Глава 3
Перерабатывающие предприятия в наших местах редко располагались в городской черте. Особенно такие, сырьем для которых являлась продукция сельского хозяйства или животноводства. Акулы типа Смирнова и Артемьева в городе старались разместить сеть магазинов, а производственные процессы переносили на окраины.
Но магазины меня не интересовали, поэтому, проехав почти весь Тарасов, я затормозила у проходной, ведущей на территорию молочного комбината.
– Добрый день! – бодро обратилась я к необъятной тетеньке, сидящей за малюсеньким окошечком. – Не подскажете, где я смогу узнать о возможности поставок сырья?
– Поставок сырья? – уставилась на меня тетенька.
– Ну да. У нас небольшая ферма… с мужем. Так вот, мы ищем партнеров, кому можно было бы сдавать молоко… на постоянной основе. А тут, кажется, фирма солидная. И я хотела бы узнать…
– А, так вы насчет молока? Так бы и сказали. Это вам на второй этаж, в приемку нужно.
– Правда? Спасибо большое. Так я могу пройти?
– Сначала паспорт покажите, я должна вас записать. У нас с этим строго.
– Паспорт?.. Паспорт не захватила с собой, извините. А права не подойдут?
– Не знаю… фотография там есть?
– А как же! Обязательно.
– Ну ладно, давайте.
Минут десять провозившись с моими правами, тетенька наконец вернула мне их и сказала, что на втором этаже в кабинете номер восемнадцать мне нужно спросить Леру.
– Молоденькая такая, кудрявая. Там увидите, – напутствовала добрая женщина, пока я проходила через турникет.
На втором этаже из кабинета номер восемнадцать доносились оживленные голоса. Разумеется, я не преминула воспользоваться тем, что в коридоре, кроме меня, больше никого не было, и, тихонечко подойдя к двери, напрягла слух.
– …стуруляит! Еще как стуруляит! – возбужденно говорил кто-то с кавказским акцентом. – Так стуруляит, так стуруляит… в самый… в яблочко! Такой меткий! Вах!
– Как же ты не боишься-то, Ашотик? – послышался женский голос. – С такой бабой… опасно.
– С бабой?! Я – джигит! Мне ни с кем не опасно.
– Правильно, Ашот Вазгенович. Это еще кто-то из классиков сказал – не надо бояться человека с ружьем, – проговорил другой женский голос, помоложе.
– Лерочка! Умница! Вот кто меня всегда понимает. Дай ручку поцелую.
– Эй, Ашотик! Осторожнее! А то ты нас снова без штатной единицы оставишь. И что за глаз у тебя такой… дурной. Не успеет девчонка молоденькая прийти, как уж он тут как тут.
– У меня глаз – алмаз! Ни одну красавицу мимо не пропустит. Правда, Лерочка?
– Ну да. Глаз-то у тебя не пропустит, а вот сам ты… Катерину-то прошляпил? А? Начальничек наш из-под носа у тебя ее увел. А теперь за Лерку взялся. Нет уж, давай-ка ты там, с горнолыжницами своими… общайся. А наших девчонок не трогай. А то одни проблемы только от тебя. Опять какого-нибудь богатенького накличешь, и уйдет девка. На вольные хлеба. А кто работать-то будет?
– Ты, Люда, запомни, – голос с кавказским акцентом зазвучал серьезно и даже как-то угрожающе. – У меня из-под носа еще никто ничего не уводил. Безнаказанно. А начальник твой… свое получил, сама знаешь. Так что еще неизвестно, кто здесь прошляпил.
– Да чего ты, Ашот… чего завелся? Я ведь так, в шутку. Давай накладные-то…
В это время открылась одна из дверей, выходящих в коридор, и я должна была прервать увлекательное подслушивание. Подойдя вплотную к кабинету номер восемнадцать, я негромко постучала.
На стук никто не ответил, и, приоткрыв дверь, я скромно поинтересовалась:
– Можно войти?
В небольшой комнатке за столами с компьютерами сидели две женщины, одна постарше, другая, «кудрявая», помоложе, а посередине стоял восточный мужчина с огромным пузом, трехдневной щетиной на двух подбородках и полными губами.
– Что вы хотели? – вполне доброжелательно поинтересовалась женщина постарше, по-видимому, та самая Люда, которая только что получила столь резкую отповедь.
– Э-э-э… я, собственно… я хотела узнать… узнать насчет возможности поставок. У нас с мужем небольшая ферма… тут… в области. Мы ищем партнеров, кому на постоянной основе можно было бы сдавать молоко. Понимаете? Долгосрочный договор. У вас предприятие серьезное, объемы большие… Так вот, я хотела узнать, с кем можно было бы поговорить на эту тему.
– Ах, вот вы о чем… Не знаю, девушка. Сейчас мы не сможем сказать вам, с кем нужно говорить на такие темы. У нас тут, понимаете ли, ЧП. Хозяина нашего… нет сейчас. И очень долго не будет. Так что… наверное, лучше вам где-то еще поискать.
– А что, вопросами поставок сырья лично хозяин занимается? А если накладки, нестыковки какие-нибудь? Если не подвезут вовремя молоко и предприятие встанет? Тогда что? Тоже будете сидеть, ждать, когда хозяин приедет, проблему решит?
– Да он… приедет-то навряд ли уже… Да и поставщики у нас… проверенные, надежные. Накладок и нестыковок не бывает. Вот хоть Ашота спросите. Сколько уж с нами работает, никогда к нему вопросов не было. Разве только кадры у нас… дезориентирует, – Люда игриво улыбнулась.
– Кто дезориентирует? Кого дезориентирует? – с усилием двигая неповоротливой челюстью, выговаривал Ашот сложное слово. – Совсем наоборот! Я именно правильно всех ориентирую. Кадры. И девушку могу сориентировать. Если хорошо попросит.
