Осенним утром 1943 года мир облетела короткая весть:

«Женева, 22 сентября. ТАСС. В Берлине официально объявлено о том, что в Минске прошлой ночью убит ставленник Гитлера – «генеральный комиссар Белоруссии» Вильгельм фон Кубе, как известно, снискавший себе своими кровавыми расправами над белорусским населением и своими грабежами мрачную славу одного из самых жестоких гитлеровских палачей».

На следующий день в «Красной звезде» появилась статья Ильи Эренбурга, в которой перечислялись преступления наместника фюрера. Статья заканчивалась так:

«Он думал прожить в этой сказочной стране еще много, много лет. Но белорусы думали иначе. Берлин кричит: «Кто убил господина генерального комиссара?» Его убил народ, и вся наша Родина прославляет неизвестного мстителя».

История охоты на Вильгельма Кубе – тема для отдельной книги. И дело не только в том, что среди тех, за кем целенаправленно охотились «ликвидаторы» с Лубянки и из военной разведки, особое место занимал назначенный в июле 1941 года генеральный комиссар Белоруссии Вильгельм Кубе, но и в количестве легенд, родившихся после этого покушения.

В создании героического эпоса участвовали все, начиная от исполнителей (например, Елена Мазаник написала книгу мемуаров «Возмездие») и заканчивая советскими кинематографистами, которые в 1958 году сняли фильм «Часы остановились в полночь».

Существует две версии того, как была осуществлена данная акция. Согласно первой – ключевую роль в ликвидации Вильгельма Кубе сыграла советская военная разведка. Согласно второй – палача белорусского народа ликвидировали чекисты. Основные споры идут не об именах основных исполнителей, а чьи приказы – НКВД или Разведупра – они выполняли и кто руководил их работой. В рамках данной книги хотелось бы следом за несколькими историками и журналистами заявить о ключевой роли военной разведки в этой операции и опровергнуть существующую еще с советских времен версию о том, что Вильгельма Кубе ликвидировали чекисты. К сожалению, этого не удалось сделать.

В середине октября 1943 года старший помощник начальника 2-го отдела Разведупра подготовил доклад о том, как была подготовлена и осуществлена операция по ликвидации Кубе. Процитируем этот документ полностью:

«Начальнику Разведывательного управления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенанту Кузнецову Ф.Ф.

Убийство Кубе организовал командир диверсионно-разведывательной группы 2-го отдела РУ ГШ КА майор Федоров Николай Петрович, псевдоним Колокол.

Главным посредником и организатором убийства Кубе явилась Осипова Мария Борисовна, псевдоним Черная, резидент Колокола в Минске.

Вторым посредником и связником между Черной и Галей был директор минского немецкого кинотеатра Николай Похлебаев.

Исполнителем убийства Кубе является Мазаник Елена Григорьевна, псевдоним Галя.

О подготовке и выполнении операции знали перечисленные выше пять человек.

Имея задание Центра по организации уничтожения руководящих немецких чиновников и их прислужников, Колокол с 1 сентября 1943 года приступил к организации убийства Кубе.

В этот день Колокол встретился с директором немецкого кинотеатра в Минске Николаем Похлебаевым и поручил ему познакомить резидента Черную с Галей, работавшей служанкой в доме Кубе, и с ее сестрой Олей.

Когда Черная встретилась с Галей, то Галя, чтобы удостовериться, что имеет дело не с агентами-провокаторами гестапо, а с представителями Красной Армии, потребовала встречи с Колоколом.

Черная организовала встречу Колокола с сестрой Гали – Олей, которая действовала с полного согласия Гали. На встрече договорились о проведении операции по устранению Кубе путем отравления, но когда установили, что Галя редко бывает на кухне, решили минировать постель Кубе магнитной миной.

Черная получила от Колокола две магнитные мины с 24-часовым механизмом для передачи их Гале и инструктажа.

В пятницу 17 сентября 1943 года Черная встретилась с Галей и договорилась о том, что во вторник, 21 сентября 1943 года, Черная принесет мину и проконсультирует Галю у нее на квартире. На этой же квартире решили вопрос о вывозе семьи Гали.

21 сентября 1943 года в 3 часа утра зарядили мину, в 7 часов утра вывезли семью Гали, а в 10 часов 10 минут Галя заложила мину в матрац кровати Кубе с расчетом, что взрыв произойдет 22 сентября в 3 часа 15 минут. Черная, Галя и Оля выехали из города на машине шофера Николая, работавшего в резидентуре Черной.

Магнитная мина, заложенная Галей в матрац постели Кубе, взорвалась в 3 часа 15 минут ночи, когда презренный палач белорусского народа спал. Священная месть советского народа свершилась, и самый гнусный грабитель, насильник и вешатель советских людей перестал существовать.

Этот взрыв, разорвавший в клочки одного из ближайших гитлеровских помощников, прозвучал во всем мире как знак того, что крах фашизма близок, что час расплаты приближается и что ни один захватчик не уйдет от возмездия.

