Глава 16

Вивианн только что плакала. Она умылась и мастерски замаскировала последствия этих слез, но Клаус видел, что ее губы крепко сжаты, а под глазами слегка припухло. Он потянулся к лицу девушки, и его рука медленно скользнула вдоль нежной линии ее подбородка.

– Что бы там ни было, теперь это не имеет значения, – нежно сказал он ей. – Ты же знаешь, тебе достаточно лишь сказать, и я унесу тебя от этой боли. Незачем длить эту двойную жизнь ни на минуту дольше, чем ты сочтешь нужным.

Вивианн бросила взгляд назад, на элегантный особняк в глубине сада. Все его окна были темны, как всегда в этот час. И все же она, кажется, ни на секунду не забывала о ведьмах, что находятся внутри него, о семье, которую она предавала, ночь за ночью встречаясь с Клаусом.

– Я поссорилась с Армандом, – призналась она, скользнув в объятия Клауса с легкостью, которая дается только практикой. – Ссора вышла ужасная.

– Достаточно ужасная, чтобы разорвать помолвку? – оптимистично поинтересовался он, уткнувшись лицом в ее волосы. Они пахли сиренью.

Вивианн сделала вид, что возмущенно отталкивает его, но, так как ее душа на самом деле к этому не лежала, расстояние между ними не увеличилось ни на дюйм.

– Он все время твердил, что только мне решать, становиться ли полноценным оборотнем, и что он в любом случае убедит свою семью уважать мое решение.

– У него лицо лжеца. – Клаус сильнее прижал ее к себе. – Думаю, он имеет в виду, что будет уважать твое решение до тех пор, пока оно будет именно тем, которое его устраивает.

Вивианн прикусила губу и отвела взгляд. По ее лицу он видел, что она не знает, то ли ей снова заплакать, то ли рассмеяться. Клаус даже допустить не мог, что Арманд знает эту ее сторону, – не может быть, чтобы она вела себя так свободно с кем-то, кроме него самого. В конце концов она поймет все преимущества их союза и согласится стать его, и только его, но произойдет ли это до того, как оборотни заставят ее вступить в свои ряды? Он надеялся, что да, но Вивианн продолжала доказывать свое впечатляющее упрямство.

– Я так и думал, – пробормотал Клаус, и ей не понадобилось ничего говорить, чтобы подтвердить его догадку. – Он уделяет не слишком много внимания роли хорошего мужа. Я так понимаю, что уважение – именно то понятие, на котором, как правило, строится брак.

– Да ты понятия не имеешь, чего требует брак, – огрызнулась Вивианн. – Напомни, сколько лет ты прожил холостяком?

Клаус снисходительно улыбнулся. За те ночи, что они провели вместе, он узнал – чем сильнее Вивианн хочет быть с ним, тем усерднее его отталкивает. На удивление соблазнительная привычка.

– Это было до того, как я встретил тебя, моя дорогая, – напомнил он. – Во всяком случае, в глубине души я перестал быть холостяком с того мига, как впервые обнял тебя.

– Во время того утомительного танца… – тихонько сказала она, но потом снова поцеловала Клауса. Пока она не отстранилась, тот не мог думать ни о чем, кроме ее мягких, упругих губ.

– Этот скучный званый вечер был лучшим событием моей жизни, – произнес он низким, хриплым от волнения голосом, – если не считать тех ночей, что за ним последовали. – Он не мог больше скрывать всю правду о своих чувствах и понял, что даже не хочет этого. – Вивианн Леше, ты должна знать, что я люблю тебя.

Девушка улыбнулась ему, и теперь в ее лице не было ни следа грусти.

– Я знаю, – просто ответила она.

На миг Клаус опешил – он-то ожидал услышать ответное признание. Но в этом была вся Вив… Всему свое время.

Он знал о ее чувствах и мог ждать, сколько понадобится, пока она о них скажет.

– Я весь твой, любимая, – с полной убежденностью повторил он. – Приказывай, и я подчинюсь, только не заставляй меня оставить тебя наедине с волками. Этого я сделать не смогу.

– Оставь меня наедине с тобой, – прошептала она, легко пробегая пальцами по его груди. – Забери меня отсюда – сейчас. Я хочу, чтобы нынче ночью в этом мире нас было только двое.

Клаус не стал ждать, пока она уточнит, что имела в виду. Он не стал даже терять время на ответ. Взобрался вместо этого на стену, обернулся, принял протянутые руки девушки и поднял ее к себе. Крепко прижав юную ведьму, он спрыгнул с другой стороны стены на землю, и рука об руку они побежали по мощеным улицам к гостинице, в которой остановились Микаэльсоны.

По счастью, остальные двое Древних занимались своими сомнительными делишками еще где-то, и поэтому Клаус был уверен, что ему не грозят неожиданности вроде тех, что поджидали его прошлой ночью. Тем не менее он запер дверь своего номера, а потом повернулся к Вивианн. По ее щекам катились слезинки, она печально смотрела на его последнюю картину, которая все еще стояла на мольберте. Цветовая гамма этой работы, начатой буквально в последние дни, была светлее, чем у большинства других. Голубой тон стал теплее, зелень – более яркой. Деревья по краям казались живыми, и манил к себе безбрежный океан. Вивианн стояла, глядя на доказательство того, что она была радостью Клауса, и плакала.