Ашот скосил на меня глаза, которые моментально сделались маслеными, и, улыбаясь, поинтересовался:
– У вас где ферма?
Ах ты, чтоб тебя! Вот нанесла нелегкая!
Впрочем, как же я могла заранее угадать, что этот Ашот окажется поставщиком – моим, так сказать, «коллегой». Наверняка он назубок знает все окрестные хозяйства и, что бы я сейчас ни назвала, я проколюсь стопроцентно.
Пауза затягивалась, улыбчивый парень смотрел вопросительно, и, лихорадочно соображая, что бы мне такое ответить на его незатейливый вопрос так, чтобы меня не вышвырнули в следующую же секунду как несостоятельную диверсантку, я наконец назвала населенный пункт, расположенный очень и очень далеко от Тарасова. Так далеко, что я точно могла быть уверена, что ни один местный фермер никогда не доскачет туда ни на одной корове.
Увидев, как Ашот изумленно поднимает брови, я поспешила уточнить:
– Это у нас основное предприятие. База, так сказать. Но мы планируем расширяться и здесь, под Тарасовым хотим купить несколько гектаров земли и, возможно, со временем, переедем всем, так сказать, семейством. Поэтому, собственно, я и приехала. Там у нас со сбытом туговато, так вот хотела навести справки. Если тут найдутся постоянные покупатели на молоко, мы могли бы расшириться… У нас коровы очень продуктивные… из-за границы выписывали.
Я не узнавала сама себя. Кто бы мог подумать, что я имею столь обширные познания в сельскохозяйственной отрасли? Взять, что ли, и правда ферму открыть? Спонтанная мысль представиться потенциальным поставщиком молока, чтобы иметь повод и тему для разговора, возникшая, можно сказать, нечаянно, во время разговора с тетенькой на проходной, неожиданно вызвала откуда-то из подсознания удивительнейшие сведения, о существовании которых в моей памяти я и сама не подозревала.
Между тем Ашот сменил изумленное выражение на заинтересованное и слушал с неподдельным вниманием, попутно с не меньшим вниманием разглядывая мою фигуру, плотно обтянутую джинсами и ничего главного не скрывающей коротенькой майкой.
– Здесь вам навряд ли смогут сейчас помочь, у них… внутренние проблемы. Но у меня есть… знакомые. Тут, в области. Они не такие крупные заводчики, как… этот, но тоже занимаются переработкой и заинтересованы в надежных поставщиках. Вы на чем приехали? Если хотите, я могу отвезти вас в город, по дороге и поговорим.
– Ай, Ашотик! Ну просто неисправим! Смотри, приревнует тебя твоя лыжница, костей не соберешь.
– У тебя, Люда, только одно на уме. Не видишь, у нас с девушкой деловой разговор…
– Вижу, вижу. Еще как вижу. Вы с ним поосторожнее, – обращаясь уже ко мне, внушала Люда. – Он у нас парень опасный. Без ружья и из дому не выйдет.
– Да хватит тебе, еще и правда напугаешь человека, – уже с некоторым раздражением заговорил Ашот. – Вы, девушка, не слушайте ее. Вы… вас как зовут?
– Таня.
– Таня… Прекрасное имя! Вы, Таня, меня слушайте. Ашот всегда поможет. У меня здесь знакомых… весь город…
– И все с ружьями, – подпустила Люда.
– Так… хватит. Это она теперь до вечера не угомонится. Ты накладные проверила? Все. Вахтанг пускай разгружается, а я поехал. Пойдемте, Таня, по дороге поговорим.
Следом за большим Ашотом я вышла в коридор и всю дорогу до проходной он, не умолкая, рассказывал мне, какой он молодец, как много у него знакомых и как легко ему помочь любому в любой ситуации.
– Вы обращайтесь, – слегка обернувшись ко мне, торопливо семенившей сзади, убеждал Ашот. – Ашот всегда поможет.
Не забывая благодарно улыбаться, я тем временем думала о своем.
«Лыжница»… «стуруляит»… Биатлон? Хм… очень интересно… То есть если я правильно все поняла, победившая в конкурсе красоты любовница Артемьева Катя изначально сидела на месте Леры, принимая у поставщиков молоко. И Ашот Вазгенович, частенько появлявшийся здесь в качестве постоянного поставщика, имел на нее некоторые, так сказать, виды. Но девушку заприметил Артемьев, и Ашоту пришлось отвалить несолоно хлебавши.
Немного погоревав, он знакомится со спортсменкой, умеющей метко стрелять…
Хм… очень, ну просто очень интересно…
– Нет, я приехала на такси, – параллельно своим думам, не забывая следить за тем, что происходит в реальности, ответила я Ашоту и снова сосредоточилась на размышлениях.
Исполнитель баба? Вот это поворот. Хотя… почему бы и нет? Уверена, мысли о подобной кандидатуре у следователей даже в проекте не возникало. Если уж не возникла она у меня, гениальной, о прочих и говорить нечего.
Интересно, Ашот в курсе событий на конкурсе? Если да, то все выстраивается вполне гармонично. Босс перебил у него подружку, мстительный парень затаил зло и при первом благоприятном случае, зная, что подозрения падут на другого, воспользовался моментом.
Правда, предполагаемое орудие убийства – пистолет, а биатлонистки стреляют из винтовки… Но такая ли уж это проблема? Главное, чтобы был «глаз алмаз», а остальное – дело техники. Могла она с другими видами оружия меткость тренировать? Могла. Следовательно…
– Давайте заедем вот тут, недалеко, в кафе. Там и поговорить можно спокойно, и перекусить. Шашлык-машлык… – улыбался Ашот, садясь за руль своего необъятного черного джипа.