После уточнения по радио состава и места пребывания участников операции по уничтожению Кубе они были вывезены на самолете марки СИ-47 № 822, пилотируемом летчиком Покровским и штурманом Боровым, в Москву с 11 на 12 октября 1943 года.

Вывозом участников операции и членов их семей руководил Колокол.

Кроме личного состава экипажа самолета о вылете Колокола с группой женщин знал начальник партизанской посадочной площадки Богомольского района БССР тов. Титков.

Cтарший помощник начальника 2-го отдела РУ ГШ КА подполковник Знаменский».

У любого, кто знаком с историей деятельности разведывательно-диверсионных групп Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР, после прочтения этого текста сразу же возникает масса вопросов к автору документа.

Так, Указом, который 29 октября 1943 года подписал Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин, звание Героя Советского Союза было присвоено не только упоминавшимся в докладе Знаменского Елене Мазаник и Марии Осиповой, но и Надежде Викторовне Троян. Последняя была бойцом партизанской бригады «дяди Коли». Этим соединением командовал кадровый чекист Петр Григорьевич Лопатин.

В середине марта 1942 года Петр Лопатин в качестве командира спецотряда «Бывалые» (22 человека) был переброшен через линию фронта (большинство его членов – бойцы из другого спецотряда «Митя», которым командовал чекист Дмитрий Медведев, осенью 1941 года уже побывали за линией фронта, поэтому такое название) и вышел в район постоянной дислокации – около озера Палик (Борисовского района Минской области). К маю 1942 года на базе спецотряда «Бывалые» сформировался партизанский отряд, а в августе по численности и структуре это формирование можно было уже называть партизанской бригадой. Ее бойцы пустили под откос 132 вражеских эшелона, уничтожили и повредили 9 танков и 6 самолетов, 77 паровозов, 288 автомашин, взорвали и сожгли 8 мостов и 32 склада. Да и в подготовке ликвидации Кубе партизаны Петра Лопатина сыграли важную роль, но об этом ниже.

С Марией Осиповой (Черной) тоже не все так просто, как это пытается доказать Знаменский в своем докладе. Отважная подпольщица также сотрудничала с отрядом Петра Лопатина и местными партизанами. Поэтому нельзя однозначно утверждать, что Мария Осипова была исключительно агентом военной разведки. То же самое нельзя утверждать в отношении ее связей с Лубянкой. Просто эта мужественная женщина использовала любую возможность борьбы с оккупантами. В то время она меньше всего думала о том, чьи именно приказы она выполняет – Лубянки, Разведупра или Центрального штаба партизанского движения. Так, в 1943 году она совместно с Марией Молокович и при участии Галины Финской начала готовить диверсию в офицерском общежитии в Уручье. Галина Финская сотрудничала с партизанами с осени 1941 года. В 1942 году она ушла в отряд Петра Лопатина и занималась организацией деятельности подпольщиков в Уречье. В этом городке находился штаб ВВС группы армий «Центр», общежитие штабного состава и другие войсковые центры. Примерно в двух километрах от городка находилась радиостанция специального назначения, корректирующая полеты ночных бомбардировщиков. Недалеко от нее, вблизи станции Колодищи, в двух больших каменных казармах располагались инженерно-технический персонал, охрана радиостанции и офицерская школа. В окрестностях Уречья жила Мария Молокович. В ее доме периодически происходили встречи партизанских разведчиков с местными подпольщиками.

Мария Осипова подготовила операцию по взрыву офицерского общежития в Уречье. Сумела устроить туда на работу в качестве уборщицы Веру Стасен. Последняя познакомилась с «шефом отдела связи военно-воздушных сил Центральной группы войск, дислоцированной в Минске» Глузгалсом. Именно так в документах Лубянки значилась должность данного человека. Немец влюбился в девушку. Когда Петр Лопатин узнал об этом романе, то приказал вместо взрыва общежития похитить высокопоставленного немецкого офицера. А дальше процитируем документ из архива Лубянки:

«…«Вере» удалось установить с Глузгалсом близкие отношения и с согласия т[ов.] Лопатина выйти за него замуж. После соответствующей обработки «Вера» поставила перед Глузгалсом вопрос о переходе на сторону Красной Армии.

11 мая [текущего года] Глузгалс принял решение перейти на нашу сторону и вместе с «Верой» направился в расположение нашей оперативной группы.

Глузгалс до окончательной проверки искренности его перехода на нашу сторону изолирован и находится под специальным наблюдением.

В результате допросов Глузгалс показал следующее:

Глузгалс – по национальности немец, в 1928 году получил звание инженера электротехники и точной механики, окончил высшую школу при имперском почтовом ведомстве. В германской армии с 1935 года, с 1940 по 1942 год находился во Франции, а с сентября 1942 года – в Минске, в качестве шефа отдела связи военно-воздушных сил Центральной группы войск.

