Митт даже не испытал отчаяния – просто понял, что погиб. Он попался. Рано или поздно это должно было с ним случиться. И теперь оставалось лишь стоять и моргать, ожидая, пока глаза привыкнут к свету, и пытаясь угадать, кто же устроил засаду: одна графиня или вместе с нею был и Керил.

Свет падал из потайного фонаря на том самом столике со стеклянным ларем, откуда Митт намеревался извлечь кольцо. Скосив глаза, парень разглядел омерзительную до тошноты рожу Адона на портрете, который все так же стоял на мольберте, а рядом с портретом в большом кресле темного дерева виднелась огромная фигура Алка. Тот часто моргал – то ли его тоже ослепил свет, то ли просто спросонок. Скорее всего, он дремал, потому что, прежде чем заговорить, Алк сладко зевнул:

– Я же предупреждал: не делай глупости, не поговорив со мной. Ты закрыл дверь?

Митт кивнул.

– Тогда подойди поближе, – спокойно произнес Алк, но прозвучало это как самый настоящий приказ.

Митт повиновался, все так же молча. Казалось, он прошел несколько миль по яростно скрипящему полу, пока не застыл перед креслом графа. Тот протянул огромную ручищу и аккуратно прикрыл железную створку фонаря, так что почти все помещение библиотеки снова заполнили бесформенные тени.

– Теперь встань вот тут, – распорядился Алк, подняв в указующем жесте могучую левую руку.

Ощущая смутное сожаление, Митт отодвинулся от стола и встал на краю светового пятна около мольберта. Алк был один, но от этого не легче. Юноша очень хорошо знал: супруг графини, несмотря на свои размеры, быстр и силен. И предусмотрителен – он поставил Митта так, что тот не имел никакой возможности добраться до двери, минуя его.

– Я решил немного почитать этой ночью, – сообщил Алк и еще раз зевнул во весь рот. – По крайней мере, так я сказал своей жене. Я имел с ней небольшую беседу, какую собирался провести, когда встретился с тобой в прошлый раз, и остался не очень-то доволен тем, что она была вынуждена рассказать. Если уж говорить прямо, как только Керил отправился домой, мы изрядно поскандалили, чего с нами до сих пор не бывало. – Он, моргая, взглянул на Митта и казался при этом мрачным и сонным, каким парень его никогда не видел. – Что ты думаешь на этот счет? Ведь причиной скандала послужил именно ты.

Митт несколько раз кашлянул, пытаясь изгнать комок, который накрепко заткнул ему горло.

– Ну, мне очень жаль…

– Рад это слышать, – пробурчал Алк. – Впрочем, я иного и не ожидал. И еще мне подумалось, что на твоем месте я приложил бы все силы, чтобы вырваться из капкана, в который меня засадили. Или я не прав?

Митт снова откашлялся, и все равно его голос прозвучал хрипло и отчаянно:

– Я не стану никого убивать!

– Очень на это надеюсь! – веско произнес Алк. – Но я рад, что ты сам это сказал. Что собой представляет эта Норет?

– Вся в веснушках, – ответил Митт. – Полна жизни. Сначала я принял ее за мальчика. Она в порядке. И соображает куда лучше, чем можно было бы ожидать, с учетом всего, что мне наговорили.

– Значит, куда лучше? – переспросил Алк. – И на что же тогда она надеется, отправившись по Королевскому пути и взяв тебя в спутники? Это не кажется мне очень уж разумным поступком. В стране немало аристократов, и не только Керил и моя графиня мечтают остановить эту поездку.

– Мы знаем. Если так рассуждать, этот поступок действительно может показаться безумным. – Митт почувствовал, что будет защищать Норет, и не важно, нормальная она или ненормальная. – Она беспокоится о людях, и у нее есть прекрасные идеи. Народ пойдет за ней. И у нее есть право на корону.

– Что касается права, – отозвался Алк, – то оно есть у очень многих. Девчонка утверждает, что, в отличие, скажем, от тебя, происходит от Адона и его второй жены Маналиабрид, верно? Я перечитал все связанное с проблемой престолонаследия.