– С удовольствием.
Во всей выстроенной мною схеме по-настоящему смущало меня лишь одно. Стрелять по мишеням и выстрелить в человека все-таки не одно и то же. А все обстоятельства преступления говорят о том, что совершено оно было с завидным хладнокровием, как будто исполнитель все свободное время только тем и занимался, что стрелял по чужим затылкам.
С этим, конечно, была нестыковочка, но, с другой стороны, я еще не знала, что это за девушка такая, эта биатлонистка. Может, она – курва отвязная, которой что по бумажным, что по живым мишеням стрелять – все едино…
Между тем Ашот уже давно рассказывал мне что-то, по-видимому, очень интересное о сельском хозяйстве и, отвлекшись наконец от своих мыслей, я постаралась войти в тему, чтобы не оказаться невежливой и не ляпнуть что-нибудь невпопад.
– …и ему можете хоть каждый день привозить, он все возьмет. Правда, цена будет поменьше, но зато – постоянный покупатель, как вы и хотели.
– Да, спасибо большое, Ашот Вазгенович…
– Просто Ашот.
– Спасибо, Ашот, я очень благодарна вам за эту полезную информацию.
– Вот кафе, о котором я вам говорил, – Ашот притормозил у одноэтажного строения, на стене которого висел красочный баннер с изображением бравого армянина с длиннющим шампуром в руке, унизанным кусками мяса. – Зайдем?
– Даже не знаю… – начала я изображать стеснительность. – Боюсь, удобно ли это? Мы ведь почти не знакомы…
– Как не знакомы?! Давно знакомы! Уже сто лет знакомы! Заходите, пожалуйста.
Мы вошли внутрь помещения, где обилие черных усов и характерный акцент в речах недвусмысленно указывали на то, что Ашот пригласил меня к землякам.
Со всеми перездоровавшись и перекинувшись парой фраз на родном языке, он усадил меня за столик и заказал две порции шашлыков.
Видя, что дело заиграло не на шутку и Ашот, кажется, строит весьма далеко идущие планы, я решила напомнить ему, что подруга-то, собственно, у него имеется. К тому же такой разговор и для моей главной цели мог оказаться небесполезным. Глядишь, и узнаю интересное что-нибудь про стреляющую лыжницу.
– Ну, как вам у нас здесь, в Тарасове? Нравится? – между тем спрашивал Ашот.
– Да, очень мило. Только вот, как выясняется, очень опасно. Все кругом с ружьями… – лукаво улыбнулась я.
– А, это вы про Люду, – скривился Ашот. – Да не слушайте вы ее… сама не знает, что говорит.
– А у вас правда есть знакомые среди биатлонистов? Всегда восхищалась этим видом спорта! Это сколько же нужно умения, внимания, сосредоточенности, чтобы после напряженной пробежки еще и стрелять, и попадать в цель! Мне кажется, я бы никогда так не смогла. И главное – женщины! Вот что самое удивительное. Женщины занимаются таким спортом.
– Да, – самодовольно зажмурился Ашот. – Кристина у меня молодец. Как там у вас говорится? Лошадь остановит?
– Коня на скаку.
– Ну да, ну да. Это она… может.
– А давно она занимается?
– Со школы. Правда, для серьезных перспектив начала поздновато, в старших классах. Но все равно… результатов добилась. Хотя в олимпиадах и не участвует, но на местных соревнованиях даже что-то там завоевывала. Кубки какие-то.
– А в Тарасове проводятся соревнования по биатлону?
– Нет, не здесь… они ездят куда-то… она говорила, да я не запомнил. Тут только тренируются.
– И летом?
– И летом. А что? Ничего особенного. Сейчас уже все это придумано. Есть и лыжи такие на роликах… Можно, конечно, на специальные базы ездить, но на это деньги нужны, а у них всегда не хватает.
– А вы что же? Не спонсируете? – снова лукаво глянула я.
– Еще не хватало! Не напасешься на них. Вот вас, Танечка, я бы с удовольствием поспонсировал…
Взгляд Ашота снова стал сальным и недвусмысленным, и я поспешила опять перевести разговор на его девушку.
– А как же Кристина? Вы же сами говорили, она стреляет метко…
– А мы ей не скажем.
– Нет, правда, Ашот, она действительно хорошо стреляет? Всегда мечтала научиться. Женщина с револьвером, это так… круто. Почти в каждом боевике они встречаются.
– Круто? Хе-хе… – снова впал в самодовольство Ашот. – Да, Криста у меня девочка крутая. Она, кстати, и сейчас, наверное, в тире. Целыми днями не вылазит оттуда. Думаю, она и в биатлон из-за этого пошла. Чтобы пострелять.
– Очень понимаю. А вот я… так и останусь, наверное, со своими мечтами… да с коровами, – спохватившись, решила я упомянуть на всякий случай об изначальной причине этого разговора. – Никакой романтики… Послушайте, Ашот, а можно мне тоже… попробовать?
– Что попробовать?
– Ну там… в тире. Вы ведь говорили, что ваша… знакомая в каком-то тире занимается? Можно, я тоже попробую… стрельнуть?
– Вах! Что за девушки теперь пошли! На машинах гоняют, в тире стреляют…
– Ну, Ашот, пожалуйста, – делала я умоляющее лицо. – Я, может быть, всю жизнь об этом мечтала. А тут такой случай… Ну пожалуйста.
– Эх… что делать? Никогда не могу отказать, когда женщина просит. – Выражение лица собеседника ясно говорило, что и с моей стороны он ожидает такой же безотказности. – Ну хоть шашлык-то покушаем?
– Да! Конечно! А как же? Обязательно покушаем. Я уже чувствую – такой запах аппетитный…
Ашот взял трубку и отошел к барной стойке. Разговор был почти не слышен, только время от времени долетало невнятное «Крссс…».
