Часть шестая
Водолазы-разведчики в годы ВОВ и советско-японской войны

Разведывательное управление Наркомата ВМФ в начале Великой Отечественной войны включало три добывающих отдела: стратегической разведки, агентурной разведки и радиоразведки. Таким образом, Военно-морской флот вступил в войну, не имея в своем составе подготовленных частей и подразделений, способных решать задачи разведывательно-диверсионного характера на приморских направлениях.

С первых же дней войны складывающаяся обстановка на фронтах потребовала от флотской разведки активных действий на побережьях противника и захваченных им территориях.

Так, разведотделом штаба Балтийского флота были спешно создано семь разведывательных отрядов на следующих направлениях:

Два отряда в Ижорском укрепленном районе, из них первый – на Капорском направлении (командир отряда – старший лейтенант Филипченко С.А., численность 250 человек) и второй – на Петергофском направлении (командир – старший лейтенант Яковлев Е.В., затем капитан 3 ранга Шашенков Д.У.).

Отряд в Кронштадском секторе (командир – старший лейтенант Пломадьяло).

Отряд Ленинградской ВМБ (командир – капитан-лейтенант Корсаков).

Отряд на Невском направлении (командир – капитан Потехин Г.В.).

Отряд на Ладожской флотилии (командир – старший лейтенант Анашкин).

Разведывательные взводы на островных секторах Лавенсари и Сескар.

Эти разведывательные отряды решали следующие задачи:

– разведка переднего края и определение состава сухопутных сил противника;

– корректировка огня нашей морской артиллерии;

– разведка прибрежных аэродромов противника и наведение на них своей авиации;

– разведка местности, оборонительных сооружений и инженерных сооружений на берегу, противодесантной обороны и десантно-доступных участков побережья, а также непосредственное обеспечение высадки десанта;

– наблюдение в островном районе Финского залива за оперативным режимом;

– захват пленных, изъятие важных документов из потопленных кораблей и подводных лодок противника;

– производство специальных действий в тылу противника.

Так, в январе 1942 года разведчики из разведотряда Кронштадского сектора обнаружили в районе Петергофа на льду скопление вражеских войск с танками. По оповещению оперативной службы линкор «Марат» открыл огонь по противнику.

Разведотряд Невского направления вел круглосуточное наблюдение за противником. Кроме того, он систематически производил фотографирование переднего края обороны противника специальной длиннофокусной аппаратурой, изготовленной на Ленинградском государственном оптико-механическом заводе. Делали панорамные снимки для командования флота и фронта. Так, в начале 1942 года разведотряд произвел фотографирование оборонительных сооружений на берегу Невы в районе деревни Невская Дубровка. Составленная панорама в значительной степени обеспечила успех в проведении знаменитой фронтовой операции «У Невской Дубровки». За выполнение панорамной съемки командир отряда был награжден орденом Красного Знамени.

Ижорский разведотряд в зимнее время «специализировался» на проникновении в тыл противника по льду на лыжах. Разумеется, этот способ использовали и другие разведывательные подразделения Ленинградского фронта, но в этом отряде он был особенно распространен. Так, зимой 1942 года весь разведотряд (120 человек, командир – старший лейтенант С.А. Филипченко) осуществил разведывательные мероприятия в отношении системы охраны и обороны острова Готланд. Отряд вышел из форта Серая Лошадь и прошел 120 километров по льду Финского залива. Движение осуществлялось исключительно в ночное время, а днем разведчики отлеживались в торосах. Задание было успешно выполнено: вскрыта система обороны острова и выявлены силы противника. Полученные данные позволили командованию принять решение по захвату острова силами одного батальона, притом без потерь.

Разведчики Островного укрепленного сектора в водолазном снаряжении высаживались на безлюдные острова Финского залива и длительное время вели наблюдение, а результаты сообщали командованию по радио. Противник засекал эти выходы в эфир, высылал боевые группы, которые обшаривали острова, но разведчики уходили под воду, тщательно соблюдая маскировку своего пребывания. Особенно ценные сведения добывала разведгруппа, высаживаемая с борта морского охотника на камни банки Вигрунд, в течение 1942–1943 годов, каждый раз на 10–15 суток. Хотя действия разведгрупп не ограничивались исключительно разведывательными мероприятиями. Так, в августе 1944 года на камни банки Вигрунд высадилась разведгруппа. Наблюдая неоднократное прохождение немецких боевых кораблей, в т. ч. и эсминцев, в Нарвский залив (корабли противника занимались установкой мин), она доложила об этом командованию. Был направлен дозорный катер для уточнения и проведения доразведки. На месте обнаружены выставленные немцами вехи, которые экипажем катера были переставлены в другие точки. На следующий день на своих же минах подорвалось три немецких эсминца.

В июле 1943 года разведчики разведотряда Ладожской флотилии впервые были высажены с подводной лодки «М-72» на остров Валаам, затем такие высадки производили подводные лодки «М-79». Эти же субмарины производили съемку групп. Тактика высадки групп была следующей: днем командир подлодки совместно с разведчиками по возможности в перископ изучали места высадки, а ночью из надводного положения субмарины разведчики на резиновых лодках высаживались на вражеский берег. После выполнения задания по условному сигналу от группы эта же подлодка производила съемку.

В 1943 году разведкой флота была разработана программа боевой подготовки личного состава разведотрядов. Она включала следующие виды:

огневая;

тактико-специальная;

морская;

военная топография;

инженерная;

связь;

вооруженные силы противника;

химическая;

санитарная.

По отдельной программе велась подготовка радистов и снайперов. Последние доставляли немало хлопот противнику. Также среди разведчиков было популярно использование противотанковых гранат для подрыва солдатских и офицерских клубов. Немецкому командованию пришлось значительно усилить охрану или размещать их в глубоком тылу.

