ДЖИМ И ТРЕВ
Часть первая
Инструкции я выполняю неукоснительно. Они приводят меня на окраину Лондона, к безобразному новому дому в длинном ряду других таких же безобразных домов. И вот я уже стою в чьей-то передней. Там темно. На ступеньках сидит Джим. Если Боб показался мне художником, едва сводящим концы с концами, то Джим, Белый Колдун самых слабых способностей, похож на едва сводящего концы с концами преступника. Зато он точно не Охотник.
Дом принадлежит фейнам, которые, как заверил меня Джим, «ни во что ваще не врубаются». Дверь из передней ведет прямо в гостиную, дальше — кухня. В одном углу комнаты лестница, на стене висит плоский телевизор, но почему-то нет ни одного стула. Джим задернул шторы, и сразу стало нечем дышать. Пахнет чесноком и луком, кажется, от Джима.
Джим не сказал мне о том, как попасть к Меркури, зато он долго талдычил, как важно иметь хороший паспорт, и о том, что паспортов нужно два, и что все его паспорта качественные, потому что они натуральные, и так далее, и тому подобное…
Он вытирает нос тыльной стороной ладони и тут же глотает изрядное количество соплей.
— Чтобы сделать такой паспорт, времени, умения, да и вообще всего надо больше, чем на пошив заказного костюма. Зато с таким паспортом ты через любой контроль пройдешь спокойно. Такой паспорт может спасти тебе жизнь.
Никакой паспорт мне не нужен. Все, что мне нужно, — это указания, как попасть к Меркури. Но я решаю, что ссориться с ним не стоит.
— Что ж, наверное, ты прав, Джим.
— Ты еще увидишь, как я прав, Иван. Увидишь.
— Значит, две тысячи за паспорт и за указание дороги к Меркури.
— Нет, Иван, извини, если я был неточен. Все вместе будет стоить три тысячи фунтов. — И он опять вытирает нос, на этот раз ладонью.
— Слушай, ты же сказал, тысяча за паспорт.
— Ох, Иван, ты, я вижу, в этом деле новичок? Дай я тебе все объясню. С иностранцами всегда проблема. Британский паспорт я тебе за тысячу сделаю, но всегда лучше иметь еще один, какой-нибудь заграничный. Можно штатовский, но я отдаю предпочтение новозеландским. У многих сейчас зуб на янки, у одних из-за того, у других из-за этого, а вот на киви никто зла не держит. Ну разве что овцы… — И он шмыгает носом и глотает. — Но импортные, конечно, дороже.
Я не знаю, что сказать. Понятия не имею: тысяча фунтов за паспорт — хорошая цена или нет. По мне так это много. А уж две тысячи — просто сумасшествие.
— Меркури наверняка захочет, чтобы ты соблюдал осторожность. Она любит, когда люди делают для этого все, что могут.
А еще я понятия не имею о том, знает ли он вообще что-нибудь о Меркури, но…
— Ладно. Когда?
— Отлично, Иван. Приятно иметь с тобой дело. Очень приятно.
— Когда?
Ладно, сынок. Знаю, тебе не терпится. Двух недель должно хватить, однако набавим еще одну, на всякий случай.
— Тогда пусть будут две недели, один паспорт и тысяча фунтов.
— Две недели, два паспорта, три тысячи.
Я киваю и отодвигаюсь от него подальше.
— Блеск… Половину вперед, разумеется.
Мне надоедает с ним спорить, поэтому я достаю три скатки из пяти купюр по сотне фунтов. Я видел такое в кино, и теперь рад, что сам так сделал. Вся эта история с Джимом вообще сильно смахивает на дешевый гангстерский фильм.
— Через две недели там же заберешь другие инструкции, сделаешь все, как в них будет сказано. Встретимся в другом месте. Никогда не пользуйся одним местом дважды. Ты принесешь деньги, и т. д. и т. п.
— Инструкции — часть заклинания, Джим?
— Какого еще заклинания?
— Инструкции о том, как добраться до места встречи. Они защищены заклинанием от Охотников?
Джим улыбается.
— Не-а. Но я всегда наблюдаю за клиентами, когда те ждут автобуса или поезда и, если замечаю Охотника, сразу делаю ноги.
— А.
— Инструкции — это просто указания, как проехать и пройти. Чтобы клиент не заблудился. Ты не поверишь, сколько вокруг тупых людей.