«Что ж, чем дальше, тем интереснее, – думала я, оставшись за столиком в гордом одиночестве. – Спортсменка, любительница пострелять, дружит с кавказцами… Что бы это значило? Правда, уровень – не профессиональный, всю себя она этому биатлону явно не посвящает… Может быть, она и пошла-то на эти лыжи для того, чтобы стрелять научиться. С другой стороны – причина иметь оружие. Вполне объяснимая. Кому скорее дадут разрешение, тому, кто просто с улицы зашел, или тому, кто может представить солидный послужной список в виде побед в стрелковых соревнованиях местного масштаба? С третьей стороны – тренируется в тире. Значит, скорее всего, не только с винтовкой имеет дело…»
Ход моих размышлений прервал Ашот, закончивший свой разговор и вернувшийся за столик.
– Кристины уже нет, – сообщил он. – Но я договорился, мы сможем подъехать в тир… если вам так хочется.
– Очень хочется! Вы не представляете себе, Ашот! Я никогда в жизни… всегда об этом мечтала.
Я разливалась в восторгах и благодарностях, а про себя думала, что навряд ли сама по себе уехала Кристина. Не дурак же он, в самом деле, этот Ашот – своих знакомых девушек друг с дружкой знакомить. Скорее всего, намекнул кому надо, чтобы сказали, что и тир закрывается. Или что-то в этом роде. В общем – предпринял меры, чтобы освободить плацдарм.
Так что, думаю, «стрельнуть» в этот раз мне никто не помешает.
Шашлыки были вполне на уровне, и, наевшись до отвала, я думала, что теперь мне даже не придется особенно стараться, чтобы не попадать по мишеням. После сытного обеда тянуло скорее в сон, чем на соревнования в меткости.
Но настойчивое и неотвратимое присутствие Ашота уже начинало меня беспокоить. Похоже, он и впрямь задался целью довести дело до утреннего чая с лимоном. В мои же планы ничего такого не входило, и, снова усаживаясь в огромный джип, я понимала, что пора начинать придумывать повод, под которым я могла бы после нескольких выстрелов благополучно и в целости-сохранности улизнуть.
Но съездить в тир было необходимо. Во-первых, нужно было узнать, где он находится, а во-вторых, наладить контакты, которые позволили бы мне еще раз прийти туда, уже без Ашота.
И дальнейшие события показали, что стратегия моя была абсолютно правильной.
Выехав за город, мы минут двадцать на хорошей скорости гнали по трассе, пока наконец не свернули к одной из туристических баз, служащей по совместительству местом сборов и тренировок спортсменов.
О существовании этой базы мне было известно, но сама я не принадлежала к числу завсегдатаев и в качестве чужака, разумеется, не смогла бы рассчитывать на откровенность в беседах. Но теперь, когда мое появление поддержано рекомендациями и личным присутствием Ашота, наверняка и здесь со всеми знакомого, теперь и я могла сойти за «свою».
Если сама по себе база, предназначавшаяся не только для спортсменов, но и для туристов, еще как-то предполагала присутствие случайных людей, то тир, стоящий в отдалении и даже снабженный охраной, не был местом легкодоступным для каждого, кто проходит мимо.
Заведение явно предназначалось лишь для определенного контингента и с этой точки зрения факт прибытия моего в сопровождении Ашота оказывался очень на руку.
Оставались сущие пустяки, в нужный момент суметь от этого Ашота отделаться.
Тем временем мы уже входили в тир, и сразу стало понятно, что Ашот здесь такой же для всех свой, как и в шашлычной.
Он весело здоровался и с охранниками, и со всеми, кто находился в тире, и с каждым находил тему для краткого обмена мнениями. Судя по выразительным взглядам, которые я ловила на себе, ребята не сомневались в том, какие у нас с Ашотом отношения.
Что ж, возможно, оно и к лучшему… По крайней мере, когда я появлюсь тут в следующий раз, а в том, что появлюсь, не может быть ни малейших сомнений, вероятно, в качестве «девушки Ашота», сойду за свою.
– Вот, Сергей, принимай новобранцев, – говорил Ашот, обращаясь к пожилому мужчине, сидевшему за «прилавком». – У девушек нынче одно развлечение – пострелять.
– Ну, я только попробовать, – сделав умильное личико, говорила я. – Никогда в жизни не держала в руках оружие.
На самом деле все это было, разумеется, не так, и в то время, когда мне снисходительно-вежливо объясняли, как нужно держать винтовку, я думала лишь о том, как бы не выдать себя слишком явным профессионализмом.
Приладившись наконец к «незнакомому» предмету, я прищурила один глаз и, поскольку очень старалась, с первого раза не попала даже в «молоко».
– Ну вот, а говорила, что специалистка по молоку, – шутил Ашот.
– Это совсем другое. Это – не то молоко.
– Молоко? – недоуменно спрашивал Сергей.
– Да вот, девушка – моя коллега. Занимается сельским хозяйством.
– Да, я приехала узнать насчет возможности поставок. И вот – встретила Ашота Вазгеновича, узнала много полезной информации.
Надеюсь, лицо мое выражало высшую степень счастья. По крайней мере, я старалась.
– А потом решила убить меня, чтобы я больше никому не рассказал, – шутил Ашот.
– Ну что вы, как можно! Напротив… я очень благодарна. Вот когда бы я еще попала в тир? А тут… такой случай. Всю жизнь мечтала. Хоть попробовать… стрельнуть. А то уж мне и уезжать… завтра. Теперь приеду, буду хвастаться… всем.
Вообще-то, я хотела сказать, «буду хвастаться мужу», но в последний момент решила, что в данной ситуации это прозвучит несколько двусмысленно. Достаточно и того, что ребята уверены, что у меня отношения с Ашотом. Если при этом окажется, что у меня есть еще и муж, думаю, это будет уже чересчур.