– Вот что я делаю, думая о тебе, – сказал Клаус, и ведьмочка печально улыбнулась.

– Вместо того чтобы пить и кутить? – спросила она с легкой ехидцей. – Боюсь, ты не оправдываешь своей репутации.

Он хмыкнул и любезно возразил:

– Я старался, моя дорогая. – Сейчас, когда Вивианн была тут, у него закружилась голова. Теперь не нужно больше ничего скрывать от нее. Она сделала свой выбор, и Клаус мог в полной мере быть самим собой. – Но это не сработало. От тебя не существует противоядия, можно лишь принимать тебя во все больших дозах. А затем – в еще больших.

Быстрее, чем вспышка молнии, он пересек разделявшее их расстояние и нежно поцеловал следы слез на ее щеках. Должно быть, это очень страшно – променять будущее, к которому готовился всю свою жизнь, на полную неизвестность, но Клаус поклялся себе, что Вивианн никогда не пожалеет об этом. Его губы потянулись к ее, и она улыбнулась, хотя глаза ее оставались серьезными.

– Прости, – шепнула она, – я не собиралась грустить. Я очень-очень счастлива быть тут с тобой и ни за что не хотела бы оказаться сегодня ночью в любом другом месте. Но только так сложно забыть… обо всем. Обо всем остальном.

– Все остальное не имеет значения, – заверил Клаус, проворно расшнуровывая ее белое шелковое платье. – Здесь и сейчас мы вместе – ты и я. А утром будет…

– Ничего не будет, – твердо оборвала Вивианн. – Утром не будет ничего, ты только будь со мной сейчас. Ночью.

Клаус знал, что утром будет все, но если девушка пока не готова говорить об их будущем, то он тоже не станет.

Платье соскользнуло на пол, следом отправилось то, что было надето под ним, но Вивианн едва ли заметила, что произошло. В одном корсете она казалась тоньше и в то же время как-то крепче, дыхание ее было размеренным и ровным, обнаженные руки белели в лунном свете. Уже сейчас Вивианн выглядела словно королева, которой он собирался ее сделать.

Потом она снова поцеловала Клауса, и ее пальцы проворно занялись застежками его одежды, точно так же как сам он трудился над секретами ее туалета. В полном молчании они поспешно расстегивали крючки и пуговицы, распутывали шнуровки, стараясь при этом, чтобы их тела прижимались друг к другу, а поцелуй не прерывался.

Рука Клауса ухватила черные волосы Вивианн и нежно потянула назад – так, чтобы ее голова запрокинулась и открылось белое горло. Его язык путешествовал от ее ключиц к нижней челюсти, а потом назад. Вивианн рассмеялась, и он щекой ощутил вибрацию.

– Этой ночью я не твоя пища, вампир, – ехидно напомнила она, каким-то образом сместилась, сплетя свои ноги с ногами Клауса, и тот почувствовал, как падает на кровать, а Вивианн оказывается сверху.

– Ты мое все, – согласился он и перевернулся, прижав ее тело своим. – Я буду пить тебя или кого угодно, лишь бы не тебя, как прикажешь. – Клаус некоторое время покрывал поцелуями ключицу юной ведьмы, потом прервался и шепнул ей на ухо: – Но приказывай поскорее, любовь моя, а не то я поступлю по своему усмотрению.

В ответ раздался ее журчащий смех:

– Думаешь, мне есть дело до дурочек, которых ты осушаешь, пока твоя любовь принадлежит лишь мне одной?

– Я думаю, – ухмыльнувшись, Клаус всем телом скользнул вниз – так, что его губы оказались на уровне ее молочно-белого бедра. По пульсации крови в артерии он ощущал, как бьется сердце любимой, и это было упоительно. – Думаю, тебе станет интересно, каково это – быть частью уз, что связывают меня с ними. – Он игриво куснул ее, совсем легонько, так что на коже не осталось никаких отметин. Тем не менее она ахнула и выгнула спину. – Я думаю, сперва это будет тебе любопытно, а потом ты начнешь молить, чтобы я тебя отведал, а потом никогда не захочешь, чтобы я пробовал кого-то еще.

Она снова засмеялась, на этот раз звонче. Ее пальцы зарывались в волосы Клауса, не давая ему отстраниться.

– Ты должен так страдать от своего воображения!

Губы Клауса исследовали ее тело, и она тихонько застонала.

– Страдания – не моя цель, – заверил он, и его губы слегка шевельнулись, дразня и заставляя Вивианн жаждать их новых прикосновений.

– И не моя тоже, – прошептала она. Хоть в комнате и было тепло, нежная кожа ее живота покрылась мурашками. Тело Клауса выжидательно напряглось.

В черных глазах Вивианн появились порочные искры, когда она взяла Клауса за чресла, обратив на себя его натиск. Он знал, что она еще невинна, и намеревался действовать нежно и осторожно. Но Вивианн была так же бесстрашна, как всегда, и Клаус ощущал, как тонет в ее страсти.

Он был уверен, что с этого мгновения и до самого рассвета она не произнесла ни единого внятного слова.