Ручища взметнулась в воздух, указывая туда, где на застекленном столике стоял полузакрытый фонарь. Там высилась куча книг; некоторые были раскрыты, из других торчали закладки. Одной из закладок послужил рожок для обуви, а другой – шестидюймовый гвоздь. До чего же это похоже на Алка! При иных обстоятельствах Митт, конечно же, не сдержал бы улыбки.

– Мои познания в законах немного заржавели за прошедшие годы, – объяснил Алк. Митт не был уверен, что этим словам следует верить. – Однако я выяснил, что даже у Адона не было бесспорных прав на королевский титул. Но он завладел короной, и из этого мы будем исходить. Теперь что касается этой самой Маналиабрид. Если она была той, кем себя называла, то права укрепляются. А она называла себя Бессмертной, дочерью Кеннорет и правнучкой Единого. Ладно, поскольку в ее происхождении, кажется, никто не сомневался, согласимся, что так оно и было. Идем дальше. У них с Адоном родилось двое детей – сын и дочь. И эти двое или принесли величайшее разочарование родителям, или сами не были достаточно уверены в своих правах, поскольку ни один из них не сделал ни малейшего усилия, чтобы принять власть. Сын, Алмет, забрал королевский камень, но лишь для того, чтобы удалиться с ним на Юг и управлять маленьким поместьем где-то около Уэйволда, – теперь от того места даже воспоминаний не осталось. Что касается дочери, Танабрид, то она удовольствовалась тем, что вышла замуж и поселилась в Крединдейле. Потом последовали многочисленные женитьбы и замужества, и в результате Крединдейл обзавелся родственными отношениями с половиной аристократов Севера. Митт, я говорю это для того, чтобы стало ясно: все эти права, в общем-то, чушь. Права ее кузена Кинтора были бы даже более обоснованными, да и у моей графини или этого кукольного мальчугана из Водяной Горы тоже есть кое-какие права.

Митт почувствовал, что у него закружилась голова. Последнее, чего он мог ожидать, отправляясь в сегодняшнюю вылазку, – это встречи с Алком и его лекции по генеалогии правителей страны. Оставалось только предположить, что Алк пытался заставить его почувствовать себя дураком и отказаться от всей этой затеи. Так что, вероятнее всего, графиня не сказала ему о Хильди и Йинене.

– Да, но…

– Ты хочешь сказать, что, по словам этой девицы, ее отцом был Единый, – бесцеремонно перебил его Алк. Митт и сам точно не знал, что хотел сказать, но не стал возражать. – Теперь мы подошли к самой трудной части вопроса. – Изобретатель откинулся на спинку кресла, которая пугающе заскрипела. – Даже король Хэрн не заходил дальше утверждений, что Единый является его дедом. Впрочем, он обычно называл его предком, вероятно в том самом смысле, в каком мы все называем его своим прародителем. – Алк слегка склонил голову, уткнувшись подбородком в то, что утром было белейшим, идеально отутюженным батистовым воротничком, а теперь превратилось в грязную тряпку. – Мне доводилось видеть Единого, – сообщил он, несказанно удивив Митта. – Пару раз. Но о таких вещах всем и каждому не станешь рассказывать. Если с тобой когда-нибудь случалось что-то подобное, ты должен понять, почему я это скрываю. И… как бы получше выразиться… Будто ты внезапно вошел в тень или тень вошла в тебя. Что-то в этом роде.

Рука Алка поднялась и проплыла перед узкой щелью, остававшейся между створками потайного фонаря, а огромный, сходный по форме с рукой сгусток темноты пронесся по полу, накрыв собой Митта и уставленные рядами книг стены позади него. Парень даже содрогнулся.

– Понятно? – спросил Алк. – Он там, но не в телесной форме, хотя я могу быть не прав. А матери Норет, которая могла бы заявить, что я не прав, нет в живых. Не так ли?

Если бы что-то подобное выдал граф Керил, Митт, скорее всего, не обратил бы на это внимания. А вот в устах Алка это значило немало.

– Но ведь Единый беседует с ней, – возразил он. – Мне кажется, я сам слышал его. И это ее пугает.

