Столетний юбилей. Перед Новым 2012 годом

– Спасибо, – говорила Маша в беленький телефончик, усеянный снежинками, – и вас также... Да, тренинги возобновятся только после 10 января... Извините, у меня каждый год рождественские каникулы... Мне очень жаль... До свидания.

– Маша! – донеслось из соседней комнаты. – Ну откуда такие олухи берутся!

Маша вздохнула и пошла разбираться. Она даже догадывалась, о ком идет речь.

Муж недавно завел собственный дневник в Интернете и теперь все свободное время посвящал ему.

Поначалу Сергей Иванович отнесся к компьютеру как к обычному электроприбору. Изучил, разобрал-собрал несколько раз, посмотрел, что внутри, и быстро к нему остыл.

Морозов любил работать руками, а в последнее время его увлечением стали модели старых поездов. Мелкая кропотливая работа – он готов был заниматься этим целыми днями. Дома накопилось довольно много крошечных железнодорожных составов. Вот этому он посвящал все свободное время. А компьютером пользовалась Маша.

Она и показала мужу в Сети старые фотографии Питера, куда их выложили какие-то ребята, патриоты своего города. И все! Морозова засосало во Всемирную Паутину. Сначала он просто бродил по сети, читал, изредка отвечая на вопросы по истории города. Потом начал писать и выкладывать небольшие очерки. Через некоторое время ник Дед_Мороз стал самым уважаемым среди историков и почитателей Питера.

Однажды Сергей Иванович выложил где-то на форуме фотографии своих маленьких поездов, захотелось ему похвастаться. И начался фурор. Ему писали, его теребили, оказалось, что в сети полно коллекционеров; готовые модели распродались буквально за неделю, причем по таким ценам, что Сергей Иванович только диву давался.

Он немедленно уволился с работы и стал неплохо зарабатывать созданием эксклюзивных механических игрушек. Чаще всего поездов.

Морозов очень полюбил Интернет. В нем он мог не прикидываться, в нем он описал всю историю своей жизни, начиная от рождения в 1872 году. Его рассказами про Первую мировую и дореволюционный Питер зачитывались.

– Дед_Мороз, пеши исчо!!!

– Уважаемый Дед_Мороз, когда читаешь ваши рассказы, то кажется, что вы на самом деле там были...

Сергею Ивановичу было лестно и интересно, он радовался как ребенок и «песал исчо».

Вторым Интернет-проектом, который оказался даже живее блога, стал собственный сайт Деда Мороза.

Туда Морозов напихал уйму интересной информации: фотографии и рисунки старых елочных игрушек, рассказы о елках, костюмы, песни, стихи, а главное – любой ребенок мог написать электронное письмо и заказать себе подарок.

Целая бригада птёрков перед Новым годом ежедневно распечатывала на принтере почту, а распечатки приносила Деду Морозу – выполнять желания. Охли к компьютеру не лезли, говорили, что они – девочки и ну их, эти железяки. Еще лапка в принтере застрянет...

Так вот, в последнее время на блог Морозова начал наведываться какой-то самонадеянный тип под ником «Великий Дракон», который обвинял Сергея Ивановича в некомпетентности. Например, он не верил, что сто лет назад по льду Невы ходил трамвай.

– Я ему уже фото послал! – Морозов, завидев жену, начал яростно тыкать пальцем в монитор. – А ты смотри, что он пишет!

«Опять монитор мыть придется», – вздохнула про себя Маша и послушно принялась читать очередное сообщение недоброжелателя. Оно гласило:

«Убейсибяапстену! Фтопку! В Шопе такой ужос фпять минут клипаится! Фотошопа – Ъ».

– Что за бред? При чем тут Фотошоп?! – продолжал возмущаться Сергей Иванович. – А «ер»... то есть твердый знак при чем?

Маша недавно провела серию мастер-классов по сетевому этикету, поэтому терпеливо объяснила:

– Твердый знак – это выражение сильной эмоции.

В данном случае – восторга.

– Ну вот, – пробурчал Морозов, – уж его отменяли-отменяли, этот «ер», а он все живет... И все-то ты знаешь!

