Глава третья. Русалки бывают разные
Олега не было. Ленка с досады чуть не хлопнула себя по лбу Надо было вчера спросить, можно ли к нему пересесть. А сейчас усаживаться за пустую парту было бы верхом наглости. И, чтобы не стоять посреди класса с траурным видом, она уселась рядом с Сашкой и воодушевлённо улыбнулась.
Сашка сумрачно глянула на неё и слегка усмехнулась. По её лицу было видно, что разделить с Ленкой радость нового утра ей совершенно не хочется.
– Привет, – придвинулась поближе Ленка. – Как жизнь?
– Привет, – Сашка, сосредоточенно натирая очки замшевой тряпочкой, смотрела на мир совой, ослеплённой солнцем. – Так себе. Средней мерзопакостности.
– Аналогично, – на всякий случай согласилась Ленка. – Решила восполнить информационные пробелы. Не проведёшь экскурсию? – Сашка неопределённо пожала плечами. – Кто у нас староста?
– Алина Ерчева, – она водрузила на нос тяжёлое оптическое сооружение из толстых линз и внимательно посмотрела на Ленку.
– Это которая? Я по именам мало кого знаю.
Сашка осторожно указала на девицу, что стояла в кругу девчонок и снисходительно улыбалась. Ею оказалась, что было несколько странно, та самая звезда класса, что собирала вокруг себя более блёклых, но чрезмерно лояльных девчонок. Сегодня она принарядилась в нечто пёстрое, обтягивающее и чрезвычайно короткое, а гвоздём программы были перламутровые туфли на огромной платформе.
– Мне почему-то так и подумалось. А учится как?
– На пятёрки, – Сашка вздохнула. – Ну да, попробуй ей пятёрку не поставь, так её мамаша весь мозг выест.
– А кто мамаша? – оживилась Ленка, предвкушая закулисные разборки.
– Заместитель мэра, – Сашка сделала большие глаза и понизила голос: – По социальным вопросам.
– Круто, – согласилась Ленка.
– В прошлом году практикантка по незнанию поставила Альке четвёрку в четверти, так такое было! Директрису пять раз вызывали на ковёр. Нашей классной тоже влетело, что не проконтролировала. Две проверки были, даже штраф за что-то выписали. В общем, теперь Алька у нас круглая отличница.
Ленка хмыкнула. Невелика честь на чужом горбу выезжать. Да и неспортивно это как-то.
– Но она уроки-то учит? Или ей за красивые глаза пятёрки ставят?
– Вроде учит, – поморщилась Сашка. – Что-то там у доски шепчет. Но знаешь, я по географии в конце года и реферат написала, две недели в библиотеке просидела, и фоторепортаж сделала, и даже слайд-шоу организовала, а мне географичка четвёрку поставила. Из-за какой-то орфографической ошибки. Представляешь? А Ерчевой за два кое-как пересказанных абзаца – пятёрку. И где справедливость, спрашивается?
– Справедливость – это всего лишь соразмерность тягот и выгод, – задумчиво сказала Ленка, рассматривая тусовку вокруг Алекса. Там сегодня было особенно шумно. Качки рассказывали что-то смешное и ржали за всех. – Но сочувствую. Это полная гнусность.
– А я теперь больше рефераты не делаю, – разгорячившись, продолжала Сашка; было заметно, что ей не с кем поговорить. – Зачем париться, если всё равно четвёрку поставят. Алька у нас на медаль идёт, ей пятёрки нужнее.
Ленка только вздохнула в ответ. И чего люди так заморачиваются на оценках? Надо учиться так, чтобы от процесса получать удовольствие. Все же виденные ею зубрилки вызывали стойкую жалость из-за фанатичной уверенности, что медальки – это то, ради чего стоит жить.
– Слушай, у вас тут клички практикуются?
Сашка вдруг покраснела и принялась судорожно искать что-то в сумке.
– Иногда, – пробубнила едва слышно, с головой нырнув в сумку.
– У Альки есть?
– Ты что? – зашипела Сашка. – У неё никогда! Даже не говори об этом.
– Боишься её?
– Вот ещё, – не очень уверенно фыркнуло из сумки.
– А мне уже дали? – Ленка любопытно придвинулась.
Соседка перестала шуршать в сумке, но выползать наружу явно не собиралась.
– Наверно.
– Значит, дали. И какое? – Ленка потянула на себя сумку.
– Не скажу, – извлечённая на поверхность физиономия Сашки была красной и слегка виноватой.
– Мне просто интересно. Скажи.
