожей чуял, как вокруг шеи затягивается удавка. Их старательно вытаскивают на боестолкновение. Из накопителя нужно было убегать немедленно. Если их не выпустят, то прорываться придется с боем. Они были слишком далеко от ворот, это плохо. Исмаил приказал в срочном порядке усаживать людей в три грузовика и всем готовиться к отъезду. Он сформировал две группы. Они должны были проверить пути для выезда, попытаться договориться с военными и в случае чего прикрыть их бегство. Исмаил в приказном порядке запретил вступать в бой, а попытаться вытащить сюда руководителей накопителя или сразу на месте договориться, чтобы их выпустили. Он даже приказал им взять с собой белые флаги. Он по опыту знал, что в безоружного человека с белым флагом федералы точно стрелять не будут.
Сборы бойцов не заняли много времени. Обе группы ушли на территорию накопителя. Из ангара был один-единственный выход, что сильно нервировало Исмаила. Бойцов легко можно было перестрелять прямо у ворот, но этого не случилось – и это было уже хорошо.
Корейцы пропустили обе группы дагов, но сразу двинулись следом за ними. Дагестанцы шли разными маршрутами и вполне грамотно. Попадавшиеся в дороге патрули они быстро и бесшумно нейтрализовали, но не убивали, а вырубали и связывали, отставляя безоружных людей в укромных местах. Когда первая группа вышла на прямую дорогу к комендатуре, из ворот показался яркий свет фар.
От перекрестка в сторону накопителя первой ехала машина с Морохиным и Солодовым, следом ехал Нечаев на своем джипе Toyota Land Cruiser. Бойцы накопителя возвращались к воротам, сидя на броне БМП и в открытом кузове «Урала». Все напряженно вслушивались и вглядывались в темноту, накрывшую накопитель. Пока с территории не доносилось никаких подозрительных звуков.
В ворота проехали вполне обычно. Постовые были на местах. Никакого шума по-прежнему слышно не было. Фары на мгновение высветили в небольшом отдалении группу людей, которые шли в сторону комендатуры. Люди выглядели обычными и неопасными, но время было позднее, и к тому же в этой компании, идущей сторону комендатуры, шли, похоже, одни мужчины.
В этот же миг лобовое стекло машины проросло трещинами и пулевыми отверстиями. Стеклянная крошка полетела в салон.
Морохин, дико матерясь, в одно мгновение распахнул дверь машины и выпал на дорогу. Его джип резко вильнул в сторону и уже на пробитых покрышках скрылся за вагончиком для дежурящих в накопителе охранников. Вагончик в этот раз оказался пустым.
Морохин откатился за беспорядочно наваленные пустые ящики и дал две короткие очереди в сторону приближающейся группы. Выпрыгивая, он успел заметить, как идущие навстречу люди бросились врассыпную. Капитан понимал, что ни в кого не попадет, но все же сможет умерить пыл нападающих. Завязалась бурная перестрелка. А потом и еще примерно в ста метрах от комендатуры, откуда-то из-за громадного склада, в который теперь свозили продукты и оружие, тоже донеслись звуки активной пальбы. Похоже, это вторая группа дагов наткнулась на патруль или на военных – там тоже завязался бой.
На Морохина дождем сыпались щепки и куски дерева от ящиков. Он ползком перебрался за стоящие без дела грузовые кары. Пули звонко щелкали по тяжелым противовесам и рамам машин, выбивая искры.
Капитан оглянулся назад. Машины Нечаева уже не было видно, зато вперед выкатился БМП и ударил из пулемета. Бойцов на броне уже не было, все успели спрыгнуть и рассредоточиться.
Морохин вытащил рацию:
– Морохин говорит! Кто и откуда стреляет? Прием!
– Группа дагов открыла огонь по колонне. Сейчас они блокированы между медицинским пунктом и столовой. С тыла по ним тоже ведут огонь.
– Принято.
В обмен данными вмешался давешний кореец, капитан-преподаватель.
– Тен на связи. Прошу прекратить огонь. Дагестанцев две группы. Первую группу уничтожили полностью. Вторая блокирована возле трансформаторной подстанции. Мы справимся.
– Кто это мы?
– Мой отряд корейцев.
– Охренеть. А сам ты где, мой серый брат?
– Я сейчас около комендатуры буду.
Вновь зашипела рация:
– Какого хрена. Что происходит? Морохин, Солодов и Тен, живо к воротам. Я здесь нахожусь.
Морохин узнал голос Нечаева.
