Глава десятая. Грозовая туча
Мокро было везде. Ленка с кошачьей брезгливостью обходила лужи, старательно отыскивая бугорки асфальта, торчащие из воды. Кеды требовали особой щепетильности в плане соприкосновения с различными жидкостями, потому что легко промокали. Временами приходилось прыгать. А прыгать с большим зонтом – занятие неблагодарное. Пару раз она уже приложилась лбом о хромированную ручку и теперь серьёзно переживала, не будет ли синяка.
Сероглазый, вопреки привычке приходить к звонку, уже тусовался возле школы, спасаясь от дождя под уродливым пузырчатым козырьком крыльца. Ленка взяла зонт поизящнее и грациозно засеменила между лужами, старательно не замечая ничего вокруг. Получилось даже изобразить некое задумчивое просветление на лице.
– Привет, – Олег появился перед ней, бесстрашно выскочив под дождь.
– Привет. Ой, ты же промокнешь, – она подняла зонт, принимая его под защиту.
Он охотно ступил под глубокую чашу зонта и даже галантно взялся его нести. Ленка, отвлёкшись, наступила в лужу. Под пальцами неприятно похолодело. Только бы не хлюпало, горячо пожелала она, но обошлось, кед по-партизански не издал ни звука, хотя сырости от этой приятной новости не убавилось.
– Классный вчера был корпоратив, правда?
– Да, очень, – Ленка опять отвлеклась на его улыбку и снова чуть не вляпалась в лужу— Было здорово.
Если не считать бурного объяснения с матерью по поводу превращения ее в тетю Катю, то вчерашний корпоратив в целом удался. Жаль, что мать так и не одобрила всю эту затею с ее переименованием. Но хотя бы согласилась не разрушать легенду. И то радость.
– Слушай, а давай… – Олег горел желанием предложить ей что-то грандиозное.
– Лена! – Наперерез им хрустящим целлулоидным шариком выскочил Стёпа, упакованный в прозрачную накидку с таким туго затянутым капюшоном, что остался лишь небольшой пятачок лица вокруг носа. – Как хорошо, что ты нашлась.
– В смысле? – озадачилась Ленка. – Когда это я терялась?
– Я ищу тебя, ищу, – запыхавшись, он шуршал накидкой, пытаясь развязать тесёмки капюшона. – Пойдём. Там с Машкой совсем плохо.
– Что с ней? – всполошилась Ленка. – Заболела? Врача вызвали? Да не молчи же!
– Я говорю, – он наконец справился с капюшоном и с большим облегчением содрал его с головы. – У неё из-за Васьки крыша поехала.
– Что? – Ленка растеряно глянула на Олега. – Стёпа, объясни нормально. Я ничего не понимаю.
– Короче. Пошли, сама увидишь, – и выпрыгнул под дождь.
– Я пойду, – нервно мотнула головой Ленка в сторону мальчишки. – Надо разобраться, что у них там случилось. Кинь мой зонтик на парту, ладно?
– Конечно, – Олег торопливо кивнул. – Иди. Не беспокойся.
Он заметно приуныл, видимо, у него были другие виды на эти несколько минут перед уроками. Ничего, с лёгким оттенком мстительности подумала Ленка, цепляя увёртливого Стёпу за плечо, пусть почувствует, каково это – быть брошенным посреди разговора.
Бандерлоги кучковались в углу коридора. Заметив Ленку, они не помчались навстречу, как обычно, а просто стояли и смотрели на неё в таком горестном ошеломлении, что она поняла: размеры трагедии были просто чудовищны.
– Что тут у вас? – тревожно выдохнула она— Где Маша?
Детки дружно повернулись к окну, скорбно уткнувшись взглядами в нечто очень печальное. Ленка обернулась. В крошечном простенке у окна металась растрёпанная Маша, сжимая в кулаке выдранные из кос бантики.
– Что случилось? – Ленка с трудом остановила её, пресекая попытки вырваться, и даже встряхнула немного, чтобы привести в чувство. – Маша! Замри!
Та послушно перестала дёргаться и сумрачно уткнулась взглядом в пол.
– Чего надо?
– Я тоже рада тебя видеть, – Ленка постаралась улыбнуться получезарнее. – Что происходит? Просветишь?
– Нет.
– А если попытаться?
– Зачем? Ты всё равно ничего не сможешь сделать.