Если в первый год войны большинство разведчиков отправлялось в тыл противника с обычным вооружением красноармейца, то уже в 1942 году на вооружение разведотрядов стали поступать автоматы ППШ с плоскими магазинами. На задание группы уходили со смешанным вооружением (60–70% с автоматами, остальные с винтовками). В 1943 году группы уходили экипированные автоматами и полуавтоматическими винтовками. С собой бойцы брали 400 патронов на автомат и 200 на винтовку, по четыре ручные и одну-две противотанковые гранаты на каждого. Сложнее было со специальными минами. Приходилось использовать морские мины образца 1908/39 года и толовые шашки. Созданные еще до начала Первой мировой войны морские мины в различных модификациях использовались в советском ВМФ до начала шестидесятых годов прошлого века и считались весьма надежным оружием. Другое дело, что они мало подходили для нужд разведчиков, т.к. такая мина весила порядка шестисот килограмм. Ее обычно транспортировали на крестьянской телеге или на санях.

Другая проблема – радиосвязь. В первый год войны были большие проблемы со снабжением разведгрупп радиостанциями типа «Северок» (промышленность только начинала осваивать их серийное производство). Также не хватало квалифицированных радистов. Те, кого присылали со стороны, не имели необходимой специальной подготовки, плохо владели оружием, были физически не подготовлены к сверхнагрузкам, часто терялись в сложной ситуации и становились обузой.

Уже в первые месяцы выяснилось, что наиболее эффективный способ переброски разведчиков через линию фронта – морским путем с использованием водолазного снаряжения. Именно тогда и вспомнили об учениях 1938 и 1940 годов.

В конце июля 1941 года к 1-му заместителю наркома Военно-морского флота СССР адмиралу И.С. Исакову, руководившему созданием морской обороны Ленинграда, обратился начальник ЭПРОН контр-адмирал Ф.И. Крылов. Суть его предложения заключалась в том, чтобы создать на Балтийском флоте, на базе эвакуированной из Выборга школы водолазов, специальное подразделение, бойцы которого смогут действовать в тылу противника, применяя легководолазное снаряжение. Идея Крылова была признана командованием своевременной и нужной. В итоге 11 августа 1941 года появился приказ 72/походный, подписанный адмиралом И.С. Исаковым:

«Начальнику Разведотдела БФ:

1. Сформировать при Разведотделе роту особого назначения в составе 146 штатных единиц.

Роту укомплектовать командирами и краснофлотцами-водолазами, прошедшими специальную подготовку в Военно-морской медицинской академии и Управлении ЭПРОНа по прилагаемому списку.

2. Окончание подготовки производить в помещениях ВММА и ЭПРОНа.

Командиром роты назначаю лейтенанта Прохватилова.

Политруком роты – политрука тов. Маценко.

Для руководства и консультаций в подготовке по водолазному делу выделить военврача 1 ранга тов. Савичева.

3. Временный штат ввести в действие с 15 августа 1941 г.

4. Командиру Ленинградского Военного порта роту особого назначения поставить на все виды довольствия».

Костяком формируемой роты стала небольшая группа водолазов ЭПРОН и краснофлотцев, прошедших до войны легководолазную подготовку на курсах в Ораниенбауме. Остальной состав набирался из добровольцев через Балтийский флотский экипаж. Местом дислокации роты особого назначения (РОН) стал остров Декабристов (о. Голодай). Для соблюдения секретности во всех документах она именовалась ротой подводников ЭПРОН, а ее бойцы – подводными пехотинцами.

Командование флота поставило перед лейтенантом И.В. Прохватиловым сложную задачу: за 30 суток подготовить личный состав роты. Они должны были уметь форсировать водные преграды глубиной до 20 м и шириной до 1 км, освоить стрелковое оружие, приемы рукопашного боя и использование взрывчатых веществ. Задача осложнялась еще и тем, что набирали в новое подразделение добровольцев, которые не имели опыта работы под водой и даже не проходили медицинскую комиссию. За 25 дней обучения в августе 1941 года из роты пришлось отчислить около 80 человек. Сроки подготовки увеличить не удалось. 7 сентября роту особого назначения передали Разведотделу штаба Балтийского флота (РО ШБФ) с непосредственным подчинением заместителю начальника РО по агентурной разведке капитану 1 ранга Л.К. Бекреневу. Вскоре РОН провела свою первую операцию.

В конце августа – начале сентября 1941 года на Карельском перешейке попала в окружение выборгская группировка советских войск. Кроме того, финны овладели одним из островов Выборгского залива, тем самым закрыв выход из порта в море. Обстановка сложилась чрезвычайно сложная. И тогда было решено пустить в дело роту особого назначения, перед которой была поставлена задача очистить остров от противника. Рота скрытно выдвинулась в район Выборга. Однако операции не потребовалось: в последний момент перед высадкой десанта финны сами покинули остров. Но, несмотря на то что роте не пришлось вступить в бой, она продемонстрировала пригодность к выполнению подобных задач: штурмовая группа в составе 50 человек проникла на остров при помощи легководолазного снаряжения.

После того как части 39-го моторизованного корпуса противника захватили станцию Мга и Шлиссельбург, были перерезаны последние коммуникации, связывающие Ленинград с неоккупированными районами страны. С 8 сентября сообщение с блокированным городом стало возможным только по воздуху и через Ладожское озеро. Советским командованием была разработана операция по деблокаде Ленинграда, предусматривающая нанесение встречных ударов войсками Невской оперативной группы с правого берега Невы и 54-й армии со стороны реки Волхов в общем направлении на Мгу и Синявино. Одновременно планировалась высадка 1-й дивизии НКВД и батальона моряков Ладожской военной флотилии (ЛВФ) в район Шлиссельбурга с целью овладения городом и последующим соединением с советскими войсками юго-восточнее Синявино.

16 сентября штаб ЛВФ приступил к подготовке десантной операции, которая сразу же столкнулась с большими трудностями. На оперативной базе флотилии в Осиновце не оказалось ни резервных частей, ни достаточного количества высадочных средств. Тем не менее через несколько дней из бойцов РОН и курсантов морского погранучилища был сформирован десантный отряд в составе 185 человек. Для их высадки предполагалось использовать 12 катеров КМ и ЗИС и 10 армейских лодок АК-3.