Т[ов.] Лопатин сообщил нам по радио следующие сведения военного характера, полученные им от Глузгалса: от помощника начальника штаба группы войск, дислоцированного в Орле, генерал-майора Вильферкинга Глузгалсу якобы известно, что генеральный штаб германской армии намечает летом текущего года прорвать фронт в районе г. Орла, пойти на Сталинград и отрезать Кавказ. После падения Сталинграда форсировать Волгу и организовать захват Урала, куда к этому времени должны быть заброшены специальные десантные войска для удара с тыла. После захвата Урала – повести наступление на Москву.

По данным Глузгалса, с 5 апреля [текущего года] в район Орла подвозятся войска, танки, артиллерия, авиация и другая техника для подготовки прорыва.

На аэродромах в районе Брянска находятся советские самолеты, в свое время захваченные противником, предназначенные для заброски диверсионных групп в тыл СССР, в частности районы Урала, с задачей проведения подрывной работы на железных дорогах и в военной промышленности.

Глузгалс показывает, что немцы активно подготавливаются к химической войне: 1 декабря 1942 года по германской армии был издан секретный приказ верховного [главно] командования закончить подготовку к химической войне к февралю 1943 года.

Глузгалс сдал в оперативную группу полученный им в штабе военно-воздушных сил новый противогаз, который якобы впервые выдается штабным офицерам и сохраняется в секрете.

Глузгалс утверждает, что на центральном участке фронта немцы сосредоточили до 1000 самолетов. Ставка командования военно-воздушных сил центрального участка фронта, возглавляемая полным генералом авиации Ритером фон Граймом, размещена в г. Орше.

Глузгалс сообщил дислокацию 32 аэродромов центрального участка фронта (17 действующих и 15 строящихся), данные о количестве самолетов на аэродромах и состояние противовоздушной обороны.

НКГБ СССР считает целесообразным поручить командующему авиацией дальнего действия т[ов.] Голованову доставить Глузгалса в Москву для передачи его в распоряжение Генерального штаба Красной Армии.

Вместе с Глузгалсом также будет доставлена агент «Вера».

Народный комиссар государственной безопасности Союза ССР».

Судьба перебежчика сложилась благополучно. После окончания войны он служил в Народной Армии ГДР, награжден орденом «За заслуги перед Отечеством», медалью «Борец против фашизма» и советскими наградами.

В проведении операции по захвату офицера Люфтваффе важную роль сыграла и Мария Осипова. При этом она выполняла приказы командира чекистского спецотряда Петра Лопатина.

Вернемся к основной теме нашего рассказа – ликвидации Кубе и участию в ней чекистов. Об этом как-то не принято говорить, но большинство попыток ликвидации немца предприняли именно чекисты, а не военные разведчики. По крайней мере, такой вывод можно сделать на основе рассекреченных документов.

В 1943 году Москва объявила охоту на Вильгельма Кубе. На него было подготовлено (а отдельные операции и реализованы) свыше десяти покушений! В большинстве из них активную роль играли чекистские спецотряды. Собственно, это стало одной из причин, что ликвидация этого человека у большинства людей ассоциируется с деятельностью Лубянки. Звучит цинично, но если бы одна из попыток увенчалась успехом, то сейчас бы историки не спорили, кто ликвидировал этого человека – агенты НКВД или военной разведки. Мы не случайно написали слово «агенты». Мария Осипова и Елена Мазаник никогда не входили в штат разведывательно-диверсионных подразделений. Они лишь выполняли приказы.

«Официально» признано, что приказ уничтожить этого фашистского чиновника получили все партизанские соединения, которые базировались в окрестностях Минска. Более того, Центральным и Белорусским штабами партизанского движения была сформирована группа спецназначения в составе шести человек. Ее возглавил капитан госбезопасности Степан Иванович Казанцев. Ей предстояло реализовать операцию «Рыбак» – ликвидацию Кубе. Планом было предусмотрено семь возможных способов убийства, начиная от закладки мины в театре и заканчивая «уничтожением Кубе одним из лиц, имеющим близкое общение с объектом».

По утверждению отдельных журналистов, прилетевший из Москвы в спецотряд «дяди Димы», которым командовал Давид Кеймах, майор Николай Федоров также имел приказ организовать ликвидацию Вильгельма Кубе. К сожалению, рассекреченные радиограммы, которыми командование отряда обменивалось с Центром, свидетельствуют об обратном.

Именно этого офицера советские власти признали одним из основных участников покушения и наградили вместе с исполнителями. В другие отряды чекистов и военных разведчиков прибыли боевики. Одновременно активизировали свою деятельность и подпольщики в самом Минске. Началось неофициальное соревнование между командирами различных групп.