– Ну ты чего? Это же я, – прошептала Ленка. – Мне можно.
Маша нехотя подняла взгляд и с минуту враждебно разглядывала Ленкино лицо и вдруг, словно признав, оттаяла, вздохнула тяжко.
– Родители Ваську в другую школу переводят.
– И всего-то? – расслабилась Ленка. Размер трагедии был явно преувеличен.
Маша сощурилась.
– Ты говоришь, как они. Почему-то считается, что только взрослые знают, что для нас хорошо. А по-моему, это произвол.
– Глобально. Но, Маш, его перевод ведь с чем-то связан. Не могли же они его просто так отсюда забрать.
– Да, – нехотя согласилась Маша. – У них там школа во дворе.
– Вот видишь. Взгляни на ситуацию с этой стороны. Ему не нужно будет рано вставать, чтобы добраться сюда.
– Да как ты не понимаешь! Мы должны быть вместе! Должны! – Она в сердцах топнула ногой и швырнула бантики на пол. – Нам нельзя расставаться. Слышишь? Нельзя!
Ленка покосилась на бандерлогов. Все как один, они горбились в отчаянии и молчали. Странно было видеть обычно резвых деток в такой противоестественной неподвижности. Вот это солидарность, восхитилась она, чужую беду переживают как свою.
Она заглянула в кабинет через стеклянную дверь. Родители Васьки, молодая пара, затянутая от шеи до пят в джинсу, сидели за одной партой и с насупленными лицами слушали Марию Михайловну. Васька, понурившись, сидел в соседнем ряду с видом ощипанного воробья, потерявшего всякую надежду на выживание.
Отговорить родителей было практически невозможно. На их лицах пропечаталось твёрдое: мы всё решили, не тратьте наше время. Оставался лишь один вариант, вычитанный у древнегреческого стратега, и Ленка решила его опробовать.
– Я сейчас поговорю с ними. Постараюсь всё исправить.
– Не получится, – замотала головой Маша, от чего полураспустившиеся косички расплелись совсем. – Мы все пытались. Даже Мария Михайловна. Они упёртые. Их ничем не прошибёшь.
– А вот это мы сейчас увидим, – Ленка решительно подошла к двери. – Бандерлоги, держите за меня кулачки.
Она постучала и, не ожидая ответа, вошла в кабинет. Родители, такие похожие друг на друга, словно брат и сестра, уставились на неё с одинаково враждебными физиономиями. Мария Михайловна же понимающе улыбнулась и кивнула, чем очень ободрила Ленку.
– Здравствуйте! – чересчур громко выпалила Ленка, вдруг разволновавшись. – Я по поводу Васи.
– Да вы что, сговорились здесь все? – Женщина раздражённо хлопнула ладонью по парте. По щедро украшенной блёстками джинсовой куртке метнулась волна искр. – Всё решено. Он переходит в другую школу. Я уже все документы собрала.
– Правильно. Полностью поддерживаю, – горячо закивала Ленка. – Давно пора было его отсюда забрать. Припозднились вы что-то.
Родители с некоторой оторопью уставились на нее.
– Знаете, – Ленка приблизилась с таинственным видом и перешла на трагический шёпот: – Здесь же учиться совершенно невозможно. Это я вам как шеф третьего «Б» заявляю. Забирайте мальчика срочно.
– Я… – Мать Васи, не успевая перестроиться на волну солидарности, щедро источаемую Ленкой, лишилась дара речи.
– Вот, – Ленка уцепила за руку Ваську и поволокла к двери. – Ни секунды здесь больше не оставайтесь. Скорее уезжайте.
– Оставьте мальчика в покое, – мужчина, сорвавшись с места, перехватил их и отнял Ваську. – И не надо нам указывать, что делать.
– Так я ж помочь хотела, – обиженно надулась Ленка и даже потёрла один глаз, намекая на пробившуюся слезу.
– Знаем мы таких помощников! – Он крепко держал сына за плечи, словно боясь, что того отберут. – Пошли, Люда, нам здесь больше нечего делать.
– Погоди, – женщина с инквизиторским блеском в глазах разглядывала Ленку. – Почему здесь так плохо?
