Разумный человек не станет отправляться в путь укуренным, потому что в таком состоянии происходит странная вещь – время исчезает. Я не помнил, как вернулся из Кара в Колабу. Что ж, если цель путешествия – само путешествие, то я вообще никуда не ездил.

Как бы то ни было, от тревоги и напряжения я освободился – наверное, потому, что узнал адрес Конкэннона. Оставалось только дождаться полуночи.

Мне захотелось увидеться с Карлой – она меня больше не избегала, но и встреч со мной не искала. Я отправился в «Леопольд», зная, что иногда по вечерам она приходит туда с Дидье, и с плохо скрытым разочарованием обнаружил, что мой друг сидит в одиночестве. Он радостно улыбнулся мне. Я тоже обрадовался, сообразив, что перед визитом к Конкэннону с Карлой лучше не встречаться.

Дидье вскочил и крепко пожал мне руку:

– Ах, как я рад тебя видеть! Где ты пропадал? После вашего разговора с Кавитой я очень расстроился. Ты меня обидел…

– Ты знал о Лизе и Кавите?

– Разумеется. – Он гордо выпятил грудь. – Дидье известны все слухи и все сплетни. Без этого Дидье нельзя.

– Погоди, не о тебе речь. Отвечай, знал или нет?

– Ну… Да, знал. Когда Лиза меня провела, я решил, что она ушла с Кавитой. Уже потом выяснилось, что Кавита была на другой вечеринке, здесь неподалеку.

– А почему ты мне ничего не сказал? Почему она мне ничего не сказала?

– Официант! – окликнул Дидье.

– Не уходи от ответа!

– Ты задал не один вопрос, а два.

– Ты снова уходишь от ответа.

– Ничего подобного! – возмущенно сказал он. – На твой вопрос я отвечу после того, как выпью два бокала чего-нибудь покрепче. Официант!

– Чем могу служить, сэр? – учтиво осведомился Свити.

– Свити, достал уже со своей вежливостью! – огрызнулся Дидье. – Два пива, и похолоднее.

– С удовольствием, – ответил Свити и почтительно попятился.

Дидье взъярился:

– Пошел вон, болван! Тащи пиво быстро!

Свити расплылся в слащавой улыбке и отступил.

– По-моему, злость превращает тебя в настоящего англичанина, – заметил я.

– Сволочи! – воскликнул Дидье. – Они нарочно со мной вежливы, знают, что меня это раздражает. Устроили мне забастовку наоборот. Их вежливость невыносима, а ты же знаешь, вежливость определяет нашу сущность.

– Нет, Дидье, нашу сущность определяет любовь.

– Неправда! – Он гневно топнул ногой. – Такая вежливость ранит больше всего. Лин, может, твое присутствие снова превратит их в хамов? Прошу тебя, заставь их! Сделай что-нибудь!

– Ладно, попробую. Только предупреждаю заранее, дело это нелегкое. Придется мне кое-что приукрасить. Ты же приукрасил, когда обо мне Дивушкам рассказывал. Итак, какую из твоих перестрелок лучше всего упомянуть?

– Лин, ты оскорбляешь мои чувства!

– Твои чувства оскорбляет абсолютно все, поэтому мы тебя и любим. А мои чувства оскорбляет то, что ты мне ни словом не обмолвился о Лизе.

– Но это же такая деликатная тема! – запротестовал Дидье. – Как можно прямым текстом объявить, что твоя подруга завела интрижку с лесбиянкой?! Что, мне надо было каламбур какой-нибудь вымучивать? Смотри, мол, как бы Лизу не слизнули?

– Дело не в сексе. О бисексуальности Лизы мне было прекрасно известно, она сама сразу призналась. А вот вы с Лизой и Кавитой знали кое-что, о чем мне тоже следовало бы знать. Я об отношениях говорю, понимаешь?

– Ох… прости, Лин. Только есть такие вещи, которые лучше держать в секрете. Прошу тебя, прости!

– Все, больше никаких секретов. Ты мне как брат, и если дело касается тебя или меня, то ничего скрывать нельзя. Нужно говорить начистоту, без утайки. Откровенно.