– Я не сомневаюсь в твоих словах, – сказал Алк. – Вот тут-то и кроется вся загвоздка. Если Единый как-то заинтересован во всем этом, то нам, смертным, лучше вести себя очень осмотрительно. Никому не по силам преградить путь Бессмертному, так что даже не пытайся. Мне бы очень хотелось, чтобы моя графиня тоже поняла это. А вот Керил – один из новых людей, рационалистов, и Бессмертные для него всего лишь древние религиозные предрассудки. А она прислушивается к его словам.

Он вытянул обе ручищи, положил ладони на высокую стопку книг и задумчиво нахмурился.

Немного выждав, Митт решился нарушить тишину:

– Вы ожидали, что… что я вернусь? – Его голос все еще звучал раздражающе хрипло.

– Ну, в некотором роде. Это был один из вероятных вариантов, – ответил Алк. – Я пришел сюда, решив, что ты, выбирая из возможных для тебя шагов, можешь примкнуть к Норет и поддержать ее требования. Я понял, что не ошибся, когда твоя кляча принялась ржать в лугах. Ее вопли и разбудили меня. Вероятно, они разбудили и половину местных мертвецов. Норет отправилась на поиски даров Адона, ведь так?

Сердце Митта оборвалось. Он почувствовал, как ноги у него начали подгибаться. Алк это заметил. Вряд ли хоть что-то могло укрыться от его внимания.

– Я так и думал. Вы оба знаете, что у нее нет никаких реальных прав на корону. Ты пришел сюда, чтобы выкрасть это кольцо, верно?

Сделав неимоверное усилие, Митт сумел чуть слышно прохрипеть:

– Да.

– И я думаю, ты никогда не верил всерьез, что оно может указать на принадлежность человека к тому самому роду! – Алк лишь чуть заметно улыбнулся, но на лице его так и заплясали пятна света и тени. Он покачал головой. – Хотел бы я знать, каким образом тот, кто изготовил это кольцо, сумел сделать его таким, какое оно есть. Я и так и этак пытался понять, как кольцо изменяет размер, но не раскрыл секрет. Моя графиня может надеть его на любой из своих пальцев, в том числе и на большой, и оно каждый раз приходится впору. Я заставил Гредина примерить его, но оно свалилось с его пальца. Так что я нисколько не сомневаюсь, что перстень подойдет твоей Норет, и не важно, какие у нее пальцы.

– Тонкие.

Парень с тоской взглянул на ларь, где вокруг кольца играли отблески света, которые нагретый фонарь отбрасывал на стекло. Казалось, кольцо находится под водой. Оно, как всегда, выглядело очень большим, таким, что, пожалуй, могло бы налезть даже на один из толстенных пальцев Алка. Если оно не свалится с руки Норет, это будет настоящее чудо.

– Но это, пожалуй, самый дурацкий способ разрешить твои проблемы, – продолжал Алк. – А я знаю, Митт, что у тебя серьезные трудности. Стоит тебе взять это кольцо или сделать какой-то другой ошибочный шаг, и моя графиня тут же схватит тебя. Или это сделает Керил. И что-то мне подсказывает, что они не захотят дать тебе возможность прожить долгую и счастливую жизнь. Хотя, вероятно, тебе придется провести остаток дней в качестве их наемного убийцы. Моя графиня ни за что не признается ни в том ни в другом, но третьего исхода просто не может быть.

Митт кивнул. Он пришел к тому же самому выводу. Парень попытался представить, как Алк выпытывает сведения у графини, но не смог. Это оказалось так же сложно, как и представить одну из машин Алка бегающей по дому.

– И единственный путь избежать этой участи, – продолжал Алк, – оставаться полностью в рамках закона и не дать им повода арестовать тебя. Если ты пойдешь на это, то я останусь на твоей стороне. Ты согласен пообещать мне, что не станешь убивать, или красть, или совершать какие-нибудь подобные нехорошие поступки?

Конечно же, Алк не понимал всего до конца. Очевидно, графиня ничего не сказала Алку о Хильди и Йинене.

– А что мне остается? – пробормотал парень, все еще надеясь как-то отвертеться.

