ДОВЕРИЕ К ГАБРИЭЛЮ
Я возвращаюсь к коттеджу и жду Габриэля на траве.
Новость об отце взволновала меня, я рад — я просто в восторге.
Я хочу рассказать Габриэлю. Но день постепенно переходит в вечер, а вечер — в ночь. Я забываю свою радость и думаю об Охотниках. Женева кишит ими, а Габриэль так неосторожен. Он легко может сделать какую-нибудь ошибку, или его предаст тот, с кем он должен встретиться, или кто-нибудь из полукровок, о которых он меня все время предупреждает.
До следующего полудня остаются считаные минуты, когда Габриэль, наконец, появляется на крыше. На его лице ни тени улыбки; похоже, он не спал всю ночь.
Я говорю ему, что он плохо выглядит.
Тут он улыбается.
— Ты тоже. — Я заскакиваю на крышу и сажусь рядом с ним.
Он говорит:
— Есть одно прекрасное английское выражение, которое полностью отвечает моему самочувствию. — Он ложится на спину. — Чувствую себя, как будто мне яйца отрезали.
— Ты случайно не пробовал еще раз столкнуться с Охотницей?
— Нет, но сложностей стало больше. Нам пришлось пойти в обход… большой крюк сделали. Я хотел переночевать у Пайлот — она живет под Женевой, — но та только взглянула на девчонку, которая была со мной, и сказала «нет». Девчонка — чистокровная Белая Ведьма, чище не бывает, говорит, что сбежала от Совета. Но я уже не знаю, чему верить. К тому же девчонка паниковала, а это не помогло делу. Короче, все было плохо.
— И где же эта девчонка теперь?
— В квартире. Хотя я не знал, стоит ли ее туда вести. Я ей не доверяю. — Габриэль покачал головой. — Она отмалчивается со мной, говорит, что отвечать будет только Меркури, а я, как ты знаешь, ничем не могу ей помочь, пока она не расскажет все. А она не хочет. И я не хочу. Мы с ней долго ходили кругами. И в прямом, и в переносном смысле.
— Подозрительно, что кому-то приспичило сбегать от Совета и просить помощи у Меркури именно сейчас, когда они ищут меня. Как думаешь, кто ее послал, Совет или Охотники?
— Не знаю. Не могу ее раскусить. Она меня совсем измотала. Мне надо забыть о ней на время и расслабиться. И еще передать кое-что Меркури от Пайлот. А потом можно будет пойти искупаться.
Мы ждем Меркури на крыше. Я рассказываю ему то, что узнал от Розы про Маркуса и Мерси, а потом про орла. И тут как раз появляется Меркури. Наверняка она все слышала.
Но про орла она спрашивает снова. Наверняка она думает о том же, о чем и я: не был ли это Маркус.
Но я не отвечаю ей, а спрашиваю:
— Как, по-вашему, Маркус наблюдает за мной? Я ожидаю, что она засмеется. Я и сам чувствую себя дураком, как только вопрос срывается у меня с губ.
Она говорит:
— Он любит себя одного, Натан. Если он и наблюдает за тобой, то лишь потому, что ему это выгодно.
И я понимаю, что если Маркус верит в то, что я хочу убить его, то он должен за мной следить. Но я же его сын, его единственный сын. А будь у меня сын, я бы наблюдал за ним и хотел бы с ним встретиться. Я хотел бы увидеть его по-настоящему, мне хотелось бы подержать его на руках и приласкать, когда он был маленьким. Но Маркус ни разу не пришел, чтобы навестить меня, или обнять, или…
— А девушку ты встретил, Габриэль?
— Да. Она в квартире. Я ей не доверяю. Но Пайлот велела мне еще кое-что вам передать. Она сказала, что Клей в Женеве. Она сказала: «У Клея Фэйрборн».