Капитан осторожно выглянул из-за машин. Впереди действительно стрельба прекратилась. Но еще никто не передвигался в поле зрения. Морохин короткими перебежками двинулся в сторону ворот. Его люди оказались совершенно не готовы к неожиданному нападению. Зато готов оказался какой-то преподаватель с шоблой грязных трудовых мигрантов из страны-изгоя.
Морохин уже представлял, что за разговор его ждет. За безопасность накопителя отвечал именно он. Нечаев, разумеется, понимал, что количество людей у капитана безобразно маленькое, что вся оборона объекта по сути дела держится на десятке молодых лейтенантов, пяти прапорщиках, двенадцати контрактниках и трех сержантах в его подчинении и что бойцы измучены сверх разумных пределов. Но дело было в другом – капитан оказался не готов к нападению, его люди беспомощны. В героях числились Солодов со своим Иваницким и какой-то преподаватель в капитанском звании с кодлой последователей Чучхе, а бравые вояки Морохина вместе с их капитаном утерлись зелеными соплями. Зря он распорядился отправить БТР с КамАЗом и пять бойцов в один из эвакопунктов за оружием и боеприпасами. Еще он надеялся, что вместе с боеприпасами ему пришлют кадровых военных в помощь. По крайней мере, начальство обещало посодействовать.
Мобилизация мужчин призывного возраста в самом накопителе оказалась малоэффективной, если не сказать хуже. Почти половина разновозрастных призывников вскоре линяла из накопителя, прихватив с собой оружие и боеприпасы. Капитан задыхался от нехватки людей. В накопителе, конечно, было не так все плохо, как в эвакопунктах: сюда зомби приходили поодиночке или совсем маленькими группами, да и случалось это нечасто, за исключением позапрошлой ночи, когда почти к воротам накопителя выбралось около сотни зомбаков. Было еще несколько инцидентов прошлой ночью, когда в самом накопителе начали гибнуть и обращаться люди. Для обороны нужны были надежные бойцы.
Сейчас его переиграли по всем статьям. Солодов действительно молодец. Хоть и по возрасту, и по опыту, и по званию значительно превосходит Морохина, но всячески поддерживает капитана и все больше и больше проблем переваливает на своих ментов.
Нечаев встретил его с такой миной, что Морохин невольно вспомнил своего армейского сержанта, которого первый год своей срочной службы одновременно жутко боялся и ненавидел.
Морохин подошел к руководителю накопителя, но сказать ничего не успел. Прямо из воздуха нарисовался герой эпопеи – Миша Тен.
– Товарищ Нечаев, разрешите обратиться к товарищу капитану, – чинно, по уставу обратился Тен к Нечаеву.
– Обращайтесь.
– Товарищ капитан, прекратите огонь, мой бойцы уже уничтожили и первую, и вторую группу дагестанцев. Боюсь, что они могут попасть под дружественный огонь ваших людей.
Эка загнул. Морохин в недоумении огляделся вокруг. За него сделали всю работу, сказать было нечего. Капитан отдал приказ прекратить огонь и подтягиваться к комендатуре.
Миша Тен продолжил:
– Мои люди блокировали дагестанцев в ангаре, но если они начнут прорываться, то нам сложно будет удержать позиции. Прошу усилить нас бронетехникой.
Нечаев не знал, что делать дальше. Ему все труднее было сохранять свою маску человека, который знает, что делать. Ситуация уже вышла из-под контроля. Начальник сам себе признавался, что он паниковал. Ему никогда не было так страшно. Сразу после института он попал на руководящую должность и все эти долгие тридцать пять лет карабкался по карьерной лестнице все выше. С приходом Большого Песца его непосредственное начальство поставило перед ним задачу организовать накопитель и заниматься отправкой людей в безопасные места. Организаторские способности Нечаева были всегда на высоте.
Он помнил, как они с капитаном и тридцатью бойцами приехали в первый день на территорию логистического комплекса. Как они приняли первых беженцев, как налаживали связь с властями на территориях и отправляли первые колонны.
Нечаев посмотрел еще раз на капитана. Ему действительно было жаль этого прямого и честного человека, которого он сам ни в чем не мог упрекнуть. Но сейчас Морохин не справился. В этом не было его вины, но он оказался беспомощным в новых обстоятельствах.
Нечаев еще не понимал, как отреагирует Морохин на предложение Тена, но сейчас все смотрели именно на руководителя накопителя. Слово было за ним. Решение следовало принимать немедленно. Выбор у Нечаева был не особо велик: между двумя капитанами – поставить на того, кто сможет спасти ситуацию.