– О-хо-хо, – вздохнул Алк. – Я предложил выбор: пообещать.

– Мне бы этого не хотелось, – напрямик заявил Митт. – Кто знает, как сложатся обстоятельства?

– Вот ведь упрямец! – рассердился Алк. – Я пытаюсь втолковать тебе, что пока ты не сделал ничего противозаконного. Просто уехал навестить Нависа Хаддсона. И вернулся переговорить со мной.

– Я пришел украсть вот это кольцо, – уперся Митт, глядя на мерцающий ореол под стеклом.

– Но об этом не знает никто, кроме меня. К тому же ты этого не сделаешь, – возразил Алк. – Независимо от того, чем они тебе угрожали, я сумею защитить тебя – в том случае, если ты дашь мне обещание, которое я хочу услышать.

Независимо от того, чем они угрожали? Может, Алк все же знает о Хильди и Йинене? Митт пристально всмотрелся в широкое смуглое лицо Алка. Однако на нем нельзя было ничего прочесть.

– И что вы можете сделать против Керила? – не скрывая горечи, поинтересовался он.

– Заставить его соблюдать закон, – ответил Алк. – Я просто не понимаю! Похоже, весь мир уже успел забыть о том, что я некогда был законотолкователем! А перед законом все равны, и граф, и рыбак. Так ты согласен дать мне это обещание?

– Я… – Митт не был уверен, что посмеет это сделать.

– Постараюсь еще облегчить твою задачу, – немного подождав, промолвил Алк. – Ты пришел сюда не для того, чтобы украсть это кольцо. Ты пришел, чтобы попросить меня отдать его тебе.

– Что? – К великому удивлению Митта, в библиотеке вдруг стало светлее, да и само помещение, казалось, сделалось более просторным и не таким мрачным. – Вы не сможете, – выдавил парень, напрягая все силы для того, чтобы сдержать смех. – Она обязательно заметит.

– Я уже давно сделал копию кольца, – объяснил Алк, – и пытался заставить ее так же изменять размер. Но не смог добиться этого. Это самое обычное кольцо. Однако на вид его не отличить от настоящего. Так что ты теперь скажешь?

– Обещаю, – выпалил Митт. – Вы меня просто не узнаете – настолько я буду законопослушным.

– Не очень-то я на это надеюсь… – обычным добродушным тоном отозвался Алк. Он чуть заметно улыбнулся, взял маленький ключ, торчавший вместо закладки в одной из книг, и встал, чтобы переставить фонарь и отпереть стеклянную крышку. Тусклый луч света прорезал сумрак комнаты, зато половину библиотеки огромная тень Алка погрузила в кромешную тьму. – Не забудь, – произнес Алк, поворачивая ключ, – что все эти события каким-то образом связаны с Единым, и постарайся помнить про обещание, которое ты мне только что дал.

Митт взглянул на огромную угольно-черную тень и снова вздрогнул:

– Я все время буду помнить об этом.

Алк приподнял стеклянную крышку, достал кольцо и поднес его поближе к фонарю. Оно оказалось массивным, из чистого золота, и его единственным украшением служила широкая печатка, вырезанная из какого-то красного камня, с изображением изможденного профиля Адона. Алк покрутил кольцо в огромных и все же невероятно ловких пальцах.

– Легче всего сберечь кольцо, надев его на палец, – пробормотал он. – Дай-ка сюда руку.

Митт подчинился. Алк попытался надеть кольцо на безымянный палец правой руки, но оно уперлось в сустав.

– У меня на всех пальцах очень широкие суставы.

– В таком случае попробуй сам, – предложил бывший законовед.

Митт взял тяжелое кольцо и, все еще не до конца веря в то, что Алк позволял ему завладеть им, принялся примерять его на пальцы. Каждый раз кольцо налезало лишь до первого сустава. Его удалось насадить только на мизинец левой руки, и то с трудом.

– Что ж, по крайней мере, ты наверняка не потеряешь его, – констатировал Алк. – А теперь ступай и отнеси кольцо своей Норет. Но если она захочет, чтобы ты пошел против закона, откажи ей. Понимаешь? А я поддержу тебя, если придется туго.

