НКВД и репрессии

На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 20 февраля 1934 года после доклада Сталина было принято решение об организации союзного наркомата внутренних дел (НКВД) с включением в него реорганизованного ОГПУ.

Кстати, накануне реорганизации в газете «Правда» № 350 от 20 декабря 1932 года было опубликовано приветствие Сталина по случаю 15-летия ОГПУ. В нем говорилось:

В проекте постановления предусматривалось упразднение так называемой судебной коллегии ОГПУ. НКВД СССР теперь не имел своего судебного органа.

Да, одиозное во всем мире ОГПУ упразднили, но тут же возродили под другим названием – Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР.

Однако оказалось, что по существу включили не ОГПУ в НКВД, а НКВД в ОГПУ, придав последнему ведущую в наркомате роль, сделав остальные главки всего лишь вспомогательными придатками ГУГБ.

О важности ГБ говорило и то, что наркомом ВД СССР назначили заместителя председателя ОГПУ В.Р. Менжинского – Г. Г. Ягоду.

Следует заметить одну деталь – в 1934 году второй раз в истории Советского государства органы госбезопасности и внутренних дел были объединены в составе одного ведомства. Первый раз это было сделано в 1922 – 1923 годы, когда НКВД РСФСР и ГПУ возглавлял Ф.Э. Дзержинский.

Итак, 10 июля 1934 года ЦИК СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел», в составе которого были созданы Главные управления:

– государственной безопасности,

– рабоче-крестьянской милиции,

– пограничной охраны,

– внутренней охраны,

– пожарной охраны,

– исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений и некоторые другие службы и подразделения.

Особое совещание, как судебный орган, при НКВД СССР состояло из: заместителя НКВД СССР, уполномоченного НКВД по РСФСР, начальника главного управления рабочекрестьянской милиции (ГУРКМ), прокурора СССР и его заместителя. Оно рассматривало дела заочно.

Кроме этого, на местах создавались «тройки» из 1-го секретаря обкома или ЦК республики, начальника соответствующего НКВД и прокурора края, области или республики.

В союзных республиках образовывались республиканские наркоматы внутренних дел. Судебная коллегия ОГПУ упразднялась, и все дела по окончании следствия должны были направляться в судебные органы по подсудности. Однако, как уже говорилось выше, при НКВД СССР создавалось Особое совещание, которому предоставлялось право применять в административном порядке высылку, ссылку, заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до пяти лет и высылку за пределы СССР. Таким образом, этот административный орган наделялся судебными полномочиями, что не могло не привести к нарушениям законности, прав граждан и других злоупотреблений.

Эта охранительная государственная машина была словно создана накануне знакового убийства руководителя ленинградской партийной организации Сергея Мироновича Кирова инструктором историко-партийной комиссии Института истории ВКП(б) Леонидом Николаевым 1 декабря 1934 года.

После смерти Сталина Хрущев пытался через специально созданную Особую комиссию ЦК КПСС во главе Н.М. Шверником с участием ветерана партии О.Г. Шатуновской, репрессированной в 1937 году, доказать причастность Сталина к этому убийству. Но уликовых материалов так и не было найдено. Единственно, что Никита Сергеевич, как бы в оправдание своей версии, заметил Шатуновской: «Нас сейчас не поймут. Мы вернемся к этому лет через пятнадцать».

В.М. Молотов в 1979 году утверждал:

В 1990 году в ходе расследования, проводившегося прокурорско-следственной бригадой Прокуратуры СССР, Главной военной прокуратуры и Комитета госбезопасности СССР совместно с работниками Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, было дано заключение:

Одной из основных считается версия об убийстве Кирова на почве ревности. По Ленинграду ходили небезосновательные слухи о близкой связи Кирова с женой Николаева – Мильдой Драуле. Вообще он был великим женолюбом. Из дневника Николаева, рассекреченного 1 декабря 2009 года видно, что он решил отомстить Кирову за «рога» и свое увольнение из Института истории партии, после которого он стал безработным.

Он даже сравнивал себя с убийцей Александра II Андреем Желябовым.

Убийство Кирова не могло не быть использовано узким руководством СССР во главе со Сталиным для окончательного разгрома оппозиции из «ленинской гвардии» протроцкистской ориентации, которая, действуя против Сталина, расшатывала государственные крепи.

Конечно, нельзя оправдать заботой о стране гибель безвинно пострадавших в классовой борьбе. Но никто не имеет права превращать в «героев» эмигрантов, засылавших в СССР шпионов, террористов, диверсантов и лгать, что Сталин выдумал понятие «враг народа».

Враги России, как и любого другого государства, были, есть и будут. Разве никто не убивал пионервожатых и учительниц, не стрелял из обрезов в председателей колхозов, не поджигал скирды и стога, не подрывал поезда, не затапливал рудники и шахты, не сыпал песок в подшипники, не предавал подпольщиков, не шел в полицаи?

Десять лет Троцкий, находясь на высоких должностях, делал все от него зависящее и независящее, для утверждения себя вождем. Причем делал это подло, жестоко, а порой и кроваво. Даже своим ораторством старался подорвать авторитет Сталина и его соратников – не получилось. Народ его не принял и вышвырнул за пределы Союза. Но даже после высылки он руководил врагами государства и всего многонационального народа, встроенного в границы СССР.

Не удался назначенный на 15 мая 1937 года государственный переворот готовившийся военной оппозицией во главе с «красным Бонапартом» – М.Н. Тухачевским. В последний момент Михаил Николаевич чего-то испугался, заняв выжидательную позицию, и все сорвалось.

