Я бегом пересек скользкие белые камни плато, остановился у входа и заглянул в пещеру. Карла сидела на деревянном табурете и рассматривала серебряную статуэтку богини Лакшми. Я обернулся навстречу ветру, так же как Карла в день нашей первой встречи на горе, и попросил:

– Расскажи мне анекдот.

Она медленно повернулась ко мне. Краем глаза я заметил, что она улыбается.

– Так что, расскажешь анекдот или нет?

– Расскажу. Почему копы зовут осведомителей «два пинка»?

– Мы с тобой три недели не виделись, а ты мне анекдоты про копов травишь?

– Не три недели, а шестнадцать дней и восемь часов. Будешь слушать анекдот или нет?

– Ладно, рассказывай, почему копы зовут осведомителей «два пинка».

– Потому что осведомителей сперва надо пнуть, чтобы начали говорить, а потом пнуть второй раз – чтобы заткнулись.

– Иди уже сюда, – сказал я.

Она встала на цыпочки и, обняв меня за шею, крепко поцеловала. Наши тела прильнули друг к другу, будто два сросшихся дерева.

– Ох, как я рад тебя видеть! – вздохнул я. – А зачем Навин мне десять минут нервы трепал?

– Я вспотела, пока сюда карабкалась, хотела отдохнуть и прихорошиться. Для тебя.

– Пойдем со мной.

Я отвел Карлу на холм за деревьями, откуда открывался вид на церковь в долине. Мы уселись на жесткую траву. Жаркие волны ветра накатывали на холм, деревья у обрыва покачивались, отбрасывая рябые тени.

– Ну, рассказывай, – велела Карла.

– Ха, я сам тебя хотел о том же попросить.

– Нет, ты первый.

– Особо рассказывать нечего. Здесь тихо и спокойно, настоящий курорт для любителей заниматься домашним хозяйством. Работа по дому тут – первое дело.

– И как, получается?

– Неплохо. Лучше заниматься домашними делами, чем жить по чужому расписанию.

– Молодец, что остался, Шантарам, хотя тебе и не хотелось. Я тебя за это тоже люблю.

Она не стала объяснять, почему заставила меня уехать из города, а я не спрашивал, радуясь ее приезду.

– Если честно, скучать здесь не приходится, – продолжил я. – Сюда, к Идрису, многие приезжают, хотя бы на пару часов.

– Что за люди? – спросила Карла, откидываясь на локти и подставляя счастливое лицо солнцу.

– На днях какой-то политик приезжал со сворой вооруженных охранников. Совета просил. Идрис ему велел отказаться от охраны и бронированных лимузинов, одеваться скромнее, в народ ходить.

– И что политик?

– А политик сказал, что в таком случае его сразу же убьют. Идрис на это заметил: «Ну, с этим тебе самому придется разбираться».

– Идрис – просто прелесть. Ему бы на эстраде выступать.

– А как-то явились садху-шиваиты, человек десять. Провоняли все марихуаной, с утра до вечера спорили с Идрисом, а потом трезубцами размахались, грозили всех убить. В общем, пришлось нам с Сильвано с ними разбираться.

– Ружье наставить?

– Нет, что ты! В святых людей стрелять нельзя. Мы им денег дали и попросили убраться восвояси.

– Разумно. Кстати, как Сильвано?

– Прекрасно. Хороший парень.

– Я так и думала, что он тебе понравится. Вы с ним очень похожи.

– Мы похожи?

– Ага.

Поразмыслив, я сказал:

– Да, он мне нравится. Надо взять его к нам в команду.

– К нам в команду? У нас команда есть?

– Я тут подумал, что, может быть…

– Потом обсудим, – сказала она. – А с Идрисом у тебя как складывается?

Я хотел поговорить с ней о нас, о том, что мы будем делать, когда вернемся – или не вернемся – в Город семи островов. Я хотел говорить о нас – и целовать ее.

– Давай лучше о нас поговорим, – улыбнулся я.

– Так как у тебя с Идрисом? – повторила она.

– Идрис… необыкновенный человек.

– И как, от общения с ним врата открылись?