– Спасибо вам, – ответил Митт, и эти простые слова шли из самого его сердца.

Он не слишком хорошо запомнил обратный путь. Ему пришлось снова перелезать через стену замка, что заставило его сосредоточиться: еще бы, ведь за стеной нужно пробираться по краю обрыва, под которым сонно шумело море. А после этого, по-видимому, наступила реакция на немыслимое напряжение событий этой ночи. В памяти осталось, как нашел привязанного к дереву Графиню, но засело это лишь потому, что скотина, как обычно, попыталась укусить его. А еще помнилось, как ехал вверх по склону, отыскивая начало зеленой дороги, ибо это также потребовало полной концентрации. Но как только конь вышел на дорогу к Тропе Орила, на которой не было ни одной развилки, Митт, по-видимому, заснул в седле. Казалось, что он видел сон о том, как Алк дал ему кольцо Адона. «Конечно, это не могло быть ничем иным, кроме сна, – решил он, очнувшись ярдов за сто от лагеря, – потому что было просто немыслимо, чтобы Алк сделал нечто подобное». Но почему он проснулся? Сначала парень подумал, что в этом виновен Графиня, который, почувствовав близость цели, перешел с неровного шага на тряскую рысь. Но нет, дело оказалось в другом: просто с его левой рукой случилось нечто плохое. «Плохое» – слишком мягкое слово. У него возникло ощущение, что его мизинец зажат в огромных тисках Алка – у того их было множество. И кто-то продолжал закручивать рукоять. В пальце пульсировала боль. Митт явственно ощущал, как мизинец опухает. Он выпустил поводья и попытался снять кольцо. Оно даже не сдвинулось с места. Горелый Аммет! Ему, наверно, легче будет отрезать палец, чем снять кольцо! Здесь не обойтись без света! Караул! Что-то нужно делать! Он спрыгнул с коня и помчался туда, где, судя по его ощущениям, должен располагаться лагерь.

Маевен вскочила. Она так и не уснула по-настоящему. Девочка лежала, прислушиваясь и надеясь, что Митт не попадет в беду, оказавшись рядом с графиней, которая ему так не нравится. Она услышала неровные спотыкающиеся шаги, хриплые негромкие проклятия, а затем знакомый голос воскликнул уже громко:

– Ну и где же этот горелый лагерь? Не могли же они все уйти и бросить меня!

Маевен побежала на голос. Там действительно оказался Митт – длинноногий, взъерошенный, чуть ли не обезумевший с виду, он мчался к самому южному путеводному камню, то и дело хватаясь правой рукой за левую, очевидно больную, руку.

– Что случилось?

Митт метнулся к Маевен, остановился перед ней и снова схватился за палец.

– Я раздобыл для вас кольцо. Эта горелая штука застряла на моем пальце! Похоже, что мне придется таскать ее до конца моих дней!

Маевен сжала его руку и сразу же нащупала кольцо. Крохотный обруч на пухлом и горячем, как свежесваренная сосиска, пальце.

– О великие боги! – воскликнула она и потянула кольцо. Митт взвизгнул. Перстень-печатка по-настоящему застрял на распухшем пальце. – Ты что, не мог придумать ничего лучше, чем надевать кольцо, которое слишком мало для тебя?

– А откуда я мог знать? У меня никогда в жизни не было колец!

– Ну и что! Все равно должен был сообразитъ! В старину люди отличались сообразительностью!

Но ведь сейчас и есть старина, а вот он не очень сообразителен.

– Впрочем, не важно.

Оба резко наклонились к руке Митта, чуть не столкнувшись головами. Они были близки к панике.

– Мне придется всю жизнь таскать на себе эту штуку, – жалобно захныкал Митт.

– Полижи палец. Капля слюны иногда делает чудеса, – посоветовала Маевен. – Или намыль. – В ее вьюке с багажом никакого мыла не оказалось. Но мыло наверняка изобрели к этому времени! Или нет? Пока что никто не обращал внимания на то, что они все кошмарно грязные. – Или вода… Хорошо было бы подержать твой палец в холодной воде.