– Лин, ты же знаешь, я всегда готов с тобой разоткровенничаться, – не сдержавшись, хихикнул Дидье.

Голубые глаза его сияли, как огни маяка, маня усталого путника. Улыбка скрыла тревогу. Дурные привычки и пристрастия почти не оставили следа на лице Дидье, лишь щеки слегка осунулись, но очертания рта сохранили четкость, а кожа – гладкость. По настоянию Дивы Дидье остриг копну кудрей и стал причесываться на пробор, что делало его похожим на Дирка Богарда. Наверняка у него теперь отбою не будет от кавалеров.

– Ты меня простил? – спросил он.

– Ты же знаешь, я прощаю тебя еще до того, как ты согрешишь.

– Ох, как я рад, что ты пришел! – воскликнул Дидье. – По-моему, намечается что-то серьезное, прямо нюхом чую. Посидишь со мной или тебе пора бежать?

– До полуночи посижу.

– Отлично!

На стол передо мной с грохотом брякнулась кружка холодного пива.

– Аур куч? – буркнул Свити.

– Пошел вон, – сказал ему Дидье.

– Да-да, незамедлительно удалюсь, мистер Дидье-сахиб, – проворковал Свити. – Как вам угодно, мистер Дидье-сахиб.

– Ты прав, дело дрянь, – сказал я Дидье. – Придется хорошенько поднапрячься, чтобы тебя снова перестали уважать.

– Знаю, – вздохнул он. – Только не могу сообразить, как именно этого добиться.

К нашему столику подошел короткостриженый блондин, высокий и мускулистый. На широкоскулом лице еле виднелся приплющенный, будто раскатанный по щекам, нос. При ближайшем рассмотрении оказалось, что нос не приплющен от рождения, а разбит, – либо блондин не умел драться, либо драк было слишком много. В любом случае привлекательности ему это не придавало.

Блондин угрожающе навис надо мной и поинтересовался:

– Как ты можешь сидеть рядом с этим типом?

– Меня сила тяжести удерживает, – добродушно пояснил я. – На досуге почитай, что это такое.

– Мне тошно на тебя смотреть! – заявил блондин Дидье.

– Бывает, – сочувственно ответил тот.

– Я тебе сейчас личико подправлю! – рявкнул блондин, выпятив челюсть.

– Эй, охолони! – вмешался я. – Не зли моего друга, пожалеешь.

– Иди к черту! – огрызнулся здоровяк.

Краем глаза я заметил, что его приятель топчется чуть поодаль.

– А знаешь, что мы в Ленинграде с такими, как ты, делаем?! – рявкнул блондин.

– То же, что и везде. – Дидье, не вынимая рук из карманов пиджака, невозмутимо откинулся на спинку стула. – Пока вас не остановят.

Ленинград… Русские. Я украдкой взглянул на приятеля: стройный, черная рубаха, потертые джинсы, растрепанные русые волосы, прозрачные зеленые глаза, улыбчивый рот. Парень был спокойнее, чем здоровяк у нашего стола, и это спокойствие делало его опасным противником. Посетители напряглись. Мне тоже стало не по себе. Парень взглянул на меня и добродушно улыбнулся.

– Ну-ка попробуй! – завопил блондин и стукнул себя кулаком в грудь.

Посетители поспешно освободили соседние столы. Блондин сдвинул мебель к стене и издевательски крикнул:

– Давай, малыш, не бойся!

Дидье неторопливо поднес к сигарете зажигалку.

– Эй ты, пидорас! – не унимался здоровяк. – Пидорас пархатый! Жидовская морда! Тьфу!

Официанты приготовились разнимать драку, но успокаивать разбушевавшегося русского не торопились – никому не хотелось получить в ухо.

– Ну, чего ты тянешь?! – орал блондин.

– Погоди, вот выкурю сигарету, там разберемся, – сказал Дидье.

«Этого еще не хватало», – подумал я.

Дидье с наслаждением затянулся, выпустил дым, аккуратно стряхнул столбик пепла в стеклянную пепельницу. В наступившей тишине приятель блондина подошел к нашему столику и вежливо осведомился:

– У вас свободно? С вашего разрешения, я присяду, пока ваш друг курит?