Маша рассмеялась и ответила:

– Ну, за 100 лет жизни многое можно освоить!

Маша действительно знала и умела очень много. Огромный стаж работы в школе, потом еще столько же во всяких кружках. Потом, когда менять работу стало просто не на что – ее знал уже весь город – занялась образованием. В разных коммерческих вузах выучилась на психолога и менеджера. В последнее время вела тренинги для детей и взрослых. Но в целом все это складывалось в идеальную Снегурочку. Маша не просто знала детей, она их чувствовала. Она, как локатор, ловила детские настроения и точно знала, что нужно сделать, чтобы детский праздник пошел так, как ей хотелось. Она на самом деле стала волшебницей, потому что угадывала детские желания часто даже раньше самих детей.

Сергей Иванович занес руки над клавиатурой для грозного ответа, но Маша осторожно поцеловала его в затылок. Это, как всегда, помогло. Морозов остыл и набирать ответ передумал.

– Ну вот как бороться с этими идиотами?

– «Падонками», – поправила его Маша. – Они себя называют «падонки». Кстати, учи сленг, теперь даже пятилетние дети на нем говорят.

– Пусть «падонками»... Но бороться ведь надо как-то?

– Не надо. Смотри, за тебя уже борются.

Маша кивнула на экран. Действительно, там уже появились два отзыва на сообщение «падонка».

«Молодой человек! – писал пользователь AlexProf. – Ваш тон совершенно неуместен. Дед_Мороз – признанный авторитет в истории отечественного машиностроения...»

И так далее в том же духе.

Этот отзыв Сергея Ивановича немного успокоил. А уж когда начал читать следующий, то расплылся в улыбке.

«Морозов крут! Мне папа на аукционе купил паровозик который он сделал так супер!!!!!!! У него все детали настоящие, не то что китай какой-нибудь! И топка настоящая!..»

Правда, тут молодой поклонник тоже сорвался на фразы «самаво тибя фтопку!» и «аффтар жжот как афтаген!», но Морозову все равно было приятно.

– Вот видишь, – сказала Маша, – какие у тебя защитники. Без тебя справятся. А у нас есть важное дело.

Сергей Иванович оторвался от монитора и потянулся. Декабрь подходил к концу, пора было превращаться в Деда Мороза.

– Слушай, – сказал Сергей Иванович, выключая компьютер, – а что если не пойти?

Маша улыбнулась. Она давно уже не попадалась на такие розыгрыши.

– Сколько можно! – продолжил Сергей Иванович. – И без нас дети не пропадут.

– Хорошо, – сказала Маша, – давай одевайся. Сегодня не холодно, можно пойти в куртке.

– Понятно, – усмехнулся Сергей Иванович, – розыгрыш не удался.

На сей раз они почти не волновались, когда волшебные способности пропали. Им даже не потребовался визит птёрка и охли, чтобы вспомнить о Косом переулке. Собственно, они о нем теперь никогда не забывали.

Сергей Иванович подошел к окну и посмотрел на улицу. Вспомнил пейзаж столетней давности – память у него была молодая, цепкая. Попытался сравнить. И решил, что раньше, конечно, было мило и уютно, но теперь все-таки лучше.

До Косого переулка шли пешком, как и тогда, век назад. Почти не разговаривали, только иногда касались друг друга пальцами и улыбались. Рассматривали прохожих. Маша, видимо, тоже вспомнила, как оно все было в 1911 году.

– А лучше стало, – сказала она, – помнишь гимназистов?

И кивнула на компанию школьников. Они совсем не были похожи на застегнутых на все пуговицы «гимназеров» – одеты во что-то яркое, говорят громко и уверенно, смеются...

– Помнишь, – улыбнулся Морозов, – мы думали, что будет, если букву «ять» отменить? На пользу пошло, оказывается!

– А шляпок теперь вовсе не носят, – почему-то грустно произнесла Маша.

Сергей Иванович не сразу понял, к чему это, потом вспомнил – Маша в тот вечер шла и пыталась представить, какие поля будут у шляпок будущих модниц.

– И Сергиевского собора уже давно нет. Жаль. Красивый был собор, – продолжала Маша, – помнишь, мы думали, он будет стоять вечно?