– Капитан, передайте в распоряжение Солодова имеющиеся две единицы бронетехники. Подполковник, берите командование операцией на себя. Сейчас же выдвигайтесь на усиление бойцов товарища Тена к восемнадцатому ангару.
– Но операция военная. Думаю, что капитан Морохин сам со всем справится, – отозвался Солодов.
Нечаев понимал его. Подполковник не хотел брать на себя ту ответственность, которая ложилась на него вместе с новыми полномочиями.
– Капитан Морохин. Приказываю вам обеспечить безопасность комендатуры и ворот. Приказ ясен?
– Так точно!
– Исполняйте.
Нечаев понимал, что прилюдно подвергает бесчестию человека, которого безмерно уважал. Но другого выхода он не видел. На него с недоумением посмотрел подпол.
– А вам, Роман Сергеевич, непонятен мой приказ?
Солодов тоже козырнул и пошел в сторону своих ментов.
Перегруппировка сил произошла довольно быстро, но к ангару с дагестанцами они не успели. Там завязался ожесточенный бой. Стрельба быстро переросла в огненный шквал. Там происходило что-то совсем невероятное.
Когда Исмаил услышал сразу в двух местах внезапно вспыхнувшие перестрелки, он понял, что с группами Салмана и молодого Таши все кончено. Им не продержаться. Под его началом остался минимум настоящих бойцов и весь табор из женщин, детей и стариков, вкупе с необстрелянными юнцами. Исмаил мобилизовал всех мужчин, даже раненых. Только один из раненых не мог обороняться, а все остальные встали под ружье. Свою жизнь они продадут дорого.
Инстинкты опытного наемника безошибочно подсказывали ему, что их ждет засада, скорее всего, на выезде из ангара. Надежда договориться и решить проблему миром уже окончательно потерпела крах. Через территорию всего накопителя не проскочить.
Исмаил принял единственно правильное решение. Боковая стена ангара выходила на внешнюю сторону периметра. То есть по сути дела была частью высоченного забора складского комплекса. Металлические сэндвич-панели можно было подорвать в местах креплений у колонн и выбить, используя вместо тарана грузовик. Он надеялся, что широкие стальные колонны не рухнут от взрыва.
Они готовились к бегству. Резкими командами, а где-то и пинками Исмаил заставил бойцов делать все, что нужно. Саперы закладывали тротиловые шашки к стене за колонны. Женщин, стариков и детей спешно усаживали в машины и старались устроить у бортов хоть какую-нибудь защиту для прикрытия пассажиров от пуль и осколков. Людей в машины набивали плотно, как сельдь в бочку. Пара длинных очередей по машине – и водитель повезет в кузове покойников.
Оставался один большой вопрос: перекрыли им путь отхода через поле или нет? Трое его людей внимательно осматривали все, что находилось по ту сторону наружной стены. Даже с приборами ночного видения все равно никого не заметили. С одной стороны, это радовало, а с другой – заставляло предполагать присутствие хорошо спланированной грамотной засады. Последнего он боялся больше всего. Да, он боялся! Не боятся только полные кретины или душевнобольные. Исмаил боялся, но он всегда был хозяином своего страха, он был сильнее.
Время текло с неимоверной быстротой. Они ничего не успевали.
Бойцов он разделил на три группы: группу прорыва, группу прикрытия и заградительный отряд. Бойцы заградительного отряда, по сути дела, были смертниками. Этот отряд должен был отсечь возможную погоню, завязав с преследователями бой. Группа прикрытия выдвигалась вместе с машинами и должна была уничтожить любого, кто вздумает стрелять им вслед или попытается зайти с фланга. В нее он собрал всех самых лучших стрелков. Многие старики остались в ангаре – они тоже собирались воевать наравне с молодыми.
Группа прорыва должна была расчистить машинам дорогу. А если засады не будет, то они прикроют отход группы прикрытия и оставшихся в живых бойцов заградительного отряда. После того как грузовики скроются в лесу, бойцы группы прорыва сами превратятся в заградительный отряд.
Для защиты со стороны накопителя он послал людей за ворота, а также под самый потолок ангара к маленьким окнам. Под сливами кровли на колоннах и фермах повисли у окон его люди с парой пулеметов и один гранатометчик. Будет очень хорошо, если удастся подбить бронетехнику.
Планы корейцев рушились. Тройками вышли несколько групп дагестанцев и заняли оборону возле ангара. Также было видно, как стрелки устраиваются возле маленьких окон под самой крышей. Корейцы тоже уже заняли укрытия на земле и крыши ангаров. Дагестанцы выходили все из одной двери. Сейчас они обнаружат скрывающихся корейцев. Медлить было нельзя. В сторону ангара уже выдвигались силовики накопителя на броне. Стрелять начали сразу.
