Все дети моего поколения мечтали о романтических профессиях — от космонавта до покорителя целинных земель. Я же мечтала быть леди. А потом уже пианисткой. К мечтам о музыкальной карьере прилагалось длинное блестящее платье, белый рояль, шквал аплодисментов и абсолютное отсутствие усидчивости. А поэтому сначала — леди.

В моих замусоренных мозгах сложилось убеждение, что леди должна быть необычайно красива, обладать изысканными манерами, уметь танцевать, носить вечерние наряды и украшения, выходить в свет и бывать на приемах у самой королевы. А там все — и леди, и джентльмены должны бродить по роскошному залу и обсуждать инфлюэнцу и погоду.

Я мечтала быть леди два месяца, пока в наш город не приехал театр с пьесой Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным».

Когда зрители уже собрались, выяснилось, что дверь в оркестровую яму закрыта на огромный амбарный замок и завалена всяким хламом. Первые джентльмены в моей жизни — оркестранты во фраках — с христианским смирением по одному прыгали в яму прямо со сцены, как пингвины прыгают с льдины в океан. Последней спихнули в яму упирающуюся виолончелистку в бархатном платье и бережно передали ей инструмент. Потом на сцену вышел дирижер, разъяренный, с красными пятнами на лице, и обреченно сиганул к оркестру прямо с авансцены. Мне было обидно. Публика веселилась. Моя мама ежилась от неловкости.

Главную леди в спектакле играла, как указано было в программке, «Засл. арт. респ., парторг». Ее поведение на сцене зачеркнуло мой ванильно-кружевной образ леди навсегда. Она изо всех сил демонстрировала хорошие «мане-э-эры», декламировала текст неестественным индюшачьим голосом, ошивалась в мужском обществе, одетая только в пеньюар, и мотала перед носом собеседника ярким лохматым веером. Публика, завороженная ее манипуляциями с веером, почти не слушала текст в сочном украинском переводе:

— До біса ці кляті гроші!

«Джентльмены» загребали ногами, чесали в затылках, шмыгали носами, валились на стулья, не поддергивая брюк, играли густо обведенными глазами и по-опереточному хихикали, как субретки.

Единственным джентльменом выглядел актер, игравший лакея, галантный, молчаливый, деликатный и немного рассеянный. Поднося ему цветы, я убедилась в том, что он мертвецки пьян.

Тогда я поняла истину: чтобы играть леди, надо прежде всего ею быть. Другими словами, чувствовать горошину через семьдесят семь пуховиков.

С тех пор мечта моя потускнела и сменила русло. Месяца три я хотела быть трамвайным кондуктором, пока не посмотрела фильм «Семнадцать мгновений весны».

Но это уже другая история.