– Ой, вы даже не представляете, – всплеснула руками Ленка, выражая полное одобрение такой глубокой заинтересованности родительницы. – Тут такие требовательные учителя. Жуть просто. Хочешь не хочешь, а в голову всё вдолбят. Никаких поблажек. И постоянно всякие конкурсы проводят, олимпиады, турниры в других городах.
Так что вы совершенно правы, что переводите Васю. В любой другой школе будет намного спокойнее, чем здесь.
Родители опять переглянулись. На их лицах отразилось острое осознание потери чего-то очень нужного.
– Скажите, – родительница стремительно обернулась к Марии Михайловне, – а что, Вася участвует в чем-нибудь?
– Конечно, – она одобрительно глянула на Ленку и вытащила из стола солидную пачку разноцветных грамот и дипломов. – Посмотрите. Вчера подвели результаты первого в этом году конкурса по математике. Сегодня будем на торжественной линейке поздравлять победителей. У Васи диплом за первое место. Кстати, мы собирались отправить его на олимпиаду в Москву.
– Даже так? – задумчиво пробормотала мамаша, поглаживая грамоту с именем сына.
– Люда, – начал было отец, но тут же умолк под красноречивым взглядом жены, стремительно прочувствовав всю глубину своей неделикатности.
– Василий, – она подошла к сыну, взяла его за руки и слегка покачала, словно играя в какую-то игру. – Три-четыре снова в ряд. Как зовётся твой отряд?
– Никак, – буркнул Васька, явно не собираясь отзываться на условные знаки.
– Ну хорошо, – мать Васи натянуто улыбнулась, пытаясь скрыть разочарование от несостоявшегося контакта. – Скажи, где бы тебе хотелось учиться? Здесь или в той школе, что рядом с домом?
– Здесь, – едва слышно выдохнул Васька.
– Да не слушайте вы его, – в ужасе тараща глаза, встряла Ленка. – Он же ничего не понимает.
– Я бы попросил вас, – холодно сверкнул взглядом в её сторону отец, – придержать своё мнение при себе.
– Так я ж на вашей стороне. Всем сердцем. Честное слово, – тихонько пробубнила Ленка и стушевалась на задний план, чтобы не помешать принятию правильного решения.
– Так, – родительница решительно хлопнула ладонью по парте и многозначительно посмотрела на мужа. – Возможно, мы не учли всех нюансов.
– Думаешь?
– Уверена.
– И? – Он вздёрнул брови.
– Оставляем.
Ленка попятилась и осторожно вышла из кабинета. Привалилась спиной к двери, обвела взглядом тоскующих бандерлогов.
– Только ни звука! – упреждающе подняла ладони. Детки окаменели и даже перестали моргать. – Васька остаётся. А теперь идите и устройте родителям овацию. По полной. Что встали? Галопом! Живо!
Бандерлоги с радостными воплями и без всякой организации, толкаясь и застревая, ломанулись в кабинет. Ленка едва успела отпрыгнуть. Они окружили Васиных родителей ликующим, орущим табунком. Те перепуганно шарахнулись в сторону, потрясённые бурным натиском, но тут же разулыбались, с удовольствием принимая рукоплескания в свою честь.
Васька, протолкавшись сквозь толпу, подошёл к Маше, не поддавшейся всеобщему ликованию и оставшейся в коридоре. Поднял бантики и осторожно подёргал её за рукав, привлекая внимание. Маша покосилась на него. Вздохнула. Взяла бантики. Опять вздохнула. И с чувством стукнула Ваську по плечу. От чего тот разулыбался, хотя для счастья не было никакой видимой причины.
Родители, смеясь, выбрались в коридор.
– Тише, – замахала на них руками Ленка, – тут важный разговор.
– Что такое? – насторожилась мамаша, зорко окидывая взглядом коридор.
– А наш Василий молодец, уже подружку завёл, – громко прошептал ей отец, почему-то страшно гордясь сыном.
– Не говори глупости. Это всего лишь третий класс.
– Мы тоже познакомились в третьем.
– В пятом, – упрямо мотнула она головой. – Ты что-то напутал.
– Нет, – он улыбнулся как-то особенно, одними глазами. – В третьем. Я очень хорошо помню тот день, когда сел к тебе. Помнишь? Я был новеньким, и учительница предложила мне самому выбрать место.
Она задумчиво посмотрела на него, и вдруг лицо её прояснилось.
– Ты подарил мне самого уродливого на свете слона.
– Ага.