Достигнув условной черты, дагестанцы попали под плотный перекрестный огонь. Все было закончено быстро, в считаные мгновения. Отряд дагестанцев перед воротами положили за секунды. Потом практически одновременно из-под потолка упали мертвыми оба пулеметчика и гранатометчик. Исмаил сразу понял, что все кончено, и заорал во всю мощь своих легких, приказывая всем лечь и укрыться. Теперь следовало держать позицию, пока машины с людьми не скроются в лесу.
Первые пули ударили в стены ангара. Они еще не были готовы, но Исмаил все равно дал команду на взрыв. Если «бардак» даст по ангару несколько очередей из КПВТ, то отсюда уже никто не уедет. Всю технику раздолбают. Саперы задержались секунд на пятнадцать.
Наконец-то грохнул долгожданный взрыв, взрывная волна была несильной, но акустический удар по ушам прошел до самого копчика. Таранить стену не потребовалось: легкие панели вынесло наружу, как листы фанеры. Даже клочков не осталось. Первый грузовик свалился с бетонного основания на мягкую весеннюю почву заросшего сорняками поля. Фары выхватили кусок лежащего впереди пространства. Вдалеке черной полосой стоял лес.
Только бы они не застряли. Вторая машина рванула по полю за первой. Первая уже должна была пройти половину расстояния до леса. Со стороны поля доносились только рев моторов, стрельбы там не было. Исмаил с ужасом ждал, что со стороны леса откроют огонь. Он считал секунды. В темноту сорвалась третья, последняя машина. Все это время его бойцы расстреливали сквозь стены невидимых врагов.
В ночи пропали пешие бойцы группы прикрытия. Выстрелов со стороны леса по-прежнему не было слышно. Похоже, получится прорваться. Теперь все зависит от них – от заградителей.
Вторая волна выстрелов прошла уже свозь стены ангара. Такие стены, собранные из сэндвич-панелей, были слабой преградой для винтовочных и пулеметных патронов, а легкий автоматный патрон 5,45 терял силу и менял траекторию, прошивая два слоя металла с прослойкой из минеральной ваты. Такая же ситуация была и с пистолетными пулями. Пустоголовые пули вообще просто выпадали с другой стороны стены, оставляя после себя большие рваные дыры.
Исмаил лихорадочно искал выход. Они отстреливались сквозь стены, не видя врага. В ангаре погас свет. Стало темно, в непривычных к темноте глазах кровавыми пятнами плавали тени от огненных вспышек.
Это было плохо. Сейчас начнется штурм.
Внезапно сверху донесся шум. Они начали стрелять по крыше и окнам. Вспышки выстрелов выхватили маленькие серые тени, спускающиеся по стенам ангара. Сверху посыпалось стекло, и грохнули выстрелы. Исмаил вскинул пулемет и прошелся двумя длинными очередями вдоль вытянутого прозрачного фонаря в крыше. Ответный огонь не заставил себя долго ждать: сквозь большие рамы фонарей в кровле ангара защелкали выстрелы.
В центр ангара выбросили фальшфейеры. Минимального освещения хватало для отражения атаки. Трепещущий красный свет выхватил темные фигуры, спускающиеся по стенам. Люди темно-серыми пауками лезли вниз, цепляясь за незначительные выступы и рискуя сорваться. Исмаил начал стрелять первым. Его пальбу подхватил еще десяток стволов. Автоматные очереди в беспорядке облизывали матово-бежевые стены ангара. Со стен упало несколько фигурок.
Атака быстро захлебнулась, нападающие не стали больше рисковать. Захват ангара был сорван. Бойцам Исмаила удалось отбить нападение. Но была ли это победа? Исмаил в это не верил. Он готовился к новой атаке. Погибших было много, и они начали восставать. Одиночные выстрелы по другую сторону стен говорили, что там тоже было не все гладко. Исмаил был в бешенстве. Они оказались в западне, из которой невозможно вырваться. В том, что их скоро уничтожат, он не сомневался. Это был вопрос времени. Их без всяких проблем могли закидать гранатами через маленькие окна вверху ангара или через разбитые вдребезги фонари на крыше. Их могли расстрелять из башенных КПВТ. Их могли просто сжечь живьем. Устроить вылазку и атаковать нападавших было равносильно героическому, но бессмысленному самоубийству. Он не привык сдаваться и пасовать, а сейчас напоследок они сумеют показать, чего они стоят.