Я кивнул, откинулся на стуле, запустил правую руку за спину, поближе к ножам за поясом, и сказал:

– Конечно. В свободной стране все вольны поступать как хочется, Олег. Поэтому я здесь и живу.

– Спасибо, – ответил он, усаживаясь рядом. – Слушай, тебе не кажется, что это слишком заезженный стереотип: раз русский, значит обязательно Олег?

Я запоздало сообразил, что он прав, а правоту всегда приходится признать, даже если собираешься пырнуть собеседника ножом.

– Меня зовут Лин, – представился я. – Только я пока не уверен, что рад знакомству.

– И я тоже, – кивнул он. – Олег.

– Издеваешься? – спросил я, сжав рукоять ножа.

– Нет, что ты! – рассмеялся он. – Меня на самом деле зовут Олег. А твоему еврейскому голубку сейчас задницу надерут.

Дидье задумчиво разглядывал сигарету.

– Я б поставил на еврея, – сказал я.

– Серьезно?

– Я всегда ставлю на еврея.

– А сколько? – с интересом спросил мой новый знакомый.

– Сколько есть.

– А сколько есть?

– Три тысячи.

– Долларов?

– Рублей не держим, – улыбнулся я. – Мой друг уже почти докурил. Ну как, согласен?

– Заметано, – сказал он.

Мы обменялись рукопожатием, и я снова потянулся к ножу. Олег подозвал официанта. Дидье сделал еще одну затяжку. Официант по имени Саид встревоженно и недоуменно перевел взгляд с Олега на меня, а потом посмотрел на здоровяка, который нетерпеливо переминался у столов, сдвинутых к стене.

– Принеси холодного пива, – сказал Олег, – и тарелку картошки фри.

Саид ошарашенно заморгал и уставился на меня.

– Ничего страшного, я тоже не понимаю, что происходит, – сказал я.

– А, тогда я сейчас ваш заказ принесу, – облегченно выдохнул Саид и ушел, размахивая руками и крича на хинди: – Ничего страшного! Никто не понимает, что происходит.

Официанты расслабились и с любопытством следили, как Дидье докуривает сигарету.

– Надеюсь, твой друг победит, – сказал мне Олег. – Хоть это и маловероятно.

Дидье затушил сигарету в пепельнице.

– Ты надеешься, что мой друг победит? – переспросил я.

– Чертда, – сказал Олег по-русски.

– Что это значит?

– Черт, да! – повторил он по-английски.

– Ну-ну.

– Черт, да! – снова воскликнул он. – Я бы сам с радостью заплатил три штуки баксов за то, чтобы этого кретина хорошенько отлупили. Глядишь, мозги бы вправили. Только это не в моих правилах.

– Не в твоих правилах?

– Это ты его в первый раз видишь, а я с ним который месяц работаю. Достал он меня, сил нет, но подляну ему подстроить совесть не позволяет. Я на своей шкуре такие подляны испытал.

– Ну-ну.

– А если твой приятель победит, а я тебе проиграю, то никакого кармического долга.

Дидье медленно встал из-за стола.

– Олег, мы с тобой чуть позже продолжим разговор, – пообещал я.

Дидье аккуратно отряхнул пепел с черного бархатного пиджака, поправил ворот и, не вынимая рук из карманов, подошел к блондину.

Здоровяк, раскачиваясь из стороны в сторону, замахал громадными кулаками. На всякий случай я покрепче перехватил рукоять ножа: если Олег решит ввязаться, я его остановлю. Мой новый знакомый невозмутимо закинул руки за голову, поудобнее устроился на стуле и с интересом следил за происходящим.

Дидье, остановившись в полутора шагах от блондина, взвился в изящном балетном прыжке, раскинул руки, согнутыми коленями пнул здоровяка в грудь, а рукоятью пистолета стукнул по голове – и тут же отскочил и снова засунул руки в карманы. Ноги блондина подкосились, он беспомощно задергал руками, но мозг отключился, и здоровяк с размаху шмякнулся носом в пол.