Между тем седовласый Сергей заряжал уже пятый патрон, и я подумала, что пришло время куда-нибудь попасть. Хорошенько прицелившись, я выбила «двойку», чем вызвала у окружающих восторженные возгласы и даже аплодисменты.
– Ну как, гожусь я в биатлонистки? – весело спрашивала я, заметив, как у некоторых после этой фразы округлились глаза.
Да, конечно, Ашот, наверное, не планировал рассказывать своим друзьям, что разговор о стрельбе, собственно, и возник между нами по поводу того, что его девушка занимается биатлоном. Но мне-то как раз это и нужно было. Меня-то интересовала Кристина, а не Ашот, и, разумеется, я не преминула использовать случай, чтобы перевести разговор на нее.
– Конечно, Кристина-то у вас, наверное, всегда только в «десятку» попадает. Но и мы… постепенно… глядишь, и приобретем навык.
Из всех присутствующих, кажется, один Ашот не видел в ситуации ничего особенного. Как восточный мужчина, он хвастался одной своей девушкой перед другой, и, по-видимому, это не казалось ему чем-то из ряда вон выходящим. Поэтому пока все прочие игриво переглядывались, он как ни в чем не бывало нахваливал свою боевую подругу.
– Да-а… Криста, она… она молодец. Как это там у вас говорится?..
– Коня на скаку?
– Нет. Белке… белке в глаз, вот! Белке в глаз попадает.
– Завидую. А часто она тренируется? – обратилась я к Сергею.
– Да каждый день почти, – слегка ухмыляясь, отвечал он, очевидно, не совсем понимая, как вести себя в такой ситуации.
Действительно, привести новую девушку для того, чтобы в ее присутствии нахваливать предыдущую, мог, наверное, только Ашот. Но я тоже старалась показать, что все, что происходит, вполне естественно и очень мне нравится, и лица окружающих постепенно стали принимать исходное положение.
– Вот поэтому у нее и получается так хорошо, – не скупясь, рассыпала я похвалы своей якобы конкурентке. – Каждый день тренироваться – это ж… это ж снайпером настоящим можно стать!
– Да-а… Криста, она… – довольный, жмурился Ашот, как кот, нализавшийся сметаны.
За смешками да разговорами я исподволь внимательно изучала арсенал в тире и отметила про себя, что он весьма неплох. По крайней мере, пистолетов здесь было несколько разновидностей, и «макаров» – в том числе.
– А можно я еще из пистолета попробую? – с горящими глазами спрашивала я.
Но тут улыбчивый Сергей сделался очень серьезным и вежливо, но настойчиво, отказал.
– Не стоит, – говорил он, и тон его ясно показывал, что он действительно так думает. – Вы… как вас звать-величать?
– Таня.
– Вы, Таня, человек в таких делах, по-видимому, неопытный, так что вам экспериментировать пока рано. У ружья, у него, видите – ствол длинный, он пуле направление дает. А для пистолета твердая кисть нужна. А то у некоторых с непривычки так вихляется – в самих себя попадают. Так что с ружьем – пожалуйста, а из пистолета, вы тут вместо мишеней, того гляди, нас всех перестреляете.
Мужчины, присутствующие в тире, заулыбались, а я сделала печальное лицо.
– Правда? Что ж, очень жаль. А мне так хотелось… попробовать. Ну, ничего… все равно, ведь из ружья-то получилось у меня? Правильно?
– Правильно, Танечка, все правильно. Ты теперь, можно сказать, почти профессиональный стрелок. Ну а раз ты уже всему научилась, то можно нам и обратно ехать. А? Так я говорю?
Не припоминаю, в какой момент мы перешли с Ашотом на «ты», но он говорил так, будто это – факт давно свершившийся и очевидный. И я не стала возражать. В конце концов, мне нужно было еще доехать до города и ссориться не было смысла.
Снова выразив огорчение по поводу того, что счастье оказалось столь мимолетным и непродолжительным, я, со всеми тепло попрощавшись, вышла следом за Ашотом на воздух.
Мы шли к машине, и сейчас, в отсутствие посторонних, он уже смотрел на меня как на что-то, безусловно ему принадлежащее, и, кажется, единственное препятствие, которое рисовалось в его воображении, это отсутствие в данный момент в поле зрения кровати.
«Какое жестокое ждет вас разочарование, бедный юноша!» – с легким злорадством думала я, садясь в джип.
Но вслух сказала о другом.
– Хорошее здесь место. Природа, воздух…
– Да… если хочешь, можем съездить как-нибудь. У меня тут знакомые, оставят нам номерок…
– Не знаю, Ашот, – загадочно улыбалась я. – У меня сейчас такое время… сложное. Ферма эта, переезд…
– Ну что там ферма? Ферма – сама по себе, отдых – сам по себе. Отдыхать тоже нужно.
– Ну это… в целом правильно, конечно, но… не знаю.
Мы уже подъезжали к городу, и я внутренне готовила себя к решающим фразам. По всему было видно, что мой спутник все вопросы для себя считает уже решенными, и тем труднее для меня было начинать разговор о том, что у меня совсем другие планы.
Но неожиданно сама судьба пришла мне на помощь, и в этом я увидела первые признаки того успеха, который посулили мне гадальные кости.
Зазвонил телефон, и, вытащив трубку из сумочки, я увидела, что звонит неугомонная и вездесущая Эмма.
– Татьяна? Ну как? Встретились вы с Оксаной?
– Да, спасибо, что порекомендовали меня.
– И как ваш разговор? Удался?
– Мы очень мило побеседовали.