Вопрос важный – и по-своему забавный: всю жизнь я старался держать врата прошлого на замке, не желая их открывать.

– Да, врата разума открылись, – ответил я. – Но меня это не изменило.

Она посмотрела на деревушку в долине, где сверкал шпиль церкви.

– О мадам Жу что-то известно?

– Она затаилась, – сказала Карла, глядя на горизонт, где земля тщилась прильнуть к небосводу.

– И следа не отыскать?

– Нет, никаких зацепок. Кого только Дидье и Навин не расспрашивали! Никто о ней ничего не слыхал. Ты же знаешь, она хитрая, умеет в невидимку превращаться.

– Невидимок не бывает. Ничего, отыщем. Навин весточку от Абдуллы передал. Абдулла говорит…

– Чтобы ты здесь еще неделю переждал, знаю. Он мне позвонил, поэтому я Навина с собой и взяла.

– И Диву тоже?

– Нет, с Дивой другое. Я хотела, чтобы она с Идрисом побеседовала. По-моему, их с Идрисом связывают космические узы.

– Кстати, о космических узах… – Я притянул ее к себе и поцеловал.

От ее волос пахло горными тропами, выжженными солнцем. Жаркое дыхание ветра сдувало деревья с обрыва, яркие лучи ласкали нас сквозь листву. Карла…

– Давай сегодня здесь заночуем, Шантарам.

– Прямо сейчас и заночуем.

– Нет, сейчас пойдем к детям в песочницу.

– Ну…

Мы вернулись на плато, к Навину и ученикам. Идрис два часа беседовал с Дивой, а потом пригласил богатую бедняжку-наследницу заночевать в одной из скромных пещер вместе с остальными. Как ни странно, Дива немедленно согласилась – и тут же, по обыкновению, отправила Навина к машине за вещами.

После ужина мы вымыли посуду. Ученики разошлись по пещерам, а мы с друзьями-полуночниками остались сидеть у костра, прихлебывая сладкий крепкий чай, щедро сдобренный ромом.

Я подошел к Идрису с Сильвано, чтобы пожелать им спокойной ночи. Навин, Дива и Карла о чем-то беседовали, смеясь. Языки пламени рисовали загадочные картины.

– Дива – замечательная девушка, правда? – негромко заметил Идрис.

Беседа с Дивой его развеселила, и даже сейчас, глядя на девушку, он тихонько посмеивался.

– А по-моему, она избалованная, хотя умница и красавица, – ответил я.

– Возможно, сейчас ты и прав, – улыбнулся Идрис. – Однако попробуй представить, кем она станет и чего достигнет.

Они с Сильвано поднялись и ушли на ночлег.

Я присоединился к друзьям. Дива потянула Карлу за локоть, и они устроились на складных стульях у восточной опушки леса. Я сел рядом с Навином.

– Тебе идет улыбка, – заметил он.

– Я улыбаюсь? – удивился я.

– Улыбался, пока Карла была рядом, – ответил он, разворошив костер прутиком.

Над углями взметнулся ворох искр.

– О чем задумался, приятель?

– Да так… До утра подождет.

– Чего уж там, рассказывай, в чем дело.

– Я за нее боюсь, – признался он, прислушиваясь к тихому девичьему смеху.

– За Карлу?

– Нет, за Диву.

– А что случилось?

– Ее отец связался с весьма неприятными типами. Деньги замешаны серьезные, а его партнеры – люди опасные.

– Погоди, Мукеш Девнани – один из самых богатых людей в Бомбее.

– Там какая-то мутная история. Он набрал под один из своих проектов разных теневых инвесторов с деньгами сомнительного происхождения, решил переключиться со строительства конференц-залов и торговых комплексов на постройку целых районов. А профинансировать это могут только…

– …Неприятные типы, которые теперь требуют вернуть им вложенные средства, да еще и с немалыми процентами.

– Совершенно верно. Самое странное, что Ранджит в этом тоже каким-то боком замешан.

– Как это?