– Ну, мы тогда много еще не знали. Ни про революцию, ни про войны.

Морозов шел и присматривался к людям. Не только дети – все люди стали за сто лет ярче и смелее.

– А счастливее они стали? – подумал вслух Морозов.

Маша не переспросила, поняла, про что он.

– Конечно! Ведь к каждому из них в детстве приходил Дед Мороз. И они знали – что бы ни случилось, а Дед Мороз не подведет.

– Убедила, – усмехнулся в бороду Сергей Иванович, – пройдемся по переулку!

Они уже почти пришли, осталось только завернуть за угол. Морозовы невольно прибавили шагу, завернули...

– Как же так? – Маша с надеждой смотрела на мужа. – Как же мы пройдем?

Косой переулок представлял собой печальное зрелище – все перекопано, то есть вместо переулка – один огромный котлован, тщательно огороженный со всех сторон забором.

– Что это? – потрясенно спросила Маша.

– Авария. Коммуникации меняют, – раздался голос за спиной. – За день раскопали, теперь месяц зарывать будут.

Пожилая женщина, сказавшая это, подождала реакции, не дождалась, покачала головой и прошла мимо.

Сергей Иванович и Маша были погружены в изучение неожиданного препятствия.

– Так, через забор мы перелезем, это легко, – сказал Морозов. – Будем сидеть в яме. Какая разница: сидеть в переулке или ходить по переулку?

Он внимательно осмотрел празднично одетую жену.

– Бегом домой переодеваться!

И они побежали. Решили поймать такси, проехали два квартала, застряли в дикой пробке, вылезли из машины и побежали дальше. Ворвались в квартиру – натянули джинсы, старые сапоги, теплые куртки – рванули назад. Обратно повезло – кусок дороги удалось проехать на машине, только от Литейного опять бежали, нервно поглядывая на небо. Пришла туча?

Тучи не было, ходили по горизонту облака, но совершенно не снежные. И вообще, погода была не предновогодняя – слишком тепло, а с утра вообще шел дождь.

Маша прилипла к забору и сказала:

– Увидим тучу – полезем в яму.

Прошел час, тучи не было.

Маша с Сергеем Ивановичем вышли к Неве, чтобы лучше было видно небо, и увидели, что далеко за городом сверкают зарницы.

– Гроза в декабре? – изумился Сергей Иванович. – Совсем с климатом стало плохо!

– Да, все плохо. И не только с климатом! – Птёрк, как всегда, возник неожиданно.

На этот раз он появился на плече у Маши.

– Это не гроза, это наша туча. Сегодня на Невском какой-то детско-спортивный праздник. Был приказ обеспечить хорошую погоду.

– И?

– Расстреляли нашу тучу.

Птёрк произнес это таким тоном, словно хотел сказать: «Расстреляли всю нашу семью». Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.

Морозовы стояли молча минут пять, пытаясь осознать...

Получалось плохо. Первым ожил Сергей Иванович.

– Снег где-нибудь прошел?

– Нет, рассеялся.

– То есть ни на кого не попало?

– Пару птиц зацепило. Но толку от них никакого.

– И что теперь будет?

– Будем ждать еще 50 лет, – Птёрк сидел, печально свесив лапки, но пытался бодриться.

– А дети? – взревел Дед Мороз.

– А мы? – воскликнула Маша, – мы ведь можем и не дождаться! Обычные люди не живут по 100 лет!

Морозовы просидели в переулке до поздней ночи. Маша то плакала, то начинала надеяться на лучшее; Сергей Иванович курил, первый раз со времен Первой мировой войны. Птёрк встречал своих сородичей.

Если бы люди могли их видеть, то увидели б тысячи, тысячи печальных рожиц птёрков и охлей, толпой стоящих вокруг своего Деда Мороза.

Надежда погасла после того, как пробило полночь.

– Пошли домой, – внезапно хриплым голосом сказал Сергей Иванович, – нечего здесь мерзнуть.

– И что мы будем делать? – спросила Маша.

– Бороться! Эй, печальное царство, вы с нами? Вам же вроде нельзя показываться обычным людям...