19 сентября десантный отряд был готов к выполнению боевой задачи, но из-за сильного шторма операцию пришлось перенести на сутки, и в ночь с 20 на 21 сентября отряд кораблей под командованием капитан-лейтенанта М.Н. Балтачи вышел из Осиновецкой гавани. На рейде к нему присоединились транспорт «Совет» и гидрографическое судно «Сатурн», которые должны были вывести десант в точку развертывания для точного подхода к месту высадки. Капитан-лейтенант Балтачи почему-то принял решение, что транспорт «Совет» должен взять на буксир все катера и лодки, хотя по плану операции катера должны были идти своим ходом. На озере все еще была большая волна, буксирные тросы рвались, катера приходилось снова собирать вместе и ставить на буксир. В результате время было упущено и отряду пришлось вернуться на базу.

Вечером 21 сентября отряд вновь вышел на операцию. На этот раз он состоял из транспорта «Совет», 6 катеров КМ и 7 армейских лодок. Из-за ошибки в счислении координат корабли оказались в районе Бугровского маяка, на 2,5 мили восточнее места развертывания, т.е. в тылу 54-й армии, что выяснилось только на рассвете 22 сентября. Тем не менее катера КМ самостоятельно подошли к намеченному участку высадки в Шлиссельбургской губе и начали пересаживать десантников в лодки. Однако на свежей волне лодки АК-3 людей не держали и переворачивались. В результате утонули два бойца и три лодки. М.Н. Балтачи решил отказаться от дальнейших попыток высадки, и около семи утра катера взяли обратный курс на Осиновец.

Днем 22 сентября от командующего Ленинградским фронтом Г.К. Жукова пришел приказ – высадить десант во что бы то ни стало. В дополнение перед флотилией ставилась задача: произвести ночную высадку в Шлиссельбургской губе разведывательного отряда моряков под командованием начальника РО ШБФ подполковника Н.С. Фрумкина.

В ночь с 22 на 23 сентября отряд Фрумкина в составе 40 бойцов РОН, в том числе командира роты лейтенанта Прохватилова, погрузился на два катера КМ, которые взяли курс на Шлиссельбург. Около четырех часов утра десант подошел к месту высадки и, пройдя вброд полторы мили, вышел на побережье в 3 км западнее деревни Липки и в 6 км от Шлиссельбурга.

Высадка разведчиков прошла незамеченной. Отряд двинулся в сторону Ладожских каналов, чтобы выйти на шлиссельбургскую дорогу. Рация при высадке подмокла, и моряки остались без связи. Отряд пробыл в немецком тылу сутки, разведав систему обороны побережья Шлиссельбургской губы. Ночью 24 сентября, после боя с противником, отряд прорвался обратно через линию фронта в районе населенного пункта Южные Липки при минимальных потерях – двух раненых и четырех убитых.

Командование ЛВФ тем временем продолжало подготовку к очередному десанту. Попытка высадки в ночь с 23 на 24 сентября также закончилась безрезультатно. В предрассветной мгле 7 катеров КМ подошли северо-западнее Бугровского маяка к побережью Шлиссельбургской губы. До берега оставалось не более 2–3 миль, но движению катеров мешала подводная каменная гряда. Искать пути подхода к берегу не было времени, поэтому решили начать высадку водолазов. Однако высадка снова не удалась по совершенно нелепой причине: «Неправильно надев [резиновые] костюмы, бойцы переворачивались в воде вверх ногами и двигаться дальше не могли». Катера, подобрав водолазов, повернули обратно.

Утром 25 сентября командующий Ладожской военной флотилией контр-адмирал Б.В. Хорошхин, действуя согласно требованию генерала армии Г.К. Жукова, приказал произвести высадку десанта днем, немного восточнее Шлиссельбурга, прямо перед немцами. В состав десантного отряда, кроме 40 бойцов РОН и 105 курсантов морского пограничного училища, был включен караульный взвод штаба флотилии численностью 44 человека. В отряд высадки вошли транспорт «Чапаев», судно «Сатурн», пять катеров КМ, четыре ЗИС, четыре «шестерки» и два баркаса. Для конвоирования и огневой поддержки десанта были выделены канонерские лодки «Олекма» и «Бира», пять катеров морских охотников, бронекатер и батареи артиллерийского дивизиона Ленинградского военного фронта. На случай если понадобится помощь, на Осиновецком рейде в готовности находились сторожевой корабль «Конструктор» и канонерская лодка «Нора».

Днем суда подошли в район Посеченского створа. Часть катеров МО поставила дымовую завесу, остальные с людьми на борту двинулись к берегу. Под сильным огнем десант на катерах, баркасах и «шестерках» достиг прибрежной отмели. «Первыми в воду прыгнули командир отряда политрук Каширин и лейтенант Титаренко. Люди шли по пояс в воде, но шли уверенно и решительно… Лейтенант Титаренко оглянулся на своих товарищей – бойцов и командиров – и вдруг во весь голос запел: «Вставай, проклятьем заклейменный!» – писали в своем очерке о высадке десанта М. Гордон и Г. Мишуловин, фронтовые корреспонденты «Известий».

Под прикрытием огня кораблей и артиллерийского дивизиона десантники зацепились за берег. Огневые точки противника были уничтожены в рукопашном бою, но продвинуться в глубь побережья моряки не смогли. В небе появилась немецкая авиация. После воздушных налетов на берегу показались танки. Связь десантников с кораблями огневой поддержки оказалась нарушенной. Корректировочный пост артиллерийского дивизиона, расположенный на башне Осиновецкого маяка, перенес огонь батарей на танки противника, но вскоре весь берег заволокло дымом, и прицельная стрельба стала невозможной. Однако бой на побережье Шлиссельбургской губы продолжался и с наступлением темноты.

Ночью 25 сентября катер подобрал на Ладожском озере трех бойцов из состава десанта. Еще 11 человек прорвались через линию фронта в районе Бугры. Остальные десантники – 175 бойцов и командиров – погибли или пропали без вести. По данным В.Л. Зарембовского и Ю.И. Колесникова, потери РОН в этой операции составили более 30 человек. Ими также установлена фамилия одного из уцелевших водолазов-разведчиков – главный старшина Н.С. Кадурин.