– В его газетах печатали статьи, осуждающие замыслы Мукеша по строительству новых районов. В результате городские власти отозвали его лицензии, и проект лопнул. Так что теперь к нему зачастила полиция – то ли для охраны, то ли арестовывать собрались.

– Ох, Навин, ему придется все полученные деньги вернуть, даже если это его обанкротит.

– Я ему то же самое сказал. Только там еще какая-то закавыка – не знаю, в чем именно. Я теперь в его особняке редкий гость, а всю эту историю узнал обиняками. По-моему, Диву хотят похитить. Она – единственный ребенок, наследница, мать умерла шесть лет назад. Врагов у Мукеша достаточно, так что… В общем, боюсь я за нее, дружище.

– Может, все не так уж и плохо?

– Вряд ли. Я себе места не нахожу. Одному мне с этим не разобраться, а Дива мне очень нравится. Отец у нее тот еще мудак, конечно, но…

– Увези ее из города.

– Она не хочет уезжать. Догадывается, что у отца неприятности.

– Давай ее спрячем на время.

– Где? И как? Она же знаменитость. Приходится скрываться не столько от врагов, сколько от прессы. Самое страшное, что Диве нравится внимание. Я телефон у нее отобрал, потому что она сама папарацци звонила, предупреждала их, где ее ждать. Она всех журналистов знает наперечет, пьет с ними, дружит с их семьями.

Я расхохотался, но Навин с укором посмотрел на меня:

– Для нее осмотрительность – это если в небе самолеты ее имя не выписывают. И не смейся, она именно это на свое восемнадцатилетие устроила. Дива в безвестности жить не умеет.

– Спрячь ее в трущобах, – предложил я. – Если она согласится, конечно. Я сам там полтора года скрывался. Место надежное и безопасное.

– А ее там примут?

– Старейшина – мой приятель. Кстати, не дурак повеселиться. Дива ему понравится, вот увидишь. Другое дело, что в трущобах не каждый выдержит…

– Слушай, а ты серьезно? Про трущобы?

– Где же еще, как не в трущобах, прятать от обезумевшей толпы бомбейскую знаменитость? Только вначале мне надо с этим приятелем поговорить.

Навин снова взглянул на Карлу с Дивой, которые безудержно хихикали, передавая друг другу бутылку.

– Навин, если не передумаешь, то я поговорю с Джонни Сигаром, когда вернусь в Бомбей.

– Ладно. Правда, я пока не знаю, как Диве это преподнести, но все равно… Я на все согласен, лишь бы уберечь ее от врагов ее отца.

– Не волнуйся, Навин. Пойдем узнаем, что они там пьют.

Мы долго сидели вчетвером – друзья, объединенные страхом и надеждой.

Когда разговоры и смех смолкли, мы с Карлой пожелали всем спокойной ночи, запаслись одеялами, водой и едой и при свете факела отправились на холм. Я соорудил шалаш из пары одеял, расстелил остальные на земле, достал из котомки съестное – холодные пакоры, ананас, чечевичные лепешки, горсть орехов кешью и два глиняных горшочка заварного крема с фруктами. Карла высыпала из своей сумки две фляжки, портсигар и золотую зажигалку с вделанными в нее часиками. Стрелки часов показывали двадцать три минуты первого.

– Часы остановились, – заметил я и потянулся к зажигалке.

– Не заводи, – поспешно сказала она. – Мне так больше нравится.

– Карла, через неделю я вернусь и…

– Погоди, дай мне сказать.

– Ладно.

– Дидье и Навин решили расширить детективное агентство. По-моему, это отличная мысль. Я собираюсь вложиться в их предприятие.

– Неплохо придумано. А я, между прочим, подумывал о нелегальных валютных операциях. Начну отмывать черный нал, связи у меня есть. Заработка нам с тобой на жизнь хватит.

– У меня есть деньги.

– Но это твои деньги!

– Неизвестно, надолго ли мы задержимся в Бомбее, – сказала она, отхлебнув из фляжки. – Я предпочитаю не ввязываться в опасные предприятия.

– Профессия детектива не входит в первую десятку самых безопасных профессий на свете. Черт, она даже в первую сотню не входит.