Меркури разражается своим гулким смехом, от которого нас едва не сметает с крыши. Она сама чуть не заскакивает на крышу, когда хватает нас за руки. Сланцевые плитки взлетают в воздух, и мы кружим вместе с ними в потоке восходящего ветра, пока Меркури не опускает нас на траву.
Когда мы приземляемся, Меркури проводит ладонью по моей щеке.
— Я знаю о видении про тебя, Натан, и Файрборн. И ты наверняка о нем тоже знаешь. — Она щиплет меня за подбородок и заглядывает мне в глаза. — Определенно знаешь.
Она еще раз гладит меня по щеке, а потом поворачивается к Габриэлю и говорит:
— Интересно будет посмотреть, как этот нож изменит Натана.
Габриэль выглядит смущенным.
— Натан объяснит тебе насчет видения. А мы сегодня вечером обсудим, как именно можно изъять Фэйрборн у Клея и вложить его в мою… нет, в руку Натана.
Мы лежим на мшистом берегу крошечного озерца. Мы прибежали сюда бегом, окунулись, а теперь лежим на солнце, и его лучи сушат и согревают нам кожу. Но мои мысли совсем в другом месте.
Габриэль говорит:
— Сегодня утром я ходил в тот дом, где, по словам Пайлот, остановился Клей, чтобы проверить, так ли это. Пайлот иногда что-нибудь путает. Но она не ошиблась. Клей там.
— Почему ты решил, что это он?
Габриэль пожимает плечами.
— Ну, ты же знаешь, какой у них у всех вид? Высокомерный. Так вот он самый высокомерный из всех. Прямо король высокомерия.
Он.
— У него есть подружка, — говорит Габриэль.
— Ты серьезно? — Я вспоминаю его дубинку, и как я лежу на земле, пытаясь прикрыть голову руками.
— Что еще удивительнее… она красивая. Высокая, стройная, молодая… молодая для Клея, если ты понимаешь, о чем я. Одни женщины ведутся на внешность, другие — на деньги, третьи — на власть. А она, судя по всему, — тут он пожимает плечами, — на старых заносчивых пердунов.
Габриэль пытается меня рассмешить, но я не вижу в Клее ровным счетом ничего смешного.
Я говорю:
— Не такой уж он старый. Он силен. У него есть положение в обществе. Он хитер… даже умен. И жесток.
— Словом, отличный улов для любой Белой Ведьмы.
Я сажусь и смотрю на озеро, его поверхность темно-голубая от отражающегося в нем неба, а внутри оно ярко-зеленое от подводной травы, что растет в его глубине. Озеро напоминает мне Эллен. Я говорю Габриэлю.
— Я встретил в Лондоне одну полукровку. У нее изумительные глаза. Немного похожие на это озеро, тоже сине-зеленые, только с бирюзовым оттенком… — Больше мне нечего сказать. Глаза Клея походили на лед.
Габриэль тоже садится.
— В чем дело?
— Я встречал Клея. Дважды. — Помню его дыхание на моей шее.
Я хочу рассказать Габриэлю все о Фэйрборне, и о моих татуировках, и о тренировках Селии, и о предупреждении Мэри. Но самое первое слово не идет мне на ум… я не знаю, с чего начать… с чего тут вообще можно начинать?
Он просит:
— Расскажи мне еще об этой полукровке. Похоже, она необыкновенная.
— Да. Тебе бы понравилась. Она умная.
И, начав говорить об Эллен, я сам не замечаю, как рассказываю все о Бобе, Мэри, об Освидетельствованиях, о Клее и вообще обо всем.
Когда я заканчиваю, Габриэль говорит:
— Мэри предупреждала тебя, чтобы ты не доверял никому, а ты доверился Эллен, а теперь доверяешься мне.
Я пожимаю плечами. Я ему и в самом деле доверяю.
Он наклоняется ко мне и обхватывает меня рукой за плечи. Мне немного неловко.