Дидье отправился к стойке бара договариваться с официантами.

– Ты проиграл, Олег, – сказал я.

– Ничего себе, – протянул он. – Представляешь, этот болван в России типа чемпион по рукопашному бою.

– Твоего чемпиона только что балетным прыжком свалили. И отлично сделанным пистолетом. Так что плати.

– Без проблем, – ухмыльнулся он. – Мы, русские, знаем толк в отлично сделанных пистолетах. – Олег вытащил из кармана пухлую пачку денег, отсчитал три тысячи и сунул остальное в карман.

– Загадочный ты человек, – сказал я.

– Не загадочный, а безработный.

Джордж Скорпион нанял русских телохранителей, а теперь русские появились в «Леопольде». Вряд ли это было совпадением.

– Погоди, вы, случайно, не пентхаус в «Махеше» охраняли? – спросил я.

– Точно, – удивился Олег. – Только этот мудак нас сегодня уволил.

– Между прочим, этот мудак – мой приятель.

– Прости, не знал, – сказал он. – Кстати, скупердяй он страшный. Высчитал все до минуты и дал нам двести долларов отступных. За то, что мы его день и ночь охраняли. Смешной он.

– У тебя в кармане побольше двухсот долларов наберется, – заметил я.

– А, это я в покер выиграл. Там в гостинице какой-то тип игру устроил…

– Ну-ну.

– Мне свезло, я банк сорвал.

Надо же, Олег-везунчик сорвал банк в моей игре!

– Мистер Дидье сегодня в отличной форме, – сказал Саид, принеся наш заказ. – Давно мы такого представления не видели. Вынес этого медведя с одного удара.

– А проигравшего куда денете?

– На улицу отволочем, – ответил Саид, смахивая крошки со столешницы.

– Ничего, если я начну? – спросил Олег, обмакнув ломтик картофеля в кетчуп. – Обожаю картошку фри.

– Там твоего приятеля на улицу волокут, – напомнил я.

– Так ты не возражаешь? – уточнил он и с аппетитом набросился на картофель.

– Я сейчас вернусь, – вздохнул я, поднимаясь из-за стола.

Беспомощного русского выволокли на тротуар, в полуметре от заведения, где он автоматически становился проблемой уличных торговцев. Те в свою очередь столкнули бы его в канаву, на территорию водителей такси, которые, не желая с ним связываться, вытащили бы его на проезжую часть, где, если повезет, его подберет «скорая» – или задавит автобус. Мне и самому довелось побывать в положении этого бедолаги. Я окликнул уличного торговца, дал ему денег и попросил загрузить русского в такси и отправить в больницу.

Дидье принимал поздравления и расплачивался с хозяевами за доставленные неудобства. Я вернулся к столу и на всякий случай, как было принято в те годы, огляделся в поисках третьего русского.

– А где третий? – спросил я Олега.

Он промокнул губы салфеткой и посмотрел на меня честными глазами:

– Если б с нами был третий, я бы здесь не отсвечивал. Русских все боятся. Даже русские русских боятся. Я сам русский, знаю, о чем говорю.

– А почему Скорпион вас уволил?

– Слушай, раз он твой друг…

– Он псих. Рассказывай.

– В общем, он совсем с катушек съехал, потому что какой-то блаженный на него вроде как проклятие наложил. По мне, так я б этого святого прибил или заставил бы проклятие снять, но я русский, мы иначе такие вещи воспринимаем.

– И что случилось?

– Твой друг решил обзавестись дегустаторами.

– Дегустаторами?

– Ты что, не знаешь, что такое дегустатор?

– Знаю. Так в чем же дело?

– Он нанял местную детвору еду пробовать, чтобы не отравили ненароком, представляешь?

Я догадывался, что в пентхаусе Скорпиона происходит что-то неладное, да и Джордж Близнец об этом упоминал, однако в полночь я намеревался навестить Конкэннона, поэтому мне было не до проблем Скорпиона. Как потом выяснилось, я напрасно не придал никакого значения рассказу о проклятии, а моему другу действительно нужна была помощь.

– И за что он вас уволил? Или вы сами ушли? – спросил я.