– Нельзя, но мы с тобой. Мы без тебя не можем! А вдруг ты что-нибудь придумаешь, а?

Придя домой, Сергей Иванович сбросил только куртку и сапоги и уселся за компьютер.

– Ну что, – сказал он преувеличенно бодрым голосом, – в нашем распоряжении новые технологии. Еще 50 лет назад то, что случилось, было бы катастрофой, а сегодня...

Морозов наткнулся взглядом на толпу птёрков и охлей, которые слушали его лекцию, открыв рот. Маленькая охля в первом ряду даже записывала что-то в крохотный блокнотик.

Сергей Иванович споткнулся на полуслове, засмеялся и продолжил уже нормальным тоном:

– Помогать будете?

– А то!

– Тогда за работу!

Морозов довольно быстро все организовал и придумал. Проще всего было с Интернет-заказами. Пришлось только купить еще один компьютер и посадить за него маленьких помощников. Они взялись за дело с энтузиазмом. Четверо птёрков покрупнее таскали туда-сюда мышку, на клавишах которой восседали еще двое – один на правой, второй на левой.

Еще несколько охлей топталось по клавиатуре, а руководил всем Главный Птёрк, оседлавший спинку компьютерного кресла.

– Пять шагов влево! – командовал он. – Два вперед! Не назад, а вперед! От меня два шага! Стоп! Левый – клик!

Услышав это, один из птёрков подпрыгивал и с громким щелчком приземлялся на левую кнопку мыши.

– Хорошо! Эй, на клавиатуре! Не спать! Контрол Це! Одновременно, бестолочи!

Доставить все получаемые электронные письма родителям детей было очень трудоемкой задачей, но вполне выполнимой. Те письма и записки, которые приходили обычной почтой, тщательно сортировались.

Частично, с посыльными охлями, они отправлялись к родителям, частично переправлялись в благотворительные организации.

Квартира Морозовых превратилась в настоящий штаб. Не прекращая трезвонили штук 10 телефонов, стучали клавиатуры двух компьютеров, работали принтеры, ксероксы и факс. Птёрки и охли освоили уже всю офисную технику, бодро отвечали по телефону, резво вели переговоры. Хорошо, что маленьким помощникам не нужно спать. Они работали круглосуточно.

Но хотя они работали не покладая рук, по мере приближения Нового года нарастало отчаяние. Те заказы, которые они могли обработать, – капля в море. Морозов всех уверял, что это не главное, что нужно успеть сделать хоть сколько-нибудь – и это уже будет победа. Но глядя на гору писем, в которых были невыполнимые теперь желания, он мрачнел и сжимал зубы.

Что ему стоило раньше сделать так, чтоб на день рождения Катеньки была хорошая погода! Да ничего не стоило! Полсекунды работы!

Что ему стоило год назад сделать так, чтоб Саша заняла первое место на соревнованиях по фигурному катанию! Полсекунды на то, чтоб представить себе, как упорно она тренируется и еще полсекунды на то, чтоб увидеть ее с золотой медалью.

А теперь и эти и еще сотни других писем лежат грудой в углу и выглядят немым укором.

Новогодняя ночь приближалась, Морозов только бродил по дому мрачнее тучи. Дымил как паровоз. Птёрки за соседним компьютером придумали специальный вентилятор, чтоб отгонять от себя дым в окошко, а то им временами плохо был виден монитор.

Маша дома практически не появлялась, она носилась по городу, организовывала утренники, нанимала актеров на роль Деда Мороза.

31 декабря утром она оглядела квартиру, заваленную бумагами, своего мрачного, заросшего щетиной мужа, птёрков с воспаленными глазами и сказала:

– Все, через десять минут я обесточу квартиру. Мы уезжаем на дачу встречать Новый год.

Как ни странно, Сергей Иванович послушался. Видимо сам понимал, что большего они сделать уже не успеют.

– В Петропавловске-Камчатском полночь! – объявил диктор телевидения.

И тут же грянула какая-то разухабистая поп-группа.

Какое отношение она имела к полночи и Петропавловску, было не очень понятно, но видимо, все это должно было создавать атмосферу праздника.