Габриэль уверен, что Меркури захочет украсть Фэйрборн. Затем она вручит его мне и отправит нас двоих против Маркуса. Он говорит, что если я буду служить ей целый год, то она употребит все свое влияние и силу, чтобы заставить меня убить Маркуса. По его словам, это доставит ей особое удовольствие — натравить на Маркуса его собственного сына, испытать свою власть над ним. Он говорит:
— Ты правильно делаешь, что веришь в отца.
А еще он говорит, что ему больше не нужна помощь Меркури.
Я напоминаю ему:
— Зато мне она нужна. До моего дня рождения осталось шесть дней. Мне надо получить три подарка.
— Да, это проблема, — говорит он. — Нам нужен план.
Но как раз плана-то у нас и нет. Мы соглашаемся в том, что нож нужно уничтожить, бросить в озеро, где его никогда не найдут, но оба понимаем, что Меркури будет в ярости и захочет отомстить нам, если мы это сделаем. Да и мой отец может не поверить, что мы действительно это сделали. Можно, конечно, попытаться отдать нож ему, но тут кроется двойная опасность: как я доставлю ему нож и как передам его из рук в руки, если он мне не доверяет.
В конце концов, мы решаем, что будем следовать любому плану, который придумает Меркури, похитим Фэйрборн и отдадим его ей — пусть лучше будет в ее руках, чем у Охотников. Остается лишь надеться, что, когда я получу мои три подарка и буду работать на нее, я найду шанс как-нибудь его уничтожить. Да, план не самый лучший.
…В тот вечер Меркури пребывает в праздничном настроении. Роза побывала в Женеве и вернулась. Она рассказывает нам о том, что видела: то же, что и Габриэль. Клей остановился в доме в пригороде Женевы. В других пригородах расположились еще не меньше двадцати Охотников, так что радоваться тут, по-моему, особенно нечему. Пайлот улетела в Испанию.
Меркури не сидится на месте: она то стоит, то вышагивает по комнате, а ее платье радостно танцует вокруг нее. Похоже, ей наплевать, сколько там Охотников. Ей нужен Фэйрборн, и она думает, что Роза его достанет.
Габриэль говорит:
— Если только он у Клея. Пайлот не раз ошибалась.
Роза отвечает:
— Пайлот сказала, что целая рота народу по очереди стережет Фэйрборн. Сейчас очередь Клея. Куда бы он ни направился, Фэйрборн всегда при нем.
— Забрать его у Клея будет трудно.
— Да, нелегко, — соглашается Меркури. — Но моя дорогая, чудесная, гениальная Белая Ведьмочка Розочка, чей талант заключен в том, чтобы прийти и тайком взять какую угодно вещь, как бы надежно она ни была спрятана, справится.
Роза заливается краской и хихикает.
Меркури продолжает:
— Завтра ты, Роза, и ты, Габриэль, отправитесь в тот дом, возьмете Фэйрборн и принесете его мне.
Вот так, легко и просто.
— А как… — начинаю я.
Габриэль кладет ладонь на мою руку:
— Ничего. Мы будем осторожны. Меркури права. Роза очень талантливая. Ее туман обманывает даже Охотников. Но мы не будем рисковать. Если окажется, что входы в дом охраняют заклятия, мы не станем и пытаться. Тогда это будет невозможно, даже для Розы.
Роза добавляет:
— Но шайты не любят пользоваться ими, боятся повредить фейнам. Они ни за что не осмелятся убить даже взломщика-фейна. Это привлекло бы к ним слишком много внимания. Да и прибирать за фейнами не самая приятная работенка.
Я говорю:
— Значит, ты просто войдешь в дом, полный Охотников, возьмешь нож и выйдешь?
— Они меня не увидят, — отвечает Роза.
— Это слишком опасно, — говорю я Габриэлю.
— Ты становишься больше фейном, чем я, — возражает он. — Говорю тебе, мы будем осторожны.
Меркури снова смеется.
— Тогда я тоже пойду, — говорю я.
Меркури против:
— Нет. Ты останешься здесь.