Группа городских подпольщиков, которой руководила Мария Осипова, планировала устроить автомобильную аварию – врезаться на грузовике в машину Вильгельма Коха. Несколько дней патриоты ездили по городу, а потом отказались от этой идеи. Затем была идея отравить немца. У партизан был опыт проведения подобных акций. От этой идеи отказались по двум причинам: вместе с объектом покушения могли пострадать случайные люди и технически реализовать это было сложно (отдельные авторы утверждают, что пробу с приготовленной пищи снимал кто-то из обслуживающего персонала).

Группа «Градова» (Станислава Ваупшасова) – еще один спецотряд Четвертого управления НКВД-НКГБ, который базировался в районе, расположенном южнее столицы Белоруссии, – проникла на окраину города и несколько суток дежурила на шоссе Минск – Лошица. По этой трассе объект охоты ездил в свою загородную резиденцию. Через несколько дней засаду пришлось снять.

В феврале 1943 года чекисты из спецгруппы «Сокол» (командир Кирилл Орловский) разработали план операции под кодовым названием «Кабанья голова». Основная цель – ликвидация Вильгельма Кубе и руководителя окружной фашистской администрации, комиссара города Барановичи группенфюрера Фридриха Фенса во время охоты на кабанов. В результате проведенной 16 февраля 1943 года акции Фридрих Фенс, гебитскомиссар Барановического округа группенфюрер СС Фридрих Штюр, восемь эсэсовских офицеров, два коменданта полиции и группа охранников погибли. Несколько уцелевших эсэсовцев, бежавших с места засады, позже были расстреляны гитлеровцами за трусость. А самого Вильгельма Кубе на охоте не было.

Очередная акция была проведена 22 июня 1943 года. В тот день в Минском драмтеатре утром прошло торжественное собрание в честь годовщины начала войны против СССР, а вечером был спектакль. Четверым партизанам отряда «За Советскую Белоруссию» бригады имени Фрунзе Вилейского района удалось пронести в здание бомбу. Однако по непонятной причине взрыв прогремел не утром, когда Вильгельм Кубе выступил с торжественной речью, а вечером, когда шел спектакль «Пан министр». В этот момент немцев в зале не было, т. к. существовал строгий порядок посещения спектаклей. Немцы отдельно. Жители города отдельно. К тому же на все праздничные мероприятия 22 июня «билеты на кино и театральные показы раздаются профсоюзами только заслуженным работникам». В результате погибли десятки людей, в т.ч. и те, кто не имел никакого отношения к оккупационной администрации.

Еще одно покушение было предотвращено летом 1943 года. По непонятной причине ни одна из партизанских групп не признала свое «авторство». Подпольщик, действовавший под «прикрытием» офицера немецкой армии, поселился в одной из гостиниц города. Регулярно он прогуливался около резиденции Вильгельма Кубе. Во время одного из рандеву охрана решила проверить у него документы. Бумаги оказались в порядке, а вот форма… Его попытались задержать. В перестрелке патриот погиб.

Также в подготовке ликвидации Вильгельма Кубе принимали участие и члены чекистской спецгруппы «Юрий», которая в мае 1943 года была сброшена с парашютами в расположение отряда Петра Лопатина (затем она передислоцировалась в отряд Станислава Ваупшасова). Командиром группы был назначен опытный разведчик Ю.М. Куцин. В группу «Юрий» вошли 18 человек, в том числе четыре немца. Почти все они прошли подготовку в ОМСБОНе и имели опыт работы за линией фронта. Более того, один из иностранцев – Карл Кляйнюнг – воевал в составе интербригад в Испании (служил в личной охране легендарного советского разведчика-диверсанта генерала Леонида Котова – Наума Эйтингона, осуществившего в 1940 году дерзкую акцию по ликвидации Льва Троцкого в Мексике).

Двое боевиков, членов группы «Юрий», – Николай Хохлов (в 1954 году уйдет на Запад) и Карл Кляйнюнг (в начале восьмидесятых годов в звании генерал-майора будет руководить военной контрразведкой ГДР) должны были действовать в Минске под легендой военнослужащих фашистской армии. Для этого они в течение тридцати суток находились в лагере военнопленных в 400 километрах от Москвы. Там они шлифовали немецкий язык и вживались в образ. Николай Хохлов («Волин») выступал под видом младшего офицера Вальтера Латте пехотной части, якобы попавшего в плен севернее Сталинграда. Карл Кляйнюнг («Виктор») играл роль обер– лейтенанта. Именно в такой комбинации они и были позднее заброшены за линию фронта в белорусские леса.

В Минске Николай Хохлов использовал легенду Отто Витгенштейна, унтер-офицера тайной полевой полиции, служившего во фронтовом отделении № 49, имевшего командировочное предписание в город Минск. За ратные подвиги он был «награжден» Железным крестом.

Его напарник «Виктор» действовал с документами на имя обер-лейтенанта полевой жандармерии Отто Шульца. По утверждению его владельца, «это удостоверение имело жуткую силу, даже давало право расстреливать на месте». Разведчики отряда Градова связали его с минскими подпольщиками. Также группа «Юрий» располагала несколькими конспиративными квартирами: на улицах Солнечной, 5, Можайской, 31, Надеждинской, 14а, на Червенском тракте, 126. Некоторые из них использовал Карл Кляйнюнг.