Джим подходит к двери и щелкает выключателем.
— А, чтоб тебе! — Мы оба щуримся и прикрываем глаза от яркого света. — Надо тебя сфоткать.
Пока он занимается этим, я гадаю, какой у него Дар. Вообще-то спрашивать об этом неприлично, но это же Джим, и я задаю вопрос.
Он отвечает:
— Обычный. Зельеварение. Терпеть эту дрянь не могу.
И продолжает:
— А еще я думал… все думали, что у меня будет сильный Дар. С самого детства у меня был один редкий талант, и моя мать, да благословит Господь ее душу, всегда говорила: «Мой сын, у него будет сильный Дар». Понимаешь, я уже лет с трех отличал ведьм от фейнов. Никогда не ошибался, а это редкость.
— Да. Редкость, верно. А как ты это делаешь, Джим?
— Ты вряд ли поверишь, но все дело в глазах… я вижу маленькие серебристые искорки в глазах у Белых Ведьм.
От удивления я, наверное, раскрыл рот.
— Ну вот, ты мне не веришь, так?
— Да нет, Джим, я просто… удивлен. А какие они, эти искорки?
— Ну, такие, совсем особенные, ни на что непохожие. Как тоненькие серебряные пластинки, и все время двигаются то вверх, то вниз, знаешь, как искусственный снег в таких шариках. Вот так.
— А в своих глазах, когда смотришь в зеркало, ты их видишь?
— Да. А как же.
— Потрясающе.
— Ага. И очень красиво. У ведьм красивые глаза.
— А что ты видишь в моих глазах, Джим?
— Ну, в твоих… у тебя интересные глаза, конечно.
— Ты видишь в них серебристые искры?
— Иван, ну, если честно, то они не столько серебристые…
Я сажусь на пол и прислоняюсь к стене.
— У всех Белых Ведьм в глазах серебристые искры?
— У тех, которых я видел, у всех.
— А Черных Ведьм ты когда-нибудь встречал?
— Редко. У них глаза другие. — Он встревожен. — Не серебристые.
— Такие, как у меня?
— Нет. У тебя уникальные глаза, Иван.
«И у моего отца такие же».
Джим громко шмыгает носом и садится со мной рядом.
— А еще я различаю по глазам полукровок.
— Да? — Я никогда в жизни не видел полукровок, наполовину ведьм, наполовину фейнов. Ведьмы таких презирают.
— У них глаза тоже очень красивые. Странные такие… как будто вода течет.
Тут раздается стук в дверь, я вскакиваю и встаю так, чтобы оказаться за ней, когда она откроется, и гляжу на Джима. Тот улыбается.
— Все в порядке, Иван, все нормально. Это просто Трев. — Джим смотрит на часы. — Опаздывает. Он всегда опаздывает, Трев-то.
— Кто такой Трев? — шепотом спрашиваю я.
Джим встает, потягивается и идет к двери.
— Трев — это мозг. У него золотые руки, у Трева… — тут Джим опускает голос до шепота, — магии нет, а руки золотые. Он посмотрит твои татуировки.
Трев выглядит как эксперт, только непонятно в чем. Он очень высокий, с лысой макушкой и жидкими седыми волосами, которые начинаются вровень с верхними кончиками его ушей и спускаются до плеч. На нем потрепанный, затертый до блеска коричневый костюм, толстая бежевая рубашка и вязаный жилет цвета ржавчины. Трев невыразителен во всех смыслах. Когда он идет, кажется, будто он не шевелит ни руками, ни ногами, а его тело само парит над землей. Когда он говорит «Привет, Джим», его голос ровен и лишен интонации. Ко мне он вообще не проявляет никакого интереса, даже в лицо мне почти не глядит, и это хорошо. Зато первый же взгляд на мои татуировки возвращает его к жизни.
— Придется мне взять образцы, — говорит он, разглядывая меня, оттягивая мне кожу сначала на шее, потом на руке, потом наклоняется к ноге. — И кожи, и кости.
— Кости?
— С лодыжки возьму.
— Как?
Трев не отвечает, но опускается на пол и, стоя на коленях, открывает свой видавший виды черный кожаный портфель. Он похож на те, с какими раньше ходили врачи.
Я замечаю, как ухмыляется Джим.
— Вы врач, Трев? — спрашиваю я.