В первые месяцы войны для ведения разведки противника по представлению разведотдела штаба Черноморского флота были созданы два разведотряда, один из которых должен был действовать в интересах Одесского оборонительного района, а другой в районе Крымского полуострова.

Первым применением разведывательно-диверсионных подразделений Черноморского флота можно считать десантную операцию у Григорьевки. Пункт 7 плана операции, утвержденного 20 сентября 1941 года Военным советом Одесского оборонительного района, гласил: «В тыл противника выбрасывается группа парашютистов, которая нарушает связь и боевое управление противника, создает панику в его тылу».

В соответствии с планом в 1 час 30 мин 22 сентября в районе 4–5 км севернее Шицли самолетом ТБ-3 под командованием старшего лейтенанта С.П. Гаврилова был сброшен десант в количестве 23 чел. (командир – старшина А. Кузнецов). Под покровом темноты десантники перерезали проводную связь, нападали на штабы, уничтожали офицеров и солдат. Действуя смело и решительно, десантники выполнили боевую задачу и утром присоединились к морскому десанту.

Первое применение крымского разведотряда состоялось в октябре 1941 года в ходе рейдовых действий на острове Джарылгач. Отряд в составе 60 человек под командованием С. Ермаша совершил рейд по маршруту остров Джарылгач – Акмечеть – Евпатория – Саки – Чеботарка – Симферополь. В ходе него были уничтожены склад горючего, самолет и колонна противника.

Еще одна операция была проведена в начале декабря 1941 года. Разведотряд в составе 56 человек под командованием капитана В. Топчиева с двух катеров высадился в порту Евпатория, разгромил жандармерию и полицейское управление, обратил в бегство расчеты румынских батарей, уничтожил на аэродроме один самолет Ю-88, плавсредства (шхуны, катера, шлюпки), находящиеся в порту, и сжег склады и причалы. После этого отряд вернулся на базу. Никто из разведчиков во время рейда не погиб.

Хотя без потерь проводить операции удавалась крайне редко. Так, 5 января 1942 года под интенсивным огнем противника на причал порта Евпатории был высажен десант морской пехоты и подразделение разведотдела штаба Черноморского флота во главе с капитаном В. Топчиевым. В течение двух суток десантники вели бой в окружении врага и все погибли.

Для выяснения судьбы десанта рано утром 8 января 1942 года подводная лодка М-33 высадила в районе Евпатории группу в составе 13 человек во главе с батальонным комиссаром У. Латышевым. На следующий день Латышев доложил, что десант полностью уничтожен противником. Из-за сильного шторма катер и подводная лодка М-33 не смогли снять группу. Она действовала в течение недели в тылу противника в районе Евпатории, но затем была окружена и полностью уничтожена противником.

В ночь на 18 июня 1942 года 22 разведчика под командованием старшего лейтенанта Н. Федорова вышли из осажденного Севастополя на двух судах, которые тащили на буксирах три шлюпки. Группа должна была высадиться в районе Алупки и дезорганизовать движение фашистских транспортов с войсками и боеприпасами.

Подгруппа мичмана О. Попенкова в составе четырех человек на двухвесельной шлюпке высадилась удачно и приступила к выполнению поставленной задачи. Две другие шлюпки были обнаружены и подверглись обстрелу. Командир отряда принял решение возвращаться в Севастополь. Вот только сделать это было крайне сложно. Катера высадки, чьи экипажи, услышав стрельбу, решили, что вся группа успешно высадилась, ушли в Севастополь. Пришлось идти на веслах.

На рассвете со стороны Ялты на перехват шлюпок вышли два немецких катера. В ходе получасового морского боя один из них был поврежден, а второй отбуксировал его на базу в Ялту. Затем разведчикам пришлось отбить атаку двух торпедных катеров противника. Один из них также был поврежден. На траверзе мыса Сарыч шлюпки были обнаружены итальянской сверхмалой подводной лодкой. Разведчики открыли по субмарине огонь из пулеметов и автоматов, и лодка ушла под воду.

На этом приключения подразделения разведчиков не закончились. Береговая батарея противника стала стрелять по шлюпкам, но высланный на подмогу катер увел шлюпки из-под огня в Севастополь. Все восемнадцать разведчиков были награждены орденами, а краснофлотец Горбищенко – посмертно.

Подгруппа мичмана Попенкова выполнила поставленную задачу и за несколько дней до оставления Севастополя возвратилась в отряд, перейдя ночью линию фронта.

Судьба бойцов отряда сложилась трагически. Почти все они погибли или попали в плен в последние дни обороны Севастополя. Старший лейтенант Н. Федоров был контужен, захвачен в плен и погиб в лагере в Симферополе.

В сентябре 1942 года старший лейтенант Довженко был назначен командиром разведотряда геленджикской оперативной группы разведотдела штаба Черноморского флота.

11 сентября 1942 года группа в составе 15 человек во главе с Довженко была высажена в тыл противника в районе Южная Озейка с задачей вести разведку в районе Глебовка – Мысхако. Группа успешно выполнила задачу, установив состав и численность войск в районе Мысхако, а также расположение и количество огневых точек противника.

В ночь на 20 сентября 1942 года разведотряд численностью 116 человек под командованием капитана Собченюка был высажен в районе Южная Озейка – Глебовка. Задачей отряда было нанесение удара по гарнизонам противника. Задание удалось выполнить лишь частично. Благодаря внезапному налету был разгромлен гарнизон в Южной Озейки. Во время выдвижения ко второму объекту атаки – гарнизону в Глебовке – отряд был обнаружен противником. Во время боя погиб капитан Собченюк.

После возвращения в базу отряд возглавил младший лейтенант В. Пшеченко, направленный на эту должность разведотделом штаба флота. Высадка разведгрупп на различные участки побережья Таманского полуострова стала проводиться регулярно. Разведгруппы действовали до Абинской и Крымской, проникали в Новороссийский порт. Они добывали ценные сведения о противнике, необходимые для планирования операций, указывали цели авиации и артиллерии. Однажды группа разведчиков дала точнейшие координаты вражеского опорного пункта вблизи Анапы и указала ориентиры для авиации, которая уничтожила цель ударом с воздуха.