«Виктор» руководил группой подпольщиков, которые были на связи у отряда Ваупшасова: учительница М.П. Чижевская («Мать») и ее дочь Елена («Дева»); минская комсомолка, студентка медицинского института Н.П. Моисеева («Подруга»); доцент Белорусского университета Е.М. Зубкович; бухгалтер О.И. Беляева («Вербицкая»), коммунисты Л. Драгун и Ф. Простак и др. Подпольщики собирали сведения об оборонительных сооружениях в городе и его окрестностях, выводили из Минска военнопленных и граждан, преследовавшихся оккупационными властями, распространяли антифашистскую литературу, принимали участие в подготовке и проведении боевых операций.

В то же время Карл Кляйнюнг должен был вместе с Николаем Хохловым следить за маршрутами поездок верховного комиссара Вильгельма Кубе. И если днем немецкие мундиры позволяли беспрепятственно перемещаться по городу, то ночью приходилось укрываться на конспиративных квартирах. Использовались тайники. При этом дважды Карл Кляйнюнг был на волосок от гибели, когда в него стреляли народные мстители.

Одно из мест, где планировалось уничтожить палача, – загородное поместье в Лошице. Его облюбовал для пиров Вильгельм Кубе, наезжавший сюда со свитой. На даче чаще обитал минский окружной комиссар Фрейтаг.

Кляйнюнг встретился с Надеждой Моисеевой («Подруга»), Марией Павловной («Мать») и Еленой Чижевской («Дева»), работающими у Фройтага на даче.

План уничтожения Вильгельма Кубе был таким: доставить в Минск несколько мин с часовым механизмом, научить на явочной квартире «Подругу» и «Деву» обращению с ними, а затем переправить мины в Лошицу. При появлении там Вильгельма Кубе активировать часовой механизм мин и установить их в комнатах, которые он занимает.

Убедившись через агентуру, что в ближайшее время Кубе не собирается посещать Лошицу, Карл Кляйнюнг начал продумывать план его ликвидации в городе. А для этого надо было вербовать кого-то из прислуги гауляйтера. Отсеивая различные варианты, остановился на горничной Елене Мазаник. Комнату ей немцы дали на улице Энгельса, недалеко от резиденции гауляйтера, где она жила вместе с сестрой.

Карлу Кляйнюнгу к ней идти было нельзя. Выбор пал на Николая Хохлова. Повел себя визитер («Рыжий», как окрестила его женщина) довольно нагло и бесцеремонно, в результате чего задание провалил.

По мнению журналиста Николая Зеньковича, между ними во время первой встречи состоялся такой разговор. Николай Хохлов был одет в элегантный костюм и выдавал себя за сына фабриканта.

«… – Москва очень хорошо знает о вас, товарищ Мазаник. Более того, мое начальство просило передать вам привет от вашего мужа. Он жив, здоров и работает шофером в нашем учреждении, то есть в управлении НКВД по городу Омску. Сам я никогда в Омске не был. Но организация та же. Вы понимаете, что я имею в виду?

Женщина крепко сжала пальцами край стола и твердым голосом спросила:

– А почему я должна верить вашим словам? Немцы мне доверяют, и я не вижу никаких причин…

– Вы зря страхуетесь, товарищ Мазаник. Меня прислали к вам как к советскому человеку. Видите, Родина еще доверяет вам… – Голубые глаза блондина сузились, лицо нахмурилось. В голосе зазвучал металл: – Нам известно, что других людей, пытавшихся подойти к вам, вы гестапо не выдали. Но на этот раз вашего молчания будет мало. Необходима ваша помощь.

Пальцы женщины, крепко сжимавшие край стола, побелели от напряжения. Ее лицо стало серым.

Блондин понял, что надо остановиться.

– Не давайте мне сейчас никакого ответа, – дружелюбно сказал он. – Подумайте, а мы тем временем подготовим задание для вас… Мы скоро увидимся снова. Может быть, здесь, может быть, у вас дома…

Лицо женщины тронула насмешливая улыбка:

– Ну, домой-то ко мне вы прийти не сможете. Я живу рядом с верховным комиссариатом, и весь наш район под наблюдением гестапо.

Блондин улыбнулся:

– Ничего, в случае надобности мы вас найдем…»

А вот как Елена Мазаник описывала в своих мемуарах вторую встречу, которая произошла через двое суток. Теперь гость предстал перед ней в форме немецкого офицера.