Пришла очень плохая новость. Последний грузовик намертво застрял прямо посредине поля. Людей высаживали, чтобы они добирались до леса пешком.
Тем временем его бойцы, пригибаясь, перетащили трупы нападавших на середину ангара. К удивлению Исмаила, он обнаружил, что это не военные, да и вообще это не русские. Перед ним лежали худосочные маленькие азиаты. Вооружены они были тоже не ахти, но вместе со старыми СКС и наганами у азиатов были уже пистолеты и пистолеты-пулеметы его погибших бойцов. Мелкие и крупные детали окружающего мира складывались в сюрреалистический пазл, напоминающий очень плохой боевик. Выходит, на них напали какие-то гастарбайтеры?
В его голове постоянно билось: что азиатам от них было нужно? Они ведь просто собирались пересидеть здесь немногим больше суток. Неужели из-за каких-то мешков с гречневой крупой и ящиков с консервами нужно убивать женщин и детей?.. Он остервенело стал полосовать очередями по сторонам. Выстрелы слились в единый смертельный грохот. Уже было не понять, что творится вокруг.
Мощный удар вынес обе створки металлических ворот. Идиоты! Они дверь закрыли на засов, а не заблокировали, как он приказал. Тупые бараны, чего от них можно ждать? Что подумают родители про этих ишаков.
Пока собрались, пока сориентировались – прошло минут десять. Когда в сопровождении БМП и бэтра практически все бойцы центра оказались возле барака с дагестанцами, бой был в самом разгаре. К тому же хитрый кореец сообщил по рации, что дагестанцы подорвали заднюю стену ангара и уходят через поле в лес. Пришлось ввязываться в драку прямо с марша. БМП не сбавляя скорости ударила мордой в ворота ангара.
Боевая машина прокатилась через весь ангар, давя людей и расталкивая все, что попадалось на пути, и грузно плюхнулась плоской бронированной коробкой на поле за проломленной стеной. Гусеницы швырнули комья содранного дерна в ангар. Фары выхватили исчезающий в густом высоком кустарнике тент грузовика, и еще прямо по полю бежали люди.
Боевая машина на полном ходу пролетела мимо Исмаила. Когда БМП исчезла, внутрь ангара полетели гранаты и ударили пулеметные очереди. Красный кровавый мечущийся полумрак превращал внутренности ангара в маленький филиал ада в несуразном человеческом накопителе. Исмаил был близко к выбитой взрывом дыре. Он успел выпрыгнуть за стену ангара. Сзади грохнуло сразу несколько взрывов. Исмаил поднял голову и увидел в прыгающем свете фар боевой машины, как все же исчез в зарослях опушки последний грузовик. Значит, его сумели вытащить.
БМП завел длинную очередь из пулемета и шарахнул выстрелом из башенного орудия вслед исчезнувшей машине. Боевая машина летела через поле к опушке, продолжая поливать окружающее пространство смертельными трассами. По броне стучали пули ответных выстрелов. Нескольких человек удалось сбить по ходу движения. Механик-водитель рычал что-то злобное и остервенело дергал рычаги.
Рядом с Исмаилом лежал лицом вверх молодой боец с готовым к стрельбе РПГ-7. Исмаил встал на колено, рискуя попасть под пули, поднял трубу гранатомета на плечо, прицелился и послал заряд вдогонку БМП. Был взрыв или нет, он уже не увидел: в спину Исмаила ударили тяжелые пулеметные пули.
На опушке их уже встретил плотный огонь, даже хлопнул выстрел гранатомета. Еще одна противотанковая реактивная граната прилетела со стороны накопителя. Но оба выстрела гранатометов прошли мимо БМП. Стреляющий с опушки вообще палил куда-то вверх, а заряд, предназначенный для кормы боевой машины, прошел буквально в считаных миллиметрах от борта, но, не задев брони, унесся дальше в лес.
Исмаил уже не видел, как сразу после взрывов в еще свежие дымовые облака ворвались серые фигуры. Остатки его отряда попробовали ввязаться с ними в рукопашную, но маленькие фигурки оказались свирепыми и умелыми бойцами. С визгливыми непонятными выкриками они бросались на дагестанцев.
Боевая машина врезалась в густую растительность лесной опушки. Механик направил машину зигзагами, давя противника. Экипаж, конечно, понимал, чем это может закончиться без прикрытия пеших бойцов, но все равно в безумной злобе машина утюжила опушку.