10 января 1943 года отряд влился в отряд майора Цезаря Львовича Куникова и стал одной из пяти его боевых групп. В ночь с 3 на 4 февраля 1943 года десантный отряд моряков под командованием майора Куникова в ходе Южно-Озерейской десантной операции высадился на занятом врагом и сильно укрепленном побережье в районе Новороссийска, у села Мысхако («Малая земля»). Стремительным ударом десантный отряд выбил фашистов из опорного пункта и прочно закрепился на захваченном плацдарме. На рассвете разгорелся ожесточенный бой. Десантники в течение дня отразили 18 атак противника. К концу дня боеприпасы были на исходе. Положение казалось безвыходным. Тогда отряд майора Куникова совершил внезапный налет на артиллерийскую батарею противника. Истребив орудийный расчет и захватив орудия, они открыли из них огонь по атакующим вражеским солдатам. Семь дней десантники отбивали яростные атаки врага и удержали плацдарм до подхода основных сил.

В ночь с 23 на 24 октября 1942 года была проведена операция по уничтожению крупнейшей на Северном Кавказе авиагруппировки противника, базирующейся на аэродроме Майкопа. В операции были задействованы: девять дальних бомбардировщиков ДБ-3, истребители, два скоростных бомбардировщика СБ и два транспортных самолета (транспортный Ли-2 (15 разведчиков на борту) и ТБ-3 (22 разведчика). Первой удар по огневым точкам ПВО аэродрома нанесла четверка бомбардировщиков ДБ-3. Следом подошедшие истребители нанесли штурмовые удары по прожекторам, а скоростные бомбардировщики сбросили зажигательные бомбы на железнодорожную станцию и мебельную фабрику. Из транспортников первым над аэродромом оказался Ли-2 и выбросил десант. ТБ-3 был подбит во время десантирования, загорелся и разбился. Несмотря на сильный огонь с земли, из 54 самолетов, находившихся на земле, десантники уничтожили 22 и нанесли повреждения различной степени тяжести еще 20 самолетам. При десантировании и в ходе выполнения задачи погибли 15 человек. Остальные 22 разведчика пробились к партизанам.

В ночь на 1 мая 1943 года разведотряд разведотдела штаба Черноморского флота в составе 35 человек под командованием капитана Дмитрия Семеновича Калинина успешно высадился в районе села Варварка (Анапский район Краснодарского края). Отряду предписывалось порвать телефонную связь, заминировать дорогу Анапа – Новороссийск и имитировать высадку большого десанта на побережье Черного моря. Приказ отряд выполнил, правда, слишком большой ценой. Погибло или попало в плен две трети личного состава отряда.

В июне 1943 года группа под командованием мичмана Ф. Волончука была выброшена с парашютами на площадку партизанского аэродрома в Крыму для разведки в заданном районе.

В августе 1943 года для ведения разведки в Крым была десантирована группа в составе главного старшины Менаджиева, радистки Громовой, разведчиков-матросов Вертеника и Коншина. Группа установила связь с партизанами и организовала наблюдение за Ялтинским портом и перевозками по прибрежным дорогам. Разведчики регулярно сообщали по радио в штаб полученные разведывательные сведения, а также готовились к приему других разведгрупп. Вскоре в район горы Черная была выброшена вторая группа, а в ноябре – третья под командованием старшего лейтенанта Калганова. С многочисленных высот, окружавших Ялту, моряки-разведчики вели непрерывное наблюдение за Ялтинским портом. Два полка советских бомбардировщиков находились на боевом дежурстве в ожидании разведывательных данных о выявленных целях в портах Крыма. 13 апреля 1944 года, после того как советские войска освободили Ялту, разведчики вышли из леса. Их продолжительная и трудная, но в то же время необходимая штабу флота работа на этом этапе была завершена.

В апреле 1944 года был создан разведывательный отряд особого назначения (РООН) из 10 человек. Командиром его был назначен старший лейтенант Сергей Семенович Осипович – бывший командир взвода РОН. Инструктором легководолазной подготовки был также военный разведчик из РОН. Отряд участвовал только в одной боевой операции. Он был высажен с катера в районе поселка Любимовка с задачей круглосуточного наблюдения за входом и выходом кораблей противника из порта Севастополь и донесения данных по радио. РООН действовал с 5 апреля по 10 мая 1944 года и задачу выполнил.

После взятия Севастополя нашими войсками военные разведчики РООН проводили обследование потопленных немецких кораблей и судов и изъятие из них документов (сохранился их перечень), в том числе: шифртаблицы, коды, карты минной обстановки, фарватеров и коммуникаций на Черноморском ТВД, таблица радиопозывных частей и кораблей противника. В конце 1945 года РООН был расформирован.

До осени 1942 года ввиду тяжелого положения на фронте РОН в основном помогала инженерным подразделениям, вместе с которыми обеспечивала переправу через Неву в районе Невской Дубровки. Бывший начальник Инженерного управления Ленинградского фронта подполковник Б.В. Бычевский писал в своих мемуарах: «Пожилой добродушный контр-адмирал Фотий Иванович Крылов, начальник ЭПРОНа, тоже неотлучно с нами. Его водолазы и другие специалисты очень усердно помогают нам. Поблизости от реки, в овраге, оборудован сварочный цех. Ночью затонувшие понтоны вытаскиваются, днем – ремонтируются». В ноябре 1941 года бойцы РОН занимались разведкой ледовой трассы на Ладожском озере – знаменитой Дороги жизни. Разведкой трассы руководил старший лейтенант И.В. Прохватилов. Сверх этого РОН занималась подготовкой легководолазов-разведчиков, направляя их в оперативные группы разведотдела Балтийского флота.

Осенью 1942 года РОН открыла счет собственным разведывательно-диверсионным операциям. Первой из них стала операция «Бурлаки».