Еще не понимая, к чему она клонит, я старалась вести разговор так, чтобы то, что услышит Ашот, в итоге позволило мне как-то обосновать причину своего бегства.
– Она прилично себя вела?
– Да, вполне.
– А содержание вашей беседы… конечно, секрет?
– Ну… в целом это не телефонный разговор.
– Понимаю… Но, надеюсь, расстались вы мирно?
– О, разумеется…
Кажется, я начинала догадываться, зачем звонила Эмма. По-видимому, ей встретилась какая-то надобность в этой Оксане и, прежде чем разговаривать с ней, она решила поговорить со мной и прощупать почву. Мало ли, как там могло у нас повернуться… А ведь порекомендовала меня она, Эмма. Вот она и звонит сейчас узнать, не наделала ли ей эта рекомендация каких-нибудь неожиданных проблем.
– Все прошло просто отлично, – со всей возможной убедительностью в голосе продолжала я. – Разговор получился весьма продуктивным и, надеюсь, взаимно приятным. Каждый получил пользу. А вы хотели бы встретиться?
– Да, у меня возникло к Оксане небольшое дело, хочу поговорить с ней.
– Что ж, отлично! Не вижу никаких препятствий к этому.
Произнеся еще несколько незначительных фраз, я распрощалась с Эммой, имея в руках железобетонную отмазку для Ашота. Что тут еще было объяснять? Он сам все слышал.
– Ашот, вы не могли бы высадить меня у… у торгового центра. «Вираж», знаете? – сказала я первое, что пришло на ум.
– Что, какая-то встреча с подругами?
– Нет… деловая встреча. Я ведь приехала не только для того, чтобы выяснить возможности поставок. Есть еще масса вопросов, которые нужно решить, а времени так мало…
– Ну вот… А я думал, мы с вами сейчас заедем в ресторан, посидим…
– Наверное, в другой раз, Ашот. Я вам очень благодарна за сегодняшний день, за всю полезную информацию и… и вообще, но… но сейчас мне необходимо заняться решением насущных проблем. Впрочем, мы ведь, надеюсь, не в последний раз видимся с вами? Я планирую переехать сюда на постоянное жительство. Так что, как говорится, еще не вечер…
В целом Ашот оказался неплохим парнем, и я, как могла, старалась смягчить удар и свести к минимуму разочарование, ясно читавшееся на его лице. Но, кажется, у меня не очень получилось.
Спутник мой утратил всю игривую разговорчивость, которая до этого не покидала его ни на минуту, почти не смотрел в мою сторону и, молча припарковавшись у торгового центра, с натянутой, неестественной улыбкой, наконец-то повернулся ко мне.
– Что ж, желаю удачно решить все вопросы, – глядя как-то сквозь меня, проговорил он.
– Не сердитесь, Ашот, – проникновенно глянула я в глаза. – До встречи.
После этого я вылезла из джипа и больше не встречалась с общительным армянином никогда.
Конечно, у Ашота был номер моего телефона и это в каком-то смысле могло составить для него некую надежду, но в тот момент меня меньше всего заботило это.
Моя машина так и стояла все это время рядом с молочным комбинатом, у черта на куличках, и, выйдя с торца здания торгового центра на противоположную улицу, я поспешила поймать такси, чтоб, доехав до этих куличек, забрать наконец свое заждавшееся авто. Маршруты общественного транспорта навряд ли проходили поблизости, и дополнительные средства, врученные мне щедрой Милой, как раз пригодились.
Был конец рабочего дня, час пик. Минут сорок понадобилось нам, чтобы выбраться с переполненных центральных магистралей на более-менее свободные улицы, и даже присутствие дамы не останавливало таксиста, не жалевшего крепких выражений. Наконец мы добрались до места назначения.
Я рассчиталась с таксистом, но прежде, чем выйти из машины, внимательно оглядела окрестности. Мне не хотелось, чтобы за рулем моего авто меня заприметила Лера или Люда, которые знали, что утром я приехала сюда на такси.
Но было уже почти шесть часов, и окружающее пространство напоминало пустыню. Только моя бежевая красавица одиноко стояла в сторонке, тщетно ожидая хозяйку.
Я села за руль, но не успела завести двигатель, как раздался телефонный звонок.
Снова звонила Эмма.
– Танечка! Это опять я. Вы не представляете, что у нас тут творится! Я говорила с Оксаной… это просто ужас. Она всем разболтала!
– Разболтала о чем? – чуя недоброе, спросила я.
– Ну как… обо всем. О расследовании, о том, что вы с ней встречались. Позвонила Ирине, стала жаловаться, мол, какие-то посторонние люди приходят, задают вопросы… Хотя я ясно объяснила, что вы – опытнейший детектив, оказавший неоценимую услугу мне лично. Но… это же Оксана. В общем, не знаю, что она там наговорила, но Ирина настаивает на встрече с вами, и я прошу, я просто умоляю вас не отказываться. Иначе… иначе в каком положении я окажусь… Ах! Это… это просто уму непостижимо! Вот ведь связалась с этой Оксаной!..
Ситуация постепенно прояснялась.
Похоже, Оксана, как стерва по призванию, не удовольствовалась тем, что нахамила мне лично, а решила распространить свой яд на широкую аудиторию.
Я даже догадываюсь, как было дело. Она позвонила Ирине Смирновой и медовым голоском сообщила, что частное расследование, заказанное ею, продвигается хорошо и даже она, Оксана, приложила к нему руку. Ну а после того, как Ирина выразила совершенно естественное изумление и сказала, что никаких расследований никому не заказывала, тон, разумеется, сменился, и в четыре руки они так хорошо перемыли мои кости, что то, что осталось, можно отправлять в анатомический музей даже без предварительной стерилизации. Думаю, досталось и Эмме.