– У меня есть немного мыла! – воскликнул неожиданно оказавшийся поблизости Морил. – Принести?

– Да, и какой-нибудь свет, – добавила Маевен.

Мальчик умчался. А Митт поднес палец ко рту и принялся старательно лизать его. Маевен помогла ему размазать слюну по распухшему пальцу. Затем она потянула кольцо. Митт тянул на себя руку. Но и совместными усилиями им не удалось и на волос сдвинуть кольцо с места к тому времени, когда снова прибежал Морил с куском мыла и зажженным фонарем с повозки. При свете казалось, что у Морила одновременно и презрительный, и испуганный вид.

– Вот это – кольцо Адона? – спросил он.

– Угу, – отозвался Митт, намыливавший палец с таким усердием, будто от этого зависела вся его жизнь.

– Оно подходит только людям с королевской кровью, – ехидно напомнил Морил.

– Знаю! – прорычал в ответ Митт. – Я надел его лишь для того, чтобы не потерять, ты, маленький, глупый…

– Спокойней, спокойней, – умиротворяюще заметил Навис, вынырнувший из темноты с кожаным ведром, из которого выплескивалась вода.

– О нет! – простонал Митт. – Прогоните его! Он захочет сварить мой палец или устроить еще что-нибудь в этом роде!

– Это всего лишь холодная вода, – успокоил его Навис. – Опусти руку в ведро.

– Да, это должно снять отек, – согласился Венд, который, широко зевая, возник из-за спины Нависа.

Митт погрузил руку в воду. Потом вынул, намылил палец, подергал кольцо, вздохнул и все повторил. А потом еще четыре раза.

– Все кончится тем, что я нагрею эту воду до кипения, – проворчал он.

Когда он опустил руку в воду в шестой раз, появился заспанный Хестеван. Он раздирал пальцами всклокоченную бороду и хотел выяснить, из-за чего возник переполох. К тому времени Маевен стало совершенно ясно, что ей не удастся сохранить похищение кольца в секрете, как она намеревалась. Ее спутники не могли бы больше узнать о происшедшем, даже если бы она залезла на близлежащий холм и прокричала оттуда все это. Когда Митт в седьмой раз вынул руку из ведра, Венд устало проговорил:

– Знаешь что, дай-ка я попробую.

Он ухватил костлявое запястье Митта одной рукой, а другой взялся за кольцо. И потянул.

– Ай! – воскликнул Митт. – Хоть руку-то мне оставь!

Но перстень уже соскользнул. Все молча смотрели, как Венд поднес его к фонарю, – ярко блеснула красная каменная печатка, – а затем передал Маевен.

Девочка почувствовала, как на ее лице, усыпанном невидимыми в темноте – она очень на это надеялась – веснушками, выступили капли пота.

– Это кольцо Адона, – сказала она, решив чистосердечно во всем признаться, – которое Митт любезно… э-э-э… раздобыл для меня. Я намереваюсь собрать все дары Адона. Завтра мы отправимся в Гардейл.

– Как удачно, – прошептал Навис, обращаясь к Митту.

Но тот сосал больной палец и, не отрывая глаз, смотрел на Маевен. Они все уставились на нее.

Мнимая Норет поняла, что у нет ни малейшего шанса как-то отвлечь их внимание. Ей предстояло надеть это кольцо, сделать это немедленно, при свете фонаря, а оно ну никак не могло ей подойти. Оно было просто огромным. Пальцы Митта казались длинными и тонкими, но на самом деле каждый из них вдвое толще ее пальца. Если папа не ошибался, мама должна иметь какие-то родственные связи с Амилом Великим. Но даже если это и правда, Маевен очень опасалась, что капелька королевской крови уж слишком разбавлена за все эти столетия. Она глубоко вздохнула, набралась смелости и насадила широкий золотой перстень на большой палец правой руки – единственный, с которого кольцо не свалилось бы в первый же момент. И оно подошло. Все облегченно вздохнули.

– Я позабочусь о твоей мерзкой кляче, – сказал Навис Митту. – А ты должен хоть немного поспать.