– Ладно. Только не расстраивайся, – Сашка пригладила растрепавшиеся волосы и, кажется, уже смирилась с тем, что не сможет увильнуть от неприятной миссии озвучивания клички.
– И не подумаю. Мне пофиг.
– Юродивая, – прошептала Сашка и даже прослезилась. Видимо, из сочувствия.
– Офигеть, не ожидала такого уровня креативности. Не думала, что меня оценят так высоко.
– Почему? – растерялась Сашка. – Это жуть как обидно.
– Неа. Юродивые, в принципе, крутые перцы. Они от всех благ цивилизации отреклись. К тому же, говорят, они могли предвидеть будущее.
– Да? – удивилась Сашка. – Не знала.
Ленке даже показалась, что она немного разочарована такой реакцией на кличку. Но тут уж Ленка ничего поделать не могла, у неё на любую обзывалку был стойкий иммунитет. Более того, она раньше считала, что и все так к этому относятся, лишь для показухи немного выпендриваясь. И только совсем недавно поняла, что не у всех такая врождённая толстокожесть и глупые слова могут глубоко ранить.
– А у тебя есть? – осторожно поинтересовалась Ленка.
– Зубрило очковое, – с болью выдохнула она. – А этот урод Демидов спокойно мимо не пройдёт, чтобы не обозвать.
– Это который?
– Вон у окна стоит с планшетом, – она брезгливо поморщилась. – У него всегда губы мокрые. Красные и мокрые.
Под описание подходил толстяк с разглаженной стайлингом чёлкой, которая наискось перечёркивала его узкий лоб и топорщилась, словно в порыве ветра.
– Это тот, с чёлкой? – Она пальцами изобразила стоящие колом волосы.
– Да. Урод. Его папаша магазин электроники имеет, а Никитка всех за скидки имеет.
– Ух ты, – Ленка с интересом посмотрела на неё. – Хорошо сказала.
Сашка расцвела от удовольствия. Видимо, не так часто ей приходилось слышать что-нибудь ободряющее в свой адрес. Но вдруг прямо на глазах Сашка начала увядать и, почти уткнувшись носом в парту, спряталась за учебником. Ленка, удивлённая такой переменой, незаметно прозондировала местность. Так и есть. К ним шла Алина.
С крайне деловым видом, она гордо семенила по проходу между столами, трепетно прижимая к себе большую тетрадь. Там, где проходила Ерчева, всё смолкало и замирало, словно облитое жидким азотом.
– Итак, Савина, – лёгким движением брови она прогнала с соседней парты девчонку и уселась. – Если тебя ещё не ввели в курс дела, я староста класса.
– Какая честь, – восхитилась Ленка и невинно уставилась в бледно-синие рыбьи глаза Алины. – Чем могу быть полезна?
Ерчева изобразила ободрительную улыбку, явно польщённая Ленкиной готовностью к сотрудничеству, и открыла тетрадь.
– Итак, посмотрим, – перевернула пару исписанных листов и повела наманикюренным пальчиком по столбику— Каждый в нашем классе несёт общественную нагрузку Как у тебя с рисованием?
– Я, когда увлекаюсь, так слоги путаю, – повинилась Ленка. – Представляешь, дали мне в прошлой школе надпись сделать, я такого нагородила с буковками, что никто потом прочитать не смог. В голове что-то переклинивает. Ничего с этим поделать не могу.
Алина снисходительно сложила губки в сердечко, обезображенное избытком блеска.
– Понятно. Стенгазету пропустим. Так, что бы тебе поручить? А, вот, нашла. Тебе как раз подойдёт, – она часто захлопала маленькими густо накрашенными ресницами. Ленка с интересом вгляделась: посыплется тушь или удержится? Но, видимо, это была водостойкая, держалась прочно. – Это просто. Будешь протирать подоконники.
– Так ведь… – встряла было Сашка, но тут же умолкла под злобным прищуром Алины.
Ленка сделала вид, что не обратила на это внимание. Хотя и ежу понятно, что это поручение уже кто-то выполнял, а теперь оно торжественно передано ей. И с чего вдруг такая забота? Или это ритуал посвящения новеньких?
– Протирать нужно каждый день и перед каждым уроком, – Ерчева ехидно скривила губки. – Это понятно? Я доступно выражаюсь?
– Эт что? По пять раз в день протирать? – удивилась Ленка. Частота процедуры намекала на мелкое издевательство.
Алька, не скрывая торжества, довольно улыбнулась.
– Если тебя что-то не устраивает, имеешь право обсудить это на совете класса. Мы собираемся по пятницам, рассмотрим твоё обращение и вынесем решение.