– Вы, Танечка, только не подумайте, что я хочу вас как-то подставить, вовсе нет, – между тем лепетала она в трубку, – но войдите в мое положение. Оксана могла наговорить чего угодно, Ирина теперь думает, что за ее спиной против нее готовят какую-то диверсию, а я оказалась неизвестно в чем виноватой и теперь вынуждена оправдываться… Пожалуйста, поговорите с ней. Я ведь знаю, вы любого сможете убедить. Скажите, что все это не так, что нет никаких диверсий и все мы хотим только помочь…
Бедная Эмма! Даже голос у нее дрожал, так она была взволнована. Представляю, что пришлось ей выслушать. А что придется выслушать мне…
Впрочем, то, что Ирина Смирнова сгорает от желания со мной повидаться, не так уж и плохо. Конечно, настроение ее, как можно догадаться, сейчас не самое доброжелательное, но зато мне не придется ломать голову над тем, чтобы в очередной раз выдумывать предлог для встречи. Версия с ее причастностью к убийству не была снята с повестки дня, и рано или поздно мне все равно пришлось бы искать какой-то повод для встречи и душевного разговора с ней. А сейчас она сама нарывается, так что ж нам, отказываться, что ли, от своего счастья?
– Разумеется, Эмма, я готова поговорить с ней. Вы не должны так волноваться. Не сомневаюсь, все это очень скоро прояснится и все поймут, что здесь просто недоразумение. Где нам удобнее встретиться?
– О! Татьяна! Как я вам благодарна! Я знала, что вы не откажете мне. Давайте встретимся у нас. Я позвоню Ирине, мы вместе соберемся и поговорим. А то все время как-то так получается… без меня меня женили. Кто-то что-то говорит, кто-то другой по-своему это пересказывает… А в результате я остаюсь виноватой. Сможете вы подъехать ко мне?
– Да, разумеется, – с готовностью отвечала я. – Когда вам удобно?
– Давайте часов в восемь. Я как раз договорюсь с Ириной, думаю, к этому времени она успеет.
– Хорошо, я приеду.
– Еще раз большое спасибо вам, Танечка, вы меня очень выручили.
Эмма положила трубку, и я стала обдумывать, как лучше мне построить беседу, чтобы, с одной стороны, узнать все, что мне нужно, а с другой – чтобы Эмма не получила ненужных дополнительных сведений, которые ее совершенно не касаются.
Конечно, присутствие третьих лиц при разговоре со свидетелями и тем более подозреваемыми отнюдь не приветствовалось, но, похоже, на сей раз мне не отвертеться. Оксана наверняка наплела невесть что, и Эмма не успокоится, пока ее кристально чистая репутация снова не сделается белее снега в глазах Ирины, а вместе с ней и всей местной тусовки.
Что ж, будем действовать в предлагаемых обстоятельствах.
Пока мы разговаривали с Эммой, прошло порядочно времени, и, взглянув на часы, я увидела, что к восьми, пожалуй, только-только успеваю добраться к ней.
Эмма, как и все ее состоятельные подруги, проживала в собственном коттедже, но, в отличие, например, от Артемьевых, дом ее находился в городской черте.
Участок, доставшийся, кажется, по наследству, со временем был расширен путем покупки двух соседних. Сломав старые строения и выстроив на освободившейся площади современный коттедж, муж Эммы превратил свой земельный надел в прекрасно обустроенный оазис капитализма, ярким пятном выделявшийся среди кособоких лачуг.
Адрес мне был хорошо известен, но дорога лежала через весь город, и к знакомому забору с автоматическими воротами я подъехала без четверти восемь. Набрав номер Эммы, я сообщила ей о своем прибытии, и она открыла мне калитку.
Пройдя небольшой, выложенный узорчатой тротуарной плиткой двор, я оказалась возле крыльца, куда уже выходила встречать меня гостеприимная хозяйка.
– Танечка! Ну наконец-то! Вот кто разрешит все наши недоразумения.
За Эммой на заднем плане виднелась какая-то полная женщина, с первого взгляда показавшаяся мне похожей на размалеванную базарную бабу.
Осветленная блондинка, она, кажется, совсем не учитывала, что ее склонный к багровости цвет лица будет очень невыгодно контрастировать с волосами. И даже ярчайший и безвкуснейший макияж ничуть не сглаживал это досадное противоречие.
– Вот, Ира, позволь представить тебе, – говорила Эмма, сопровождая меня в гостиную. – Татьяна Иванова – опытнейший детектив, способный раскрыть любое, самое запутанное дело.
– Так вы, значит, ведете частное расследование? – прокурорским глазом осматривая меня с ног до головы, спросила Ира.
– Веду, – коротко ответила я.
– А по какому праву, позвольте узнать?
– Ирочка, ну что ты… прямо как на допросе. Мало ли, нашлись люди, заказали… Это ведь – дело частное. А у нас сейчас демократия, сама знаешь. Хочешь, воруй, хочешь, расследование заказывай.
Эмма пыталась шутить, но Ирина явно была настроена по-иному. Судя по ее агрессивному виду, она пришла сюда с целью устроить скандал, и начало разговора не предвещало ничего хорошего.
Вообще, в сравнении с утонченной, претендующей на интеллигентность Эммой Ирина Смирнова явно проигрывала. Не было здесь ни интеллекта во взоре, ни мягкости в речах, ни воспитанности в поступках. А было обилие плоти, непоколебимая уверенность в своей правоте абсолютно во всем и высокомерное презрение к окружающим.
– Подожди, Эмма, – командным тоном остановила она свою подругу. – Не видишь – мы разговариваем. Так на каком же основании вы вмешиваетесь в работу официальных органов и беретесь расследовать такое серьезное уголовное преступление, как убийство?