«Возвращаюсь с работы… С крыльца мне навстречу снова бросился… рыжий… Я застыла на месте – думала, сейчас арестует. Как только вошли в комнату, рыжий замкнул дверь на ключ… он сел затем на стул, выхватил пистолет, положил на стол и сказал: «Учти, эта штука стреляет бесшумно… Продолжим разговор?» – «Нет, – прервала я его. Думаю, пан или пропал. – Повторяю, я сказала – нет! А теперь вопрос: как можно посылать такого идиота, как ты? С какой бы ты стороны ни пришел, так грубо поступать нельзя. Ты – дурак. А тот, кто посылает тебя, дважды дурак!»

На самом деле на Елену Мазаник пытались выйти еще несколько разведчиц от бригады Николая Лопатина. Первой, кто занялся решением этой задачи, была Галина Финская. Иван Золотарь регулярно беседовал с нею с целью выявления потенциальных агентов в Минске.

Другого кандидата – Надежду Троян – выбрали случайно, ее имя назвал начальник оперативной разведки Владимир Рудак. До своего появления в партизанском соединении «дяди Коли» в качестве медсестры она сначала жила в Минске. Затем вместе с родителями перебралось в местечко Смоловичи, где она работала счетоводом на торфяном заводе. Через операционную сестру местной больницы Нюру Косаревскую она установила связь с партизанами. Утверждать то, что до этого она не занималась антифашистской работой, неверно. Она помогала организовывать побеги военнопленных из лагерей, распространяла листовки и т.п.

В результате в Минск были отправлены две подпольщицы – Галина Финская и Надежда Троян. Им было поручено собрать информацию о резиденции Вильгельма Кубе. Ситуация осложнялась тем, что квартал, где находился особняк, был очищен от местных жителей, да и по улице мимо дома было пройти крайне сложно. Для легализации в городе им изготовили необходимые документы. Гравер бригады Анатолий Александров изготовил необходимые печати и штампы, а начальник разведки бригады Владимир Рудак искусно подделал на документах необходимые подписи. Бланки немецких паспортов для советских граждан добыла партизанская разведчица Люся Чоловская. Из двух разведчиц, посланных в Минск, повезло Надежде Троян. Она сумела познакомиьтся с Еленой Мазаник – горничной Вильгельма Кубе.

Вот как это произошло. У Вильгельма Кубе до Елены Мазаник работала другая горничная – Татьяна Калита. До войны она окончила мединститут и училась в аспирантуре. Когда фашисты оккупировали Минск, то она пыталась вместе со знакомым аспирантом Рыдневским уйти в партизаны, но была очень ослаблена после болезни и осталась в городе. А врач стал одним из командиров партизанской бригады «Штурмовая». Он пытался установить связь с Татьяной Калитой, но безрезультатно. Женщина не поверила связной, опасаясь провокации гестапо. Она потребовала, чтобы приславший ее человек назвал лекарство, которая она передала ему в начале войны. Больше человек из бригады «Штурмовой» не приходил. После войны Рыдневский признался, что забыл название препарата и больше не посылал к ней связную.

Надежде Троян она сначала тоже не поверила. Лед недоверия растаял, когда гостья напомнила, что муж хозяйки квартиры до войны преподавал у них в институте. Татьяна Калита и сама вспомнила эту студентку. После непродолжительной беседы она поверила гостье и предложила познакомиться со своей подругой Еленой Мазаник.

Была и третья женщина, которая принимала активное участие в подготовке операции и установила связь с Еленой Мазаник. Так получилось, что одновременно с Надеждой Троян подходы к ней искала Мария Осипова.

«Черная» для этого использовала одного из членов группы – «Чили», который хорошо знал сестру горничной Вильгельма Коха – Валентину. Именно директор кинотеатра Николай Похлебаев организовал встречу Марии Осиповой и Елены Мазаник. Она произошла в конце августа 1943 года на участке улицы между центральным сквером и парком имени Горького и набережной реки Свислочь.

Елена не поверила Марине и потребовала организовать встречу с кем-нибудь из руководства партизанского отряда. Причина странного требования – она опасалась провокации со стороны немцев. Так звучит «официальная» версия. Странное заявление. Если бы она подозревала провокацию, то ее реакция должна быть совершенно другой – сообщить куда следует или просто не реагировать на это предложение, как она поступила при визите Николая Хохлова. А она зачем-то требует встречи с руководством отряда.

Можно назвать две распространенные причины, когда агент требует такой встречи. Во-первых, когда хочет убедиться в серьезности предложения или когда нужно получить гарантии собственной безопасности. Вспомним – на дворе сентябрь 1943 года. Красная Армия выиграла Курскую битву. Началось наступление. Судьба тех, кто сотрудничал с оккупантами, была ей известна. Нужны гарантии того, что в обмен на участие в ликвидации Вильгельма Кубе она получит индульгенцию от Советской власти. Сама Елена не смогла сходить в отряд, так как не могла больше чем на два дня уйти с работы. Вместо нее эту миссию выполнила Валентина.