Был еще один претендент на власть в Кремле – Бухарин. Его оппозиция тоже имела в виду, как претендента на красный престол – знаменосца мирового революционного пожара.

Правда, в 1956 году при правлении Хрущева «красный Бонапарт» был реабилитирован.

В связи с этим напрашиваются вопросы:

– почему члены партии вели подрывную работу против государства, которому были обязаны своими высокими постами?

– почему обвиняемые на судебных процессах вчерашние революционеры, розовощекие, не замученные и не отягощенные трудной жизнью сознавались в причастности к заговорам и троцкистской оппозиции и давали обличающие друг друга показания?

– почему руководители органов госбезопасности – Ягода прикрывал подготовку к государственному перевороту и заговору, а Ежов своими репрессивно-кровавыми действиями компрометировал и Сталина, и страну?

Если обобщить ответы на эти вопросы, можно прийти к выводу – политика грязное дело! Если конкретно, то в события окаянного времени вмешались люди, жаждущие власти.

Ягода не был таким уж подхалимом, все время глядевшим в рот Сталину и поддакивающим вождю. Часто он показывал норов ведомственного вотчинника, имеющего свои взгляды на большое лагерное хозяйство, врученное ему судьбой и властью. Эти взгляды у главы тайной полиции были направлены на усиление своего господства над свободой и жизнью людей.

Ягода иногда демонстративно обходил Сталина и высшее партийное руководство. Вот один из красноречивых примеров. 9 августа 1934 года нарком ВД разослал на места шифровку, в которой приказал создать при каждом концлагере суд НКВД. В секретной депеше говорилось о запрещении обжалования приговоров, вынесенных этими судами, и выдвигалось требование согласовывать данные вердикты лишь с краевыми прокурорами и судьями.

Политбюро и сам Сталин были шокированы от подобного сепаратистского мероприятия, но это самоволие не привело к падению «верного хранителя сталинской сатрапии». Удивительно то, что с ним был заключен компромисс – лагерные суды оставались, но им разрешалось право кассационного обжалования.

Что ж получается – тираноборцы врут, говоря о бескомпромиссности и упертости Сталина?!

Сталин замечал, что от ВЧК до НКВД органы частенько идут впереди самой партийной власти в развязывании репрессий. Таких примеров скопилось множество, и он решил создать комиссию по проверке жалоб. В нее вошли Л.М. Каганович, В.В. Куйбышев и И.А. Акулов – прокурор СССР. Комиссия выявила массу нарушений соцзаконности.

В 1933 году ГПУ арестовало в Таджикистане 662 человека. Начальником областного управления тогда был некий Солоницын. При этом руководитель ЦК ВКП(б) Таджикистана Гусейнов во всем соглашался с действиями органов. Узнав о репрессиях, Генсек вызвал на ковер Гусейнова и Солоницына.

Сталин пригласил их в кабинет и стал опрашивать:

– Товарищ Солоницын, сколько вы человек арестовали?

– Пока… – он назвал цифру.

– А где у вас было вооруженное восстание? – задал такой каверзный вопрос вождь.

– Товарищ Сталин, вооруженного восстания в Таджикистане нигде не было, – ответил Солоницын.

– А при наличии вооруженного восстания столько руководящих работников не арестуете же?

Солоницын покраснел и вымолвил:

– Это наша ошибка…

После беседы на высоком уровне было принято решение отозвать Солоницына и провести тщательную проверку состояния дел в правоохранительных органах республики.

25 сентября 1936 года было для наркома Ягоды роковым. Сталин и Жданов, отдыхающие в Сочи, прислали в Политбюро телеграмму:

Думается, тут Сталин перехитрил развязную оппозицию и стоящего рядом с ней Железного Генриха, приготовившихся ударить по Кремлю.

Сталин усмотрел в своем главном контрразведчике неискренность, за которой, как правило, шествует предательство. Он «раскусил» в Ягоде подколодную змею, которую надо было срочно обезвредить через очередного своего ставленника – тихого, безропотного, низкорослого, всего 152 сантиметров от земли, исполнительного, малообразованного из числа «кухаркиных детей» Николая Ивановича Ежова.

Вождь «удрал» из Москвы для того, чтобы развязать руки Николаю Ивановичу – руководителю партийной охранки. Он ему, послушному карлику, верил тогда, как себе. Говорят, высоких людей он не любил, а потому подолгу не держал возле себя.

По-другому объяснить второй «отдых» вождя никак нельзя. Он ведь наслаждался солнцем здесь еще недавно – в августе месяце. И вдруг… снова укатил со своим верным, по тому периоду государственной жизни, сподвижником, защитником и своеобразным паладином – Андреем Александровичем Ждановым.

Сталин, прибыв в Москву, понял, что Ежов на месте – он квалифицировано провел операцию по нейтрализации главного «охранителя государственной безопасности».

Троцкистов стали громить смело и массово. Одним из них был Варлам Тихонович Шаламов, отсидевший в «таежных командировках» более 17 лет. В феврале 1929 года его арестовали за участие в подпольной троцкистской группе и за распространение дополнения к «Завещанию Ленина» во внесудебном порядке, как «социально опасный элемент».

В январе 1937 года Шаламова вновь арестовали на 5 лет лагерей. В июне 1943 года его опять осудили. Теперь уже на 10 лет за «антисоветскую агитацию». Как признавался сам писатель:

По поводу арестов и репрессий он скажет так:

Таких арестов было тогда немало. Сталин это видел и делал жесткие, по последствиям, выводы по верхушке «забронзовевших» деятелей вооруженного отряда партии.