Наконец русская армия остановилась! Милорадович, 16 тысяч новобранцев и толпа крестьян, с крестами в руках и криками «Так угодно Богу!» присоединились к ней. Нам сообщили, что неприятель изрыл траншеями всю Бородинскую равнину и, по-видимому, решил там укрепиться, чтобы более не отступать.

Наполеон возвестил своей армии, что предстоит битва. Он дал два дня, чтобы отдохнуть, приготовить оружие и запастись припасами. Отрядам, отправленным за продовольствием, он объявил, что если они не вернутся на следующий день, то будут лишены чести сражаться!

Император пожелал получить сведения о своем новом противнике. Ему описали Кутузова как старика, известность которого началась со странной раны и который затем сумел искусно воспользоваться обстоятельствами. Поражение при Аустерлице, которое он предвидел, содействовало его репутации, а последние походы против турок еще более увеличили его славу. Храбрость Кутузова была бесспорна, но ему ставили в упрек то, что он соразмерял ее с личными интересами, потому что всегда и всё рассчитывал. Он обладал мстительным, малоподвижным характером и в особенности хитростью — это был характер татарина! И он умел подготовить, под покровом приветливой, уклончивой и терпеливой политики, самую неумолимую войну.

Впрочем, он был еще более ловким царедворцем, чем искусным генералом. Он был опасен своей популярностью и своим искусством увеличивать ее и заставлять других содействовать этому. Он умел льстить целой нации и каждому отдельному лицу, от генерала до солдата.

Уверяли, что в его внешности, в его разговоре и даже одежде, в его суеверных привычках и в возрасте было что-то напоминающее Суворова, отпечаток Древней Московской Руси и национальных черт, делавших его особенно желанным всем русским сердцам. В Москве известие о его назначении вызвало всеобщее ликование. Люди обнимались на улицах, считали себя спасенными!

Собрав эти сведения и отдав приказания, Наполеон стал ждать событий с тем спокойствием души, которое свойственно необыкновенным людям. Он мирно осматривал окрестности своей главной квартиры. Он обратил внимание на прогресс сельского хозяйства, но при виде реки, впадающей в Волгу, он будто вновь испытал чувства, сопутствующие славе; слышали, как он, покоривший множество рек, хвастался, что стал хозяином вод, которые текли в сторону Азии и будто должны были стать предвестниками его вступления в эту часть земного шара.

Четвертого сентября армия, всё еще разделенная на три колонны, покинула Гжатск и его окрестности. Мюрат опережал ее на несколько лье. Со времени прибытия Кутузова передовые части наших колонн постоянно объезжали казачьи отряды. Мюрат раздражался тем, что его кавалерия вынуждена разворачиваться перед таким ничтожным препятствием. Уверяют, что в тот день, повинуясь своему первому импульсу, достойному времен рыцарства, он бросился один вперед и, подъехав к казачьей линии, вдруг остановился в нескольких шагах от нее. С саблей в руках, он таким повелительным жестом сделал казакам знак удалиться, что варвары повиновались и в изумлении отступили.

Этот факт, который нам тотчас же рассказали, не вызвал у нас никакого недоверия. Воинственная внешность короля Неаполитанского, блеск его рыцарского одеяния, вся его репутация придавали правдивость этому рассказу, несмотря на его неправдоподобность. Но уж таков был Мюрат, этот театральный король по изысканности своего наряда и истинный монарх по необыкновенной отваге и кипучей деятельности! Он был смел, как удалая атака, и всегда имел вид превосходства и угрожающей отваги, самого опасного оружия наступления.

Однако он должен был остановиться. В Гридневе, между Гжатском и Бородино, дорога неожиданно спускается в глубокий овраг, откуда столь же внезапно поднимается; эту высоту Кутузов приказал защищать Коновницыну. Последний поначалу оказал сильное сопротивление передовому отряду Мюрата; армия следовала непосредственно за Мюратом, что придавало атаке дополнительную энергию; авангард принца Евгения атаковал правый фланг русских, где казаки на короткое время остановили итальянских егерей, что было удивительно.

Коновницын был побежден и отступил; его кровавый след тянулся к Колоцкому монастырю. Он не остановился ни здесь, ни в Головино; когда французский авангард вышел из этой деревни на открытое место, то вся равнина и леса были полны казаками, рожь была потравлена, а деревня ограблена. Здесь находилось поле битвы, выбранное Кутузовым.

Наполеон появился на высотах, откуда он обозревал всю местность глазом завоевателя, который видит всё сразу и без всякого смятения, минует препятствия, отбрасывает всё второстепенное, находит главные точки и фиксирует их орлиным взором как свою добычу.

Он знал, что в одном лье перед ним, в Бородине, текущая в лощине река Колоча резко поворачивает налево и впадает в Москву-реку. Он догадывался, что в этом месте находится цепь значительных высот, и они, без сомнения, заняты вражеской армией: с этой стороны ее непросто атаковать. Колоча прикрывает правый фланг русской позиции, но левый фланг остается незащищенным.

Были захвачены деревни и леса. На левом фланге и в центре находились Итальянская армия, дивизия Компана и Мюрат, на правом — Понятовский. Атака была всеобщей, так как и Польская, и Итальянская армии одновременно появились на обоих крылах большой императорской колонны. Эти три массы оттесняли к Бородину русские арьергарды, так что вся война сосредоточивалась в одном-единственном месте.

Как только завеса, образуемая этими арьергардами, приподнялась, открылся первый русский редут. Слишком выдвинувшийся вперед и отдаленный от левого фланга русских позиций, он защищал их, но сам не был защищен.

Компан ловко воспользовался рельефом. Возвышения послужили платформой для его пушек, которые должны были стрелять в редут, а также убежищем для пехоты, выстроившейся тремя колоннами к атаке. Сначала выступил 61-й полк. Редут был взят с первого натиска и при помощи штыков, но Багратион послал подкрепления, которые опять отбили его. Три раза 61-й полк вырывал его у русских, и три раза они вновь возвращали его.

Наконец редут остался за нами — ценою почти истребленного полка.

На другой день, когда император делал смотр этому полку, он спросил, где 3-й батальон. «В редуте», — отвечал полковник. Но дело этим не кончилось. Соседний лес кишел русскими стрелками. Они каждую минуту выходили из этого логова и возобновляли атаки, поддерживаемые тремя дивизиями. Наконец, после атаки Морана на Шевардино и Понятовского на леса Ельни войска Багратиона прекратили свои вылазки, и кавалерия Мюрата очистила равнину. Упорство одного испанского полка в особенности повлияло на неприятеля и заставило его уступить. Этот редут, служивший неприятельским аванпостом, перешел в наши руки.

В то же время император указал каждому корпусу его место. Остальная армия вошла в строй, и возникла общая ружейная перестрелка, перемежавшаяся с пушечными выстрелами. Она продолжалась до тех пор, пока каждая часть не установила своих границ и выстрелы, вследствие наступления ночи, стали неверными.

Один из полков Даву, отыскивая свое место в первой линии, заблудился в темноте и прошел дальше, в самую середину русских кирасир, которые напали на него и, обратив в бегство, отняли три пушки, взяли в плен и убили до трехсот человек. Остаток сомкнулся в бесформенную массу, ощетинившуюся штыками и окруженную огнем. Неприятель уже не мог проникнуть дальше в эту массу, и ослабленное войско вернулось на свое место в боевом строю.