Задребезжал звонок. Очень хотелось пронаблюдать дальнейшее, но не было времени, и Ленка помчалась на урок.
В дверях кабинета литературы чуть не сшибла с ног Ерчеву. Ту зачем-то вынесло из класса с какой-то пухлой папкой. От неловкого движения папка выпала, щедро разметав по полу множество фотографий.
– Ой, извини, я тебя не заметила, – Ленка бросилась поднимать рассыпанное, любопытно разглядывая. Это были снимки немецких овчарок разных возрастов и окрасов.
– Не лезь, – зашипела Алина, отбирая поднятые фотографии. – Сама соберу. Вали отсюда.
Ленка не стала спорить и прошмыгнула в кабинет. Русалки ещё не было, но все сидели на своих местах. Она переглянулась с Олегом и на его невысказанный вопрос показала вздёрнутый вверх большой палец, что означало полную и безоговорочную победу.
– Ты чего так поздно? – поинтересовалась Сашка.
– Утрясала одну проблемку у подшефных, – Ленка торопливо выложила учебник и тетради на стол. – Блин, ручку забыла. У тебя нет запасной?
– Есть.
Сашка, не глядя, сунула руку в сумку и достала круглый пенал. Там оказалось шесть одинаковых ручек.
– Ого, как много. А зачем тебе столько?
– Ну, – Сашка, довольная произведённым впечатлением, приосанилась. – Вдруг паста закончится посреди урока. Про запас всегда пригодится. Или кому понадобится. Как тебе, например.
– Саш, выручи, а? – Гот, опасно перегнувшись через проход, почти уткнулся Ленке в плечо. – У меня паста кончилась, карандаш сломался, писать нечем. Дай ручку, а?
– Пальцем пиши, – фыркнула Сашка, величественно вздёрнув подбородок.
Только со стороны это выглядело скорее забавно. Курносый нос и огромные очки делали её больше похожей на растрёпанного совёнка, чем на гордую орлицу Надо будет ей как-нибудь об этом сказать, сделала себе зарубку на память Ленка, как-нибудь потактичнее. А то она такая обидчивая, просто жуть.
– Не будь занудой, Сколова. У тебя целый арсенал, пора раскулачивать.
– Отвали, Вересов. Перебьёшься как-нибудь. Всё равно ничего не записываешь.
– Слышь, Лен, повлияй на соседку, – гот легонько пихнул её локтем. – Не дай погибнуть в расцвете лет.
Но не успела Ленка и слова сказать, как он, выхватив у нее только что обретённую ручку, втянулся на свой ряд, довольно потрясая трофеем.
– Вот урод, – разгневалась Сашка.
– Да ладно тебе, – Ленка выдернула из её пенала ещё одну ручку – Пусть попользуется. Я с него для тебя новую вытрясу в счет аренды основного средства.
– Урод, – уже с меньшим накалом повторила Сашка. – Допрыгается он у меня.
– Да фиг с ним, забудь.
Торопливо процокала мимо доски Алина. Папки у неё не было. Ленка даже задумалась, куда она могла её спрятать. И зачем, собственно, её нужно прятать?
– Слушай, а что Ерчева с фотками овчарок носится? – поинтересовалась она.
– О, ты уже видела, – ухмыльнулась Сашка. – Это её фишка. У Алины бзик на овчарках. На все выставки ходит. Книжки про них читает. В какие-то там питомники ездит.
– У неё есть собака? – почему-то удивилась Ленка. Представить эту куклу с такой серьёзной собакой было затруднительно.
– Неа, маман не разрешает, – Сашка откровенно радовалась этому. – Она у неё жутко суровая. Сколько Алька ни билась, не смогла её уговорить, чтобы взять щенка.
– Надо же, – Ленка задумчиво покосилась на Ерчеву. – Ничто человеческое ей не чуждо. Не ожидала.
Вошла Русалка, обрывая все звуки. На этот раз классная надела радужное пончо, что зрительно дробило её на множество полосок. Смотреть на эту рябь было неприятно, и Ленка уткнулась в учебник. Но и там глазу не за что было зацепиться.
Положение спас любимый критик Русалки. Несколько довольно обширных его выводов она дала под диктовку. Ленка старательно записывала, радуясь, что есть возможность хоть чем-то себя занять. Но в голову лезли всякие посторонние мысли и жестоко мешали восприятию. Вчерашний разговор с матерью затейливо накладывался на голос Русалки, создавая неприятное ощущение какого-то чудовищно несправедливого выверта реальности.