– Ой, я ж забыла, – встрепенулась Ленка. – У меня уже есть общественное поручение. Я взяла это, как его, шефство.
Ерчева, уже начавшая что-то писать в своей тетради, выронила ручку.
– Что? – Её лоб пошёл некрасивыми складками. – Кто тебе разрешил?
– Так я думала, ты знаешь, – преданно смотрела на неё Ленка.
– Ничего я не знаю, – она сердито поджала губы, так что осталась лишь полоска, похожая на жабий рот. – Без моего разрешения…
– Ну вот я тебе и говорю, что собираюсь шефствовать над третьим «Б», – перебила её Ленка.
Злость Алины как рукой сняло. Лоб прояснился. Губки распрямились.
– А, понятно. Это Светланочка Сергеевна распорядилась. Тогда всё в порядке, – она сделала отметку в тетрадке и встала. – Ещё хочу напомнить тебе, что завтра ты дежуришь по классу. В твои обязанности входит полить цветы, приготовить мел, вымыть доску, намочить тряпочку.
– Ага, будет сделано, – кивнула Ленка. – А розы садить будем?
– Какие розы? – озадачилась Алина и добросовестно заглянула в тетрадь.
– Да это я так, в порыве трудового энтузиазма.
– Понятно, – хмыкнула староста и с печатью лёгкого недоумения на лице величественно отбыла в королевскую половину класса.
– Это ты про Золушкины розы вспомнила? – оттаяла после ухода Ерчевой Сашка.
– Типа того. Как общаюсь с такими вот факелоносцами добра, так обязательно какую-нибудь хрень ляпну. Не поддаётся контролю.
Она подмигнула Сашке, и они рассмеялись, чем вызвали мимолётный интерес Альки. И, судя по промелькнувшему жабьему рту, она подумала, что смеялись над ней. Хотя в принципе так и было.
– Саш, а кто такая Светлана Сергеевна?
– Наша классная. Она русский язык и литературу преподаёт.
– И какая она?
– Да как тебе сказать, – замялась Сашка. Было видно, что ей хочется поговорить об этом, но сразу довериться Ленке она не могла. – Строгая. Знает много.
– Понятно, – Ленка заглянула в дневник. – Сейчас как раз литература. Познакомимся.
– Улыбочку! – К ним подбежал паренёк со смартфоном и, упав на колено, принялся фотографировать. – Девчонки, что такие хмурые? Давайте дружно скажем «ми-и-р».
– Вали отсюда, бабай, – привычно отмахнулась Сашка.
– Скучные вы, – он вскочил и, скособочившись, сделал ещё пару снимков и умчался на презентационную потасовку качков у доски.
– А это кто?
– Абай Мухтаров. Ведёт группу нашего класса в Контакте.
– Интересно. Я тоже хочу посмотреть. Адресок есть?
Сашка сунулась в телефон и, перелистнув пару экранов, продиктовала адрес. Ленка старательно записала его на бумажке.
– У тебя нет Интернета на мобильном? – удивилась Сашка.
– Неа, – Ленка гордо выложила на парту свой древний телефон. – Только звонки. У него ещё и экран черно-белый.
– И где ты его только откопала? – Сашка разглядывала телефон, как археологическую находку.
– В уценёнке. А что?
– Да так, – она покосилась на свой, сенсорный и тоненький. – А поновее что не покупаешь?
– Меня этот вполне устраивает, – вздохнула Ленка. Дома валялось три мобильных с очень приятными наворотами, но образ требовал аскетичности, и потому выбор пал на этого телефонного динозавра.
– Слушай, Лен, – Сашка сунула свой телефон под тетради. – Ты и правда взяла этих бэшек?
– Да, а что? С ними что-то не так?
– Кто их знает, – она пожала плечами. – Странные они.
– А поподробнее? – встрепенулась Ленка, подозревая какую-нибудь страшную тайну.
– Тут одна учительница начальных классов, из новеньких, захотела сделать экспериментальный класс и набрать вундеркиндов. Весь город на уши поставила со своими тестами. Потом родителей уговаривала отдать детей в нашу школу. Короче, штук пятнадцать насобирала. Полтора года отучила их и в Москву смоталась. Ей из одной частной школы такое предложение пришло, что она недельку проплакала, но уехала.
– Жалко.
– А с бэшками теперь никто возиться не хочет. Они ненормальные какие-то. Не знаю, как ты с ними справишься.
– Прорвёмся, – отмахнулась Ленка, хотя почему-то стало грустно. Ведь с самого начала подозревала во всей этой истории с бандерлогами второе дно. Похоже, с детками не всё так просто, как казалось. Но ничего, разберёмся.
