С момента публикации своей последней книги я давно потерял счет гневным письмам, в которых мне выговаривают: почему я выпустил жизненно необходимого «Творца» из фразы «жизнь с ее различными проявлениями была первоначально дана одной или ограниченному числу форм…»? Не искажаю ли я по своей прихоти смысл написанного Дарвином? Мои фанатичные корреспонденты забывают, что книга Дарвина выдержала шесть изданий. В первом, на которое я опираюсь, фраза приведена точно в том виде, в котором я процитировал ее в начале этой главы. Уже во втором издании Дарвин употребил слово «Творец» (вероятно, под давлением религиозного лобби). В отсутствие каких-либо веских причин этого не делать, я, цитируя «Происхождение видов», всегда ссылаюсь на первое издание. С одной стороны, я верен первому изданию из-за того, что мой экземпляр — одна из 1250 книг первого тиража, переданная мне другом и меценатом Чарльзом Симони, — принадлежит к числу наиболее дорогих мне вещей. Однако я поступаю так и потому, что первое издание исторически наиболее значимо. Именно оно ударило викторианскую науку под дых и вымело из углов вековую пыль. Более того, после, особенно готовя шестое издание, Дарвин пошел на поводу у общественного мнения. В попытках ответить образованным, но слепым к его аргументам критикам первого издания, он отчасти сдал свои позиции и даже отказался от некоторых аргументов, которые на самом деле были правильными. Поэтому пусть остается «жизнь… была первоначально дана», безо всякого Творца.

Похоже, что Дарвин сожалел о своей уступке обществу. В 1863 году в письме другу, ботанику Джозефу Гукеру, он писал:

Дарвин говорит о Пятикнижии, имея в виду Книгу Бытия. Как объяснил в изданном в 1887 году собрании писем Дарвина его сын Фрэнсис, контекст фразы был следующим. Дарвин благодарил Гукера за одолженный обзор книги Карпентера, в котором анонимный обозреватель говорил о «созидательной силе… которую Дарвин мог описать лишь в терминах Пятикнижия, как некую древнейшую форму, в которую „изначально вдохнули жизнь“». Нам пора избавиться и от «была первоначально дана». Что, спрашивается, вдохнули, и куда? Имелось в виду, вероятно, выражение «дыхание жизни», но вот что оно означает? Чем пристальнее мы вглядываемся в границу между жизнью и не-жизнью, тем сложнее становится ее провести. Жизнь, как предполагалось, должна означать движение и иметь некое подвижное начало — «жизненный порыв». Еще таинственнее это звучит по-французски: lan vital. Во времена Дарвина казалось, что жизнь возникла из особой живой субстанции, ведьминого варева под названием «протоплазма». Профессор Челленджер (еще более экстравагантный, чем Шерлок Холмс, персонаж, придуманный Артуром Конан Дойлем), обнаружил, что Земля на самом деле — живой организм, нечто вроде морского ежа, панцирь которого — кора, на которой мы живем, а сердцевина состоит из чистой протоплазмы. До середины XX века жизнь считалась чем-то лежащим вне юрисдикции химии и физики. Теперь это не так. Различие между жизнью и не-жизнью — не в веществе, а в информации. Живые существа несут огромное количество информации, большая часть которой закодирована в молекулах ДНК. Как мы увидим, есть масса информации, закодированной и другими способами.

В случае ДНК мы достаточно хорошо понимаем накопление с ходом геологического времени информации. Дарвин называл этот процесс естественным отбором. Мы можем высказаться так: это неслучайное выживание информации, кодирующей эмбриологические рецепты, пригодные для выживания. Очевидно, что рецепты, обеспечивающие собственное выживание, уцелеют. ДНК отличается тем, что выживает в виде бесконечного количества копий. Благодаря тому, что в процессе копирования возникают ошибки, новые варианты могут выживать даже успешнее своих предшественников. Таким образом, база данных рецептов выживания будет улучшаться с течением времени. Улучшения станут проявляться в виде более приспособленных тел, процессов и инструментов, способствующих сохранению и распространению кодированной информации. В естественной среде сохранение и распространение закодированной ДНК информации означает выживание и воспроизведение тел, ее содержащих. Сам Дарвин разрабатывал теорию эволюции именно на уровне тел, их выживания и размножения. В его времена закодированная информация, содержащаяся в них, считалась внутренним свойством, она вычленилась только в XX веке.

Таким образом, со временем генетические базы данных станут хранилищем информации об окружающей среде прошлого, в которой предки выжили и передали потомству «гены успеха». Поскольку современная окружающая среда и среда будущего напоминает окружающую среду прошлого, генетическая «Книга мертвых» представляет собой полезное руководство по выживанию в наше время и в будущем. Своеобразный репозиторий информации находится в телах организмов, но с долговременной точки зрения, в случае, если размножение происходит половым путем и ДНК при переходе от тела к телу перемешивается, база данных инструкций по выживанию образует генофонд этого вида.