Я ругаюсь, она смеется. Над крышей дома сверкает молния, шпильки разлетаются по всей комнате.
— А та девушка? — спрашивает Роза.
— Ах, да. Та девушка… — Меркури смотрит на Габриэля. — Как ты говоришь ее имя?
— Анна-Лиза. Анна-Лиза О’Брайен.
Я не сразу понимаю, что происходит, когда Габриэль называет ее имя. Бессмыслица какая-то. Зачем Анне-Лизе искать Меркури? Ей ведь не нужна ее помощь.
Габриэль спрашивает меня, в чем дело.
Я молчу, а он пристально смотрит на меня.
— Ты ее знаешь?
Я не знаю, что сказать.
— Это та девушка, которая тебе… нравится? — И я вижу на его лице омерзение.
Я обращаюсь к Меркури:
— Мне надо ее увидеть. Она друг.
— Как мило. — Роза краснеет.
Меркури тоже пристально смотрит на меня, ее глаза бешено сверкают.
— Друг? Который является как раз накануне твоего дня рождения, когда Женева полна Охотников?
Потом она говорит Розе:
— За Фэйрборном пойдете завтра вечером. — Она встает и идет к двери, потом останавливается и говорит Габриэлю: — Присмотри за тем, чтобы Натан не встречался с этой девушкой. Пока. Мне надо о ней подумать.
Мне она говорит:
— Если пойдешь к ней, Габриэль поплатится за то, что не смог остановить тебя. — С этими словами Меркури уходит.
Роза переводит взгляд с Габриэля на меня и говорит, краснея:
— Путь истинной любви никогда не бывает гладок. — Она хихикает и берет за руку Габриэля. — Но я болею за команду Габриэля.
Габриэль вырывает у нее свою руку и смотрит на меня.
— Все время, что я был рядом с ней, я чувствовал: что-то тут не так. Она шпионка, Натан. Ее послал Совет.
Я качаю головой.
— Нет.
— Она пришла, чтобы схватить тебя, или шпионить за тобой, или убить тебя. Они используют ее против тебя.
— Ты ошибаешься.
— Правда? Она — Белая Ведьма. Чистокровная. Голову на отсечение даю, половина ее семьи — Охотники или члены Совета.
— Это не значит, что она такая же, как они.
— Нет, конечно. Она другая. — В его голосе звучит издевка. — И она считает, что ты не такой, как все, она тебя понимает, она знает, что ты вовсе не плохой, и ей наплевать, что твой отец — самый разыскиваемый Черный Колдун в истории, он ее не интересует, ей нужен только ты. Она видит тебя настоящего. Такого, какой ты есть — доброго и нежного. Она встряхивает своими светлыми волосами и улыбается белозубой улыбкой и…
Но я его уже не слышу.
Я бегу. Бежать — вот все, что я могу, и я бегу до тех пор, пока есть силы. Сплю я в лесу, сплю плохо, несмотря на усталость. Большую часть дня я провожу в лесу: хожу, смотрю в небо. До моего дня рождения осталось всего пять дней, а у меня такое чувство, что все вышло из-под контроля. Анна-Лиза могла оказаться здесь лишь по одной причине: значит, у нее дома все стало совсем плохо. То есть совсем-совсем плохо, раз она рискнула прийти к Меркури. Но она здесь не ради Дарения, ведь ей исполнилось семнадцать в сентябре.
Под вечер я возвращаюсь в коттедж. Подготовка к похищению Фэйрборна из дома, полного Охотников, идет полным ходом.
Когда я появляюсь на пороге, Габриэль прерывает свое занятие — к моему удивлению, он чистит пистолет.
— Ты знаешь, как им пользоваться? — спрашиваю я. Ничего не могу поделать, голос у меня злой, хотя я твержу себе, что не надо злиться.
— Что же я, зря год прожил в Америке, что ли? — Он отвечает спокойно, в шутливом тоне.
— И что, ты застрелил кого-нибудь?
Он поднимает глаза от пистолета, смотрит на меня и молчит.
