Глава четвертая
Революционеры и террористы из местечек
Один из вечных вопросов— реальное участие евреев в революционном движении в конце XIX — начале XX века. Мы не будем подробно рассказывать о каждом из революционеров со специфичной внешностью и фамилией (с их краткими биографиями можно ознакомиться в нашей книге), а лишь сообщим малоизвестные факты.
С 1892-го по 1902 год 23,4 % привлеченных к дознанию социал-демократов были евреями, а русских — 69,1 %. При этом нужно учитывать фактор «средней температуры по больнице». Например, на территории черты оседлости в Юго-Западном крае показатели были иными — 49,4 % и 41,8 % соответственно, а в Южном крае — 51,3 % и 44,2 % соответственно. А в Одессе из общего количества привлеченных к дознанию подозреваемых 75,1 % были евреи.
В 1901–1903 году среди лиц, арестованных за политические преступления, евреи составляли около 29,1 % (2269 человек). Для сравнения: из 136 миллионов подданных Российской империи только 6 миллионов — евреи! В период с марта по ноябрь 1904 года более половины всех привлеченных по политическим делам составляли евреи (53 %). В 1905 этот показатель снизился до 34 %, хотя среди сосланных в сибирскую ссылку было 37 % евреев. При этом число революционно настроенных иудеев не снизилось, а еще больше увеличилось. Просто их стало меньше в общей массе русских, польских, литовских и других революционеров. Евреи участвовали не только в интернациональных партиях (эсеры, социал-демократы и т. п.), но и в национальных.
В число табуированных тем советской официальной истории входило и подробное описание деятельности «Всеобщего еврейского рабочего союза Литвы, Польши и России» или, как еще его называют, — Бунда (на идиш Bund — союз). И дело не только в боязни историков «скатиться» в область сионизма, но и риск того, что внезапно померкнет деятельность социал-демократов во главе с Владимиром Лениным. Вот что писал о Бунде очень компетентный и объективный специалист— генерал-майор Александр Иванович Спиридович:
«То была крепкая, хорошо законспирированная революционная организация, спаянная еврейским фанатизмом, жаргоном (имеется в виду язык идиш. — Прим, авт.) и ненавистью к русскому правительству. Ее центральный орган «Арбейтерсштимме» издавался на жаргоне, и на жаргоне выходила вся агитационная литература. Оттуда же шла новая тактика «агитации» для всей русской социал-демократии, обоснованная в брошюре Цедербаума и открывавшая новый период в истории социал-демократического движения в России. Там же в Минске, в 1898 году состоялся съезд, на котором была организована Российская Социал-демократическая Рабочая Партия.
Было ясно, что Департамент полиции прозевал новое революционное движение… По некоторым агентурным данным началась работа филеров по Ковно, Гродно, Минску, Белостоку и некоторым еще пунктам. По результатам наблюдения начались массовые аресты… Целыми вагонами возили арестованных в Москву… Шли допросы и по ним производились расследования. Результаты обысков, в общем, были недостаточно хороши. Бундовцы вели себя весьма конспиративно и осторожно… Держались бундовцы на допросах, с революционной точки зрения, хорошо, говорили мало, но далеко не все — были и словоохотливые. При допросах шло привлечение сотрудников (вербовка тайных осведомителей. — Прим, авт.), которых так недоставало по западу, и агентура была навербована…
Увлечение марксизмом было в то время повальною болезнью русской интеллигенции, развившейся еще в 90-х гг. Профессура, пресса, молодежь — все поклонялись модному богу— Марксу. Марксизм с его социал-демократией считался тем, что избавит не только Россию, но и весь мир ото всех зол и несправедливостей и принесет царство правды, мира, счастья и довольства. Марксизмом зачитывались все, хотя и не все понимали его. Студенческие комнатки и углы украшались портретами "великого учителя", а также Энгельса, Бебеля и Либкнехта.
Само правительство еще недавно покровительствовало марксизму, давая субсидии через своего сотрудника на издание марксистского журнала. Оно видело в нем противовес страшному террором народовольчеству. Грамотные люди, читая о диктатуре пролетариата Маркса, не видели в ней террора и упускали из виду, что диктатура невозможна без террора, что террор целого класса неизмеримо ужаснее террора группы бомбистов. Читали и не понимали, или не хотели понимать того, что значилось черным по белому…
…Несколько иной характер носила работа у социал-демократов. У них в Киеве было больше кружков. Кружки делились на кружки российской социал-демократической рабочей партии и бундовские. Комитет первой состоял частью из русских, частью из евреев и был хорошо законспирирован. Его типография отлично работала. В кружках шли правильные занятия. Часто устраивались сходки. Сходки происходили обычно на квартирах, но с наступлением теплого времени устраивались массовки. За городом, где-либо в лесу собирались, как на прогулку, сорганизованные рабочие. Выступали ораторы. Раздавались призывы к пролетариату: бороться с буржуазией; победа над капиталом, диктатура пролетариата — вот цель борьбы. Великий Маркс сказал… и т. д. Первые массовки удавались, но потом мы научились предупреждать их без особого шума. Разъезд-другой казаков, и при виде их массовка разбегается ураганом…
Труднее было совладать с так называемыми "биржами". На Подоле (район Киева. — Прим, авт.), где жила главная масса евреев, эсдеки выбирали какую-либо улицу, и там в определенный час собиралась партийная публика. Агитация, «дискуссии» шли в открытую. Жаргон слышался повсюду, русской речи не было. При появлении полиции все смолкало, на тротуаре мирное гулянье… Брать было не за что… Посылали патрули, при виде которых молодежь разбегалась, но и это не помогало, «биржи» продолжались.
Весь еврейский Подол был, в сущности, сорганизован по разным партиям… все что угодно. Все это ширилось, росло, вздымалось. Старое небогатое еврейство с беспокойством посматривало на эту социалистическую молодежь, которая уже с 9—10 лет попадала в кружки, читала прокламации, разбрасывала их, выполняла разные революционные поручения. Она считала себя сознательной, сорганизованной, смеялась над стариками и в большинстве не признавала синагоги. Ветхозаветные старики качали головами. Богатое же еврейство, ослепленное блеском золота, веря только в свое всемогущество, не замечало, какой враг, единый по вере и крови, нарождался у него. А он рос и множился, отчасти на его деньги. Мы же с ним боролись только полицейскими мерами. Конечно, этого было недостаточно».
С ним согласен начальник варшавского Главного жандармского управления Павел Павлович Заварзин. Он справедливо утверждал:
«Религия, народность, быт, национальная психология и воспитание спаивали сильнее, чем только доктрины классовой борьбы. Из среды таких образований было чрезвычайно трудно приобретать серьезных секретных сотрудников, как равно и работать с ними было весьма тяжело, так как они должны были быть весьма сдержанными и осмотрительными. Национальные партии относились весьма чутко к неудачам своих предприятий, и в таких случаях у них всегда являлось опасение, нет ли в среде "провокатора", а потому старались еще тщательнее подвергнуть проверке друг друга и усугубить конспирацию. В случае же обнаружения "сотрудника розыска" он предавался смерти, иногда даже при невероятных обстоятельствах».
Мы уже указали на то, что первый съезд РСДРП организовали (технически) члены Бунда.
Другая причина — репутация у еврейской социал-демократической партии замарана не меньше, чем у большевиков. И те, и другие, не смущаясь, тайно брали деньги на свою деятельность от иностранных спонсоров. Единственное различие: российских евреев финансировали сионистские организации, а большевиков, кроме иудеев, еще и немецкая разведка.