Ленка в этой истории была лишь побочным эффектом, так сказать самой беззащитной стороной, от которой ничего не зависело. Русалка грозовой тучей опасно клубилась на горизонте, источая неприязнь и нагнетая предчувствие чего-то нехорошего.
Хотелось стать крохотной и незаметной. Стереться напрочь из этого класса, школы, города. Чтобы всем стало хорошо. Чтобы не мозолить глаза Русалке своей удручающе реальной персоной.
Как же нужна была Дашка сейчас. Она так удивительно легко помогала разгребать любые проблемы. Совсем не обидно вставляя едкие вопросики, от которых вдруг печали сами собой рассыпались, растворяясь в смехе.
И ещё хотелось поскорей вырваться на перемену. Поговорить с кем-нибудь. О чём-нибудь. Или просто постоять у окна. Но урок продолжался, а грозовая туча тяжко давила, и спрятаться от этого было некуда.
На перемене сероглазый вручил Ленке уже подсохший зонт.
– Что у них там случилось? – спросил он, уворачиваясь от бодро закинутой на плечо сумки Сашки.
– Да так, мелочи. Хотели одного бандерлога забрать в другую школу, но передумали.
Ленка вовремя пресекла вторую попытку Сашки приложить Олега сумкой, налету остановив тяжёлое кожзамное чудище. На что Сколова обиженно фыркнула, выдрала лямку из рук и ушла.
– Понятно, – он явно хотел что-то сказать, но не решался. – Ты подготовилась к самостоятельной по алгебре?
– Так ведь она завтра, – удивилась Ленка. – Или её перенесли и я не в курсе?
– Да всё нормально, она завтра. Я подумал, может, тебе помощь нужна. Ты скажи.
– В принципе нет, тема простая, – чистосердечно призналась Ленка и только потом сообразила, что глупо упустила шикарный повод для общения.
Олег кивнул, словно только и ждал отказа. Но не ушёл. Ходил, как приклеенный, рядом. И эта новизна их отношений ей страшно нравилась. Даже когда примчались в полном составе бандерлога, чтобы сказать спасибо, он стойко выдержал их натиск, не делая попыток сбежать.
Детки бурно выражали восторг по поводу сохранения целостности коллектива. Ор стоял на всю школу. Ерчева чуть в косяк не врезалась – так засмотрелась на это горячее выражение благодарности. Ленка победно улыбалась, чувствуя себя героиней дня.
После уроков сероглазый наконец решился Подошёл к Ленке, предусмотрительно остановившись подальше от Сашки.
– Лен, ты что сегодня вечером делаешь?
– Да ничего. А что? – Ленка старательно укладывала тетрадки в рюкзак, почему-то не решаясь посмотреть на Олега.
– Может быть, сходим куда-нибудь?
Ей захотелось закричать: «Да-да-да! Куда угодно!» – и помчаться немедленно. Но вместо этого она слегка пожала плечами и незамысловато поинтересовалась:
– А куда?
– Лена, но ты же обещала мне помочь с алгеброй, – вклинилась в разговор Сашка, трагично обмякая на стуле. – Подтянуть перед самостоятельной.
– Разве мы на сегодня договаривались? – Ленка лихорадочно вспоминала, но вчерашнее предложение помощи было скорее жестом дружелюбия, чем твердым обещанием.
– Мне же сегодня надо, – Сашка шмыгнула носом. – Ты обещала.
Ленка мучительно размышляла. Хотелось и пойти с Олегом, ведь первое свидание же, и в то же время требовалось помочь Сашке. Бросить подругу в трудный час было просто невозможно. В конце концов, свидание можно перенести, а вот самостоятельную – нет.
– Олег, – она изо всех сил постаралась улыбнуться по-особенному, чтобы он понял, как ей хочется пойти с ним. – Я сегодня должна с Сашкой позаниматься. Хорошо? А завтра мы решим, куда пойдём.
– Да, конечно. Я понимаю, – он уставился под ноги и затеребил молнию сумки. – До завтра.
У Ленки чуть сердце не разорвалось от переживаний. Хотелось броситься за ним вдогонку, остановить. Но Сашка сидела рядом и с обожанием таращилась на неё.