Тут следует отметить, что, поскольку Ирина не являлась моей клиенткой, соблюдать в разговоре с ней корректность я вовсе не чувствовала себя обязанной. Язык так и чесался ответить ей, как она того заслуживает.
Но Эмма! Бедная, несчастная, как лист дрожащая Эмма, рисковавшая из-за этого дела перессориться со всеми своими тусовочными подружками, она вызывала во мне искреннее сочувствие. К тому же она-то ведь была моей клиенткой. Пускай и бывшей.
Поэтому я собрала волю в кулак и призвала на помощь всю сдержанность и непрошибаемость, дарованную мне природой.
– Послушайте, э-э-э… кажется, Ирина?
– Ирина Александровна, – приняв королевскую позу, отчеканила собеседница.
– О! Надо же, как удачно! А я – Татьяна Александровна. Теперь мы точно не перепутаем. Так вот, Ирина Александровна. Должна сообщить вам, что вы находитесь в некотором заблуждении. Во-первых, я не вмешиваюсь ни в чью работу. Во-вторых, расследовать серьезные уголовные преступления, в том числе убийства – моя прямая специальность. В-третьих, основанием для расследования всегда является пожелание клиента, мы подписываем договор, и деятельность, которую я осуществляю, находится в строжайшем соответствии с существующим законодательством.
После такой отповеди Ирина не сразу нашлась, что сказать, а Эмма заметно оправилась от своих волнений и даже распрямила спину.
– А кто заказал вам это расследование? – наконец прямо в лоб выпалила Ирина вопрос, по-видимому, больше всего ее волновавший.
– Данные клиента – конфиденциальная информация, – был стандартный ответ.
– Но дело касается моего мужа.
– Нет, дело касается господина Артемьева, который на днях был убит, о чем вы, наверное, знаете.
– Погодите-ка… – в замешательстве тормозила Ирина, – я что-то ничего не понимаю… То есть кто-то решил выяснить, кто же это прикончил Ваню, и заказал расследование? Так, что ли, получается?
– Ну конечно, Ирочка, я ведь именно это и пыталась тебе объяснить!
Эмма светилась от счастья. Развернув все на сто восемьдесят градусов и дав понять, что главная фигура для моего заказчика – Артемьев, а не Смирнов, я сразу убивала несколько зайцев.
Во-первых, такой поворот далеко уводил от Милы. Ведь если заказчику интересен Артемьев, значит, это человек из его окружения, а не из окружения Смирнова. Во-вторых, получала по носу подлая интриганка Оксана, стремящаяся всех поссорить. Ну и в-третьих, если организатор преступления – сама Ирина, пожелавшая таким способом освободиться от ненавистного супруга, такой ход должен успокоить ее, дав понять, что скорейшее освобождение господина Смирнова из мест заключения вовсе не является основной целью расследования.
Между прочим, если все это затеяла действительно Ирина, нужно признать, план довольно остроумный. Заказав непосредственно своего мужа, она, как главная наследница, рисковала попасть в число подозреваемых. А убедив широкую общественность в том, что это сам он, жестокий, из мести за то, что его телка не получила приз на конкурсе, заказал своего друга, она таким образом и себя освобождала от малейших подозрений, и муженька закрывала на неопределенный срок.
Между тем Ирина постепенно собиралась с мыслями и вскоре выдала новый гениальный вопрос.
– А почему же тогда Оксанка говорила, что ее хотели заставить… – тут она мельком взглянула на меня, – что ее уговаривали пойти в ментовку защищать Игоря?
– Потому что Оксана неверно поняла некоторые фразы, прозвучавшие в нашем с ней разговоре, – ответила я. – Ей было известно, что подозрения официальных следователей базируются на случае, происшедшем на конкурсе красоты, где и господин Артемьев, и господин Смирнов выступали как спонсоры, а поскольку в качестве непосредственной участницы конкурса Оксана лучше всех была осведомлена о происшествии, я и предложила ей рассказать следователям подробности. Из этого она почему-то сделала вывод, что ее кто-то хочет заставить что-то сделать за других, хотя предложение мое было сугубо предположительным и возникло спонтанно.
Но Ирина уже не слушала. Что-то в середине моей речи настолько приковало ее внимание, что у нее остановился взгляд и она даже перестала моргать.
– Случай? Какой случай? – спросила она, когда я закончила говорить.
После этой фразы дальнейшая наша беседа потеряла для меня всякий смысл. Да, конечно, наверное, я допустила оплошность, упомянув об интимной подробности, которую от Ирины, как жены «спонсора», возможно, скрывали, но зато эта оплошность полностью снимала с нее все подозрения.
Если она не знала о прыщах, то не могла и выстроить в уме комбинацию, в результате которой возникала уверенность, что Смирнова обязательно арестуют после убийства Артемьева как главного подозреваемого. А это означало, что даже если она очень хотела упечь своего муженька, данный случай – совершенно не из этой серии.
Пока вновь взволнованная Эмма беспокойно лепетала что-то о том, что каждый из спонсоров «совершенно естественно» желает выставить на конкурс кого-то из «своих», например, племянницу или сестру, а охваченная яростью Ирина вопила, что никаких сил человеческих не хватит, чтобы жить с таким неисправимым кобелем, я старалась собраться с мыслями и определить, что же у меня остается после лопнувшей версии с Ириной.
Оставалось немного. В сущности, кроме причастности жены Смирнова, серьезно можно было рассматривать только версию с биатлонисткой Кристиной, и столь невеликое количество вариантов весьма меня удручало.
Кое-как вклинившись в эмоциональный разговор двух подруг, я осведомилась о том, все ли вопросы, связанные с расследованием, мне удалось прояснить, и, получив утвердительный ответ, стала прощаться. Теперь у женщин имелась новая тема для проявления эмоций, и я могла спокойно уйти, уверенная, что без меня им не будет скучно.