По утверждению отдельных авторов, члены ее подпольной группы поддерживали связь сразу с тремя партизанскими соединениями, которые мы также назвали выше. Это привело к тому, что журналисты до сих пор спорят, командиру какого партизанского соединения отдать лавры «ликвидатора» Вильгельма Кубе. При этом они «забывают» о членах самой группы «Черной», сыгравших ключевую роль в этой операции. Например, директор минского кинотеатра Николай Похлебаев («Чили»), бывший политрук, которого Мария Осипова вытащила из лагеря для военнопленных и оформила ему фальшивые документы. Он организовал ей две встречи с Еленой Мазаник.

Кто знает, что произошло, если бы не было этого человека. Его судьба сложилась трагически. Во время покушения он был в командировке в Варшаве. Когда вернулся, то его арестовали на вокзале в Минске. Умер в застенках гестапо. Другая малоизвестная деталь. Из города Елену Мазаник, ее сестру Валентину и Марию Осипову вывез другой член группы «Черной», шофер Михаил Фурц.

Из всех непосредственных участников покушения только Елена Мазаник написала книгу воспоминаний под красноречивым названием «Возмездие». Книга вышла в 1988 году, и в ней нет ничего сенсационного. Подробно изложена «официальная» хроника подготовки покушения. Зато есть множество интересных деталей, которые по-новому заставляют взглянуть на «иконописный» образ этой женщины.

В отличие от Марии Осиповой и Надежды Троян Елена Мазаник не особо стремилась участвовать в движении Сопротивления. Да, она помогала военнопленным (подкармливала их и передавала сводки Совинформбюро), но единственный человек, способный подтвердить это, – повар Михаил Филимонов погиб в 1944 году, когда спрятал в своем огороде переданные из леса мины. Другие советские люди, работавшие в офицерской столовой-казино, где трудилась и она, пока не попала в дом к Вильгельму Кубе, тоже были связаны с партизанами, но они почему-то не пытались привлечь ее к своей тайной деятельности. Почему? Может, она сама избегала их и просто хотела выжить? А может быть, все дело в ее желании выслужиться перед немцами? Она и сама об этом пишет в книге, мотивируя это подготовкой к будущему покушению (когда на нее выйдут подпольщики, то…). Хотя ее стремление установить дружеские отношения с супругой Вильгельма Кубе (а о них будет рассказано ниже) – элементарная попытка выжить. Мы не вправе осуждать ее за это стремление. Просто подвиги одних остались забытыми, а вынужденный героизм других становился известен всей стране.

Другой малоизвестный эпизод. Мария Осипова вместе с Марией Григорьевной Грибовской (женщина в качестве попутчицы «Черной» оказалась случайно), а не одна, как часто пишут в литературе, доставила мину из леса в Минск. Мы не будем подробно описывать сцену, когда на очередном посту полицай начал тыкать штыком корзину с брусникой, на дне которой была спрятана мина.

Согласно официальной версии, мина была выбрана потому, что этот вид оружия гарантировал, что не погибнут случайные люди. На самом деле подрыв оказался единственным способом ликвидации палача. Первоначально предполагалось использовать две мины – заминировав места его и супруги, но потом от второго заряда отказались. Дело не в том, что партизаны пожалели женщину, которая была на седьмом месяце беременности, при необходимости Елена Мазаник уничтожила бы и ее, а в технической особенности взрывателей. Саперы из партизанского отряда честно признались, что разница срабатывания двух взрывателей при их установке на суточную задержку может превысить 10 минут. И тогда решили использовать только одну мину.

Еще одна пикантная подробность. Елена Мазаник и Анита Кубе, несмотря на то что первая убила мужа второй, сохранили на долгие годы теплые чувства друг к другу. Они расстались в 10 утра 21 сентября 1943 года. Уходя в сопровождении телохранителей в парикмахерскую, Анита Кубе пожелала прислуге, которая жаловалась на сильную зубную боль, всего хорошего. Елена Мазаник попрощалась: «Завтра увидимся в полном здравии снова». Хотя знала наверняка, что после взрыва мины, которую она собиралась подложить в кровать Вильгельма Кубе, им с хозяйкой не суждено уже встретиться никогда. «Мне было жаль, – признается через много лет Елена, – но так должно было случиться».

Историю их взаимоотношений в середине восьмидесятых годов прошлого века выяснил журналист радиостанции «Свободный Берлин» Пауль Коль. Он встречался с обеими женщинами и утверждает, что в рассказанной им истории все достоверно.

Приезд в Минск жены Вильгельма Кубе с тремя детьми был связан вовсе не с желанием супругов жить вместе, а… с приказом руководства Третьего рейха. Пятидесятилетний гауляйтер был неравнодушен к женскому полу, да и спиртным он иногда злоупотреблял. В Берлине опасались, и не без оснований, что в пьяном виде он выболтает какие-нибудь секреты очередной подруге. И действительно, Елена Мазаник спустя много лет призналась, что периодически подливала немцу водку, чтобы выведать у него что-нибудь интересное. А ее «собеседник» всячески демонстрировал знаки внимания к горничной, которое, по ее словам, было ей очень неприятно. Мы так и не узнаем, где и при каких обстоятельствах они дегустировали этот спиртной напиток.