Незадолго до этого командование Балтфлота получило информацию о том, что на Средиземном море были проведены испытания немецких и итальянских быстроходных радиоуправляемых катеров, начиненных взрывчаткой и специально предназначенных для уничтожения крупных судов на плаву и на базах. Можно было ожидать появления таких катеров и в Финском заливе. Угроза была серьезной. Последовали указания военно-воздушным силам и частям береговой обороны флота вести постоянную разведку побережья. В сентябре воздушная разведка установила, что немцы восстанавливают разрушенный причал в гавани Нижнего парка Петергофа.

Для разведки в Петергоф направили три группы РОН. Высадившись с моря, водолазы-разведчики ползком по каналу дошли до Главного каскада. Заметили исчезновение знаменитых скульптур, в том числе и «Самсона», – именно по их докладам затем на весь мир по радио прозвучали гневные обвинения фашистам в мародерстве – вывозе исторических ценностей из Петергофа. Что же касается их прямой задачи, то разведчики обнаружили на берегу гавани мощные средства ПВО, большое количество строительных материалов и военных грузов. Здесь явно готовилась какая-то база – может быть, тех самых катеров?

Командующий КБФ вице-адмирал В.Ф. Трибуц приказал уничтожить причал. Сначала его попытались разрушить артиллерийским огнем, но из этого ничего не вышло. Тогда задачу по его уничтожению поставили перед ротой особого назначения. Однако опыта такого рода диверсий у роты еще не было. Кроме того, осенью 1941 года здесь уже высаживался большой десант, и противник был настороже. Территория Нижнего парка была устлана листами кровельного железа, снятого с домов, опутана сплошной сетью проволочных заграждений с сигнальными ракетами и минами-ловушками. Задача еще больше осложнялась отсутствием специальных взрывных устройств, которые можно было бы транспортировать под водой. Посоветовавшись с флотскими минерами, решили применить морские якорные мины образца 1908 года, несущие в боевой части 300 кг взрывчатки. Необходимо было транспортировать так, чтобы не волочить их по дну, но и не давать им всплывать на поверхность. На берегу Малой Невки построили макет причала, и бойцы, отобранные для участия в операции, приступили к тренировкам. Особенно тяжело было тянуть мины, имеющие большое сопротивление из-за размеров и округлой формы. Водолазы дали название этой операции – «Бурлаки».

В разведывательно-диверсионную группу были отобраны самые опытные и подготовленные бойцы роты. Командиром диверсионной группы был назначен А.С. Корольков, с ним должны были действовать краснофлотцы А.А. Спиридонов и М.С. Звенцов. Диверсанты готовились к операции, а разведчики между тем докладывали, что немцы ведут работы по сооружению причала почти круглосуточно. Надо было торопиться.

О том, как проходила операция «Бурлаки», рассказывают историки В.Л. Зарембовский и Ю.И. Колесников:

«В ноябрьскую ночь шлюпка с водолазами-разведчиками под командованием командира взвода лейтенанта Осипова С.С. с двумя минами на буксире у катера подошла на расстояние около 2 км от входа в канал. Буксирный конец отдали, и шлюпка подошла на расстояние приблизительно 300 м от причала. Произвели доразведку. Враг не проявлял беспокойства, водолазы-разведчики ушли под воду. Спиридонов и Звенцов тянули мины, Корольков прокладывал путеводную нить. Фашисты закидали подходы к причалу металлоломом, и идти приходилось на глубине 8 м очень аккуратно, чтобы не повредить гидрокостюмы. Скрытно подойдя к причалу, на котором противник в это время производил работы, водолазы-разведчики прикрепили две мины с часовыми взрывателями и по путеводной нити вернулись к шлюпке. Они были в полном изнеможении и забраться в шлюпку самостоятельно не смогли».

Потом под воду пошел специалист минно-взрывного дела Корольков. Он проверил постановку мин и снарядил взрыватели. После его возвращения моряки соорудили паруса из плащ-палаток и через два часа добрались в район Ольгино на противоположный берег залива. В середине дня было получено донесение от поста наблюдения и связи: «В 9 часов 12 минут в районе Петергофской пристани наблюдались почти одновременно два взрыва… ясно видно, как летели вверх люди и обломки конструкций». Больше немцы не пытались восстановить эту пристань. Как ни странно, но за эту первую в истории ВМФ СССР диверсию, совершенную из-под воды, никто награжден не был.

Еще одна крупная разведывательно-диверсионная операция РОН была проведена летом – осенью 1943 года. В это время заметно активизировались действия немецких малых сторожевых катеров. Незадолго до этого они потопили дозорный катер Балтфлота, а затем поставили мины на фарватерах канала Ленинград – Кронштадт. Роте предстояло найти и уничтожить базу катеров.

В течение августа – сентября бойцы РОН провели несколько разведпоисков. В последних числах сентября группа под командованием мичмана Н.К. Никитина обнаружила на западном берегу Стрельнинского канала три катера, поднятых на берег и накрытых брезентом и маскировочной сеткой. Четвертый катер находился рядом на плаву. У входа в канал стоял дом с наблюдательным пунктом на вышке, от дома отходило большое количество телефонных проводов.

Нападение на базу катеров было совершено ночью 4 октября 1943 года. В разведывательно-диверсионном отряде под командованием капитан-лейтенанта Прохватилова было всего 12 бойцов. Диверсанты подорвали гранатами НП и четыре немецких катера. Потеряв одного человека убитым, отряд на шлюпках вернулся в исходную точку – к дамбе Морского канала. Все участники операции были награждены орденами и медалями, командир РОН – орденом Отечественной войны 2-й степени. Как стало известно из захваченного разведчиками штаба флота приказа генерал-фельдмаршала Кюхлера, офицеры, не обеспечившие должной охраны базы катеров, были отданы под суд.

В 1943–1944 годах бойцы РОН провели несколько десятков операций по разведке и вскрытию системы береговой обороны противника, определению мест высадки десантов и разведывательно-диверсионных отрядов, захвату пленных. Операции проходили на южном и северном побережьях Финского залива, побережье Выборгского залива, на островах Гогланд, Большой Тютерс, Рухну, на Чудском озере. Однако не все они были успешными. Так, в сентябре 1943 года в Копорском заливе в полном составе погибла разведгруппа старшего лейтенанта Иониди. 28 мая 1944 года неудачей завершилась попытка подрыва моста через реку Тюрясевяниоки в районе города Териоки. На подходах к объекту разведывательно-диверсионный отряд был замечен охраной и обстрелян. Разведчикам пришлось вернуться на катер, не выполнив поставленной задачи.