– Я сказал, что не позволю детям еду пробовать, сам вызвался: мол, я же и так вечно голодный. А он разобиделся и нас уволил.

– А кто вам заплатил за то, чтобы здесь драку устроить?

– Не нам, а моему напарнику. Он меня пригласил выпить на прощание, я и согласился. Ну, мы сюда пришли, а он мне и говорит, что его попросили какого-то голубка-французика отметелить.

– А ты что?

– А я решил за ним приглядывать, чтобы он никого не убил. Не хватало мне еще проблем с визой…

– Да ты гуманист, – сказал я.

– Кто бы говорил, – дружелюбно ухмыльнулся он – и снова был прав. А если человек прав, то его правоту следует признать.

– Ох, да пошел ты! – вздохнул я. – Попробовал бы пальцем тронуть моего друга, имел бы дело со мной.

– Как я тебя понимаю! – воскликнул Олег.

– Что? – растерянно переспросил я.

– Как я тебя понимаю! – заорал он, схватил меня в охапку и крепко обнял.

Судьба вечно преподносит сюрпризы, удивляет неожиданным оборотом дел. Мир покачнулся и расплескал озера времени, напоминая о крепких объятьях брата в далекой Австралии.

Я снова уселся за стол. Олег помахал официанту.

– Погоди, – остановил я его. – Ты теперь безработный?

– Ага. А что?

– Да есть одна работенка, на пару часов.

– Когда?

– Прямо сейчас.

– А что делать?

– Сначала ворваться, а потом вырваться. Если повезет. Вместе со мной. С боем.

– Куда ворваться? Если в банк, то без меня.

– Не в банк, а в дом.

– А туда просто зайти нельзя?

– Нет, не получится. Его обитатели меня недолюбливают.

– Почему?

– Какая тебе разница?

– Не в этом дело.

– А в чем?

– В цене. Удвоишь сумму, которую я тебе сегодня проспорил?

– Да. Ну что, договорились?

– А нас не убьют?

– Какая тебе разница?

– Большая. Мы только что познакомились, а я за тебя уже волнуюсь.

– Это вряд ли.

– Я же русский, мы быстро с людьми сходимся.

– Я в том смысле, что вряд ли нас убьют.

– А сколько человек в доме?

– Трое. Но один из них – ирландец, он двоих стоит.

– А другие двое кто по национальности?

– Это тебе зачем?

– Ну как же, от этого цена зависит.

– Я их паспорта не проверял, но, по слухам, он работает с афганцем и с индийцем.

– Значит, их там трое?

– Двое, а третий еще двоих стоит.

– Ирландец, афганец и индиец?

– Ну да.

– Значит, против русского и австралийца… – задумчиво протянул Олег.

– Можно и так сказать.

– Цену придется удвоить.

– Удвоить?

– Черт, да.

– Это еще почему?

– Понимаешь, сейчас русский против афганца обходится вдвойне.

– Двенадцать тысяч? И не мечтай!

К нашему столу неторопливо направился Дидье, картинно раскланиваясь под аплодисменты посетителей.

– Знаешь что? – шепнул мне Олег. – Я все-таки с тобой пойду. Если заработаю, заплатишь.

– Дидье, познакомься, – сказал я. – Это Олег. Он тебе понравится.

– Enchanté, monsieur! – воскликнул Дидье.

– Мсье, вы не возражаете против моего присутствия? – учтиво осведомился Олег. – А то мало ли, все-таки я психа к вам в бар привел.

– В «Леопольд» все психов приводят, – ответил Дидье. – А Дидье хорошего человека за пятьдесят метров замечает. И в сердце попадает с того же расстояния.

– По-моему, мы с вами столкуемся, – улыбнулся Олег, опираясь локтями о столешницу.

– Официант! Еще пива! – потребовал Дидье.

– Не спеши, – отмахнулся я. – Нам с Олегом пора.

– Лин, ты куда? – запротестовал Дидье. – С кем мне насладиться вкусом победы? Кто теперь со мной выпьет?

– Не волнуйся, очередной псих вот-вот появится, – сказал я, обнимая его за плечи.