Но Трев не отвечает, может быть, не слышит. Джим, давясь от смеха, смачно шмыгает носом.
Трев достает из портфеля пластиковый пакет, с треском его раскрывает и стелет на пол синюю хирургическую клеенку. Затем оттуда появляется скальпель, он тоже в запаянном пластиковом пакете, который поспешно вскрывается и отбрасывается в угол. Скоро на скатерти оказывается целый арсенал сверкающих хирургических инструментов, среди которых меня особенно тревожит небольшая пила.
Тут Джим начинает подскакивать от восторга.
Трев подкладывает другую клеенку под мою ногу и, протирая мне лодыжку тампоном, говорит:
— Лучше, если я не буду пользоваться анестезией.
— Что?
— Она хороша в тех случаях, когда пациент слишком дергается. Ты-то, надеюсь, можешь посидеть тихо?
— Может быть, и нет. — Мой голос становится писклявым.
— Стыд какой. — Он снова ныряет в свой портфель и достает оттуда шприц и какую-то прозрачную жидкость. — Мне надо взять для анализа образцы кожи, мышечной ткани и кости. Присутствие в них анестетика может повлиять на результаты.
Я, конечно, не знаю, но, может, он просто все придумывает для того, чтобы повеселить Джима.
Джим напряженно ждет.
— Ладно. Я потерплю. — А сам думаю, интересно, до каких пор.
— Джим может помочь…
— Нет, не надо. — Не хочу, чтобы он касался меня своими сопливыми пальцами. Лучше уж пила.
— Не заживляй рану, пока я не скажу «готово». Я скоро.
Надо отдать Треву должное, он и правда не копается.
Я терплю. Сижу неподвижно и слежу за тем, что происходит. И еще я не издаю ни звука, ни вздоха, ни стона, хотя у меня свело челюсти и заломило зубы, так сильно я их стиснул. В итоге пот с меня льет ручьем.
Джим наблюдает за тем, как я заживляюсь, и восклицает:
— Черт побери! Как быстро!
Потом Трев спрашивает меня о том, как наносились татуировки, и, пока я рассказываю, он ловко защелкивает крышки на четырех крошечных круглых контейнерах с образцами кожи, крови, мышечной ткани и кости. Потом он ставит контейнеры один на другой и обтягивает их эластичной резиновой лентой, чтобы не рассыпались. Аккуратно помещает их в угол портфеля. Потом он берет запачканную кровью клеенку с инструментами, сворачивает ее в один большой ком, велит Джиму подержать крышку мусорного ведра и запихивает их в него, после чего сворачивает клеенку, которая была у меня под ногой, и отправляет туда же.
Потом он глядит на мою лодыжку и кивает.
— Я вырезал ноль, но он уже начинает проявляться на корочке поверх ранки. Очень умно. Тот, кто это сделал, очень умен. Я поснимаю немного. — Он достает телефон и начинает щелкать.
— Интересные шрамы, — говорит он, глядя на мою руку. — Кислота?
— Вы же татуировками занимаетесь, — говорю я ему.
— Профессиональный интерес.
— Когда будут готовы результаты?
Трев смотрит на меня абсолютно безразличным взглядом.
— Надо будет проанализировать химикаты в составе татуировки. Само по себе это просто, но тут в дело замешана магия, она все в тысячу раз усложняет.
— Когда вы узнаете, следят за мной или нет?
Трев не отвечает. Он щелкает замком портфеля и встает, чтобы идти. Джиму он говорит:
— Маловероятно, чтобы эти татуировки вообще использовались для слежения. — С этими словами Трев берет свой портфель и выходит из комнаты.
Джим закрывает за ним дверь.
— Никакого понятия о приличиях. Слишком умен для них. Но все равно, мог бы хоть вид сделать. — Он шмыгает носом, глотает и продолжает. — А еще он никогда не торопится. Никогда. Я расскажу тебе, что он нарыл, когда увидимся через две недели.
— Он ничего не сказал про деньги.
— Главный недостаток старины Трева. Думает, что он выше всего этого. А есть-то ему надо? Как всем.
— Судя по всему, его услуги стоят недешево.
— Он эксперт в своем деле, Иван. Эксперты дешевыми не бывают. Эксперты по паспортам, эксперты по татуировкам, эксперты хоть в чем стоят денег. У него почасовая оплата. Я тебе скажу, где он будет, когда мы в следующий раз встретимся.