Одной из самых примечательных операций РОН стал поиск и обследование немецкой подводной лодки U-250.

30 июля 1944 года в Выборгском заливе, северо-западнее острова Руонти, советский боевой корабль обнаружил и потопил немецкую подлодку. Она затонула на глубине около 30 метров. Подняться на поверхность удалось шести членам экипажа, в том числе командиру субмарины корветен-капитану (соответствует званию капитана 3 ранга в советском ВМФ) В. Шмидту. Спасшихся немецких моряков взяли в плен, место гибели лодки отметили буями, но их сорвало сильным штормом. О лодке благополучно забыли бы, если бы не странное поведение противника. Немецкая авиация неоднократно бомбила квадрат затопления своей субмарины. Этим неожиданным обстоятельством заинтересовались в штабе флота, и командующий Краснознаменным Балтийским флотом адмирал В.Ф. Трибуц приказал личному составу РОН найти и обследовать вражескую подлодку.

В течение трех дней шестнадцать водолазов роты выполняли поставленную задачу. Ознакомившись с добытой на затонувшей подводной лодке документацией, командование флота приняло решение поднять ее на поверхность. О дальнейшем ходе операции пишут В.Л. Зарембовский и Ю.И. Колесников:

«В сентябре силами аварийно-спасательной службы (АСС) БФ лодка была поднята с помощью понтонов, отбуксирована в Кронштадт и поставлена в док.

Вместе с нашими специалистами на ПЛ (подводная лодка. – Прим. авт.) был допущен и В. Шмидт, утверждавший на допросе, что без знания определенных тонкостей лодка может взорваться. Он также говорил, что незачем пытаться поднять корабль, однако уклонялся от ответов на многие вопросы, особенно о вооружении. Корветен-капитан В. Шмидт был, видимо, уверен, что во время подъема ПЛ сработают специальные взрывные устройства. Он не знал, что лодка уже поднята. Бывшему командиру ПЛ U-250 пришлось лично отдраивать люки своего корабля и помогать в разгадке секрета, возведенного в рейхе в разряд государственной тайны. Шифры, коды, шифровальная машинка – все это, несомненно, представляло интерес. Но обнаруженные на ПЛ ранее не известные торпеды оказались для нашего командования настоящим сюрпризом. На них красной краской были сделаны надписи: «Внимание! Не трогать! Не вскрывать!» Разъясним, что личный состав ПЛ устройства торпед не знал, их приготовлением занимались специалисты базы, позже было выяснено, что во второй половине 1943 года фашистские ВМС получили самое эффективное оружие не только против крупных НК (надводных кораблей. – Прим. авт.) и ПЛ, но и против кораблей и судов малого водоизмещения. Принципиальным отличием торпеды являлось то, что она самостоятельно наводилась на цель. Немецкие конструкторы дали ей название «крапивник». У торпеды появилось и второе название – «королевский забор». Именно с помощью этого оружия немцы надеялись полностью блокировать Англию, оградить ее с моря «забором» из самонаводящихся торпед и объявить неограниченную подводную войну. Эти торпеды доставили много хлопот англичанам.

Из ПЛ извлекли, обезвредили и изучили две торпеды. Они оказались электрическими, самонаводящимися по акустическому каналу, с неконтактными взрывателями».

Новое секретное оружие рейха сразу же привлекло самое пристальное внимание союзников. Нарком ВМФ СССР Н.Г. Кузнецов вспоминал:

«Свой трофей мы не скрывали от союзников. У. Черчилль обратился к Сталину с просьбой допустить английских специалистов осмотреть немецкую ПЛ. Верховный вызвал меня и спросил мое мнение. Я ответил, что, по-моему, нет оснований отказывать союзникам. В этом духе и последовал ответ английскому премьеру. Англичане после осмотра горячо благодарили за ценные сведения о немецкой акустической торпеде. Сталина это насторожило: а не слишком ли ценный секрет мы выдали? Пришлось поволноваться. Сталин напомнил, что союзники своими важными секретами делятся с нами очень неохотно. Но ничего, на этот раз все обошлось благополучно».

Личный состав РОН неоднократно выполнял и обязанности подводных саперов, занимаясь поиском и обезвреживанием донных магнитных мин, которыми было буквально усеяно Балтийское море. Известно, что из 108 442 мин всех типов, поставленных противником и советскими минерами в морях Советского Союза за годы войны, более 70% приходится на Балтику.

В 1943–1944 годах бойцы роты провели 840 водолазных спусков с целью обезвреживания мин. Рота работала успешно, несмотря на несовершенное снаряжение и отсутствие должного материально-технического обеспечения. В основном применялись аппараты ВИА-2, запас кислорода в которых позволял находиться под водой не более часа. Приходилось брать с собой дополнительные кислородные баллончики, меняя их под водой – эту операцию в роте отработали самостоятельно. Гидрокостюм «ЭПРОН» был неудобен, при ошибке в подборе размера шлем сильно обжимал голову водолаза и нарушал кровообращение. Не хватало специальных средств связи и передвижения как на воде, так и под водой, обмундирование ничем не отличалось от обычного солдатского, оружие и мины были также общеармейского образца.

Впрочем, многое из оборудования изготавливалось в самой роте. Этими вопросами занимался ее 6-й взвод, числившийся учебным. Из аэростатной ткани клеили водолазное снаряжение и шлюпки, сами дооборудовали дыхательные аппараты, оружие и мины, приспосабливали пехотные радиостанции к морским условиям. Были в роте и свои изобретатели, ставшие в дальнейшем известными всему флоту. Так, вольнонаемному, а впоследствии краснофлотцу Б.М. Колмогорову принадлежит ряд оригинальных конструкций водолазного снаряжения. Инженер по образованию, он в содружестве с военврачом И.И. Савичевым разработал десантный костюм, водонепроницаемый чехол для ручных часов, жилеты плавучести, арктический плавательный костюм, комбинированное водолазное снаряжение. Даже индивидуальные резиновые шлюпки бойцам роты пришлось конструировать самим.