БМП не сожгли, но они со всего маха влетели в овраг, засыпанный нерастаявшим снегом. Прежде чем окончательно засесть в жидкой грязи, стрелок успел сделать пару выстрелов из пушки. На выручку через поле прикатился «бардак» и ЗИЛ с корейцами. Похоже, что в ангаре бой уже закончился.
Корейцы рассредоточились по местности, но сопротивления уже практически не было.
До самого утра вытаскивали многотонную боевую машину из грязи. БМП угораздило провалиться практически до самой башни. Усилия «Урала», ЗИЛа, «бардака» и собственно самого БМП увенчались успехом. Грязную машину вернули в накопитель.
Дорога, сам ангар, площадка перед воротами ангара и поле за ангаром были усеяны трупами дагестанцев. Внутри произошла просто резня, дагестанцы были уничтожены выстрелами стрелкового оружия, взрывами и просто вырезаны. Колотых, рубленых и резаных ран на трупах было множество. Восставших мертвецов уже убили второй раз, и все трупы лежали на полу ангара. Большинство были мужчинами, но оказались еще женщины и дети.
Корейцы обшаривали трупы и вещи убитых. У ворот ангара Морохина встретил Тен.
– Что здесь происходит, Михаил Шинович?
– Мы выполняем свою работу, мы защищаем накопитель от преступных и бандитствующих элементов.
– Нет, я не спрашиваю, что вы здесь делаете. Я спрашиваю, что здесь произошло и что происходит именно сейчас?
– Я действую по приказу товарища Нечаева.
Морохин осекся.
Миша Тен получил то, чего хотел, под его началом было великолепное боевое подразделение, хорошо вооруженное, экипированное, оснащенное транспортом. Теперь нужно было придумать, как безболезненно расстаться с накопителем, не потеряв всего этого богатства.
Нечаев собрал всех в девять утра на разбор полетов.
К этому времени здоровенную дыру в стене восемнадцатого ангара уже заставили морским контейнером, а оставшуюся дыру наверху заложили мешками с песком, грунтом и мусором. Теперь уже корейцы полноправно патрулировали всю территорию накопителя и стояли на воротах. Милиция охраняла комендатуру, склады и присматривала за порядком внутри ангаров. Посрамленные военные просто отсыпались впервые за много дней.
Морохин угрюмо сидел на табурете в углу просторной комнаты. Совершенно неожиданно вместе с Солодовым пришел Иваницкий, а около дверей ненавязчиво пристроились Кирильцев и Попов с автоматами и в полном боевом снаряжении.
Появился и Миша Тен с корейцами. Они принесли с собой и положили на первом этаже труп Исмаила Султанова. Корейцы сразу ушли, а Миша поднялся в кабинет Нечаева.
Миша Тен торжествовал. Судьба сама несла его по реке жизни, обходя пороги и подсовывая спасительные веточки. Он прекрасно помнил, как совсем недавно приехал на строительную площадку и привычно окликнул Тен Бао Шина.
Нечаев, видя, что собрались все главные герои прошлой ночи, приступил к раздаче «подарков».
– Морохин, что скажете? Вы, как я помню, были против вооружения корейцев.
– Да. Я и сейчас против. – Морохин выпрямил спину и посмотрел Нечаеву прямо в глаза.
– А что было бы со всеми нами, если бы не корейцы?
– Войны с дагестанцами тогда бы не было, – спокойным ровным голосом сказал Иваницкий.
Его слова прозвучали как громовой раскат среди безоблачного летнего утра.
Все в недоумении уставились на Иваницкого. Тот настолько поменялся со вчерашнего дня, что можно было подумать, будто перед ними сидит совершенно другой человек. Теперь он не был похож на озлобленного садиста, упоенного своей безнаказанностью, от которого одновременно тошнило и бросало в холодный пот со страха. Теперь перед ними сидел подтянутый человек с горящими глазами.
Нечаев не мог для себя обосновать столь разительную перемену в запойном следователе. Он невольно сравнил нового Иваницкого с главным героем романа Островского «Как закалялась сталь» Павкой Корчагиным, когда тот строил железную дорогу, и еще такой же взгляд должен был быть у пробирающегося через глухой лес на раненых ногах летчика Мересьева. Описать взгляд и выражение лица Иваницкого начальник накопителя мог, только упомянув этих эпических персонажей.
– Объяснитесь, пожалуйста, Владимир Игоревич, – осторожно произнес Нечаев.
Миша Тен замер. Его спина в один миг покрылась холодным липким потом. Такого поворота он не ожидал. Он уже слышал звук фанфар и хвалебные речи в свой адрес, а вместо этого поганый прохарь в открытую записывает его в виновники ночных событий.