Если бы группа пела в прямом эфире и могла бы через экран заглянуть на дачу Морозовых, то от их задора не осталось бы и следа. В тоске, которую излучал Морозов, можно было утопить страну размером с Голландию. Или десяток Лихтенштейнов.

Маша была при деле, она готовила и накрывала на стол. Никаких «оливье» – пироги, заливная рыба, все, как сто лет назад. Видимо, ей очень хотелось вернуться в прошлое, в то время, когда все только начиналось.

Главный Птёрк долго топтался вокруг Морозова, не решаясь начать разговор.

– Попрощаться хочешь, – не выдержал Сергей Иванович.

– А ты откуда знаешь?

– Вид у тебя уж больно трагический...

– На себя посмотри!

Помолчали.

– Маше не говори, – попросил Сергей Иванович. – Я давно догадался, что вы после Нового года исчезнете, а она, похоже, еще во что-то верит...

– Женщины, они вообще странные существа, – Главный Птёрк махнул головой в сторону Маши и огромного количества охлей, которые помогали ей по хозяйству. – Все бегают чего-то, крутятся... Надеются на что-то...

Помолчали.

– Впрочем, мы не лучше, – восстановил справедливость Морозов.

Новый год шел по необъятным просторам бывшей Российской империи, бывшего Советского Союза, а теперь Содружества Независимых Государств и прилегающих к нему стран.

В телевизоре, как торнадо, бушевало веселье, поддельные Деды Морозы по всем каналам поздравляли всех с новым счастьем.

– А здорово было, как в Первую мировую на фронте в футбол играли! – вдруг встрепенулся птёрк. – Игроки друг друга ни бельмеса не понимают, все на разных языках говорят, а как мяч в руки взяли, так сразу словно на одном языке залопотали! Игроки орут на немецком, судья на английском со словарем...

– А помнишь ту девочку, в блокаду, которую мы на улице нашли. Если бы не ты, она бы умерла...

– А помнишь, как елки восстановили!

– А помнишь...

К Морозову и Главному Птёрку потихоньку подтягивались другие птёрки и охли, через некоторое время разговор перестал быть траурным, Морозов даже начал смеяться общим воспоминаниям, а когда пришло время открывать шампанское, сказал:

– Если б я мог загадать последнее желание, я бы пожелал, чтоб кто-нибудь обязательно прошел по Косому переулку через пятьдесят лет. И чтобы у этого кого-то хватило сил и мудрости, чтобы правильно использовать свой дар.

Пробили куранты, Морозов залпом осушил свой бокал и аккуратно поставил его не стол. Маша же не сводила глаз с входной двери.

– Все, – успел сказать Морозов, – хватит ждать чуда!

– Да, хватит, – подтвердила Маша, – бегом на улицу.

Как Морозов оказался во дворе, он так и не понял, – видимо, в порыве Маша вытащила его туда на руках, использовав как таран, чтобы открыть дверь.

А там, во дворе, уже сидели сотни, тысячи, десятки тысяч, а может, и сотни тысяч птёрков и охлей.

– Три-четыре, выпускай!!! – заорала Главная Охля, которая сидела у Снегурочки на плече.

И сотни, тысячи, а может, и сотни тысяч разноцветных звездочек взмыли вверх. И сотни тысяч маленьких птёрков и охлей начали напевать знакомую мелодию. А потом разноцветные искорки смешались со снегом и заблестели и на волшебном платье у Снегурочки, и на красивой, окладистой бороде Сергея Ивановича.

Ошарашенный Морозов стоял как истукан в центре этого фейерверка, Маша ревела в три ручья, Главная Охля вытирала ей слезы красивым кружевным платочком.

– Вот видишь, – говорила она, – все получилось, а ты боялась, что не получится...

– Но откуда?!. – ожил Морозов, – откуда звездочки? Я же не наколдовал ни одного желания!

– А это неважно, – сказала главная Охля, – дети верят в тебя, они уверены, что их желания выполнил ты. Пока они верят – ты волшебник. Правда, Снегурочка? Это все она придумала! – Охля кивнула головой в сторону заплаканной Маши.

– Мы это на третьем курсе по психологии проходили, – Маша шмыгнула носом, – сто лет живи, сто лет учись!