Геном любого живого организма в любом поколении представляет собой выборку из базы генетических данных вида. Разным видам соответствуют разные базы данных, поскольку различны условия окружающей среды, в которых жили их предки. База данных генофонда верблюдов содержит информацию о пустыне и о том, как там выжить. В ДНК кротов зашифрованы инструкции по выживанию в темной, влажной почве. В генофондах хищников накапливается информация об объектах охоты, приемах, которые они используют, чтобы спастись, и советах, как их перехитрить. А генофонды жертв содержат данные о хищниках и о том, как от них прятаться и убегать. Все генофонды содержат информацию о паразитах.

Данные о методах взаимодействия в настоящем происходят из прошлого. Неслучайное выживание молекул ДНК в телах предков — очевидный путь передачи информации из прошлого в будущее, способ, который используется для построения первичной базы данных ДНК. Существует, однако, еще три пути дальнейшего архивирования информации: иммунная система, нервная система и культура. Точно так, как крылья, легкие и другие приспособления для выживания, каждая из этих трех систем сбора информации была реформирована системой первичной — естественным отбором ДНК. Мы можем назвать их «четырьмя типами памяти».

Первый — репозиторий ДНК, содержащий техники выживания, выработанные предками и записанные в генофонде. Если наследуемая база данных в ДНК содержит дошедшие из прошлого данные о среде, окружавшей предков, и о том, как в ней выживать, то иммунная система выполняет ту же функцию в отношении заболеваний и ранений, которые перенесла особь. Эта база данных о заболеваниях уникальна для каждой особи и записана в особых белках, которые мы называем антителами — на каждый патоген (организм, вызывающий заболевание) приходится по одной популяции антител, тщательно подобранных во время контактов с характерными для патогена белками. Как и многие в моем поколении, в детстве я переболел краснухой и ветрянкой. Мое тело «помнит» это, память такого рода заключена в иммунной системе. К счастью, я не болел полиомиелитом, но наука изобрела способ вакцинации для инспирирования «ложных воспоминаний» о заболеваниях, которыми организм на самом деле никогда не страдал. Я никогда не заболею полиомиелитом, поскольку мой организм «думает», что уже переболел в прошлом и иммунная система содержит соответствующие антитела. Этот обман иммунной системы осуществляется путем введения неактивной, безвредной версии вируса. Что удивительно, как было показано в работе нескольких нобелевских лауреатов, сам по себе процесс построения базы данных в иммунной системе имеет квазидарвинистский характер и представляет собой сочетание случайной изменчивости и неслучайного отбора. В этом случае, однако, неслучайный отбор происходит не на телах в направлении повышения способности к выживанию, а на белках внутри тела, в направлении увеличения способности распознавать и обезвреживать вторгающиеся в организм белки.

Третий тип памяти — такой, о котором мы обычно думаем, слыша слово «память». Это информация, записанная в нервной системе. Наш мозг, используя механизмы, которые мы пока не вполне понимаем, хранит данные о гибели и успехе прошлых поколений. Третий тип — еще одна аналогия естественного отбора. В поисках пищи животное может следовать различным моделям поведения. Пусть и не полностью случайная, все же эта стадия попыток более или менее аналогична возникновению генетических мутаций. Роль естественного отбора в случае нервной системы выполняет так называемая система подкрепления — поощрения (положительное подкрепление) или наказания (отрицательное подкрепление). Действие птицы, например переворачивание опавших листьев (проба), дает результат — обнаружение личинок жуков или мокриц (результат), за чем следует подкрепление (награда). В нервной системе господствует правило: «Любое пробное действие, за которым следует награда, должно быть повторено. Любое пробное действие, не приносящее ничего или, что хуже, приводящее к наказанию (например, к боли), не должно повторяться».

Однако «память» нервной системы отличается тем, что идет существенно дальше квазидарвинистского процесса сохранения животным в поведенческом репертуаре поощряемых действий и отказа от наказуемых. Память мозга (нет нужды в кавычках — это основное значение слова) является, по крайней мере, в случае человека, одновременно обширной и живой. Она содержит детализированные фрагменты сцен из жизни, представленные данными от всех пяти органов чувств; списки лиц, мест, мелодий, привычек, правил, слов. Каждый из нас прекрасно это знает. Отмечу только интересный факт: лексикон для письма, имеющийся в моем распоряжении, и идентичный (или перекрывающийся) ваш лексикон для чтения содержатся в необъятной нервной базе данных, вместе с синтаксическим аппаратом, подсказывающим, как складывать эти слова в предложения и расшифровывать их.

Третья память, существующая в мозге, породила четвертую. База данных в моем мозге содержит не просто запись событий и ощущений (хотя, когда мозг только возник в процессе эволюции, то именно здесь находился предел). И мой, и ваш мозг содержат коллективные воспоминания, негенетически наследуемые от прошлых поколений, передаваемые устно, через книги, теперь через интернет. Мир, в котором мы живем, во сто крат богаче благодаря тем, кто жил прежде нас и оставил след в базе данных культуры: Ньютону и Маркони, Шекспиру и Стейнбеку, Баху и «Битлз», Стивенсону и братьям Райт, Дженнеру и Солку, Кюри и Эйнштейну, фон Нейману и Бернерсу-Ли. И, конечно, Дарвину.

Все четыре системы памяти являются составными частями, или проявлениями, огромной суперструктуры аппарата выживания, исходно и в основном построенного процессом неслучайного выживания молекул ДНК.