– Ночью на территории накопителя я наткнулся на три трупа дагестанцев. Это были авторитетный гражданин Российской Федерации Юнус Билалов по криминальному прозвищу Фарш и его телохранители. Их мастерски зарезали и положили на видном месте, около ангара с дагестанцами. Все трое были убиты ножами, кастрированы и, самое примечательное, их гениталии затолкали каждому в рот.
– А почему вы уверены, что это сделали корейцы?
– Потому что меня самого чуть не убили корейцы, когда я наткнулся на трупы. Около трупов была засада. От которой мне едва удалось уйти. Но самый главный вопрос – не почему это сделали корейцы, а зачем. Подумайте сами. Как должны были отреагировать дагестанцы на то, что убили их лидера с телохранителями и так поглумились над их трупами? Конфликт был гарантирован. Дагестанцы кинулись мстить. Корейцам нужно было столкнуть лбами вас и дагестанцев.
Миша Тен чувствовал, как у него земля уходит из-под ног. Вновь давало о себе знать больное сердце, о котором он уже и думать забыл. Следователь выводил Тена на чистую воду как по нотам, а сейчас его еще и заставят петь по тем же самым нотам, которые придумал следователь. На помощь Бао и его людей надеяться не приходилось. В здании комендатуры их не было. Бао сейчас руководил погрузкой всего захваченного добра в машины и подготовкой к отъезду. В кабинете Миша был один. Можно было попытаться выпрыгнуть в окно, но успеет ли он добежать до него? Через двери тоже выскочить не получится, хотя он сидит в полутора метрах от двери: там его поджидают помощники Иваницкого. Придется выкручиваться. Миша прекрасно знал методики следственной работы. Лучшим средством защиты было нападение. Предстояло запутать следствие, разбить состав и доказательственную базу, внести сумятицу и посеять сомнения.
– Вы забываетесь! У меня погибло семь человек и девять человек ранены. Мы спасали людей, – гневно попытался осадить следователя Миша.
– Товарищ подполковник, сколько человек погибло у вас? – Иваницкий обратился к своему начальнику, проигнорировав реплики Тена.
– Нисколько. Двое раненых, и все.
– А сколько человек погибло у вас, товарищ капитан?
– Только водитель автобуса, но вообще-то он из гражданских был, а раненых у меня нет.
– Дагестанцев погибло более шестидесяти человек. Как вам такая интересная пропорция? Дагестанцы были хорошо вооружены, многие имели военную подготовку и боевой опыт, а про боевой дух я вообще не говорю. Есть о чем задуматься? Их уничтожили целенаправленно. Причем операцию хорошо спланировали.
У Миши потемнело в глазах. Накатила слабость, не хватало воздуха. До сердечного приступа было уже недалеко. Собравшись с силами, Миша выдохнул:
– Вы решили с нами в детектив с разоблачениями поиграть? Зачем нам все это было надо?
– Давайте без демагогии. Вам нужно было оружие и транспорт. Вспомните, в каком виде прибыли ваши люди сюда. И теперь выгляните в окно и посмотрите на них. В распоряжении господина Тена сейчас хорошо вооруженная сплоченная банда, которая, несомненно, доказала свою боевую эффективность. А вот дагестанцам нужно было отсидеться и раны зализать, а не кидаться в вооруженную авантюру, закончившуюся полным провалом.
– Но ведь они первые напали прошлой ночью. Или я не прав? – задал вопрос Солодов.
– Нет, Роман Сергеевич, не правы. Все дагестанцы были с автоматическим оружием, а вашу машину обстреляли винтовочными патронами, причем стреляли одиночными выстрелами из карабинов или винтовок. В вашем автомобиле ни одной пули нет от автомата. Хотя я не прав. Есть пистолетные пули из пистолета-пулемета Шпагина. Мы еще час назад все успели осмотреть. Ответьте теперь вы мне. Сколько человек из дежуривших ночью патрулей пострадало?
– Серьезно никто не пострадал. Есть пара сотрясений мозга, но они едва до среднего дотягивают. Даги их вырубали и связывали. Пара человек простыть успели, пока на холодной земле валялись.
– Вот видите! Разве они воевать шли, если по дороге всех патрульных в живых оставили? И пошли они вооруженными группами только потому, что убили Юнуса и его телохранителей. Они опасались за свою жизнь.
– Как у вас гладенько все выходит. А как же насчет украденных грузовиков?
