Аннабель хотела бы никогда его не слышать.

Больше ни за что и никогда она не хотела бы слышать, как смеется Мердок. Прерывистым смехом безумца, наслаждающегося произведенным на собеседника эффектом. Ему нравилось жить подобными мгновениями, ломать человека по-своему, превращать его сознание в ничто.

— Жизнь, Аннабель, это ирония. Катастрофы проистекают из благих намерений — вот единственный урок, который надо извлечь из истории. Возьмите, например, эту несчастную Рейчел, которую повсюду, как хорошая ищейка, разыскивает ваш частный детектив. Знаете что? Я выбрал ее потому, что она залетела — об этом мне рассказала ее сестра. Сестра и подруга, Меган Фаулет. Если бы Меган не поведала мне о том, что ее сестренка беременна, Рейчел никогда бы тут не очутилась! Такова прекрасная ирония бытия!

Он засмеялся над собственной шуткой — она ему невероятно понравилась. Стоны Аннабель подтвердили его уверенность: да, она почти готова. Еще немного, и он продемонстрирует ей всю свою гениальность. Чудесное изобретение, позволяющее сводить с ума любого. Разумеется, он действовал довольно эгоистично, собираясь показать свою выдумку той, что шла по его следу, однако как здорово ввергнуть ее в безумие, поиграть с ее рассудком.

Он решил выложить ей все начистоту и добавил:

— Я думал, что, обнаружив скелеты в вагоне, вы все поймете. Должен признать, для меня это было сильным ударом. Теперь я уверен, что пазл в вашей голове сложился, так ведь? Вскрытые черепные коробки, отсутствующие голени… Все еще нет? Ну же, Аннабель! Вы знаете, что такое рулька? Для ее приготовления великолепно подходит человеческое мясо, срезаемое с кости ниже колена. Ладно, давайте пойдем до конца: вы ведь знаете, что Лукас снабжал мясом несколько магазинов? Он отправлялся на мясной рынок, покупал то, что искал, и возвращался домой, где помещал все купленное в пластиковые контейнеры. Ах, если б вы только смогли представить, что частенько он добавлял к говядине и телятине нечто совсем иное… Кто сможет с уверенностью сказать, что в вашей тарелке — или в тарелке одного из многочисленных людей, похожих на вас, — не побывал кто-то из ваших же… В этом и заключается главное преимущество человеческой плоти: никаких отходов, все можно употребить в пищу!

На сей раз он точно перегнул планку: Аннабель была близка к истерике. И тогда Калибан перешел к действию.

Его голос стал тише, серьезнее. Он больше не играл.

— Справа от вас лежит спичечный коробок, возьмите его. Аннабель с трудом разбирала слова, она была в шоке, но изменение интонации его голоса вынудило ее реагировать. Она вздрогнула. Надо выбраться отсюда прежде, чем она сойдет с ума. Смех Калибана парализовал ее, и хуже всего была звучавшая в нем язвительность. Ей захотелось вымыть рот, выстирать память и ополоснуть душу.

— Точно справа от вас. Не сидите так, протяните руку. Аннабель больше не хотелось оставаться в темноте, она уже не могла сдерживаться. Пошарив справа от себя, она обнаружила коробок. Открыв его, она ощутила легкое трение.

— Аннабель… Все эти люди, которых я захватил… Они… не умерли, Аннабель. Они с вами. Теперь. Вокруг вас. Благодаря мне вы отныне всегда будете вместе с ними.

Нервы у детектива сдали окончательно, она не поняла, что он как будто предупреждает ее; все, чего она желала, — увидеть свет, чуть-чуть согреться. И выбраться отсюда. Аннабель чиркнул;! спичкой.

Запах серы распространился вместе с облачком дыма. Мрак немного отодвинулся в сторону, и занавес ужаса распахнулся.

Пламя разгорелось сильнее, Аннабель подняла голову… Она находилась в середине круглой комнаты. Тесной и низкой.

И тут она увидела их всех. Десятки.

Мужчины, женщины, дети. Все они — или почти все — были здесь.

Стены покрывала содранная с лиц кожа, ее куски наслаивались один на другой; ни кирпича, ни земли, лишь сплошная кожа, растянутые губы и веки. Ее окружало лоскутное полотно, составленное из фрагментов кожи людей, собравшихся здесь как будто бы для того, чтобы выступить судьями на Страшном суде.

Аннабель вздрогнула, пламя качнулось.

И тогда она заметила одно лицо, не похожее на остальные. Более выпуклое в тех местах, где другие казались совершенно плоскими. Бледнее, чем прочие, и менее, чем прочие, лишенное воскового оттенка. Губы не были тускло-фиолетовыми, они казались черными и блестящими. Она узнала это лицо — Рейчел Фаулет.

Аннабель подползла к нему.

Глаза Рейчел вдруг раскрылись.

Страшные глаза.

Аннабель выронила спичку, и мрак жадно поглотил подземелье.