Задребезжал звонок, и одновременно с ним в класс вошёл Олег. Кивнул кому-то, потом нашёл взглядом Ленку и светло улыбнулся.
– Хочешь ко мне? – Он чуть притормозил у её стола.
– Ага, – сорвалась Ленка, сгребая учебники в кучу и пересаживаясь.
Сашка явно огорчилась, но ничего не сказала, лишь сгорбилась над партой. Ленка запоздало подумала, что не предупредила её о пересаживании, и расстроилась. Надо будет поговорить с ней об этом на переменке.
В класс вошла учительница литературы, кивком изобразив приветствие. Шум разом стих. Классная была дамой в теле, но точные очертания её форм терялись под массивными волнами красного вязаного пончо. Черные, явно крашеные волосы были собраны в длинный, почти до поясницы, хвост.
Она придирчиво оглядела доску на предмет чистоты, проверила влажность тряпки, подошла к столу, неторопливо села. Искоса и без всякого интереса глянула в журнал. Одёрнула пончо, с удовольствием расправив массивные кисти. Посмотрела в окно.
Класс безмолвствовал.
– Савина, к доске, – голос учительницы был полон усталости и неземной отрешённости.
Ленка, поскрипывая кедами, вышла и с радостной ошеломлённостью уставилась на классную.
– Разрешите представиться, Елена Савина, – сделала лёгкий книксен, лихо долбанув об пол носком кеда.
Феликс и Кир заржали, а по классу прошелестели осторожные ухмылки. Абай из-под парты сделал несколько снимков.
– Прелестно, – взгляд классной задержался на кедах и брезгливо отдёрнулся. Её тонкие, сухие губы круто выгнулись уголками вниз. – Что ж, расскажи нам о себе.
– А что рассказывать? – тяжко вздохнула Ленка. – Родилась пятнадцать лет назад. В Питере. Жила. Потом переехала сюда. Пришла в школу. Учиться.
В среднем ряду жидко засмеялись.
– Что ж, если ты надеешься, что у нас учиться будет легче, чем в столичной школе, то заблуждаешься. Наша школа хоть и провинциальная, но у нас очень высокие требования. И мы не делаем поблажек. Уверена, что это ты понимаешь, – в ее голосе звучала ленивая издевка, и Ленка даже немного удивилась, ведь причин для этого не было. Она ещё ничего не успела сделать, задевающего честь и достоинство класса.
– Мне не надо поблажек, я люблю учиться.
– Вот как? – Её губы изогнулись, складываясь в презрительную гримаску. Как змеи, подумалось Ленке, глядя на них. Вот интересно, знает ли она, как отвратительно выглядит это со стороны? – Хорошо. Садись, Савина. И не переживай, если у твоих родителей что-то не сложилось, это не означает, что и ты автоматически становишься неудачницей.
Ленка вернулась на место, слегка ошарашенная таким приёмом. Тут было о чём поразмыслить. Речь классной походила скорей на публичную порку, чем на ободряющее напутствие.
– Да, Савина, – источая отеческую заботу и рассматривая что-то за окном, сказала классная. – Почему ты без разрешения пересела к Дубинину? Насколько я знаю, Марина Александровна посадила тебя к Саше Сколовой.
– Я…
– Разве тебя не учили вставать, когда отвечаешь на вопрос учителя? – В голосе чётко обозначился металл.
Ленка встала и заставила себя растянуть губы в улыбке.
– У меня дальнозоркость, Светлана Сергеевна. Близко я на доске ничего не вижу.
– Неужели твои родители не подозревают, что на свете существуют очки?
Алина демонстративно громко захихикала, и по классу прокатились смешки, завершившись гоготом двух качков.
– Мне пока нельзя носить очки, – заморгала Ленка и потёрла нос, для усугубления впечатления. – У меня искривление носовой перегородки. Врачи сказали, что если носить очки, то она ещё больше искривится.
Классная оторвалась от лицезрения пейзажа и с выражением легкого ошеломления воззрилась на Ленку, но, не найдя подвоха, небрежно махнула рукой:
– Садись, Савина. Позже обсудим этот вопрос.
Ленка села, зашелестела учебником. Но строчки прыгали перед глазами, и что-то понять было невозможно. Кажется, она забыла изобразить равнодушие на лице, потому что Олег, глянув сочувственно, быстро написал что-то на обрывке бумаги. Как только классная повернулась к доске, положил на страницу записку с неровными строчками: «Не бери в голову, у СС сегодня плохое настроение».