– Грузовики угнали мальчишки по пятнадцать-шестнадцать лет. Угнали в тот момент, когда их лидеры разъехались. Скорее всего, дагестанцы попытались бы решить это дело миром. Опять же они никого не убили. Сразу скажу, что инцидент на перекрестке тоже спланирован не дагами. Пули в автобусе тоже винтовочные и от ППШ. Осколков от гранат вообще нет. Скорее всего, взорвали взрывпакеты. Если бы даги захотели отвлечь, то они наверняка сначала «бардак» сожгли бы из гранатомета. А теперь главное блюдо. Обе группы дагестанцев несли с собой белые флаги.
Кирильцев вытащил из-под стула завернутые в мешковину палки и распаковал их. Это были две обычные деревянные палки типа ручек от швабры с прикрепленными к ним полотнищами, которые когда-то были белыми. Сейчас оба куска матери испачканы в крови, копоти и грязи.
– Господин Тен, расскажите мне, в чем я ошибаюсь.
Холодным потом покрылся не только Тен, но и начальник центра Нечаев. Если Иваницкий окажется прав, то дело совсем кисло. Он прекрасно понимал, что у него в накопителе внезапно появилась такая сила в лице корейцев, которая способна смять всю их охрану, и эта сила ему неподконтрольна. Комендатуру охраняли пять собровцев и три омоновца Солодова, но толку от этой охраны будет немного, если их станут расстреливать из пулеметов и гранатометов. Тонкие металлические стены с утеплителем больше напоминают жестяные коробки, чем крепостные стены, и не смогут защитить даже от пистолетных пуль.
Морохин думал в это время о другом. Сейчас броня стояла на въезде. Если Иваницкий прав, то въехать обратно в накопитель им могут и не дать. Пара-тройка гранатометных выстрелов с крыши или из-за угла ангара без вопросов уничтожат и старый БМП, и «бардак» вместе с ним в придачу.
Солодов весь внутренне напрягся. Следовало разоружать корейцев. Как он мог это упустить? Сейчас его люди размазаны по всему накопителю.
– Михаил Шинович, я рекомендую вам развеять домыслы товарища Иваницкого. Разоружите ваших людей и сдайте трофеи на склад. Не сомневайтесь, что мы во всем разберемся, – дружелюбно начал Нечаев.
– Я только «за», – слабо сказал Тен. Ему еще удавалось держаться. – Я сейчас выйду к своим людям и прикажу сдать оружие. Мне, впрочем, будет достаточно рации.
– Конечно, конечно, мы все тут знаем корейский язык, – с сарказмом прервал его Иваницкий. – Какие команды вы им дадите – это еще вопрос.
– Как мне тогда прикажете распорядиться насчет разоружения?
– Мы сейчас сгруппируем свои силы возле комендатуры. Займем оборону. А вот уже после этого я дам вам рацию, и вы на русском языке прикажете всем без исключения гостям из Северной Кореи построиться в шеренгу около ангара на въезде. Я уже видел, как неплохо они умеют это делать. А товарищ капитан Морохин подгонит технику и поставит ее по флангам ваших подопечных, а подполковник организует заслоны и пулеметные точки. Тогда ваши люди в добровольном порядке сдадут оружие. Правильно я предлагаю, товарищ Нечаев?
Миша чувствовал, как его ноги становятся ватными. Он смотрел на Иваницкого, который невероятно изменился со вчерашнего дня. Его по-детски пухлое лицо по-прежнему было отекшим и красным от выпитого спиртного, но бегающий взгляд злобного шакала исчез без следа. В глазах следователя светилась монолитная уверенность религиозного фанатика. Во взгляде появилась неукротимая внутренняя сила, которая не просто выплескивалась из него, а резала окружающий мир кинжальным огнем. Миша подумал, что такой человек не моргнув глазом отправит на костер любого, кто пойдет против его воли.
Миша панически сжался. Нужно было срочно отвечать. Но сложить внятный ответ из вязких обрывков мыслей не получилось. Михаил было решил, что его песенка спета, но опять вмешался случай. Миша в очередной раз почувствовал себя баловнем судьбы.
Распахнулись двери, и вошел один из лейтенантов Морохина.
– Здравия желаю, – козырнул он. – Разрешите доложить. С нами прибыл командир артиллерийской части и замначальника эвакопункта. Они с вами, товарищ Нечаев, поговорить хотели.
Звать гостей не пришлось. Следом за лейтенантом вошли двое людей в офицерской полевке.
– Здравия желаю. Я подполковник Сидельников, и со мной майор Крючков. Дагестанцы у вас?