Ее привилегированное положение в доме могло объясняться симпатиями со стороны Аниты. Ведь Елена была единственной из прислуги, кто хорошо владел немецким языком, и была незаменимой при любых делах за пределами особняка. Мазаник быстро нашла подход к детям. Отводила их в школу и детский сад, играла, ходила с ними в кино. Иногда приносила им маленького щенка или бродячего котенка. Знание языка помогло Елене стать почти членом семьи. Можно, конечно, предположить, что был такой приказ: войти в семью, чтобы завершить запланированную операцию по уничтожению Кубе. И все же их симпатия возникла сама по себе. Хотя Елена ненавидела врагов: «Фрау Анита не раз говорила мне: «Когда закончится война, папа получит всю Беларусь. (Папой она называла своего мужа.) Но если нам придется по велению Божьему вернуться в Германию, мы возьмем тебя с собой. Из всей прислуги я возьму только тебя одну». Вот такое розовое будущее сулили мне. Этого только не хватало. Как мы ненавидели фашистов!»

А вот воспоминания Елены о последних часах перед покушением. Она очень подробно рассказывала о самой операции. Как испугалась, что мины, которые передали партизаны, намокли, и решила подсушить их на печке. Как боялась, что ее разоблачит охрана.

Сначала Елена планировала положить мины в бюстгальтер (там их точно не обнаружили бы, потому что постовые не стали бы ощупывать девушку, находящуюся в привилегированном положении). Но она не была профессионалом и самым безопасным местом посчитала дамскую сумочку, прикрыв мины носовыми платками. Вторая сумка, которую несла Елена, была заполнена перестиранными дома пеленками и ползунками, которые привезли из Германии, – через три недели Аните предстояло рожать. Но охранник пожелал-таки достать платки из сумочки. И Елена прикрикнула на него. «Никогда я не позволяла себе повысить голос на немецкого солдата. Если бы я не была протеже Кубе, меня бы сразу транспортировали. Уже многих расстреляли только за то, что они были неприветливы с немецкими солдатами. Я злилась на себя: положить такие вещи в дамскую сумочку, где каждый мог их найти! От того, достанет ли солдат платок или нет, зависела моя жизнь и жизнь моей сестры», – сокрушалась спустя много десятилетий после того дня Елена.

По утверждению немецкого журналиста Пауля Коля, Елена Мазаник пережила огромный внутренний конфликт, потому что на кон была поставлена жизнь Аниты. Было ясно, что Анита тоже погибнет. Но ей нельзя было сказать: «Не ночуй сегодня в спальне». Это сразу вызвало бы подозрение и грозило провалом операции, которая долго готовилась. Елене пришлось смириться с тем, что подруга погибнет. У нее был приказ уничтожить Кубе. «Если бы покушение не удалось, то, конечно же, мне пришел бы конец, – говорила потом Елена. – Но моя ярость против фашистов была больше, чем страх умереть. Они не могли понять, что значит для нас Родина».

Рассказывая ему о том, что мины взорвались на час и сорок минут раньше времени, Елена очень эмоционально подытожила: «Счастье, что Кубе был уже в кровати. А если бы он задержался?»

Но когда убежденная атеистка Елена после покушения узнала, что Анита осталась жива и отделалась лишь шоком, она воскликнула: «Слава Богу!»

Финал этой истории известен всем. Осенью 1943 года Елена Мазаник, Надежда Троян и Мария Осипова были вывезены в Москву, где 4 ноября 1943 года «Всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин вручил каждой из них орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Дальнейшая их судьба сложилась благополучно. Надежда Викторовна Троян стала хирургом и успешно защитила кандидатскую диссертацию.

Мария Осипова после окончания войны вновь стала членом Верховного суда Белоруссии. С 1947 по 1963 год работала в качестве депутата Верховного Совета БССР, многое сделала для патриотического воспитания молодежи. В 1968 году по решению Мингорисполкома Мария Борисовна Осипова стала почетным гражданином белорусской столицы. Умерла отважная подпольщица в 1999 году – в возрасте 90 лет.

Сестра Елены Мазаник Валентина Шуцкая и Николай Федоров были награждены орденами Ленина. После ликвидации Вильгельма Кубе Федоров был отправлен в Ровно с заданием уничтожить рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Ради исторической справедливости отметим, что последний занимал пост в оккупационной администрации на ступеньку выше, чем Вильгельм Кубе. Партизан выполнить это задание не успел. В дальнейшем Федоров возглавлял партизанский отряд особого назначения, который действовал в районе Коваля. В 1944 году это подразделение переправилось через реку Западный Буг, вышло в район Люблина и совместно с польскими подпольщиками начало проводить диверсии на железных и автомобильных дорогах. В этих боях 17 апреля 1944 года Николай Федоров погиб.