И я почти вижу в нем Черного Колдуна.
— Кого же?
Не сводя с меня глаз, он отвечает так тихо, что слышим только он и я:
— Шпиона.
— Стало быть, это твоя специальность. Выслеживание шпионов.
— Натан, не начинай. — Он продолжает заниматься пистолетом.
— Я давно знаю Анну-Лизу. Она не шпионка. Я ей верю.
— Таких-то они и выбирают.
— Значит, так? Значит, она ничего не может сделать, чтобы убедить тебя в обратном? Что бы она ни сделала, все будет казаться тебе подозрительным из-за того, кто она есть.
Он не отвечает, продолжает чистить пистолет.
— А если бы Меркури приказала тебе убить Анну-Лизу, ты сделал бы это?
Он по-прежнему не поднимает головы от пистолета, но чистить перестает.
— Сделал бы? — Я говорю спокойно, но мой голос дрожит.
Он качает головой, но, глядя мне в глаза, говорит:
— Если бы я знал, что она предает тебя, то застрелил бы ее, приказала бы мне Меркури или нет.
— Значит, ты не уверен?
— На сто процентов нет. Но, Натан, если я что-нибудь умею, так это понимать людей, а с ней что-то не так, говорю тебе.
— А что именно с ней не так, ты разглядеть не можешь, потому что с ней все нормально, просто ты не хочешь этого допустить. Она никогда не предаст меня. Потому что она хороший человек. Но ты не хочешь в это верить. Ты хочешь, чтобы она была шпионкой! — Тут я понимаю, что ору и меня трясет от злости.
— Натан. Я знаю, тебе сейчас трудно. — Он подходит ко мне, обнимает меня. Я не обнимаю его в ответ, но и не бью.
Из спальни появляется Роза, видит нас и посылает мне воздушный поцелуй.
Я матерюсь на нее и ударяю кулаком по столу. Она хихикает, а я ухожу в угол и сажусь там.
Роза одета самым неподходящим образом, как всегда — в длинное серое облегающее фигуру платье с широкой юбкой, чем-то похожее на одеяния Меркури. Волосы у нее причесаны аккуратно, волосок к волоску, и уложены на затылке в сложный блестящий узел. Такое впечатление, будто она собралась на бал по поводу Хеллоуина, только обуться не успела. Она показывает Габриэлю свои украшенные черепами шпильки. Маленькие черные черепки нужны, чтобы открывать двери, маленькие красные — чтобы отпирать сейфы и другие сложные замки, а большой белый череп нужен… тут она заливается краской… чтобы убивать шайтов.
В комнату влетает Меркури. Она улыбается на свой лад.
— Прежде чем отправляться за Фэйрборном, Габриэль, приведи-ка нам подругу Натана.
Габриэль колеблется.
— Если ее послали для того, чтобы следить за нами, пусть лучше побудет у меня, отсюда она никого не сможет ни о чем предупредить.
И я понимаю, что ей правда нужна Анна-Лиза как дополнительное средство держать меня под контролем.
— Когда вы с Розой будете готовы, отправляйся и приведи ее сюда. Сделай это быстро, так, чтобы она ничего не успела предпринять.
Габриэль и Роза еще раз проговаривают свой план. Потом мы все молча ужинаем. Даже Роза выглядит серьезной.
На закате Габриэль поднимается на крышу и входит в проход.
Я жду, сидя на траве.
Долго ждать мне не приходится.
Появляются Габриэль и Анна-Лиза, они держатся за руки. Габриэль бросает ее руку так, словно она прокаженная. Анна-Лиза лежит на крыше ничком, с закрытыми глазами.
Габриэль зовет Розу, та появляется, подходит ко мне, целует меня в щеку, делает шаг на крышу, переступая через лежащую на ней Анну-Лизу, и попадает прямо в объятия Габриэля, но он смотрит только на меня. Я слышу, как Роза хихикает, когда они вместе уходят в проем.