Под водой разведчики работали только в теплое время года. Зимой боевая работа РОН заключалась главным образом в наблюдении за противником. В отчете командира роты за 1943 год говорилось: «Наблюдение проводилось с точек на расстоянии 200–300 м от объекта. Разведчик-наблюдатель находился в резиновом воздушном мешке, который был покрашен в белый цвет и маскировался под сугроб или торос. Все полученные сведения отличались достоверностью, причем обследовалось все побережье противника. Воздушные мешки очень помогали в маскировке. Во многих случаях противник проходил в нескольких десятках метров от разведчиков и не замечал их. Однажды положенного нами разведчика немцы обнесли колючей проволокой, но не заметили. Мешки изготавливаются из прорезиненной ткани, не боятся сырости, легко маскируются, просты в изготовлении».

Конструкция надувного мешка была предложена мичманом Никитиным, краснофлотцем Колмогоровым и капитаном 3 ранга Прохватиловым. Это маскировочное средство использовалось до конца войны, его шили все в том же 6-м взводе.

В марте 1944 года приказом командующего Балтийским флотом РОН была переведена на новый штат. Теперь в роте стало числиться 104 человека. Она состояла из трех взводов: двух боевых и одного хозяйственного. В роте имелись четыре автомашины, мотоцикл и три сторожевых катера типа КМ-III. В марте 1945 года РОН передислоцировалась в поселок Какумяэ под Таллином, где и находилась до расформирования. Всего за годы войны рота особого назначения провела более 200 диверсионно-разведывательных операций.

Однако еще осенью 1944 года командование ВМФ стало высказывать сомнения в целесообразности дальнейшего существования РОН в системе морской разведки. Первым по этому вопросу выступил начальник Разведывательного управления Главного морского штаба (РУ ГМШ) контр-адмирал М.А. Воронцов. Своим мнением он поделился со штабом КБФ, подчеркнув, что намерен ходатайствовать перед начальником ГМШ о расформировании роты.

В свою очередь, начальник РО ШБФ контр-адмирал Петров, его заместитель капитан 2 ранга П.Д. Грищенко, командир РОН капитан 3 ранга И.В. Прохватилов, сотрудники РУ ГМШ капитан 1 ранга Л. К. Бекренев, капитан 2 ранга Д.У. Шашенков и полковник Н.С. Фрумкин придерживались противоположной точки зрения. Они были уверены, что подобные подразделения необходимо иметь на флотах, и не только в военное время, но и в мирные дни, что их следует совершенствовать и развивать.

В октябре 1944 года, отстаивая необходимость существования морского спецназа, И.В. Прохватилов писал в Разведуправление Главного морского штаба: «…Это дело новое, при известных условиях обещает быть очень полезным на все время, пока существует разведка. Применяя специальную технику, легководолазы-разведчики выходили на берег во всех случаях совершенно скрытно, несмотря на большую концентрацию войск и их высокую бдительность в местах высадки. Данные разведки были всегда достоверными… Встает вопрос о необходимости сохранения легководолазного подразделения в мирное время». Далее он предлагал на базе роты создать специальную школу при РУ ГМШ, которая бы «решила задачи подготовки кадров водолазов-разведчиков, разработки водолазных снаряжений, необходимого технического обеспечения и совершенствования методов разведки водолазами– разведчиками».

Но обращение не было принято во внимание. Осенью 1945 года в ходе инспектирования Краснознаменного Балтийского флота ГМШ ВМФ судьба морского спецназа была решена. «Разведывательные отряды при РО БФ в мирное время иметь нецелесообразно», – решила инспекционная комиссия. Это заключение комиссии было внесено в акт инспекции, который подписал начальник ГМШ адмирал Исаков, приказом которого рота была создана в 1941 году.

Резолюция была категоричной: «Кадры разведчиков в мирное время готовить не надо». 14 октября 1945 года командующий Краснознаменным Балтийским флотом издал приказ № 0580 о расформировании РОН «в срок до 20.10.45». Рота перестала существовать. Однако очень скоро политическая обстановка потребовала создания куда более мощных подразделений водолазов-разведчиков.

По результатам боевых действий были сформулированы основные задачи для разведотрядов и требования к военнослужащим этих подразделений.

Основными задачами, которые решали разведотряды флота, были:

разведка боевых кораблей и транспортов противника в базах, пунктах базирования противника и в прибрежных зонах и наведение на них ударных сил флота (подводные лодки, авиация флота и надводные корабли) с использованием для этого как радиосетей разведки, так и радиосвязи непосредственно ударных сил;

разведка и уничтожение своими силами самолетов на вражеских аэродромах, катеров и артиллерийских батарей и живой силы противника в прибрежной зоне.

В прибрежной зоне разведотряды решали задачи:

разведка районов предстоящей высадки десантов и непосредственное участие в первых бросках десанта;

тесное взаимодействие с партизанскими отрядами и силами сопротивления, их снабжение и руководство ими;

обеспечение высадки и ведения разведки подразделениями агентурной разведки;

захват и доставка на свои позиции пленных, документов и оружия противника.

Разведотряды комплектовались из личного состава кораблей, морской пехоты и морской авиации, поскольку флотская разведка предъявляла много специфических требований к разведчикам:

умение высадиться на побережье противника с любого подводного корабля и в легководолазном снаряжении из подводной лодки (из самолетов на парашютах, естественно, тоже);

знание и умение классифицировать все типы боевых кораблей и транспортов противника, их оружия, боевых порядков и способов деятельности;

знание и умение работать с навигационными картами и навигационным оборудованием портов;

умение поддерживать надежную и устойчивую радиосвязь с кораблями и морской авиацией;

умение пользоваться морскими видами орудия и техники, водить маломерные плавсредства (катера, шлюпки, ялы).