– Зато детектив имеет дело с преступлением и наказанием, Шантарам.

Преступление и наказание… Ну не насмешка ли судьбы: в последнее время эта фраза звучала слишком часто и постоянно приходила мне на ум. Сколько раз нужно ее повторить, чтобы я наконец усвоил…

– Нет, в детективном агентстве мне не место, Карла.

– Мы с тобой будем теневыми партнерами.

– Теневыми?

– Чем теневее, тем лучше.

– Теневее?

– Мы с тобой сможем говорить с людьми, которые ничего не скажут Навину или Дидье. Ты же знаешь, с ними так или иначе придется беседовать. Вот мы с тобой этим и займемся.

– Карла, не могу же я в одночасье перейти от совершения преступлений к их раскрытию, – улыбнулся я, хотя больше всего мне хотелось сорвать одежду с нее и с себя – и молчать. – Все мои навыки и умения – бандитские.

– Наше агентство будет специализироваться на розыске пропавших, – сказала Карла, снова отхлебнув из фляжки.

– Да мы с тобой сами пропавшие, – рассмеялся я.

– Мы займемся делами, которые не раскрыла полиция.

– Нераскрытые дела – безнадежное занятие.

– Не всегда. – Карла достала из портсигара косяк, затянулась. – Есть много причин, по которым копы отказываются от расследования. Бывает, что им специально взятки дают, чтобы пропавший не нашелся. А мы будем заниматься сбежавшими мужьями, исчезнувшими невестами, блудными сыновьями… В общем, наше агентство – последняя надежда родных и близких. Оплот утраченной любви.

– Карла, на этом денег не заработаешь, а на твои деньги я жить не намерен.

– Разумеется, поначалу денег не будет – придется вкладывать, а не зарабатывать. Но частные охранные службы и частные детективные агентства в Индии очень скоро станут прибыльным бизнесом, вот увидишь. В этом я уверена. Так что если тебе и впрямь неловко, считай, что деньги я тебе дала взаймы, вернешь, когда дело наладится.

– Кстати, о пропавших… Что слышно о Ранджите?

– Пока ничего. Ходят слухи, что его видели на Мальдивах. А я, между прочим, в его отсутствие управляю всем портфелем акций, стала одним из крупных игроков на бирже. В отличие от Ранджита дела вести я умею. Смешно, конечно, но сейчас все сотрудники его информационной службы заняты поисками босса – разумеется, по моему распоряжению.

– Ты из «Таджа» не переехала?

– Нет. Там на входе охрана приличная, да и у меня на верхнем этаже тоже все в порядке.

– А с Дидье ты виделась?

– Он почти все время у меня проводит, боится, как бы приспешники мадам Жу и его кислотой не облили. Ты же знаешь, он тщеславен до невозможности.

– Между прочим, сам он объясняет заботу о своей внешности не тщеславием, а хорошим вкусом. Кстати, здесь я с ним согласен.

– Так или иначе, а с этой стервой я рассчитаюсь. – Карла сгребла в сторону еду и улеглась на одеяло, заложив руку под голову. – Ну что, Шантарам, о своих планах я тебе рассказала. Ты со мной или нет?

Судьба ведет тебя к предмету твоей страсти, а Время выбирает для этого самый неподходящий момент. Стоит ли мне принять участие в планах Карлы? Работать в детективном агентстве, отыскивать пропавших родных? Нет. С полицией я сотрудничать не мог, и детектива из меня не вышло бы.

Карла поняла это по моему взгляду, по тяжелому дыханию – слишком разные дороги вели нас с горы.

– Все, хватит рассуждений, – сказала она. – Завтра, как и ты, всегда приходит не вовремя.

Лунные лучи сочились сквозь листву, отбрасывали кружевные тени на лицо Карлы, отблески звездного света скользили по нему воспоминаниями о прошлых жизнях, где мы с ней любили и теряли друг друга. Той ночью на моем небосводе не взошла путеводная звезда, неоткуда было ждать помощи в плавании по бурному морю нашей жизни. Впрочем, мне было все равно: Карла безмятежно спала в моих объятьях. Я возвращался домой.