«У меня тоже», – приписала Ленка ниже и поставила жирный восклицательный знак. Олег подтянул записку к себе и нарисовал смайлик с широкой улыбкой в один зуб и с тремя волосинками, торчащими из макушки. Ленка невольно улыбнулась. Но тут же пришлось стирать с лица всякое выражение, ибо классная обернулась, чутким радаром сканируя пространство кабинета.
К концу урока Ленка уже различала не только интонацию, но и временами смысл затейливой речи учительницы, пестрящей узкоспециализированными литературоведческими терминами. Сложные конструкции из непонятных слов навевали скуку, и Ленка прилагала большие усилия, чтобы выглядеть заинтересованной.
Едва прозвенел звонок, Сашка подозрительно быстро удрала из кабинета. Ленка бросилась её догонять.
– Саш, – ухватила за руку, остановила. – Я хотела сказать, он первый предложил сесть к нему.
Сашка, кособочась под тяжёлой сумкой, глядела под ноги и молчала.
– Не обижайся, а?
– Да мне всё равно, – буркнула она, но плечи слегка расправила.
– Мир?
– Мир, – вяло согласилась она и вздохнула. – Ладно, потом поговорим, я в туалет.
Ленка кивнула, брошенная посреди коридора, сиротливо потопталась на месте и побрела к подоконнику. Благо в этой школе они были широкие и без цветов. Полное раздолье. Она уселась и принялась рыться в рюкзаке, изображая бурную занятость.
– Возьми домой, – неожиданно рядом нарисовался сероглазый, протягивая тонкую тетрадку. – Перепиши. Светлана Сергеевна обязательно спросит. И оформи так же.
На тетради было написано: «Литературоведческий глоссарий». Каждая страница была поделена на две части. В одной было слово, в другой его толкование. Ленка прочитала вслух из левой колонки: автология, графема, плеоназм, акмеизм, валентность, канцеляризм, аллитерация, штамп, тавтология, верлибр, аблаут, герменевтика, мадригал, просодия, наррация, глоттогенез, этимология…
– Ничего себе словарик, – ошеломлённо выдохнула она. – Я тут всего четыре штуки знаю, и то только потому, что их мама употребляет.
– Желательно их все выучить, – виновато, словно ему было страшно неудобно за классную, улыбнулся Олег. – Русалка часто спрашивает значение терминов.
– Русалка? Это вы так классную называете?
– Ну да, сокращенно от русского и литературы. А у вас разве как-то по-другому называли?
– В прошлой школе было попроще – русичка. А у вас даже слишком поэтично для такой… ну, в общем, большой училки.
– Возможно. Наверно, я уже привык.
Ленка вновь заглянула в тетрадь и возмущённо ткнула пальцем в заковыристое слово.
– Нет, ну ты посмотри. Бустрофедон. Жуть какая. У вас тут что, углубленное изучение литературы?
– Нет. Русалка хочет, чтобы мы ориентировались в терминах.
Ленка сунула словарик в рюкзак, смирившись с необходимостью зубрёжки.
– Спасибо. Завтра верну.
За рукав кто-то деликатно дёрнул. Ленка оглянулась. Радостно сияя улыбками, перед ней стоял совет бандерлогов в полном составе.
– А вы что тут потеряли? – недовольно поинтересовалась Ленка.
– У нас сегодня собрание после уроков, – сказала Маша, совершенно не обращая внимания на неласковый приём.
– Нужно представить тебя классу, – добавила Оксана. – Ты придёшь?
Вопрос был явно риторическим.
– У меня сегодня пять уроков, бандерлоги. Дождётесь?
Совет дружно кивнул, осчастливленный её согласием, и тут же сгинул в школьной суматохе, вероятно боясь, что она передумает.
– Представить? – улыбнулся Олег.
– Это мои подшефные, – строго сказала Ленка.
– Серьёзно? – Он удивился. – Поздравляю. Нет, честно, поздравляю. Это здорово. Они замечательные.
– А что сам не вызвался, если они такие замечательные? – поинтересовалась Ленка.
Он улыбнулся.
– Ты не поверишь, я хотел, а они мне отказали.
– Как это? – пришла очередь Ленки удивляться.
– Сказали, что это было бы нецелесообразным.
– Так и сказали? Слово в слово?
– Да. Так и сказали, – он внимательно посмотрел на неё. – Знаешь, мне кажется, что вы поладите. Есть в вас что-то похожее.
Ленка на всякий случай нахмурилась, не зная, то ли обидеться, то ли порадоваться.
